чонгук/тэхен; голос (1/1)

в тэхене всегда было чуть больше молчания, чем голоса, чуть больше чистоты, чем грязи, и, в конце концов, – чуть больше доброты, чем нужно. и плавный мягкий голос без капли дрожи, голос, который чонгук услышал сначала, а после – увидел тэхена всего, и в голос его он влюбился гораздо раньше, чем в лицо, мысли, слова.

в быту тэхен не меняется отнюдь, оставаясь таким же, как на миниатюрной эллиптической сцене местного бара, – не пытается особо красоваться, но приковывать к себе все взгляды у него получается и без этого. без труда. тэхенов голос втекает, как коньяк из надкушенной конфеты, прямо чонгуку в едва-едва разомкнутые губы.

в тэхене действительно больше молчания, чем голоса, и голос этот он хранит так, будто его возможно растратить. будто он боится растратить его.

чонгук возвращается с работы, всегда невыразимо уставший, желающий только поскорее помыться и лечь в постель, а тэхен встречает его поцелуем в висок и шлейфом жасминового парфюма. золотом тонких браслетов на запястьях, браслетов, которые могут (случайно, конечно) поцарапать чужие плечи в вальсе и/или объятиях.

парадоксально, но любит тэхен очень тихо. готовит ужин сам, не спрашивая, что чонгук предпочел бы поесть, ходит, как танцор, бесшумно и пластично, держа идеальную осанку. все в нем отзывается грацией, пестрит ею, при том что сам тэхен остается невыразительным пятном темной водолазки и классических брюк.чонгук приваливается к дверному проему – бокал вина в руке, часы и браслет на голом запястье. эти браслеты у них с тэхеном парные еще со старшей школы. тогда все над ними подшучивали, называя влюбленными голубками, а они злились и бунтовали, не уставая повторять, как это важно – быть кому-то другом или и вовсе человеком без названия, просто быть рядом, без любви и романтических жестов. любовь вышла из моды, ребята.

любовь вышла из моды – татуировка курсивом у чонгука под левой ключицей.а потом случился тот один поцелуй на первом курсе университета, на крыльце общаги, под дождем, чонгук прикрывал голову учебником по экономике и целовал тэхена, не успевшего даже выплюнуть черничную жвачку, так крепко, будто по пунктам вычеркивая все их прошлое. когда тэхен подумал об этом, он оттолкнул его от себя – несколько резче, чем изначально планировал.ты же не хочешь сказать, что мы.и чонгук просто улыбнулся. точно так же, как улыбается сейчас, как улыбается всегда, когда видит тэхена. тэхен научился не реагировать на эту улыбку, даже когда она щекочет ему справа от кадыка и заставляет потереться о плечо подбородком. да не смотри же ты так. столовая ложка оливкового масла отправляется на хорошо разогретую сковороду. отвернись. тэхен берется за нож – необходимо нарезать мясо одинаковыми тонкими полосками и окунуть в готовый маринад каждую. пожалуйста.– может, сыграем свадьбу?этот по-детски разноцветный браслет выглядит чуждым элементом пазла во всей этой картине тонких, изящных тэхеновых рук, обвитых змеями платины и золота. но снять его не получается все равно, даже спустя столько времени.тэхен чуть ли не давится воздухом. вздрагивает рука с ножом.– никогда не поверю, что ты способен быть семейным человеком.– проблема лишь в этом? – чонгук посмеивается, отпивая вина.нет, отвечает тэхен сам себе, не отрываясь от нарезки мяса к ужину. проблема в том, что я больше не уверен, что все еще знаю человека, который только что сделал мне предложение./в школе чонгук из хулиганья, а тэхен – из тех, кто это самое хулиганье всячески покрывает. добрый прилежный мальчик, готовый при случае отклониться от собственных принципов и всеобщих правил, только лишь чтобы чонгук ему улыбнулся и показал этот свой коронный большой палец – самый главный и важный знак одобрения, какие там медали и грамоты, – издалека, пока сам тэхен – на школьном крыльце, в осеннем ветре, который волосы и так и сяк, ловит черную челку, будто бабочку сачком, тэхен обнимает учебники и жмет их сильнее к себе, и браслет на его запястье накаляется, будто желая оставить ровный ожог на коже.а чонгук запрыгивает на велосипед и уезжает – смотреть какие-то уличные драки или есть мороженое с миловидными девчонками в кафе, пока есть мороженое еще достаточно тепло. тэхен с ним поехать не может, так как остается на дополнительные занятия. и тэхену сулят блестящее будущее, в отличие от чонгука.вот только когда они вырастают, все случается наоборот, потому что тэхен забывает свои учебники и факультативные курсы по всем возможным школьным предметам и находит в себе голос. а чонгук – по этому самому голосу – находит его.и когда они лежат в кровати, плечом к плечу, виском к виску, тэхену кажется, что он еще тогда, в выпускном классе, забыл о чем-то очень важном, из-за чего вся его жизнь пошла наперекосяк.и чуть позже, когда чонгук уже, наверное, забывает заданный прежде вопрос, тэхен ему отвечает, а к черту все.– давай.not a big deal, как пропел бы чонгук, еще тот, школьный, под новенькую электрогитару какого-то своего длинноволосого товарища.

– ты серьезно? – приподнимается на кровати и по-глупому смотрит тэхену в глаза.

тэхен косится на него в ответ.– ага.чонгук сначала хмурится недоверчиво, потом расплывается в улыбке, потом – оттягивает тэхенову пижамную кофту чуть вниз с плеча, чтобы в это самое плечо поцеловать, оставляя влажноватый невидимый след губ.тэхен перехватывает его ладонями за шею и целует уже по-настоящему. он чувствует, как птенцом клокочет в горле этот голос, патока, мед, голос, готовый сказать множество глупостей прямо сейчас. спустя столько веков постоянного молчания.

ведь тэхен всегда говорил за чонгука, но почти никогда – с ним.

расслабленный, в запахе душистого мыла и свежего постельного белья, тэхен потягивается на подушке и зевает, как будто они только что всего лишь решили, какой фильм будут смотреть на свидании в следующую пятницу. в таких случаях последний голос тоже – всегда – за тэхеном.

и, быть может, любовь и вышла из моды, но говорить о ней – нет.