Reiji. (1/1)

Рэйджи едва ли сосчитает все седые волосы, появившиеся за период отсутствия Аны. Ни словечка, ни сообщения — гадай, что случилось. На следующий день Джунко тоже не явилась, а разъярённый Шайнинг провёл профилактическое собрание с каждой группой, другими словами — обругал на чём свет стоит без вины виноватых. Агентство гадало, что сумело вывести Саотомэ из себя, но когда правда всплыла, все пожалели об этом.Свою речь директор начал со слов, от которых нутро Рэйджи ухнуло вниз. Он стоически терпел участившееся сердцебиение, ничем не выдал волнения: Котобуки испугался, будто подросток, которого поймали за курением.Впрочем, в грехах Рэйджи было больше интересных аспектов, чем обычное баловство сигареткой."Квартету", кажется, досталось больше всех. Шайнинг вспомнил и уход менеджера, и отказ композитора от вздорных певцов, постоянные ссоры друг с другом, наплевательское отношение к обязанностям наставников. Котобуки ждал, когда же Саотомэ припомнит Анастасию, устроит публичную порку в назидание коллегам.Не случилось. У Рэйджи отлегло до такой степени, что, кажется, ему понадобятся капли для сердца.Из минусов — назначено принудительное медицинское обследование. А чтобы никто не укрылся от пристального взгляда медиков, проходить оно будет в самом агентстве.Рэйджи позволил себе уйти в середине дня, чтобы заехать в продуктовый магазин. Поскольку Анастасия не выходила на связь сутки, Котобуки позвонил ей домой. Рэйджи ожидал переговорить с кем-нибудь из мужчин, но ответила Альбина (ласково называемая айдолом Биби), робко объяснила, что Ана лежит с температурой, и мама (видимо, не Анастасии), запретила трогать Няню.Котобуки остановился возле дома Сакурай, собрался с мыслями и покинул машину. Он нажал на дверной звонок свободной рукой, вторую занял тортом в упаковке. Дверь открыла белокурая девушка, по внешности — его ровесница. Она испуганно посмотрела на Рэйджи яркими голубыми глазами, поджала карминовые губы и пригласила его пройти жестом.– Здравствуйте... – медленно, отделяя слоги друг от друга, проговорила девушка.– По-английски?На её красивом лице отразился стыд.– Саша, кто там?Знакомый голос, однако, говорящий на русском, донёсся из кухни, следом появилась его обладательница.– Рэйджи! – Ана просияла. – Это ко мне, Саш.– Хорошо, – девушка улыбнулась и обратилась к Рэйджи по-японски: – Доброго дня.Она ушла в другую комнату, будто поняла, что помешает своим присутствием.– Иди сюда, – Ана махнула и ушла обратно.Анастасия бережно забрала торт и бросилась Котобуки на шею.– Не хочешь ничего рассказать? – Рэйджи не сделал ответного жеста.– Не заставляй меня, умоляю... – Сакурай отстранилась. – Я думала подохну: то тошнило, то температура поднималась.Рэйджи смерил Сакурай тяжёлым взглядом. Следы болезни наложили отпечаток на её внешность: под глазами залегли глубокие тени, губы побледнели, иссохлись, потрескались — только разломы выделялись ярким кровавым цветом. Вся кожа Аны приобрела серый налёт, а вены обозначились так ярко, что, кажется, их заполнили голубой краской.Но несмотря на жалкий вид композитора, Рэйджи продолжал чувствовать злость.Котобуки хмурит брови, но скоро разглаживает их — невозможно противостоять желанию поцеловать Ану.Рэйджи льнёт к ней, сжимает в объятиях так сильно, как только может и утыкается в губы, царапающие сухими неровностями.Что-то промелькнуло в глазах Анастасии, но мужчина проигнорировал это: в голове Рэйджи сложился пазл, он понял, как оградить Ану от всего плохого.Как же он не догадался изолировать её раньше. Котобуки задумался, не прекращая целовать Сакурай. Однозначно, враг номер один — Сато Джунко. Это она развращает его девочку.Рэйджи не против рабочих отношений, но и насчёт карьеры Анастасии у него есть определённые мысли. Пока что пускай играется, довольно скоро всё равно надоест.Ана захотела отстраниться, пытаясь восполнить недостаток кислорода в сжимающихся от спазма лёгких, но Котобуки надавил на её затылок, предупреждая побег. В наказание за инициативу он укусил нижнюю губу Анастасии, накрыл её, слизывая проступившую кровь.Рэйджи никогда не обращал внимание, насколько изящный у Сакурай череп. Просто держать на нём руку — всё равно, что прикасаться к искусству. Идеально гладкий, правильной формы, под густыми волосами и твёрдыми костями скрывающий незаурядный, испещрённый бороздами и извилинами мозг.Котобуки оторвался от губ Анастасии, только чтобы вдохнуть истинный сладкий запах её волос, смешанный с тяжёлым восковым. Сладость вязнет в нём, распространяется по всей поверхности головы, будто в ловушке, усиливается во множество раз.Рэйджи вынужден покинуть плен плотских желаний, иначе быть беде. Но близок день, когда мужчина сможет овладеть Аной, наслаждаться пьянящим ароматом её тела. Он сильнее слов, против него нет средства, кроме как поддаться греху. Котобуки готов утопать в этом запахе, жадно пить его, пока не потеряет обоняние. Но если он лишится способности чувствовать, Рэйджи непременно сойдёт с ума.Раньше он ревностно относился к интеллекту Аны, а после озарения принял как головоломку: кто же по итогу выйдет победителем из игры?Рэйджи пугает собственное непостоянство, он не знает, какую очередную гадость придумает на следующий день. Неужели Ранмару прав, и Ана так влияет на него?Что ж, пускай.Смириться с этим оказалось куда проще, чем предполагал Котобуки.– Хочешь прогуляться?Анастасия приподняла брови в удивлении. Котобуки хочет остаться с ней наедине без перспективы быть пойманными кем-либо из родственников. – Долго собираться буду, – Сакурай пожала плечами. – Если подождёшь, почему бы и нет.– С удовольствием. Всегда интересовало это женское таинство.Ана хихикнула и шутливо шлёпнула его по груди.– Иди в мою комнату, я торт уберу и поднимусь. – Анастасия задумалась, махнула доминирующей рукой и сообразила: – Вверх по лестнице, затем налево. Там только моя комната, промахнуться будет тяжело.– Не боишься, что я увижу твои подростковые секретики?– Дорогой Гумберт Гумберт, – композитор улыбнулась недоброй улыбкой. – Нет.– Ты тоже читала?– На твоём месте я бы подобным не делилась.Она усмехнулась.Ошибиться на самом деле оказалось невозможно. Комната Анастасии располагалась вдали от остальных: в углу, скрытая тенью гордого одиночества. Первое, что бросилось в глаза, когда Рэйджи открыл дверь, — обои тёмно-серого цвета и неестественно яркое на их фоне постельное бельё: белое, с розовыми цветочками. Под потолком, по всему периметру, располагалась выключенная светодиодная панель. Однако наиболее выделяющуюся часть интерьера — постеры на боковой стене, к которой приставлена кровать, — Котобуки заметил не сразу. На одном из них красовалась Каяко Саэки (мужчина присвистнул — он не ожидал столь пылкой страсти к ужастикам (особенно к старому доброму "Проклятию"), но это было очевидно: Анастасия не раз давала понять, что любовь и счастливый конец её не интересуют), рядом с ней — неизвестная ему героиня серии "The Evil Within". Для Рэйджи она выглядела как смесь Каяко и Садако Ямамуры из "Звонка", но у неё больше рук — целых четыре. От Садако она унаследовала позу — ту самую, что своими неестественно изогнутыми конечностями пугала подростков девяностых. Рядом с этими двумя постерами, занимавшими добрую четверть стены, крохотным казалось изображение летающей меж деревьев инопланетной тарелки с надписью "I want to believe". Под ним раздражала неожиданной яркостью жёлтого фона Гого Юбари, юная наёмница из "Убить Билла".Рэйджи бегло осмотрел оставшуюся часть комнаты — довольно скучно. Компьютерный стол завален тетрадями и раскрытыми на определённых страницах книгами. Он перевернул одну из них, желая прочитать название, узнал один из трёх томов "Мифов и легенд", подаренных Анастасии. Для него коллекционное издание связано с плохими воспоминаниями, а для Сакурай, похоже, наоборот: японские сказания интересовали её, разноцветные закладки стоят чуть ли не на каждой странице.Обложка из красного бархата, украшенная глубокими позолоченными узорами, сверкает не хуже, чем в магазине — будто книгой вовсе не пользовались. Принадлежности для работы Рэйджи не привлекали — айдол даже не удостоил их взглядом.Шкаф для одежды располагал дополнительными полками снаружи и стоял напротив кровати. Свободное пространство Ана заставила учебниками и художественной литературой. "Сколько, чёрт возьми, ты читаешь?" — подумал Котобуки, изучая названия. Впрочем, большинство из них, а именно написанные на русском, не поддались идентификации. Как бы Рэйджи не силился, родной язык Аны всё равно был сильнее. На самой нижней полочке стояла лава-лампа — последняя интересная штучка в обители Сакурай.Хозяйка не заставила себя долго ждать.– Чего стоишь как не родной, – Анастасия поджала губы и распахнула глаза. – Ложись.Она кивнула в сторону кровати.– Так скоро? – Рэйджи улыбнулся.– Можешь сидеть, если тебе удобнее, – Сакурай поставила косметичку на подоконник и придвинула стул. – Я предпочитаю лежать, если выдаётся возможность.Рэйджи аккуратно прилёг, стараясь не помять покрывало — Анастасия отдавала предпочтение умеренно жёсткому матрасу и мягким подушкам.– У тебя интересный вкус.– Не нравится? – Я этого не говорил.– Обычно люди не в восторге, особенно дедушка. Всё грозится, что сорвёт плакаты, и ругается, что икон нет. А мне просто как-то не по себе в одной комнате иконы и ужастики хранить. Ана хихикнула, Рэйджи вздохнул. Всё же, его волновали не размолвки по поводу увлечений. – Ты точно в порядке? Не хотел бы я оказаться на твоём месте.– Да это проблема нескольких дней, Рэй, забудь. Только в этот раз подкосило. Всегда от болей страдаю, а тут на! — температура и тошнота, чтоб не скучала видимо.Котобуки нахмурился. Анастасия, почувствовав его замешательство, умолкла и замерла с щёточкой от туши для ресниц у глаза.– Кажется, мы говорим не об одном и том же.– Кажется, да...Её голос дрогнул.– Я о Куроде, Ана.– А-а... – Сакурай медленно обернулась. – Рэйджи, давай начистоту, моя психика — единственный мой союзник. Если бы ты не сказал, я бы не вспомнила о нём...Котобуки посмотрел на взволнованное лицо и решил закрыть тему. Пугать Ану — последнее желание. – Это нормально, солнышко. Если бы ты загонялась, было бы в сто раз хуже.– Спасибо.– За что?– Что не осуждаешь. Джунко мне мозг вынести успела, так достала, что я на неё бесконечный набор поставила, пусть бесится. – Ана отвернулась. – Курода идиот. Дедушка подробности не рассказывал, но умер он от передоза. Накосячил, а проблемы у нас.– У всех теперь проблемы. Шайнинг назначил принудительный медосмотр.Анастасия выругалась на русском.– Серьёзно?– Более чем.Сакурай закрыла косметичку, открыла шкаф и, что-то вспомнив, вернулась к подоконнику.Рэйджи зацепился взглядом за жёлтую ткань с чёрными рукавами.– Ты пчёлка?Ана засмеялась, вытащила наряд.– Это костюм Шёлкового Призрака.Она продемонстрировала трико. Котобуки сел на кровати, приподнял уголки губ в намекающей улыбке.– Почему ты не надела его на Хэллоуин?– Я надела, но меня вычислили. Пришлось менять образ.– А можешь сейчас примерить?– Так, ясно! – Анастасия спрятала костюм. – Грешник!– Одним глазком, Ана!– От таких глазков рождаются дети, – композитор показала язык. – Если хочешь остаться — отвернись, я переодеваться буду. Замечу — выгоню к чёртовой матери.Рэйджи откинулся на подушки и прикрыл глаза сгибом локтя. Шёлковый Призрак — звучит как псевдоним в индустрии для взрослых, костюм, что уж там, подпитывает предубеждение.– Значит, у тебя отличное психологическое здоровье, – изрёк Котобуки, чтобы как-то прервать тишину.– Как деликатно, – Ана снова усмехнулась, натягивая джинсы.– Что не так?– Школьный психолог убеждала классного руководителя, что у меня отсутствует эмпатия.Рэйджи резко сел, забыв о наказе.– Серьёзно? Почему ты помнишь её слова? Очевидно же — полный бред.– Я злопамятная. Ана подтянула ткань, застегнула молнию и пуговицу.– Всегда нужно быть начеку, чтобы случайно не отнестись к человеку лучше, чем он того заслуживает. – Анастасия прищурилась. – Нравится?Она упёрла руку в бок, не торопясь прикрыть верхнюю часть тела футболкой. Рэйджи перевёл взгляд на чёрный кружевной лиф с плотными чашечками, затем — на аккуратно приподнятую грудь.– Зелёный будет смотреться лучше.– Только тёмный.Анастасия надела серую футболку с коротким рукавом, хлопнула себя по лбу ладонью.– Вспомнила! Ты не кормленный...Мужчина провёл в доме Сакурай намного больше времени, чем планировал. Наконец покинув его, он позволил себе расслабиться. Ана, оказавшись в салоне автомобиля, зашлась в кашле. Ей пришлось высунуться в окно, чтобы приступ прекратился.– Ты курил здесь? – она осторожно втянула воздух ртом, послышался характерный свист.– Боже мой, у тебя аллергия? – Рэйджи запаниковал, открыл все окна для проветривания.– Значит, курил! Лицо Аны исказилось яростью.– Ты хоть понимаешь, что это негативно сказывается на твоём голосе?! Как ты собираешься петь? Будешь хрипеть, как собака? А может голоса лишишься? Весело будет, да? У Аи сломается, а у тебя афония — вот и накрылся "Квартет Найт"!– Ана, крик — это хорошо, но только горизонтальном положении. Позаботься о своих голосовых связках прежде моих. Я без тебя знаю, чем это может обернуться и делаю всё аккуратно.– Интересно, – Сакурай ударила себя по ногам. – Просвети меня.– Успокойся, вот что. Не тебе меня учить.– Видимо, мне, раз в тридцать лет умом не обзавёлся! А о будущих детях подумал? Хернёй страдал ты, отдуваться им — прикольно обменялись, не правда ли?Рэйджи устало откинулся в кресло и ждал, пока Сакурай остынет. Он не понимал, почему её не звали в компании, но всё встало на свои места — с такой занудой он тоже предпочёл бы не общаться.– Поправь меня, если я не права, давай! У тебя на лице написано, что я раздражаю! Вечно одно и то же — стараешься, хочешь, чтобы было как лучше, а в итоге "ты меня достала", "перестань учить меня", "займись собой"! А я займусь. Займусь! Только вы приползаете обратно на коленях! Ацуши и Джунко уже приползли, и ты исключением не станешь! Рэйджи приподнял брови, заинтересованный.– Ты не просто золотой композитор, а целый клондайк, Ана.Издёвка сработала не по сценарию: умаслила, вместо того, чтобы задеть.– Рада, что ты это понимаешь. – Сакурай моментально успокоилась. – Я хочу для тебя только лучшего. Похоже, ты доволен позицией третьего по популярности участника, кстати, Аи скоро тебе переплюнет, но я — нет. Ты же можешь быть выше, намного выше всех. Кто лидер "Квартета"?Рэйджи запнулся. Действительно, кто? Они держутся подальше друг от друга в обычное время, могут не видеться неделями, но на каждой встрече и в работе Рэйджи является образующим элементом: координирует процесс и регулирует взаимодействие.– У нас нет лидера. Ана покачала головой. – Лидер есть везде. "Квартет" не станет исключением. – Анастасия по-лисьи улыбнулась. – Текущее положение развязывает нам руки: раз власти нет, мы сами её назначим.Она говорила с книжной интонацией, играла голосом, чтобы держать в напряжении до конца, заставляла слушать.Если Ана вела себя подобным образом с Ацуши, не удивительно, почему он сходил по ней с ума. Котобуки сам готов потерять голову, жаждет окунуться в безумие.– Это несправедливо.– Почему? Ни Ранмару, ни Камю не стремятся к лидерству. Честно, у них и качеств для этого нет. – Сакурай пожала плечами. – Сам посуди: они вздорные, неуравновешенные, плевать хотели на команду. Знаешь, Рэй, я бы не стала терпеть такое отношение.– Вот на этом мы, пожалуй, закончим. – Рэйджи повернул ключ зажигания, когда разговор стал острее.– Я не склоняю тебя к уходу, – Анастасия хихикнула. – Ранмару меня точно придушит, если ты оставишь их. Насчёт остального я совершенно серьёзна. Ты станешь лидером и поднимешься в топе, хочешь того или нет. Я лично займусь твоим продвижением.– Зачем ты это делаешь, Ана?– Потому что я люблю тебя. Рэйджи обернулся на композитора. – А как же Джунко?– Она всегда может подождать.Анастасия выразительно посмотрела на губы Котобуки и облизала свои, обозначая желание.– Ладно, забыли.Сакурай набрала полную грудь воздуха, взмахнула руками, будто рассеивая тёмную энергию, и успокоилась.– Занесло меня немного. Но по поводу курения — всё в силе. Я буду ругаться с тобой каждый раз, как почувствую запах табака. И поверь на слово, Рэйджи, я обнюхиваю тебя гораздо чаще, чем ты можешь себе представить.– Я тебя тоже.– Извращенец.Ана возмущённо пихнула его в руку.– А в целом как у твоей семьи дела?– Ой, – она устало вздохнула. – Ты серьёзно хочешь послушать? Такой цирк творится, я уже не выдерживаю. – Расскажи, тебе легче станет.Рэйджи ожидал услышать душещипательную историю о тяготах быта иммигрантов и жалобы на проблемы отцов и детей, но его ждали более забавные известия.– В общем, Альбина снова чудит. При ней в принципе нужно максимально фильтровать речь, но если в семье идиотина заведётся, её уже никак не выкурить. Короче оказалось, что Дима, когда лежал у нас после операции, со скуки решил научить Альбину одной забавной песне. И выстрелила эта прибаутка спустя охренеть как много времени и причём метко, в самое, мать его, яблочко. А я ещё подумала, что ж они так спелись, — в буквальном, как оказалось, смысле! — дружные стали, прямо истинное значение кровных уз поняли. Неделю, наверное, назад, Альбина собирает всю нашу семейку Адамс на концерт и торжественно поёт нам гениальное произведение, пусть и состоящее из нескольких строк. Там такой скандал начался, Рэйджи, ты не поверишь. Причём подумали на меня, понимаешь? Сделала не я, а стыдно было мне! – А что она спела-то, матерный стишок какой-то? – Рэйджи внимательно следил за цифрами на светофоре.– Билли Джин насрал в кувшин.Котобуки прыснул, но попытался сохранить лицо, поджав губы и наморщив лоб. Перевод с русского прозвучал весьма криво, но общий смысл был ясен.– Понимаешь, как бы, это не самое страшное. Я с дедом постоянно ругаюсь, чтобы он при ней вообще молчал, потому что кто-кто, а мой дед мат через каждые два слова вставлять может. И такое уже было, представь себе. Есть у него фирменное ругательство, перефразию, чтобы не материться, муха с пониженной социальной ответственностью. Так вот эта муха с ним лет пятьдесят уже, она ему роднее чем дети и внуки. Ляпнул он один раз при Бине, испугался, конечно, но она как-то сделала вид, что не поняла или не услышала. Было это полтора года назад. Когда мы ехали встречать её родителей в аэропорту, недавно, то есть, она уронила свою детскую сумочку, и вылетела муха. Привет из прошлого, что называется.– Я не понял, что за муха-то?– Как называют проститутку грубо?– Шлюха.– По-другому. На "б" начинается, на "-ская" кончается. Пришлось припарковаться на ближайшем свободном месте, потому что Рэйджи расхохотался до слёз и болей в животе.