Aggy 07/08/2011 (1/1)

Если проснуться очень рано и лежать в постели, будучи ни в силах забыться вновь, кажется, что утро вступает в свои права удивительно медленно. Сумерки словно туман заполняют комнату, а солнцу никак не удается рассеять их вязкую серость. По крайней мере, всю жизнь я чувствовал нечто подобное: переходное время суток мне никогда не нравилось.Но сегодня все было иначе. Часы тикали в три раза быстрее, новый день не наступал, а неотвратимо летел навстречу, и казалось, что если затаить дыхание и напрячь слух, я услышу, как в песочных часах пересыпаются песчинки. Наше время уходило безвозвратно.В эту ночь мне так и не удалось уснуть. Долго ворочался и Такуя, однако через несколько часов он затих, засопел, и по его ровному дыханию я понял, что сон преодолел нервное напряжение, и маленький наконец отдыхал.Когда сквозь жалюзи начал пробиваться свет нового дня, я плюнул на свои тщетные попытки, выбрался из-под одеяла и, перебравшись к изголовью футона, уселся прямо на пол, прислонившись спиной к стене. Невыносимо хотелось курить, но для этого надо было подняться и оставить Такую одного, а сделать этого я почему-то не мог.Глядя на мое мирно спящее сокровище, на то, как подрагивают его ресницы, как глубоко он дышит, я невольно успокаивался, и внутренняя дрожь, от которой не удавалось избавиться со вчерашнего дня, пусть и не проходила, но становилась менее раздражающей.Всю жизнь я считал себя не склонным к образному мышлению, но уже не первый час меня не покидала навязчивая мысль, а точнее – картинка. Перед глазами, как воспоминание из детства, возник образ календаря. Самого обычного, какие кладут на письменные столы. Каждая дата – новая страничка, календарь закреплен на планшете, и едва проходит день, страничку отрывают и выбрасывают. А тридцать первого декабря остается последняя, после которой ничего нет.Всю ночь я вспоминал, как мы впервые встретились, перебирал в памяти наши счастливые минуты и обреченно думал о том, что сегодня – день последней страницы в нашем календаре. Он оказался чуть длиннее обычных, растянулся почти на четыре года, но все же подошел к логическому завершению: календарь нашей группы, связавшей меня и его, закончился.- Есть работа, которой можно успешно заниматься по принуждению. Заниматься по принуждению музыкой нельзя, - задумчиво произнес Такуя, когда все доводы, уговоры и многочасовые обсуждения исчерпали себя.Тогда мне показалось, что он понял и поверил в сказанное. Скорей всего, так и было, однако изо дня в день не давали покоя мысли, изнутри грызли сомнения: как мы будем дальше? То, что наша жизнь кардинально изменится, не приходилось сомневаться. Выживут ли отношения под напором перемен, справимся ли мы, сможем ли идти вместе, когда творческие пути разойдутся?Подавить очередной тяжелый вздох не удалось. Казалось, что у меня ноет сердце, причем не образно, а по-настоящему. А еще болела голова, и глаза резало, будто от едкого дыма. Как я отыграю наш последний концерт в таком состоянии, и думать не хотелось.Из размышлений вывел Такуя, вздохнул во сне и заворочался. Теперь он лежал на спине, повернувшись лицом к стенке. А мое и без того больное сердце неожиданно защемило. Склонившись над ним, я, повинуясь какому-то внезапному порыву, прошептал вслух:- Моя радость, мое солнце… Я так люблю тебя, с того первого дня… И если тебе когда-то покажется, что мои поступки говорят об обратном, знай, что я всегда…Что именно "всегда", договорить не удалось, слова застряли в горле, и я почувствовал такую слабость, как будто не три слова спящему человеку сказал, а покаялся в грехах перед всем миром. Прикоснувшись кончиками пальцев к разметавшимся по подушке темным прядкам, я поспешно отдернул руку, вспомнив, насколько чутким может быть утренний сон, и, наконец, собрался с силами встать.Такуя всегда негодовал, когда я разгуливал в нижнем белье по дому, потому, прежде чем покинуть спальню, решил натянуть джинсы. Но необъяснимая накатившая слабость, а также нежелание разбудить моего любимого лишним шорохом, заставили передумать. Если уж на то пошло, маленький все равно спал и не видел. Швырнув джинсы на пол, я направился на кухню.Курить почему-то перехотелось, вместо этого я решил сварить себе кофе, а Такуе – какао. Кроме того, как подсказывал опыт, спать маленькому оставалось недолго, ведь перед концертами он даже без будильника всегда просыпался рано.Переливая в чашку ароматный напиток, я подумал о том, что за столько лет вместе я ни разу не приносил ему кофе в постель. Должно быть, потому, что всегда просыпался намного позже его. Но, к слову, он меня подобными знаками внимания тоже не баловал: к лишней романтике мы оба были как-то не склонны, однако почему-то именно сегодня захотелось изменить правилу.Как в кино, красиво и на подносе, не получилось ввиду отсутствия самого подноса. Удерживая две полные горячие чашки в руках и изо всех сил стараясь не расплескать, я направился будить Такую. Но получилось все не так, как планировалось.Смотреть под ноги я забыл и, едва переступив порог, наступил босой ногой на пряжку ремня в недавно брошенных на пол джинсах. Не столько от боли, сколько от неожиданности, я дернулся: одна чашка выпала из рук, и когда я попытался подхватить ее, вторая расплескалась на светлое ковровое покрытие. Зашипев проклятия, я оглянулся в поисках хоть чего-нибудь, чтобы остановить аварию в виде расползающегося коричневого пятна, а Такуя, вздрогнув и зашевелившись, приподнялся на локте.- Рё? – сонные глаза смотрели с удивлением, а голос преисполнился обычным недовольством только что разбуженного человека.- Прости, - зачем-то шепотом ответил я и подобрал уже пустую чашку. Спасать ковер было поздно.- Ты что наделал? – теперь глаза Такуи округлились в недоумении, едва он увидел масштабы бедствия.- Нес тебе кофе в постель, - постарался обезоруживающе улыбнуться я. – Но наступил на ремень и выронил.- Кофе в пол… - проворчал Такуя, выбираясь из-под одеяла и сразу натягивая штаны.Я лишь головой покачал: если б брал с него пример и не разбрасывал вещи, возможно, что-то и вышло бы из моей затеи. - И почему же твой ремень валяется посреди комнаты? – с сарказмом спросил маленький.- Не вредничай, - строго одернул его я. – Лучше убрать помоги.Такуя только хмыкнул и, проигнорировав и меня, и нелицеприятную лужу, отправился прочь из комнаты:- Кто напакостил, тот и убирает.Я только вздохнул и присел на корточки, раздумывая, чем здесь можно помочь. Однако от маленькой мести не удержался.- Домашний тиран, - проговорил я негромко, но специально так, чтобы он услышал.- Как за глаза, так радость и солнце, а как в лицо, так тиран, - донеслось насмешливое из кухни, и я собрался ответить ему в тон что-нибудь добродушное и вредное, когда чуть не подскочил от понимания, что он сейчас произнес.- Такуя! Мерзавец! – в два прыжка я очутился на кухне. – Ты не спал!- Зло не дремлет, Рё, - даже не обернувшись, веселым голосом заявил обманщик, абсолютно невозмутимо наливая минералку в стакан.Я хотел было ответить нечто гневное, но не придумал что. В конце концов, ничего из ряда вон выходящего не случилось. Ну, подумаешь, подслушал, как я ему в любви объяснялся. Другое дело, если бы знал, что он слышит, не произнес бы вслух. Ну да какая разница?И тут же следом за этими мыслями вернулись все переживания, отступившие ненадолго. Маленький словно почувствовал, повернулся ко мне, взглянул встревожено, а потом, оставив стакан, сложил руки не груди и неожиданно строго отчеканил:- Колебаться и сомневаться надо, пока принимаешь решение. А при исполнении его нужно быть твердым.- Да не сомневается никто в своем решении, - отмахнулся я. – Просто…А что просто? Маленький вопросительно поднял брови, призывая к объяснению, но я растеряно уставился в пол."Просто на планшете остался последний листок календаря. Просто иногда собственные решения даются очень тяжело. Просто любые, даже желанные перемены – это всегда больно. Просто страшно, когда есть, что терять, а впереди неизвестность. Просто я люблю тебя больше жизни, но почему-то поступаю так, что ты, должно быть, уже и не веришь", - вот что я мог бы рассказать. Но все это было слишком просто, настолько, что если произнести вслух, прозвучало бы глупо и по-детски.Такуя внимательно смотрел на меня, немного склонив голову к плечу, а я молчал и даже не пытался подобрать слова, потому что правильных все равно не нашел бы.- Не надо бояться, - неожиданно нарушил молчание он. – Я же с тобой.Кажется, я даже вскинулся, испугавшись на секунду, что, не осознавая этого, начал озвучивать свои мысли. А еще через мгновение понял, что нет, конечно, нет, просто он откуда-то знает, понимает. Как всегда понимал. К горлу подкатил горький ком, а в глазах защипало. И больше всего в этот момент захотелось прошептать слова благодарности, а потом рассказать, сколько он для меня значит, и насколько важны эти простые слова. Однако получилось совсем не так.- Пока смерть не разлучит? – спросил я с иронией и даже улыбнулся. Должно быть, весьма криво.- Только попробуй, - серьезное выражение лица Такуи не изменилось, он все так же стоял, скрестив руки на груди. – С того света достану.И пока я лихорадочно подбирал достойный ответ, борясь с накатившей сентиментальностью, маленький неожиданно громко рассмеялся и хлопнул меня по плечу.- Ну же, Рё! Не дрейфь! Я пугаюсь, когда ты бледнеешь и блестишь влажными глазами.- Какими влажными? – опешил я, тут же позабыв о трогательности момента.- Жалостливыми и влажными, - с удовольствием, будто смакуя слова, протянул Такуя. – Слушай, если лидер увидит тебя таким, он сразу простит тебе все грехи прошлого…- Еще чего! – теперь я уже искренне возмутился, но даже не из-за смысла произнесенных слов, а из-за того, что маленький паршивец надо мной откровенно потешался.- Да, ты прав. Не простит, - согласился Такуя и попытался прошмыгнуть мимо меня в ванную, но не тут-то было.- Рё! Щекотно! – взвизгнул он, когда угодил в мои руки, и попытался вывернуться, но я держал крепко.- Не ври, - схватив в охапку, я потащил упиравшегося и брыкавшегося Такую обратно в спальню.- Я не хочу, не смей… У нас концерт всей жизни, надо собираться… - возмущался маленький, но уже почти не сопротивлялся, когда я доволок его до футона.- Сколько у тебя их еще будет, этих концертов, - прошептал я и поспешно поцеловал, пока он ничего не успел ответить.