три / монархия (1/1)

и как эпиграфом — февральским, мягкотелым,безвременным, растаявшим во мгле —я жить хочу! — воскликнет мой дебелый,растоптанный во мраке перемен,наивный, чахлый, постоянный спутник,разбитый, но пока ещё живой.— лисбет– а вот если бы у нас была монархия- – не было бы.– ты была бы принцессой. йерим не успевает даже закончить, как надувает губы в обиде. джухен порой – несносная. джухен всегда – красивая. но как же с ней бывает трудно. хоть ныряй в прорубь, хоть в лиман со скалы, хоть в огонь босиком, хоть под стенку к расстрелу, но господи.какая же.– красивая, – шепчет сама себе йерим, стоя на пороге, глядя на джухен в высокое зеркало. сама джухен себя всегда осматривает придирчиво, хоть и быстро, она явно недолюбливает то, что видит. и это так несправедливо. когда бог раздавал любовь к себе, по отношению к джухен он явно поскупился. сначала люби мир, потом – себя. так еще в детстве говорит йерим соседская подружка сынван. они пьют фанту в жестяных банках и едят дешевые шоколадки.сначала люби мир – и мир точно полюбит тебя в ответ.что делать, если джухен – мир? йерим прикладывает ладони к сердцу – оно не колотится, глупое, но все равно ноет как-то тонко-тонко, а дыхание шумит пенистым морем. они с джухен ложатся спать в одну постель, и в сумерках нового вечера чужая кожа – бархатно-жемчужная. джухен пахнет зубной пастой, спреем для волос, травянистым кремом для лица. – скучная у тебя ночевка, – бормочет она, но не то чтобы ее это сильно обижает. а вот йерим обидно. она очень старалась. сама испекла печенье, нашла самый вкусный цветочный чай во всем городе, прибралась, постелила свежую постель, почистила ковры. но джухен ступила сюда – и по сравнению с ней все внезапно стало отвратительно грязным. – прости, – неясно зачем извиняется йерим. революция еще не начинается. у джухен нежно-голубые ногти. она приглаживает пальцами одеяло, когда засыпает. йерим следит за каждым ее жестом, не дыша. революция еще не начинается. за окном загорается звезда за звездой. небо чистое и не в огне. революция еще не начинается.но сама йерим думает, что с удовольствием устроила бы ее для джухен./как иронично, что именно джухен – первое и последнее, что видит йерим в огне.у нее обожженное лицо, все в земле и ранах, грязные слипшиеся волосы, но такое чудотворное спокойствие в глазах, что йерим она кажется святой. и до сих пор – самой красивой в мире. в том, что остается от мира. джухен держит ее за плечи, поднимая с асфальта на ноги. – дыши. йерим дышит. резким дымным запахом ее волос.– терпи.йерим терпит. джухен не намного выше, она на самом деле ужасающе маленькая, но замечается это почему-то только сейчас. когда маленькие – вообще все. – мы почти дома.за это йерим цепляется. ногтями в чужие запястья. дома у нее больше нет. любимой барби, однажды привезенной старшим братом из калифорнии, – тоже. и хлебопечки. и раритетного сервиза с ангелами. и любимого шифонового платья. дома нет.так куда же они идут?назад не обернуться – ничего не остается.так истекают сутки, недели, секунды. у джухен красивые волосы и слова. она всегда смотрит несколько выше йерим, даже если не старается. революция догорает. все вокруг пепельно-оранжевое. они спотыкаются о трупы. в йерим одновременно укореняются любовь и бесстрашие. а джухен тем временем становится войной./– у меня есть друг здесь, – джухен – затылком в обои.йерим смотрит ей в висок. у нее самой совсем никого не остается. может, брат, если он успел сбежать из страны.– кто? – я не знаю, как его найти, но может, мы встретимся с ним, если пойдем в церковь, – пропуская ее вопрос мимо ушей, чеканит джухен.они прячутся в чьей-то взломанной квартире, где уже успели побывать сотни грабителей. здесь не осталось ничего, кроме перевернутой мебели, но им вдвоем и этого вполне достаточно.– что это за друг, которого нужно искать в церкви? – недоумевает йерим. – бог?впервые за все несколько лет, что они знакомы, йерим слышит, как джухен смеется. потом молчит недолго и выдает:– знаешь, твоя ночевка была лучше. /они находят джису у входа в разрушенный храм. на разбитых каменных ступенях валяются разорванные плакаты протестующих, разломанные восковые свечи, затоптанные сигареты и темно-бордовые розы. джису ищет то, что никогда не принадлежало ему.и когда джухен приближается – он приставляет дуло автомата к ее лбу. – эй, мы ведь друзья? – напоминает она. йерим трусливо прячется за ее спиной.– кто там у тебя? – игнорирует вопрос джису. – покажи.йерим уже готовится выйти, но джухен отрицательно качает головой и настырнее заслоняет ее собой. йерим чувствует себя еще меньше, чем всегда. онни.что же ты делаешь, онни.– стреляй.что же ты делаешь.революция учит йерим самому главному: на ней не бывает друзей. вы либо ненавидите друг друга до дуэли на огнестрельном, либо занимаетесь такой страстной любовью, что стены комнаты начинают дрожать вовсе не от взрывов снаружи. парадоксально, но ни того, ни другого йерим не хочется с джухен. джухен нужно вплетать цветы в волосы и громко кричать вместе с ней революционные гимны. даже с теми ранами, которые революция оставляет на их юных девичьих телах. – убирайтесь отсюда, – вздыхает джису, опуская автомат. ему же хуже: он устал, похождения по разрушенному городу вытянули из него последние силы. стрелять сейчас в свою школьную подругу, однажды – почти что сестру ему совсем не хочется. даже если с этого самого дня они все друг другу чужие. – пойдем, – так просто сдается джухен, не глядя протягивая йерим руку за своей спиной.все то время, что они отдаляются по высокой дороге, джису беспрерывно смотрит им вслед. – каждый сам за себя, правда? – робко спрашивает йерим, когда они отходят достаточно, чтобы их никто не слышал. – так и есть, – спокойно говорит ей джухен, сосредоточенная на том, чтобы отыскать укрытие на эту ночь. но йерим – (весь мир отдаст) –за джухен./оказывается, что джухен весь мир – не нужен.проходит год, они обустраиваются на заброшенной ферме за городом, сжигают убитый кем-то до них скот, находят несколько еще не до конца погибших фруктовых деревьев и пару банок с консервами, спрятанных в тайнике. йерим всегда хотела жить на ферме со своей девушкой и всегда хотела, чтобы девушкой стала именно джухен. только – не в это время и не в этих обстоятельствах. джухен плачет каждую ночь, кусает пальцы, чтобы не было слышно, но йерим не спит. йерим любит ее так, что становится страшно. страшно, что никак это вслух не сказать. да, ночевка и правда была лучше, пускай и в клетке. сейчас – свободно, но почему-то так ужасно больно, что против воли задаешься вопросом: а так ли тебе на самом деле была нужна эта свобода? йерим верит, что если у нее остался в живых брат, то он обязательно ее как-нибудь найдет. верит, что яблоня в саду непременно начнет плодоносить, и они смогут прожить еще немного. верит, что ее раны затянутся. верит, что все это было не просто так.но сильнее всего прочего верит – в джухен. ведь, действительно, если бы у них была монархия, она давно взошла бы на королевский престол.