32 (1/1)

Тест на установление отцовства можно было произвести только после рождения ребенка, но установить саму беременность было не затруднительным занятием. Правда Хёна слезно умоляла не идти к врачу, думая, что мы заставим сделать ее аборт. Долгими уговорами и уверованиями, что ее ребенок останется при ней, всё-таки уговорили ее пойти. Даниэль был весь на взводе, а мне пришлось приложить массу усилий, чтобы не прибить эту девчонку. В итоге наша странная троица отправилась в ближайшую клинику, где за хорошие деньги держали язык за зубами, ведь нам сейчас совсем не нужна была излишняя шумиха, так как у моего отца скоро должна была начаться предвыборная кампания. Каким образом расторгнуть помолвку, чтобы это не вызвало слишком бурного интереса СМИ, я не могла придумать, а Даниэль, казалось, даже не задумывался, пребывая в мрачном состоянии. Хёна боялась лишний раз открыть рот, содрогаясь от страха и искоса поглядывая то на меня, то на парня, который, казалось, готов зубами грызть землю, лишь бы не чувствовать себя так скверно.Пока девушка готовилась к осмотру, мы с Даниэлем остались вдвоем в приемной доктора, откуда медсестра тоже ушла под предлогом принести нам чай, хотя я понимала, что она пошла трезвонить своим знакомым о том, что увидела здесь меня.—?Ниэль, нужно будет что-то решить с этой дамочкой,?— кивнула головой на дверь, которая закрылась перед нами несколько минут назад, и, скрестив руки, огляделась. —?Слышишь? —?взглянув на парня, сидевшего на кожаном диване и думавшего о чем-то, подошла ближе к нему. —?Разве всё не складывается удачно? Никто из нас не желал этого брака, а тут появилась веская причина…—?Ты вообще себя слышишь? —?процедил он в ответ и поднялся.—?Да, слышу и прекрасно осознаю, что говорю и делаю. Я пытаюсь придумать решение назревшей проблемы с минимальными потерями для обеих сторон, а вот что делаешь ты? Сидишь в позе обиженного?—?Это несправедливо! Почему люди, любящие друг друга, не должны быть вместе? —?он взял мою руку в свою и мягко коснулся свободной рукой подбородка. —?Это нечестно…—?Но так правильно.—?Почему ты не можешь сказать, что любишь меня? —?сердце мучительно сжалось при его такой грустной и нежной улыбке?— будь другие обстоятельства, может быть, это и сработало бы…—?Даниэль, мы стоим в приемной врача, который будет осматривать девушку, беременную от тебя! О чем ты думаешь? —?как бы мне ни хотелось сейчас броситься в его объятья и сбежать из этого места, я понимала, что так быть не должно, и он должен понимать, что нужно нести ответственность за свои действия. —?О чем,?— вырвав руку и отвернувшись от него, сделала два шага в сторону стола врача. —?Почему ты был с ней, но требуешь от меня любви?—?Ты первая ушла к… Сехуну.—?У нас ничего не было. Мы с ним друзья, не больше.—?Он так не считает.—?С чего ты взял?—?Он сам мне сказал, давно. Сказал, что ты всё равно вернешься к нему… Полагал, что я?— очередной твой каприз…Так Сехун уже давно всё понял? Он давно знал о чувствах, которые меня раздирали на части? Он знал о них всегда, но терпеливо ждал, когда я наберусь смелости, храбрости или глупости. Я так боялась признаться в них себе самой, а говорить кому-то еще было выше моих возможностей.—?Так или иначе, сейчас это всё неважно. Нужно придумать, как нам помолвку расторгнуть…—?Никто не будет расторгать помолвку,?— я удивленно уставилась на парня.—?Даниэль, ты, может быть, оглох? Хёна беременна от тебя! У тебя будет ребенок! Как ты можешь жениться на мне?—?Это не проблема.—?Это большая проблема!—?Всё равно никто не узнает.—?Как… Как ты можешь такое говорить? —?у меня заледенели руки при его взгляде, полном отчужденности.—?Мы будем женаты, вне зависимости от твоих желаний.—?Даниэль, очнись! Ты себя слышишь?—?А ты?Он посмотрел одним из тех равнодушных взглядов, которые бросали меня в дрожь, заставляя биться сердце в агонии. Как он мог такое говорить? Это было так не похоже на того Даниэля, с которым я познакомилась. Я не понимала его! Как можно быть таким черствым к матери своего ребенка? Слёзы выступили на глазах, а всё тело оцепенело, и я беспомощно опустилась на стул. Он ведь не понимал, совсем не понимал, какое будущее ждет этого ребенка. Что он сделает с Хёной? Вышлет из страны? Заплатит за молчание? И что это было такое? Проявление его любви ко мне или неизведанная до сих пор мною его темная сторона личности? То, что в сексе он до некоторых пор, сдерживал себя, я уже поняла, ведь теперь трахал меня, когда ему вздумается, словно стала для него секс-рабыней, хотя, если быть честной с самой собой, секс с ним давал мне неописуемые ощущения хоть какого-то морального удовлетворения, и я не очень-то сопротивлялась. Но некоторые скрытые части его характера так и оставались для меня загадкой, из-за которой, вероятно, мне и было сложно довериться ему, отдать себя всю без остатка.После посещения врач поговорил с нами, предложил варианты клиник, которые находились в Пусане и Тэгу (Даниэль решил-таки на время сослать Хёну), и мы вышли к парковке, на которой парень усадил Хёну не без сопротивления с ее стороны в черный автомобиль своего телохранителя и отправил куда-то. Нам же оставалось добираться вдвоем, но так как он был на взводе, я поняла, что быстро мы отсюда не уедем, отчего покорно села на заднее сиденье автомобиля, дверцу перед которым открыл Даниэль. Сделав пару глубоких вдохов-выдохов, обратилась к нему, когда он сел рядом и поставил двери на блокировку.—?Ниэль, ты серьезно? Мы ведь только что были на осмотре твоей беременной девушки…Но он, похоже, меня уже не слушал: его глаза, некоторое время назад полные недовольства, сейчас были затуманены легкой поволокой. Его руки оказались на моей талии и стянули пальто, задирая подол платья. Мне было неудобно, но его это не смущало, и он усадил меня к себе на колени, покрывая поцелуями шею и ключицы, стягивая верх платья. Пришлось обхватиться руками за его плечи, отчего мы оказались тесно прижаты к друг другу, и его дыхание, опалявшее мою кожу, вызывало тем самым толпу мурашек, скользивших по всему телу.—?Я серьезно, неужели это не подождет?Одна его рука оказалась под платьем на внутренней стороне бедра, отчего из моих уст вырвался тихий стон. Я попыталась остановить его, но свободной рукой он завел мои руки за спину, крепко перехватив за запястья. Это уже попахивало насилием. Его рука заскользила по бедру выше, но трусики он не стянул, а пальцами провел отчетливую линию, отчего я застонала и выгнулась. Раньше он обходился без подобных прелюдий, но теперь зачем-то решил сделать так. Я стонала и ерзала, чувствуя разливающийся жар, когда он массировал клитор сквозь ткань трусиков.—?Ниэль, что ты,?— было трудно дышать и говорить, и он заткнул мой рот поцелуем, сильнее массируя пальцами, доводя меня до экстаза, до максимального пика желания.Внутри всё горело, пылало, а внизу живота тянуло в предвкушении окончания. Однако парень вдруг остановился и спустил меня, растерянную и возбужденную, на сиденье. Он вышел из автомобиля и, опираясь спиной о дверцу, с кем-то заговорил по телефону. Как он мог вот легко совладать с собой, словно ничего не происходило? Момент был упущен, и я судорожно нащупала свое пальто, натягивая его и содрогаясь. И когда я стала зависимой от близости с ним? Стало отвратительнее обычного, было противно, что не могла сопротивляться этому дурацкому искушению, хотя стоило давно прекратить всё этоюОн куда-то ушел, отчего я, психанув, пересела на водительское сиденье и дала по газам, уезжая из этого проклятого места. Я не посмотрела в зеркало заднего вида, чтобы увидеть лицо Даниэля, я устала от него, мне нужен был кислород, а не очередная тюрьма. И вся эта канитель порядком надоела: жизни в заточении с ведьмой или с этим сексуальным маньяком в итоге сравнялись по силе отрицательного воздействия.Мне нужен был свежий воздух, простор, место, где я смогу расслабиться и не бояться ничего. А отсутствие новостей от Сехуна меня начинало сильно напрягать, ведь его дедушка блокировал любые попытки с ним связаться, словно я действительно главная угроза его жизни. Где-то через полчаса езды я оказалась перед домом, на верхних этажах которого располагались апартаменты дедушки Сехуна.Охранники после длительного изучения содержимого моей сумочки и внешнего осмотра всё-таки пропустили меня наверх и в саму квартиру. Странного дедули не оказалось дома, чему я была дико рада, так как не хотелось выслушивать его пространственные монологи обо всем и ни о чем. Сехуна я обнаружила сидевшим в кабинете за рабочим столом перед ноутбуком с кипой бумажек вокруг, с карандашом в руке и натянутых на нос очках, которых я не видела, наверное, со времен учебы в школе, когда мы готовились к экзаменам и ему не нужно было надевать линзы, чтобы сражать всех своим сексуальным взглядом. Тёплая волна эйфории при приятных воспоминаниях охватила меня, и я несколько дольше задержалась на любовании другом, улыбаясь своим мыслям ?а что было бы, если…?.—?МинСу? —?одна бровь изогнулась, и он посмотрел прямо, а затем снял очки и протер глаза, словно не веря увиденному.—?Как видишь, собственной персоной,?— на душе кошки заскребли при воспоминании о том, как я ретировалась из этой квартиры. —?Я, значит, звоню, пишу, а ты недоступный вечно. Это дедуля твой постарался, да? Совсем от светской жизни тебя оторвал. Сидишь тут в четырех стенах, скоро пылью покроешься,?— не умолкая, измерила весь кабинет несколькими шагами, боясь посмотреть в глаза парню.—?МинСу,?— когда он произносил моя имя, во мне что-то пыталось запорхнуть, но я тотчас затыкала это нечто обратно, натягивая на лицо маску равнодушного дружелюбия. —?Ты сама исчезла тогда, даже ни слова не сказала… Что я должен был думать?—?А не нужно ни о чем думать! Нужно выбираться из этой убогой берлоги на свежий воздух и навстречу приключениям! —?мигом захлопнув ноутбук перед лицом друга и скинув его очки на стол, схватила за запястье и потянула за собой, однако его, видимо, не особо вдохновила моя речь, так как он неподъемным камнем осел на своем стуле.—?Я всё понимаю. Ты сделала выбор, да? Но почему тогда пришла?Он не поднимался, не тянул в свою сторону, но не отнимал руки, а я всё еще боялась взглянуть ему в глаза, наверное, потому что не хотела, чтобы он вновь прочел в них всё то, что творилось в моей мутной душе. Мне не хотелось, чтобы он копался в этих бесконечных дебрях моей запутанности; не хотелось, чтобы он говорил об этом, словно если всего этого не говорить вслух, это можно считать ненастоящим, не существующим; словно всё это происходило не со мной.—?Что произошло? —?еще один вопрос, после которого я отпустила его руку и, задержав воздух на несколько секунд, отошла, подавив смятение.—?Неужели я не могу приехать повидаться с лучшим другом просто так, без всякой причины?—?Ты перестала приезжать очень давно.—?Э, ты разве забыл? Вообще-то совсем недавно мы тут сидели и пили,?— я вовремя замолкла, вдруг живо воспроизведя в своей памяти ту ночь, после которой сбежала по-английски.—?Судя по твоему поведению, сделал вывод, что ты решила забыть об этом,?— он поднялся из-за стола и коснулся плеча, мягко разворачивая к себе. —?МинСу, что бы тебя ни тревожило, расскажи мне. Я всегда буду тебе другом… пока ты этого хочешь,?— кончики пальцев почти невесомо коснулись подбородка, приподнимая мое лицо к своему. —?МинСу,?— слезы выступили из глаз из-за его обезоруживавшего, полного сочувствия и понимания взгляда. —?Девочка моя,?— губы коснулись виска, и он крепко прижал к себе мое содрогавшееся тело.Он мой, только мой О Сехун. Даже если весь мир против нас. Даже если когда-то его родители были против меня, он был создан Богом для меня, я знала это, чувствовала где-то на подсознательном уровне. Он?— потерянная часть моей души, вечное пристанище. Однако жизнь распорядилась иначе, разводя нас в разные стороны, нагромождая бесконечное количество преград, что в итоге я сдалась, не в силах бороться, не будучи уверенной в ответных чувствах. Теперь же я знала наверняка, он сказал несколько раз, но это было сказано так поздно, так уже некстати…—?Сехун, прошу тебя, это должно остаться между нами,?— я держала его ладонь, виновато и несколько боязно заглядывая в глаза. —?Я не хочу доставлять всем проблем… Точнее, не хочу, чтобы брат, сестренка… или он пострадали из-за этой ситуации,?— он погрузился в раздумья. —?Зря я рассказала…—?Нет,?— опомнился наконец, крепче перехватив меня за руку. —?Я благодарен, что ты поделилась этим… со мной,?— он смотрел прямо, просто, твердо. —?Но почему ты не хочешь, чтобы я помог?—?Прошу тебя, не лезь в это дерьмо. Я не хочу, чтобы утонул вместе со мной…—?Я этого хочу,?— его губы коснулись тыльной стороны ладоней. —?Хочу радоваться и жить, страдать и умирать вместе с тобой. Всегда.—?Сехун, я выйду замуж за Даниэля. Это единственный выход, чтобы ни у кого не было проблем. Сначала я сопротивлялась, но пока ехала, вдруг поняла, что другого выхода нет. Да, он мне не безразличен, хотя по поводу его чувств я всё еще сомневаюсь. Я приму его ребенка, как своего. Видимо, такова моя судьба. Я постараюсь быть хорошей матерью этому ребенку…—?Мне стоило увезти тебя отсюда уже давно.—?Сехун, ничего бы не изменилось.—?Прости меня…—?Ты ни в чем не виноват. Никто не виноват. Просто так получилось.—?Ты его любишь? —?я опустила взгляд вниз, сглотнув подступивший комок. —?Ты запрещаешь мне помогать тебе, ты не можешь ответить на этот вопрос. Зачем ты приехала, МинСу, если уже всё решила?—?Я… я не знаю,?— почему-то стало как-то грустно и больно, словно я обрекаю себя и всех вокруг на длительное одиночество и мучения. —?Мне просто хотелось… Я хотела сказать тебе… Казалось, что ты должен узнать обо всем от меня.—?МинСу, я,?— коснулась рукой его губ, словно запрещая ему произносить заклятую фразу, которая всё еще крутилась у меня в голове, отчего мне становилось так больно, как никогда.Ничто в мире не способно было вывести меня из колеи, как эта несправедливость. Почему только теперь, когда мы через столько прошли, мы оказались способны сказать о своих чувствах друг другу, но принять я их уже не имела права? Почему сейчас, когда я встретила, казалось, хорошего человека, к которому начала испытывать нечто такое же, что испытывала к Сехуну, всё пошло прахом? Почему всё не могло быть просто, красиво, обычно?Он вдруг резко поднялся с кресла и подошел к окну, нервно нашаривая в карманах пачку сигарет. У меня защемило сердце, а в глазах встала картина многолетней давности. Он курил в исключительных случаях. Сехун никогда не мог смириться с моим выбором, с моим решением, и таким образом пытался успокоить себя, чтобы не сорваться.Медленно подошла к нему, вынимая сигарету и потушив ее в пепельнице. У него дрожали руки, а у меня сердце билось так, словно готово было выскочить из груди. Я взяла его ладонь и поднесла к щеке, закрыв глаза, стараясь прочувствовать шероховатость его кожи своей.—?Я тоже, Сехун… Я тоже…