Глава 31 (1/2)

Как оказалось, ?болезнь на выходные? может без особых усилий перетечь в недельный карантин, даже если ты этого не хотел. С совсем недавних пор у меня почему-то наглухо отбилось восприятие времени и пространства, да и жизни в целом тоже: один день плавно перетекает в другой, словно никаких (пускай даже условных) разделений нет; сон как регулярная и сбалансированная потребность для выживания не появляется вовсе, и по этой причине я либо не сплю по двое суток, либо могу запросто отрубиться не менее чем на четырнадцать часов, ни разу за этот промежуток времени не проснувшись; бесцельные скитания по улицам с утра до ночи только подливают масла в огонь моего бессмысленного на данный момент существования. Попытки найти ?новые ощущения? кончались крахом, в том числе попытки стать как все мои ровесники, а также наоборот?— продолжить быть белой вороной, что у меня отлично получается в последнее время. И самым ужасным было то, что даже с таким перебойным и непостоянным ритмом жизни у меня было ощущение плавного полёта вниз, без каких-либо шансов зацепиться за уступ. Я могла ничего не делать, а могла закатить скандал посреди закусочной из-за холодной картошки, и всё это было бы в моих воспоминаниях одинаково тускло, словно никакого смысла в том, чтобы я что-то делала, нет. Поэтому я сбилась со счёта и понятия не имею, какой сегодня день. Напоминают о течении времени только редкие сообщения Филлис с вопросами и напоминаниями о том, что скоро выпускные экзамены. И даже это не вызывает у меня совершенно никаких чувств. Есть ли смысл готовиться, если я не успею наверстать упущенное время на подготовку и не сумею написать хотя бы на ?удовлетворительно?? Вероятно, если следовать моим ощущениям и моей логике, сейчас нет смысла ни в чём. Даже в том, чтобы выискивать его. Всё чаще меня посещает мысль, чтобы послать к чёрту абсолютно всё, включая учёбу, друзей, собственное будущее, не говоря уже о нынешнем образе жизни, который и без того катится по наклонной вниз. Но послать всё к чёрту значит продолжать не делать абсолютно ничего, чтобы выкарабкаться из дерьма, в котором я начинаю тонуть. А значит продолжить докучать своим пребыванием в чужом доме. У меня ещё слишком мало денег, чтобы позволить себе жить отдельно и быть в состоянии оплачивать жильё каждый месяц в одно и то же время. Как бы я ни пыталась, уговорить Билла и Силию давать мне больше часов оказалось невозможным хотя бы из-за школы, которую я, кажется, потихоньку бросаю, но они об этом не знают. Нынешних сбережений хватает только на то, чтобы покупать какую-никакую еду и выказывать своего рода благодарность Эштону и Калуму за то, что не прогнали за порог дома через пару дней, когда поняли, что я самый хреновый съёмщик в мире. Благодаря им я не провожу своё время в тёмных переулках, прячась в картонных коробках то ли от полиции, то ли от личного маньяка, и от этой благодарности я чувствую ничтожность, которая убивает меня каждый божий день. Но сегодняшний вечер оказался куда более приятным, чем все остальные за прошедшую неделю. Кажется, Билл, несмотря на мои попытки сделать противоположное, проникся сожалением к моему оставляющему желать лучшего виду и отдал мне, как он сам выразился, ?премиальные за качество работы и преданность своему делу?, увидев которые меня в буквальном смысле хватил ступор. Никакие уговоры не подействовали ни на него, ни на его помощника, который, кажется, был той же позиции, что ?платить надо по заслугам? в хорошем для этого выражения смысле. Вероятно, для них это не такие серьёзные деньги, как для меня, какого-то подростка с обострённым максимализмом и расшатанным адекватным восприятием мира. Именно по этой причине я на протяжении часа сижу на скамейке под навесом какой-то лавки с выпечкой, сжимая между ног огромный пакет, набитый всякой хренью, у которой срок годности истекает как минимум через полгода, и тупым взглядом обвожу проходящих мимо людей, пытаясь очнуться от тумана в собственной голове. Странно, что я так сильно хочу угодить людям, о которых совершенно ничего не знаю. Знаю только то, что слышу из их нередких ссор, пытаясь заснуть в гостевой комнате, и то, что вижу из собственных наблюдений, которых не так уж и много. Мы почти не разговариваем, за завтраком, обедом или ужином, если удаётся собраться вместе, а не разойтись по разным комнатам, за столом царит гробовая тишина, и её разбивает лишь режущий слух скрежет столовых приборов, скользящих по посуде. И даже в такой давящей атмосфере, в которой мысли о том, чтобы поскорее съехать, как молоток непрерывно стучат по моей черепной коробке, чередуясь с чувством вины, приятно привносить что-то хорошее в чужую жизнь. Даже если это просто хлопья по скидке. Дорога до дома, как выяснилось, была слишком длинной, чтобы оказаться в тех стенах менее чем за час. Или проблема была всё-таки в том, что мне не особо хотелось возвращаться: прогулка с тяжёлым пакетом, который мне приходилось держать двумя руками и не давать ему застревать в моих ногах из раза в раз, сопровождаемая алым, пылающим закатом, и улица, с лица которой час за часом исчезало все больше и больше людей, оказались куда более приятной компанией. Я впервые за долгое время почувствовала пустоту в своей голове. И, честно сказать, это лучшее, что со мной случалось. Череда постоянных, нескончаемых, вытекающих одна из другой мыслей не давала мне спокойно вздохнуть, а, скорее, вызывала нестерпимое желание затянуть на своей шее петлю. И она возникает каждый раз, когда я оказываюсь в своём ?убежище?. Несомненно, я рада тому, что у меня есть крыша над головой. Но возвращаться туда у меня нет никакого желания. Из раздумий меня вырвал резкий треск, раздавшийся на всю улицу. В поисках источника звука я наткнулась на мужчину, сидевшего у тёмного переулка в каких-то грязных, местами порванных лохмотьях. Приглядевшись, я заметила, что он что-то собирает с асфальта?— как оказалось, осколки. Я на минуту-другую остановилась, наблюдая за ним, за тем, как он с досадой на лице выбрасывает куски стекла в ближайшую мусорку, а затем отряхивает штаны. Не имея ни малейшего понятия о том, что я собираюсь сделать, я пересекла дорогу и подошла ближе к незнакомцу. —?Вам чем-нибудь помочь? —?поставив пакет на землю, спросила я. —?Только если у тебя найдётся фен или запасная пара мужских брюк,?— усмехнувшись, ответил мужчина. —?Пустяки, просто бутылку опрокинул. Ты что-то хочешь, или… —?Нет, я просто увидела вас на той стороне улицы, подумала, может, нужна помощь. —?У меня есть дом. Я замерла в недоумении. —?П-простите? —?Наверное, ты увидела меня, и тебе в голову ударила мысль: ?Рваная одежда, грязный вид, кусок картона, хм… Зуб даю, он бродяга?. —?В его голосе не было никакого осуждения или злости, лишь ирония над самим собой. —?Но, нет, я не живу на улице. Вернее, да, пока что я не могу побаловать себя бокалом красного вина, лёжа в ванне с пеной и лепестками роз, но это временно. Я не бездомный. —?Ясно… —?растерянно произнесла я. —?Почему тогда… —?Почему так выгляжу и почему просиживаю зад на грязном асфальте? И сам, если честно, пока не до конца не понимаю. Но я в процессе познания себя. Я обратила внимание на табличку рядом с ним, на которой, вопреки моим ожиданиям, была не просьба скинуть четвертак-другой, чтобы не сгнить на улице без еды, а нечто иное: ?НЕТ??— МОЛЧАНИЮ, ?ДА??— БЕЗОПАСНОСТИ?. Сперва я не уловила, что к чему, но когда увидела, что он остановился у магазина электроники, на витрине которого стояло множество телевизоров, а по ним крутили новости, всё, кажется, встало на свои места. —?Вы устроили забастовку? —?Голодную забастовку, если быть точнее. Если на властей не подействует голодная смерть жителей во имя справедливости и гласности, тогда эта страна пропала. —?Мужчина подвинулся чуть в сторону, освободив небольшой кусок пледа, на котором сидел, и постучал ладонью. —?Садись, если не боишься подцепить блох. Я заняла место рядом с ним, ловя косые взгляды мимо проходивших людей и продавцов из пары магазинов, которые уже закрывались. Тем не менее меня больше интересовало не то, что обо мне думают люди, которых я вижу впервые, а то, чем занимается этот тип, который вроде бы бездомный, а вроде бы и нет. За считанные секунды, пока он рылся в своём рюкзаке, я успела подметить несколько интересных и даже странных деталей. И первое, что привлекло моё внимание?— его опрятность. Для ?бездомного, который на самом деле не бездомный, а бездомный лишь на время?, он был чертовски аккуратен и приятен на вид. Единственным, что выдавало его ?статус?, было состояние его одежды и прочих вещей, стоявших рядом. Довольно-таки длинные тёмные волосы были собраны в пучок на затылке, несильно отросшая борода выглядела, учитывая его положение, более чем неплохо и уж тем более не выглядела так, словно там обитель всех мелких насекомых, которых только можно встретить на улице. С учётом жаркой погоды и его пребывания на солнце целый день, можно сделать скидку на том, что от него не пахнет первоклассным дорогим одеколоном. Но это нисколько меня не отпугивало, странный и даже несколько дикий интерес к нему как к человеку перекрывал собой все мои сомнения. —?Что именно тебя к этому подтолкнуло? —?Новости не смотришь? Хотя, что там можно смотреть? Если бы они что-то говорили, тогда бы я здесь не сидел с этой хреновиной,?— ответил он, подняв картонку с чёрной надписью. —?Мэр может сделать заявление, объявить комендантский час, ввести патрулирование города, но, видимо, на этом его стратегия заканчивается, раз он думает, что люди бесспорно и без лишних вопросов станут следовать новым правилам. Все ведь прекрасно понимают, что какой-то псих прямо сейчас ходит по городу и, вероятно, высматривает, кого ещё можно покромсать на фарш и сделать сногсшибательные котлетки из человечины. Но вместо того, чтобы говорить об опасности, телеканалы сделали, несомненно, разумный выбор и крутят повторы кулинарных шоу и новости о том, какое видео с котом стало вирусным в Интернете на этой неделе. Ну, кулинарные шоу, видимо, всё-таки имеет смысл крутить, потому что зачем просто так держать в морозильнике человеческие сердца? Кстати говоря, я Лэндон. —?Он протянул мне руку, и я только через пару секунд додумалась пожать её, ведь от его неожиданно сумбурной и быстрой речи у меня, кажется, случилось сотрясение. —?А ты у нас кто? —?Я Бетани. —?Будем знакомы. Тебе, кстати, ничего не будет от предков? Уже поздновато. —?Нет, всё нормально. —?Ну, смотри. Если бы я узнал, что моя дочь добровольно составляет компанию тридцатичетырёхлетнему бездомному повстанцу, я бы, мягко говоря, был не в восторге,?— посмеялся Лэндон, делая глоток из стеклянной бутылки, очевидно, из-под пива. —?А если серьёзно. Не напрягает тебя это всё? —?Что именно должно? —?Да всё. Начиная от того, с кем ты проводишь пятничный вечер, заканчивая тем, что творится в нашем любимом городке, который скоро станет логовом Сатаны. Скоро, кстати, комендантский час, не стоит тебе по улицам слоняться. Вряд ли тебе хочется наткнуться на серийного убийцу, да? Знал бы он, что мы с этим убийцей ведём романтичную переписку, поперчённую фотографиями умерших или почти умерших людей. —?А что делают голодные забастовщики, которым негде ночевать? —?Обычно они прячутся в доме у сестры без её ведома, принимают душ, умываются и всякая такая хрень, а с утра пораньше линяют. По крайней мере, я слышал, что некоторые так делают. Проверять не советую, а то найдётся хитрая племянница, которая путём вымогательства начнёт шантажировать тебя и угрожать сдать матери,?— он подмигнул, делая ещё один глоток. —?Но, знаешь, даже так я дорожу ими больше всего на свете. Пускай они выгоняют меня, потому что ?я со своим обострённым чувством справедливости уже не вижу никаких границ?, пускай они угрожают сдать меня кому-то, будь то моя сестра или копы, которым, возможно, будет интересно поглядеть на мои прошлые проколы, чтобы повязать и не мешать жить людям своей жизнью, пока она есть. Но я знаю, что они делают это не из ненависти ко мне, а из любви. Или всё-таки из ненависти, но я предпочитаю лишний раз себя не расстраивать. Пить в таком случае не приносит никакого удовольствия. Я бы тебя угостил, но ты же ещё в школе учишься, да? —?В любом случае я не пью, извините. —?Да ладно, извиняется она! Это круто, что ты не поддаёшься соблазну, понтам, адреналину или какой-нибудь генетической предрасположенности к алкоголизму, например. Моя племянница такая же. Милли зовут. Не берусь утверждать, но, думаю, она и капли в рот не брала, несмотря на дерьмовую компанию, которая её окружает. И парень этот её, Тайлер. Далтон, Дуглас, чёрт знает, как там этого отморозка зовут. Ты слышала, наверное, он в больнице. —?Я была рядом, когда всё произошло. —?Да? Чёрт, так себе зрелище, наверное. Но я бы, честно сказать, был не прочь посмотреть, как его полуживого кладут на носилки. Я должен радоваться, что наконец кто-то вправил мозги этому моральному инвалиду, но ведь это дело рук того полудурка. От этого только обострилась моя необходимость защищать тех, кто мне дорог. Он ведь так близко к нашей семье, понимаешь? Что, если это коснётся моих родных? Я не могу этого допустить. И не могу допустить, чтобы эти уроды из полиции и херовой верхушки умалчивали обо всём, что происходит! —?Лэндон громко выкрикнул последние слова, некоторые прохожие обернулись. —?Поэтому я устроил голодовку. Не то чтобы это сильно помогает, потому что мои братья и сёстры по мусорке чаще всего под предлогом отлить идут искать втихаря еду. Так что я сижу тут какое-то время, дёргаю людей, получаю по щам и снова выжидаю момент, чтобы что-то сказать. Иначе этот город погибнет, если все продолжат делать вид, будто их это не касается. Это касается, мать вашу, всех. И даже тебя, куколка,?— он тяжело выдохнул, взявшись рукой за голову. —?Да, меня это касается тоже,?— пребывая в неком трансе, ответила я, наблюдая за темнотой, застилающей город. Мы около получаса разговаривали на общие темы, которых оказалось довольно много. Одним из наиболее интересных открытий за этот вечер стал тот факт, что та десятка, которую я нашла у мусорного контейнера и на которую я купила себе хот-дог неделю назад, принадлежала Лэндону, и он до конца нашей беседы шутил о том, что я сумела обокрасть бедняка, сама о том не подозревая. И действительно, это место ведь было тем, вокруг которого я ходила часами пару дней назад. А я не помню, чтобы замечала Лэндона, но он определённо здесь был. Я думала, это очередной попрошайка, к которому жизнь повернулась пятой точкой, а он оказался чертовски привлекательным как человек парнем, который борется за правильные вещи. Он рассказывал и рассказывал о том, как дорожит своей сестрой, как дорожит племянницей, Милли, и о том, что ради них он готов пойти на всё. Как ни странно, мне это не надоедало. Меня завораживала эта преданность людям, которые отворачиваются от тебя, хотя, может, он просто не замечал, что они отвернулись от него. Несмотря на некоторые его негативные взгляды на вещи, он оказался довольно позитивным человеком, который в то же время умудряется быть реалистом. Эта его многогранность, в каком-то смысле уникальность словно открыли во мне второе дыхание. Мне хотелось сесть рядом с ним и бастовать за то, во что поверила за время разговора с ним. —?Приходи в любой день, тут бывает одиноко,?— тихо произнёс он, опустив голову. —?С первого взгляда не скажешь, что в тебе столько ярости. Не знаю даже, откуда это в тебе, но именно бунт молодёжи, в которых полно энергии, сможет сдвинуть дело с мёртвой точки. Я староват для этого дерьма, а вы, подростки, в самом рассвете сил. —?Лэндон дружески толкнул меня плечом и усмехнулся, отчего я смутилась. —?Есть смысл в том, что мы делаем. Я верю в это. —?Проводить здесь день за днём?— не самая плохая перспектива, честно говоря. —?Я запрокинула голову назад, любуясь звёздами на иссиня-чёрном небе. —?Конечно, ничто не изменит этих ублюдков с жаждой власти, но лучше оказывать хоть какое-то сопротивление, чем не предпринимать совсем ничего. Правда, иногда выбора нет, и приходится держать рот на замке,?— хмуро заключила я. Меня снова затягивало в пучину тревоги и ярости из-за того, кто всё это устроил, кто посеял хаос в жизнях семей убитых и моей. Мой вид явно вызывал вопросы у Лэндона, поэтому я засунула все самые отвратительные мысли подальше в глубины сознания, чтобы не вспоминать о них лишний раз. Пока, конечно, они сами не дадут о себе знать. —?Но даже так в этом как будто и правда есть смысл. В последнее время мне его не хватает. Когда скитаешься по улицам изо дня в день со стопкой бумажек и развешиваешь объявления по всему городу, надеясь на помощь и понимание, это становится уже не желанием, а целой целью. А когда теряешь цель, чувствуешь себя, мягко говоря, хреново. —?Объявления? Типа, рекламные листовки или вроде того? —?Нет, не совсем. Ты, наверное, видел на столбах просьбу помочь в поисках… —?Ты про поиски того парня, которого в итоге нашли в заброшенном доме? —?несколько взбудоражено спросил он, на что я кивнула. —?Так это твоих рук дело? —?Мне казалось, что меня уже все знают в лицо. Кто-то хвалил, кто-то шептался за спиной, кто-то говорил обо мне как о ?той шизичке, которой нечем заняться?. Всякое говорили, потому что все считали, что он подделал документы и уехал, просто не выходит из дома или вовсе умер, и моя беготня бессмысленна. А потом его нашли живым, не в своём доме, но в Прескотте, и с подлинными документами. —?Я улыбнулась, как будто вспоминала об этом, как о самом лучшем дне своей жизни. —?Я совру, если скажу, что оно того не стоило. Это, чёрт возьми, стоило всего. Не знаю, что там произошло, но, судя по его виду, ещё немного он бы не протянул. Конечно, это не совсем моя заслуга, скорее, счастливое совпадение. Но мне становится лучше, когда я думаю о том, что это было не зря. —?А ты, оказывается, не промах. —?Лэнгдон запрокинул голову так же, как сделала это я. Где-то в конце улицы я заметила свет сине-красных мигалок, которые, вероятно, через пару минут окажутся здесь. —?Мне пора,?— сказала я, встав с земли и отряхнув штаны. Я потянулась к пакету, наполненному продуктами, и стала искать там что-нибудь, что можно отдать Лэндону. —?Во-оу, погоди-ка, ты что делаешь? —?Он остановил меня своей хваткой. —?Накормить меня хочешь? —?Но ведь… —?Голодная забастовка. Минут пятнадцать с тобой о ней говорили, припоминаешь? —?Он улыбнулся, а я на моём лице осталось недоумение. —?Я не хочу быть такой же крысой, как мои ?коллеги по цеху?. Я буду добиваться своего честным путём. И тебе, куколка, не советую мухлевать по жизни! —?Я должна тебе что-нибудь дать. Этот мешок?— чёртов хаос из продуктов, которые я накидала в корзину не глядя. Половина из этого мне не нужна от слова совсем. Просто скажи, что тебе дать, и считай это пожертвованием в твою… кампанию по наведению порядка в мире. —?Ну, я буду не против, если у тебя найдётся что-то не со вкусом пива или воды из-под крана. Я нашла пачку яблочного сока. С гордостью вручив свой подарок, я вздохнула и взяла пакет в руки, готовая к длинному путешествию в безмолвный сырой замок. —?Тебе ведь есть куда идти, да? —?Да, наверное,?— неуверенно ответила я, смотря в пол. —?Поживём?— увидим. На этом мой странный вечер в компании не менее странного Лэндона закончился. Когда я обернулась в последний раз, он складывал вещи, чтобы, видимо, перебраться в более укромный уголок, где его не найдёт полиция. Мне же оставалось покрепче ухватиться за пакет и идти в тени деревьев на свой страх и риск быть пойманной не тем, кем следовало бы. Мне вновь стало как-то не по себе. У меня с концами отпало желание возвращаться домой, потому что сегодня я сделала для себя важное открытие и узнала, что мне чертовски не хватает нормального человеческого общения, в котором нет выяснения отношений, едкости, неловкости и страха сказать что-то не то. Пускай Лэндон старше меня вдвое, но мы были на одной волне. На волне чувства несправедливости и желания что-то изменить, на что у нас не хватает сил и возможностей. У меня нет другого выхода, кроме как вернуться. Я не могу снова перекрыть себе доступ к кислороду. Не сейчас. На улице, казалось, стало ещё темнее: в домах с каждым днём всё раньше и раньше выключается свет (если он, конечно, вообще включается), на окнах висят плотные тёмные шторы, больше похожие на имитацию беспросветного мрака и отсутствие жизни в стенах домов. Никто не хочет, чтобы маньяки заглядывали к ним в окна. Судя по домам, мимо которых я проходила, этого боятся все. Кроме одного, в котором по-прежнему висят полупрозрачные шторы и неизменно горит свет везде, кроме одной комнаты. Я порылась рукой в кармане в поисках ключей, а потом открыла дверь, ставя за порог пакет с продуктами. В мрачной гостиной всё так же неизменно шумел телевизор, а в остальном в доме было тихо, как и всегда. Желтоватые стены дома с отходящими обоями и сколотой краской только нагнетали обстановку, порождая внутри меня привычное волнение и заставляя репетировать слова заранее, чтобы не облажаться в разговоре, как я делаю это всегда. Но в какой-то момент меня отпустило, мои плечи расслабились, спина выпрямилась, я почувствовала себя увереннее и веселее. —?Сегодня в магазине была распродажа,?— громко произнесла я, взяв ручки пакета и неспешно направившись к кухне. —?Знаю, я абсолютно никудышная соседка, от которой мало толку, поэтому внесу хоть какую-то лепту, да? Я тут… накупила всякой фигни, даже не знаю, едите вы это вообще или нет, но, по крайней мере, учту на будущее, если ваши желудки будут против лапши быстрого приготовления за доллар. И, чёрт, в подарок к гелю для душа шло мыло с запахом клубники, и я вспомнила, что здесь ни разу не было фруктов. Странно как-то, да? Я решила, что миска с яблоками и апельсинами ещё не вредила ни одному дому. Правда, если эти яблоки не стоят целое состояние,?— последние слова я сказала чуть тише, чем предыдущие. Остановившись за пару шагов до кухни, я достала то самое яблоко ?из золота?, и стала внимательно рассматривать его со всех сторон. —?А впрочем, выглядит очень даже… Я встала в проёме и подняла голову, держа в поднятой руке фрукт. Взгляд упал на Эштона, сидевшего за столом в чёрной толстовке в компании полупустой стеклянной бутылки. Взгляд спустился ещё ниже, на стол, и я заметила выглядывавшую из-за скотча ручку револьвера, лежавшего прямо напротив Ирвина. Яблоко выпало из рук и укатилось прямо к его ногам. —…неплохо. Эштон не поднимал на меня глаза и продолжал таращиться на барабан пистолета, причём на лице его было такое умиротворение, чуть разбавленное не исчезающим отвращением ко всему, что его окружает, и отрешённостью, что мне на секунду (если не на всю оставшуюся жизнь) поплохело, и меня слегка качнуло в сторону. Я бросила всё, что было у меня в руках, и в ту же секунду оказалась рядом со столом. —?Ч-что ты делаешь?! —?Я резким движением схватила бутылку, прижимая её к себе и с ужасом смотря на Эштона. —?Вернее, какого чёрта ты делаешь?! Я убрала скотч на верхнюю полку, а после приступила к оружию, которое не могла взять по-другому, кроме как двумя пальцами, боясь, что оно может выстрелить. Всё это время Ирвин молчал, только лениво переводил взгляд с меня на прежнюю точку своего ?залипания?, как будто не происходит ничего, чёрт возьми, ненормального! Взяв кухонное полотенце, я завернула в него револьвер и аккуратно положила на столешницу, думая, куда мне деть эту дрянь. —?О чём ты вообще думал? Что это всё значит? —?Русская рулетка, слышала? —?без эмоций ответил он, отпивая из наполовину полного стакана. —?Решил удачу попытать. Как видишь, пока что всё идёт не очень. —?Я прекрасно знаю, чем ты занимался. —?Тогда к чему вопросы? —?Я… Я просто… —?Я не могла подобрать подходящих слов, которые бы описали мою злость, негодование и обиду в этот момент. Я повернулась спиной к нему, оперевшись руками о столешницу и покачивая головой. —?Зачем? Я-я просто не понимаю! —?Ты не всё в этой жизни должна понимать. Это ведь не математика в школе, Бетти,?— ответил он с еле удерживаемым смешком в голосе. —?Тебя это не касается, разве нет? Наверное, и правда не стоило делать это в доме?— согласен, тут, конечно, прокол. В конце концов, это теперь ведь и твой дом, верно? Не хочется прибирать за остальными, особенно ошмётки от их мозгов. Эштон встал из-за стола, скрипя ножками стульев, взял стакан и унёс его с собой. По звукам я поняла, что он не поднимается в спальню, вход в которую строго-настрого запрещён, а, скорее всего, в гостиную, где всё ещё шумит телевизор и стоит его мольберт, на котором изредка хаотично водит кистью. В такие моменты он полностью пропадает для других, да и для себя в том числе, поэтому, если я хотела добиться от него внятного ответа или хотя бы убедить его в том, что он действует совершенно неразумно, мне нужно было делать это прямо сейчас. Я бросила все и помчалась за ним. —?Не неси чушь! Если проблема в том, что я здесь живу, поэтому ты всеми силами меня хочешь спровадить, я просто уйду. Но если проблема кроется в чём-то ещё, то ты можешь объясниться хотя бы в сотой части? Я не смогу спокойно сидеть на месте, зная, что если бы я пришла чуточку позже, то тебя, возможно, уже никто бы не успел остановить. Пожалуйста! Я смогу помочь! —?По-моему, это ты полную хрень несёшь,?— раздражённо усмехнулся он, усаживаясь на диван. —?Можем сделать вид, что это хэллоуинский розыгрыш в начале мая. Барабан, на самом деле, пустой, я всего лишь хотел тебя напугать, а в бутылке был яблочный сок. Я трезвый, счастливый и без мысли о том, чтобы покончить с собой. Просто решил повеселиться. Всё? Закончили? Теперь можешь идти отсюда. И это не просьба, если ты вдруг думаешь, что я позволю делать мне одолжения. —?Ты выслушал меня и мою сумасшедшую историю, так почему ты не хочешь сказать, что тебя надоумило пустить себе пулю в лоб? —?Если честно, уже жалею об этом. —?Не будь же ты таким подонком, Эштон! —?Я ткнула пальцем в его плечо, чтобы он наконец отвлёкся от пульта и посмотрел на меня. —?Зачем ты так поступаешь? Я не хочу тебе зла, понимаешь? Мне хватает того, что я не могу спать из-за собственных навязчивых мыслей, я не хочу, чтобы ты в конце концов вообще отобрал у себя эту возможность. Возможно, не всё в твоей жизни гладко. Возможно, я действую тебе на нервы своим присутствием, но ты сам меня пустил, ты сам можешь меня и выгнать. Я переживу. Но я не переживу, если буду знать, что я могла что-то сделать, хотя бы банально выслушать, и не сделала ровным счётом ничего. Ты меня насквозь видишь и много знаешь обо мне. Так в чём же, чёрт возьми, проблема сделать то же самое и для меня, хотя бы на долю процента? Его взгляд был устремлён в телевизор, но Эштон его не смотрел. Я знаю, он меня слушал, хотя признаков не подавал. Я затихла в ожидании его реакции, стало даже как-то страшно, когда его руки слегка дрогнули. Не думаю, что он ударит меня за такие слова, ведь я не сказала ничего отвратительного или ужасного (хотя, возможно, для него это так и было), но Ирвин выглядел и напряжённо, хоть и пытался это скрыть. Я отсела чуть подальше, немного опасаясь дальнейших его действий, а он всего лишь вздохнул, опустив голову. —?В следующий раз своими пальцами так же затыкай уши, когда опять подумаешь подслушивать чужие разговоры. А теперь проваливай, мне и без твоей назойливости проблем хватает. —?Я не уйду! —?Тебя проводить? —?Я помочь хочу! —?Да не нужна мне, блять, твоя помощь! Чем ты вообще слушаешь? Я серьёзно, Бетани, катись отсюда к херам собачьим, пока я тебе не помог. Он поднялся с дивана и подошёл к мольберту, перебирая в миске тюбики с красками. Я продолжала неподвижно сидеть, смотря, как он устраивал полнейший хаос на своём рабочем месте, хотя мне казалось, что сделать его ещё больше уже просто невозможно. Эштон обернулся, а когда увидел, что я так и не ушла, в доли секунды оказался рядом, возвышаясь надо мной. Но это продолжалось недолго, ровно до тех пор, пока он грубыми движениями не поднял меня за плечи, повернул к себе спиной и, удерживая как можно крепче, толкал в сторону коридора, опаляя мою шею своим горячим, как пар, озлобленным дыханием. Моё сердце застучало как никогда быстро, я боялась любого лишнего движения с его стороны, как будто я нахожусь на грани жизни и смерти. И когда я оказалась за порогом комнаты, Эштон с силой повернул меня к себе лицом, в то время как я, хоть и не сразу, но всё же со страхом подняла голову и взглянула в его глаза. —?Если ты ещё раз сунешь в эту комнату свой нос, я тебя под зад вышвырну с вещами из этого дома. Дверь передо мной предательски захлопнулась. Если бы у меня только были силы на что-то ещё, кроме сдерживания слёз, я бы собрала сумку и ушла отсюда без чьей-либо помощи в этом. Это нечестно! В этом, мать вашу, нет совершенно ничего честного! Почему он просто не может принять помощь? Сквозь ярость, сквозь неприязнь, сквозь горечь самолюбия, скрипя зубами, но принять то, что ему пытаются дать другие люди. Я не верю, что ему это не нужно. Если бы всё и правда было в норме, он бы не стал брать револьвер и напиваться ?на сон грядущий?. Может, не я, но кто-то должен это сделать. Куда, чёрт возьми, смотрит его психотерапевт?! С лестницы донеслись тяжёлые шаги, и уже через пару мгновений из-за угла показался Калум в домашней одежде, выглядевший слегка потрёпанным. Увидев меня, он озадачился, а потом улыбнулся в знак приветствия, чего не смогла сделать я. Я протёрла глаза, надеясь, что краснота ещё не появилась, и с опущенной головой понеслась на кухню. Нужно разобрать продукты. — Как дела? — дружелюбно поинтересовался Калум, следуя за мной. — О, у мыши в нашем холодильнике сегодня праздник живота?

Пока он отвлёкся на что-то, я не медля вытащила пистолет из полотенца, который, слава богу, не был снят с предохранителя, поэтому, проглотив все возмущения и страхи отстрелить себе что-нибудь, засунула его под кофту, чтобы Калум не нашёл. Всё-таки я не сделаю лучше, если спровоцирую ещё один скандал. Руки безостановочно дрожали, как бы я ни пыталась это остановить, и это выдавало меня с поличным. Поэтому я принялась быстро разбирать пакет, пока Худ не заподозрил неладное.

— Чёрт, это что, яблоки? — с неподдельным восхищением спросил он. — Наверное, вместе с вымиранием динозавров вымерло и существование фруктов в этом доме. Кажется, если ты поживёшь здесь ещё немного, мы сможем жить как нормальные люди! — Я вновь опустила голову, избегая зрительного контакта с Калумом. На этот раз он обратил внимание и даже слишком большое. — Что произошло?

— Да так, день не выдался, — с безразличием ответила я, повернувшись спиной к раковине и вытирая без того сухие руки полотенцем. Я встретилась с парнем взглядом, и его не предвещал мне ничего хорошего. — Спросила у босса, могу ли работать на полную ставку, и он отказал. Хочу делать больше для вас и для этого дома, но пока не выходит.

— Ты не должна этого делать! — Он взял меня за плечи, отчего я дрогнула. Калум смутился. — Послушай. Ты и так делаешь очень много для меня, для Эштона, для всех нас. Твои деньги — это твои деньги, трать их на то, что нужно тебе, а не ему или мне. Помимо стипендии, у меня есть подработки, Эштон сказал, что ищет работу. Справимся как-нибудь, окей? Не грузи себя.

— Я должна сделать что-нибудь, — мой голос едва не срывался, и на глазах снова образовывалась прозрачная пелена, — хоть что-то. Хотите вы этого или нет.

Кажется, мои слова заставили Калума растеряться. Едва ли он понимал, что со мной происходило в этот момент (честно сказать, я сама не понимала), но, я уверена, он прекрасно знал, что проблема не в деньгах и не в том, что я хочу угодить им изо всех сил, выжимая из себя все соки. И только когда мой взгляд случайно скользнул по закрытой двери в гостиную, Худ что-то заподозрил. Ему не понадобилось много времени, чтобы сложить два плюс два и метнуться к Эштону.

— Нет! Не надо! — Я схватила его за руку, пытаясь остановить. Он недоверчиво на меня посмотрел. — Пожалуйста, не говори ему ничего. Всё в порядке, правда! В полном!

— Поэтому ты дрожишь как осиный лист? — задал риторический вопрос он, после чего мягко вынул свою руку из моей хватки. — Мы оба знаем, у него тяжёлый период. И оба пытаемся ему помочь, даже если ему кажется, что ему это не нужно. Но иногда стоит ему напоминать, чтобы не вёл себя как урод.

— Оставь это, — я продолжала его уговаривать, потому что знала, что если в это вмешается Калум, чего Эштон просто терпеть не может, он больше никогда не подпустит меня к себе. Нельзя, чтобы всё стало хуже и в итоге мы проснулись посреди ночи после оглушительного выстрела. — Ничего не было. Я просто не умею контролировать эмоции.

— Ты что, боишься его?