7. (1/1)
Спокойно. Вдох-выдох, дыши. Не нервничай.Мин здесь не для того, чтобы издеваться над тобой. Он любит тебя и пришёл тебе об этом напомнить, не более.И он, конечно, не будет гневно орать, спрашивать, где я шлялся.Вовсе нет. Потому что он – Мин Хён, самое нежное и хрупкое существо на Земле.Самый ранимый юноша во Вселенной, красоте которого пусть завидует сам Аполлон.
И он, разумеется, не умеет ругаться.
Особенно, на человека со слабым здоровьем.- Где ты шлялся? – Холодно и надменно, разрушая все надежды, голос Мин Хёна разрезает устоявшуюся на пару мгновений.Вот ведь невезенье. Только понадеялся, что он не станет испытывать меня.
Нервно дернувшись, я тихонько прикрыл за собой дверь. Чистая удача в том, что мать на кухне из-за шума кипящей воды, звона посуды и собственного пения не в состоянии услышать наши с Мином светские беседы, секретные настолько, что, услышь их кто, я был бы обязан сдохнуть сам или уничтожить услышавшего.С самым непринуждённым видом, на какой только был способен, я подошёл к собственной кровати и присел на неё. Главной моей целью стало не раздражать и без того недружелюбно настроенного Мина.Пока я пытался вести себя тихо, не навлекать на себя гнев, сама причина моих любовных страданий с неприсущей ей резкостью выдернула наушники из ушей и с громким стуком положила плеер на прикроватный столик. Ну, хоть не кинул… Плеер – вещь нежная, разбиться ему ничего не стоит. А мне придётся дорого заплатить потраченными нервами. Заново скидывать все песни? Проще умереть, предварительно очертив на полу контур своего тела перьями из разорванной подушки. Дело это адски раздражающее. Пёрышки маленькие, то улетят, то наэлектризуются и прилипнут к пальцам… Грустно, в общем.- Я же тебя предупреждал. Мне нужно было помочь другу кое с чем. – Говорю так же осторожно, будто боюсь, что перепонки возлюбленного разобьются под частотой колебаний моего голоса. Хотя и знаю прекрасно, что уши Мина способны выдерживать шум музона в доме у Квака, а это всегда просто неистовый долбёж, а не музыка.Мои слова подействовали, на первый взгляд, умиротворительно. Суровый взгляд Мин Хёна сменился мягким, почти ласковым. Но брови всё ещё были недовольно сдвинуты. Абсолютно ясно, что Мина неудовлетворила попытка сослаться на неизвестных друзей. Не полностью.С одной стороны, ему нравится, когда я делаю всякие там добрые дела. Но когда я внезапно, бросив все дела, рвусь помогать ну просто хрен знает кому… Это даже меня, спокойнейшего, как любитель театральных постановок, человека вывело из себя и распалило до уровня разозлённо кипящего чайника.- Какому другу? С чем ты там помогал? Жопу мял?- Что, блять? – Я ошарашено уставился на Мина. Что это вообще за лексикон? Что он несёт, блин? Делал с жопой что? Мне даже в здравом уме не пришло бы в голову такое… кхм… странное выражение.Ответа не последовало. Видимо, это намёк. Ну, вроде как, чтобы я сам догадался, что означает эта странная конструкция из слов. Лично для себя я просто понадеялся, что он имел ввиду какой-то особый вид массажа. Уточнять не стал. Мало ли, разозлится, что я ?туп, как птеродактиль, случайно вылетевший из временной или пространственной дыры в наш век?. Да, не раз мне приходилось выслушивать подобные замечания. Казалось, Мин Хён где-то специально берёт уроки необычных сравнений с использованием умных, оригинальных слов. Но, на самом деле, в этом просто и была вся его сущность, которая активно проявлялась даже тогда, когда он находился в состоянии неслабого алкогольного опьянения.- Отвечай на мой вопрос, - холодно и резко приказал возлюбленный.На самом деле, приказывать он умел. Когда это требовалось, Мин делал это вполне уверенно, голос его звучал требовательно, и становилось понятно, что возражений парень не потерпит. Если я не слушался, он бил. Если кто-то другой – орал, да так, что даже я испуганно втягивал голову в плечи и думал: ?Пожалуйста, наори на него, но не трогай меня! Господи, помоги.? Было в Мин Хёне что-то такое. Дьявольское, даже не раздвоение личности. Скорее, метаморфоза: из хрупкого парнишки он мгновенно превращался в маньяка, парня ?вне закона? или попросту ебанутую личность, в которой паранойя граничит с крайней степенью шизофрении, и окружающие не воспринимаются как должное, а, напротив, представляют собой угрозу или внешний раздражитель, заслуживающий немедленного уничтожения.- Прости, Мин. Но я не мог не пойти. – Я замолчал. Мне не хотелось рассказывать ему, где я был, чем занимался. Но оставлять всё так, как есть, было бы глупо. – Этот человек вчера спас мне жизнь, когда в толпе мне снова стало плохо.Ну, говорил же, что лучше тогда было просто наврать. ?Знаешь, однокурсник брата попросил помочь повесить в квартире полку, но хён не смог. Отправили меня.? Это и то звучало бы лучше, чем то, что мне таки пришлось сказать. Мало того, что мне стало плохо в толпе, так ещё и какой-то там человек спасал мне жизнь. Звучит, как сюжет стандартного любовного романа, в конце которого больной сердечным заболеванием обязательно умирает со слезами на глазах, а любовь всей его жизни в этот момент бьётся в рыданиях и держит умирающего за руку. Даже жутко… Искренне надеюсь, что мой конец не будет столь печален. Я ещё слишком многого не сделал. Ничего из того, что планировал.- ЧЕГО, ЁБ ТВОЮ МАТЬ? – громогласно завопил Мин Хён, садясь на кровати. – Ты чокнутый? Почему ты ни слова мне не сказал? Я ничего для тебя не значу?Можно сказать, что в чём-то он похож на девушку. Закатывает скандалы, орёт, плачет, бьёт меня, а мне остается стоять и обнимать его, успокаивающе поглаживая по голове.
- Тише, не ори так, - предупредил я. – Мама всё же не глухая, чтобы не услышать твой щенячий визг.Слова заставили Мина замолчать, но глаза его метали молнии. Если бы не наличие свидетелей в доме, конкретно – мамы, он бы задушил меня подушкой, а потом, в лучших традициях крутых тёлок из боевиков, взял свои вещи в одну руку, обувь – в другую, и вышел, виляя задом.
И я, просто не видя другого выхода, со вздохом начал рассказывать. Рассказал всё: первые ощущения, которые неизменны всегда в преддверии нового приступа, то, как упал на до идиотизма теперь ненавистный асфальт, как поцарапал скулу… И, наконец, про спасение, пришедшее будто из ниоткуда, осуществлённое хрупкими руками странного существа… Наконец, пришлось поведать, что помог мне парень с непонятной, оригинальной внешностью и задатками странноватого для нынешнего века доброго человека, за что я, едва ли не презрительно, прозвал его ?хиппи?. Нет, про прозвище я уточнять не стал. Это и не нужно. Без того понятно, что я весь день пробыл неизвестно где, неясно, у кого, и непонятно, зачем.- И что же вы делали? – безразличным тоном спросил Мин, не глядя на меня. Он по-прежнему сидел на моей кровати и пялился в окно, а я сидел боком к нему, насколько мог, продолжая балансировать на краю кровати, одну ногу подогнув под себя, а другую свесив на пол, и пытался наблюдать реакцию: лицо оставалось невозмутимым, но пальцы беспокойно перебирали складки покрывала, которым едва ли не любовно была застлана моя родная постелька.- Ты будешь ругаться… - Я надеялся, умолял Бога, чтобы пронесло. Не пронесло. Резко и требовательно Мин Хён повелел говорить правду и только правду. И я сдался.- Обещай, что не будешь орать. Семья у него странная… Книги помогал перебирать…Удивительно резкий поворот головы в мою сторону заставил вздрогнуть. А у меня, вообще-то, со здоровьем проблемы. Такие выходки и волнение не очень хорошо действуют на мою сердечнососудистую систему, но Мину я не говорил. Только хуже станет, серьёзно.Глаза приятного шоколадного цвета будто бы сверлили меня. Видя его в гневе, я каждый раз думал, что он похож на психопата из ужастиков про маньяков. Да, я на удивление часто видел параллели между моим возлюбленным и пришибленными убийцами. И зачастую это пугало. На людях нежное и хрупкое существо наедине со мной превращалось в киношное чудовище, причём обычно это состояние вызывалось моими собственными проблемами, беспокойством за мою мечущуюся душу.
- Что-что ты делал?
Мин неотрывно смотрел мне в глаза. И чудом умудрился так, что я совсем не заметил движения его тела, метнуться ко мне, схватить за руку и усесться на ту же самую кровать, но на колени. Накрашенные чёрным цветом ногти ощутимо впились мне в кожу, бесчисленное множество браслетов Мин Хёна по запястью съехали к основанию кисти.
Я почти успел испугаться за него. Ну, или за себя. Но, к счастью, Мин всего лишь тяжело вздохнул, отпустил мою руку и вернулся в прежнее положение.- Вот что мне с тобой делать, не знаю.- Я же говорил тебе про то, что мне было плохо. Какие претензии? Я же не солгал.Не то чтобы я так уж хотел услышать что-то в ответ, но серьёзное стальное молчание меня раздражало. Будто догадываясь об этом, Мин не спешил с возражениями. Он или забил на меня, или придумывал какое-то гениальное, уничтожительное противопоставление моим словам, причину, по которой ему разрешалось бы отругать меня. Зная о его умении придумывать воистину пугающие сравнения, ситуации, которых не было, и те же причины, по которым меня следовало стереть с лица матушки-Земли немедленно, я напрягся.- Ты не упомянул, где это было, и прекрасного спасителя, ни слова не поведал мне о нём, чересчур загадочно отмазался от меня, просто бросив, как кость неугомонному щенку, фразу, не отягощённую нормальными объяснениями. ?Должен помочь другу? - всё, что ты мне сказал.Звучало это чертовски убедительно. Как я и сказал, Мин Хён просто профи в области обвинений, которые на первый выглядят беспочвенными, но которые он на удивление быстро может превратить в самое обоснованное преступление века.
- Чего ты ещё хочешь? Я же извинился. Правда, мне стыдно. – Мне пришлось приложить немалую долю усилий, чтобы не вздохнуть от постепенно нарастающего раздражения. Чрезмерная ревность всегда досаждает. – Он никакой не прекрасный, это ты уже себе накручиваешь. Всего лишь слишком одинокая личность. Как щеночек. Мин, да он, блин, ребёнок!Доводы закончились. Но разница в возрасте с удивительным женоподобным существом, всё же, составляла три года. Разве похож я на совратителя малолеток? Будто я недостаточно часто говорил возлюбленному, что кроме него никто мне не нужен.Аргументы, приведённые мной, произвели должное впечатление. Но я уже говорил о в какой-то мере слишком девчачьем характере Мин Хёна, и из всех моих слов он услышал только то, что зацепило его ранимую душу. Обычно такие вещи он называл ?моральными пощёчинами? и всегда замечал, что они очень неприятны, особенно если слышишь их от человека, которого любишь.- Как щеночек, да? – Он не удостоил меня ни одного взгляда. Отвернулся к идиотскому окну и тихо-тихо продолжил: - Вспомни, как ты называл меня раньше.Чёрт. Только не это. Я снова оступился. Сболтнул не то, и Мин Хён, приученный везде и всюду видеть подставу или какие-то неосознанные действия, подсказки, действительно примечал их всегда. Особенно тогда, когда на них не было и намёка.
Воспитание в семье психологов открыло Мину многие потайные пути по жизни. Он утверждал, что легко распознаёт ложь. И это было правдой настолько кристально чистой, что порой казалось: этот симпатичный парниша читает твои мысли. И многолетний опыт подсказал ему, что я провожу неосознанную параллель между ним самим и Мин Ки. То, что я сравнил случайного знакомого с брошенным щенком, и то, что в самом начале наших отношений я называл Мин Хёна ?щеночком с невообразимо глубоким взглядом? послужило для него знаком.
В общем-то, никакой параллели не было. Всё дело в том, что я, по природе своей, всех беззащитных и одиноких существ сравнивал с оставленными беспечными людьми щенками. Душа моя лежала к маленьким пушистикам, а виной всему мой любимый старший брат, который, с детства увлёкшись собаками, показывал мне картинки с ними и называл породу. Будучи ребёнком, я точно так же перенял его интерес и считал псов идеальными. Да вот разве Мину это объяснишь? Он упрям, как ленивый баран, и ему абсолютно плевать на все мои попытки объяснить сложившуюся ситуацию.- В общем, когда разберёшься со своими чувствами, дай мне знать, - холодно буркнул он, стремительно спрыгнул с кровати и вышел.В полном недоумении я слышал, как он радостным тоном попрощался с моей мамой, а она весело что-то ответила ему. И в голове моей вертелся один-единственный вопрос: смысл осуждать однополые отношения, если у нас всё точно так же, как у ?обычных? людей? Те же самые обиды, нелепые обвинения, туманные причины расставаний, и вообще всё точно так же непонятно.От автора: знаю, что писала долго и очень долго, но глава не отличается особой содержательностью xD Простите :3 Кризис, он такой.