1. (1/1)

Стэнли Гудспид думал, что его жизнь навсегда изменится после событий на Алькатрасе; он ошибся. Всего пару недель у его милой Карлы были испуганные глаза, она цеплялась за его руку и не позволяла выйти из комнаты дольше, чем на пару минут; ради всех святых, она порывалась сходить с ним в туалет, но Стэнли сказал ей, что это смешно, и, черт возьми, там не заложена бомба, Карла! И тогда она расплакалась у него на груди. Она всхлипывала, как будет всхлипывать ребенок в ее утробе, и повторяла: прости, прости, прости, я постоянно об этом думаю, о боже, Стэнли, ты мог погибнуть, я так боялась, прости, прости, теперь я все время думаю, что что-то должно случиться, прости, прости. Он гладил ее по голове и, растерянный, не знал, что сказать.Он почти не помнил того, что там происходило — лишь кадрами, урывками, осколками...Помнил разводы крови, много крови, много, много: на полу, на своих руках, о боже, он в жизни не видел столько!Помнил хлюпающую вонючую жижу под своими ногами и переполняющее его отвращение: черт побери, он замочит носки, это Карла ему их связала, чертов Алькатрас!Помнил, как оглох от выстрелов, и пытался прочесть, что говорит ему чертов Мейсон, по губам.Помнил Мейсона, его холодные темные глаза и резкую речь, и Стэнли не ханжа, честно, не ханжа, но ругательства в его устах резали слух в те минуты, когда он был.Помнил ощущение стеклянного шарика, наполненного худшим веществом на свете, в своих пальцах.Помнил ощущение курка под пальцем.Помнил... как ночной кошмар.После Алькатраса он спал немного больше суток. Он проснулся поздней ночью и увидел рядом с собой Карлу. Она спала, прижавшись щекой к его плечу, и на ее щеках блестели не успевшие высохнуть дорожки слез. Он понял, что ему тяжело дышать. Склонившись над ней, он долго глядел в ее лицо, самое прелестное лицо на свете. На ее ненасытные мягкие губы и густые ресницы, на растрепанные пряди, лежащие на ее скулах и шее. Отведя одну прядку, он поцеловал ее горло, ощутил, как трепещет под кожей пульс, окунулся с головой в коричный, домашне-уютный запах — и вся вонь, кровь и шум чертового Алькатраса нырнула в этот аромат, растворилась в нем, и дальше были только соленые губы Карлы, руки Карлы, волосы Карлы, Карла, Карла...В следующий раз он проснулся утром — и все стало хорошо. Спокойно.Даже не верилось, что славный город Сан-Франциско мог быть взорван. По улицам все также гоняли машины, дома высились незыблемо городскими утесами, повсюду звучала речь, музыка, шаги, гул машин — шум большого города. Гуляя по нему, Стэнли изумленно качал головой: в самом деле, не приснилось ли ему все это? Боевая тревога, директор ФБР, один из самых опасных людей на планете, шутящий про ?стиль гранж?, лучшая в мире тюрьма (она же — худшее место на планете; боже, Стэнли никогда не поймет людей, которые захотят пойти туда в качестве туристов!), пистолет в своих руках и чокнутый генерал Хаммел??Наверное, приснилось, — думал Гудспид почти с уверенностью и шагал по смутно знакомому бульвару, — да, точно, точно, приснилось!? — решил он и свернул в сквер.Самый обычный сквер, красивый и ухоженный. Фонтан, тихо поющий свою серебряную песенку, аккуратные скамеечки, математически-прямые аллейки, декоративные колонны.Тот сквер, в котором Джон Патрик Мейсон разговаривал со своей дочерью.Не чувствуя под собой ног, Стэнли прошел к той скамейке, на которой сидел, подслушивая разговор между ним и его дочкой. Подумать только. У человека, проведшего тридцать три года в тюрьме, дочь. Женщина, старше самого Стэнли — ей сорок. ?В последний раз, — вспомнил Стэнли слова Мейсона, — я видел тебя, когда тебе было десять, верно??Теперь ей сорок. Может быть, уже есть муж и дети, не знающие о Мейсоне.Пожалуй, она сама не хотела ничего знать о Мейсоне.И, скорее всего, Мейсон об этом знал. Или узнал в ту самую секунду, когда голубые глаза взглянули на него с отвращением. Будто спрашивая, что ты, черт возьми, забыл в моей жизни спустя столько лет."И все же он пошел к ней, назначил ей встречу, нашел ее, несясь через Сан-Франциско и круша все на своем пути, — подумал Стэнли, — и память о десятилетней девочке помогла ему выжить во всем этом дерьме."Он не знал, зачем пришел сюда. Он вовсе этого не задумывал. Он просто гулял, отдыхая от криков и капризов беременной Карлы. И ноги принесли его сюда. За каким-то чертом.Зажмурившись, Стэнли вытянул ноги и закинул руки за голову. Что ж, в конце концов, если не обращать внимания на память, это солнечное и тихое, красивое местечко. Можно и побыть здесь немножко. Не думая о том, что он словно чего-то ждет...Стэнли уже даже, кажется, немножко задремал, как вдруг услышал звонкий детский голосок:— Простите, мистер!Гудспид резко открыл глаза и повернулся.Перед ним стоял мальчуган лет так десяти, двенадцати, черт возьми, Стэнли химик, а не специалист по определению возраста несовершеннолетних. Каштановые кудряшки, серьезный и пытливый взгляд и какой-то белый конверт в веснушчатых ладошках.— Что такое, малец? — Стэнли улыбнулся. — Потерялся?— Нет, — мальчик покачал головой. — Меня зовут Томми, сэр. Я уже давно вас жду.— Давно? — он нахмурился. — Я тебя в первый раз вижу, малец, извини...Карла была его первой и последней женщиной, и этот мальчуган определенно не мог быть его внебрачным сыном, если только он не святой дух.— Я знаю... — мальчик шагнул поближе. — Просто он сказал, что вы придете.— Он? — неприятные мурашки пробежали по спине Гудспида; ему определенно не стоит читать так много мистики и ужасов: фантазия уже нарисовала ему человека в маске, желающего его мучительной смерти. — О ком это ты? Это не смешно, парень, найди другую жертву для розыгрышей, хорошо?Мальчик покачал головой и протянул ему конверт.?S. G.? — было написано на нем чертовски, чер-тов-ски знакомым почерком.— Скажите ему, что я никому о вас не рассказал, хорошо? — доверительно попросил его мальчишка. — Он сказал, что это очень важная государственная тайна, и я должен молчать, как настоящий сотрудник ФБР.— Э-э, л-ладно... я ему скажу... — пробормотал Стэнли, уже толком не видя и не слыша мальчонку. По коже его бегали холодные, неприятные мурашки. Черт возьми, прошло полгода, хреновых полгода, почему все должно вернуться именно сейчас?..Именно с Мейсоном у него ассоциировалось все произошедшее. Чокнутый старик, ни на секунду не теряющий железного самообладания, с его треклятыми цитатами Уайльда и как-его-там-какого-то-русского-писателя. Один из — если не самый — опасный человек на планете, едва не убивший директора ФБР с помощью одной крошечной веревочки. Позволивший схватить себя только потому, что слова Стэнли заставили его дочь поверить в то, что ее отец не-самый-плохой-человек-на-свете. Гудспид не сомневался, что, пожелай он этого, он улизнул бы и на этот раз.?Так, ладно, хорошо, — думал Стэнли, нервно загибая уголки конверта, — сейчас я просто подожду, пока Томми уйдет, и просто сожгу это письмо. И черт с ним, с Мейсоном. Я сделал для него все, что мог, в благодарность за тысячное спасение моей шкуры. Больше он меня не интересует.?Томми пропал из виду.И Стэнли с жадностью разорвал конверт, извлекая оттуда аккуратно сложенный пополам листочек.