Глава 4. Чувства. (1/1)
Ночь. Темнота. Я крадусь по коридору. Здесь. Я тихо открываю дверь. Свет от лампы.- Нюся, ты что здесь делаешь?- Тася, мне стлашна! Мона к тебе?Командор шокирован. Он молча откладывает книгу, снимает очки. Я жду. Сейчас меня выгонят.- Иди сюда.На его лице можно прочитать: ?Что уж тут поделаешь, если бедному ребёнку страшно?? Елецкий до сих пор считает себя виноватым из-за фотографий. И я этим вовсю пользуюсь.Радостно лезу под одеяло, гнездюсь. В конце концов, прижимаюсь к Елецкому всем телом и замираю. Всё, командор, сегодня вы в последний раз спите в одних трусах. Следующей ночью не забудьте про пижаму. Елецкий вздыхает. Гасит свет и неподвижно замирает, приобняв меня одной рукой.Просыпаюсь, чувствуя, что ладонь лежит на чём-то твёрдом. О, Боже! Я быстро переворачиваюсь, стараясь отодвинуться от командора. Блин! Как я могла? Нельзя! Нельзя! Но где-то в глубине тепло от того, что меня всё же воспринимают как девушку.- Тася, матри!Я поднимаю руки и кружусь под музыку. На мне пушистое белое платье в крупный чёрный горошек. Длинные-длинные волосы метут пол. Они так отросли, когда я узнала про смерть отца.- Молодец, красиво!Стас снова утыкается в книгу. Мне обидно, я требую внимания. Поэтому подхожу к креслу, резко выдёргиваю книгу из его рук и отбегаю в дальний угол. Стас снимает очки и идёт ко мне. Я жду, а потом снова убегаю. Командор не может больше сохранять важный вид и бросается за мной. Бег, мой смех, рычанье Елецкого, куча мала на полу. Хоть я и якобы ребёнок, но я очень сильная. В конце концов, оказываюсь прижатая к ковру. Стас нависает надо мной. Оба тяжело дышим. А губы командора близко-близко. Облизываю внезапно пересохшие свои. Стаса тут же с меня сметает. Я довольно улыбаюсь и уношу трофейную книгу в свою комнату.- Станислав Сергеевич, вам необходимо ограничить общение с Нюсей!- Это ещё почему?- Я же вижу, что с вами твориться. Ещё не дай Бог…- Варя, ты за кого меня держишь? За педофила? Монстра?!- Успокойтесь, Станислав Сергеевич, я просто боюсь за ребёнка!- Тогда не пускай её ночью ко мне в спальню…- Что вы сказали, Станислав Сергеевич?- Ничего, Варя.- А всё же?- Не бойся за неё. Я ничего плохого не сделаю.- Надеюсь.- Я тоже.Почему у меня такое хорошее настроение? Не успела проснуться, уже улыбаюсь до ушей. Может быть, потому что Стас сегодня не работает и проведет большую часть дня со мной? Нет!!! Только не это. Нет, нет, нет. Дура! Как же так? Ведь это приведёт к краху всех планов. С каких это пор мне так нравится проводить время со Стасом? И какого чёрта я его Стасом зову?! И почему мне с каждым днём всё больше хочется его поцеловать?! И почему я с предвкушением жду вечера, что бы забраться в командорскую кровать?!Когда же это пали мои барьеры? Нет. Я не могла. Не могла! Не могла!!! Я ведь Великая Аммэ! Железная, бесчувственная Аммэ, готовая развязать войну ради справедливости! Готовая отправить на смерть тысячи людей!… И не готовая умереть сама.Мне стало тошно. Комок подкатил к горлу. В глазах сразу стало мутно. Только что я поняла две вещи.Во-первых, я больше не смогу оставаться прежней Великой Железной Аммэ.А, во-вторых…Впрочем, это совсем не важно…- Нюся, только веди себя тихо и смирно. Помни, что ты сейчас взрослая девушка, которая просто не может говорить.Стас заговорщицки подмигнул мне. Я согласно кивнула. Сегодня Стас принимал важных гостей, и я должна произвести хорошее впечатление. Хорошо, что меня вообще не заперли в своей комнате и даже разрешили сидеть за общим столом.- Анна, присаживайся сюда.Стас довёл меня до стола и усадил. Со стороны это должно было выглядеть заботой о родственнице. На самом деле Стас боялся, что я чего-нибудь начудю.Но сегодня я не была настроена пакостить.
За столом собрались все командоры войны. А я исполняла роль прелестного украшения и была напоминанием того, что это не очередное заседание Совета Командоров, а простой ужин в честь двадцатичетырёхлетия командора Елецкого. Здесь даже присутствовал Главный – мужчина лет пятидесяти, который и принимал все важнейшие решения в ходе войны. Семь же командоров играли роли советников и переходного звена. Не мог же Главный общаться с простыми солдатами напрямую.Потекла мирная беседа. Я внимательно рассматривала командоров. Как же они все непохожи, за исключением близнецов Шумовых. Они абсолютно разные и по внешности, и по характерам, и по привычкам, но объединены общей целью, что делает их одинаковыми для людей. Я не буду подробно их описывать и перечислять имена, это не нужно для моего повествования.Про этот ужин скажу ещё немного. Я ослепительно улыбалась и вела себя безукоризненно, то и дело, переглядываясь со Стасом. Постепенно гости и хозяева напивались, как это обычно бывает. Через час Главный исчез, и командоры совсем отвязались. Стас врезал по морде здоровяку Ивашкину, который пытался приставать ко мне, и отвёл меня в свою спальню, зная, что в своей собственной комнате я не усну.
А я была рада покинуть гостиную, потому что не могла больше терпеть радужного полыхания концентрированной Силы.Из гостиной до утра доносился шум и пьяное пение.- Тася, дулак!- Ммм, Нюся, не надо.Стас бледный лежал на своей кровати. Похмелье было жесточайшим. Я выгнала Варю и сама ухаживала за Стасом, то и дело ругаясь. Елецкий лишь тихо стонал и виновато улыбался. Иногда я в очередной раз протирала холодным мокрым полотенцем его лоб. Мне было ужасно смешно. Алкоголик из вас, командор Елецкий, никогда не выйдет! Нажрались как свиньи и изгадили всю гостиную! Наверное, Оля сейчас ругается раз в десять хуже меня.Я хотела пойти поменять воду, но Стас удержал меня.- Ты куда?В глазах командора сияло зелёное пламя.- Вода, - показала я на тазик.- Лучше тут останься.Теперь в его глазах была мольба.- Лана. Бо? – спросила я, указывая на лоб.- Да, Нюся, болит. Ложись рядом.Я поднырнула под руку и положила голову на командорское плечо, прижимаясь. Моя правая рука тут же полезла бродить по гладкой груди, которая не была укрыта одеялом. Почему-то на груди у Елецкого волосы не росли, хотя щетина на лице была изрядная. Стас закрыл глаза.- Не надо, Нюся, пожалуйста.Я убрала руку. Некоторое время мы лежали молча, лишь Стас перебирал мои волосы, шутливо используя их вместо одеяла, чтобы прикрыть торс. Я чувствовала его улыбку. Моё тело горело. Это была сладкая мука. Я знала, что во мне проснулась женщина. Я знала, что это неизбежно. Я могла бы отдаться чувствам, но знала, что потом Стасу будет больно. Где-то внутри сидело эгоистичное желание, которое твердило: ?Боль будет потом, потом, потом. А сейчас будет сладко-сладко!? Но я задавила его одним усилием и закрыла глаза.Через пару минут почувствовала легкое касание губами моего лба. Стас не удержался. Если бы я только могла тебе открыться…?Она ангел, ребёнок, а я - похотливое чудовище! Я больше не могу смотреть на неё трезво. В голове сразу возникает вереница образов, где она обычная девушка. Если бы я только знал, как её вылечить. Я вижу её привязанность ко мне, но понимаю, что это всего лишь привязанность одинокого маленького ребёнка, потерявшего семью. В любом случае она видит во мне отца, брата, друга по играм, но не мужчину. Я же смотрю только на тело. Я - извращенец! Я – урод! Я не знаю, как мне быть…?Я заметила, что волосы начинают завиваться. Конечно, это можно списать на косу, но сегодня-то я спала с распущенными! Значит, скоро придут перемены. Как же я не хочу перемен!Вот так! Вот вам! Пахло палёным. Светлые пряди полыхали в камине, оставляя после себя лишь неприятный запах. Я судорожно закашлялась, захлёбываясь истеричным хохотом. Прибежала Варя с перекошенным от страха лицом, оттащила меня от камина, отобрала ножницы.Примерно через час Оля ровняла криво остриженные пряди, больше бормоча, чем спрашивая:- Нюся, но зачем? Зачем ты это сделала? Такие волосы были роскошные. Ну. Зачем?Заглянул Стас, увидел меня, побледнел, спросил у Вари:- Это что?Варя сбивчиво пояснила:- Захожу в залу, а там! Дым! Треск! И Нюся дико хохочет! У меня чуть сердце не выпрыгнуло от страха! Отлупить её надо хорошенько, Станислав Сергеевич, чтоб больше так не делала.- Варя, Варя, всё б тебе лупить. Не виновата она.- Вечно вы её выгораживаете, разбаловали девчонку неимоверно, вот она к вам и липнет. Чуть что натворит, сразу к Тасе бежит защиты искать!Варя поняла, что перегнула палку:- Ой, простите, Станислав Сергеевич.
- Ничего, Варя, успокойся, отдохни. Оль, закончила?Девушка кивнула.- Нюся, пошли.Я послушно направилась за Стасом, чувствуя, что сегодня меня ждёт серьёзное наказание. Стас завёл меня в свой кабинет, усадил на стул, сел напротив на корточки и спросил:- Ну и зачем ты это сделала?- Нада!- Зачем?- Ну, нада!Мои глаза начали наполняться слезами. Знаю чем воздействовать, вот и пользуюсь! Стас тут же прекратил допрос и обнял меня:- Эх, Нюся-Нюся, горе ты луковое…Почему-то я не могла уснуть. Я чувствовала, что скоро всё измениться. Я посмотрела на Стаса: он спал, повернувшись лицом ко мне и обняв за талию. Его лицо было совсем рядом. Я подавила желание и уставилась обратно в потолок. Мысли, мысли, мысли…Стас что-то тихо пробормотал во сне. Я опять глянула на него: он улыбался. Спит бесёнок! Как сладко спит. И губы чуть приоткрыты, словно ждут чего-то. Я нервно облизнулась. Не могу больше! С каждым днём всё тяжелей сдержаться. Уже боюсь саму себя. А ещё я вижу, как Стас мучается. Как часто зажмуривается, словно останавливая себя. Из-за того, что он ставит такие преграды, до сих пор не может понять, что я к нему отношусь так же, как и он ко мне. Держимся, крепимся, мучаемся.
Я перевернулась на бок. Губы стали ещё ближе. Стас неосознанно прижал меня ещё крепче. В голове возникла шальная мысль. Остатки Силы плавно потекли по комнате, меняя её до неузнаваемости. Я потянулась к желанным губам. Стас тут же открыл глаза и попытался отпрянуть. Видимо он решил, что сам чуть было чего-то не натворил.- Не бойся, Стас. Это сон.Елецкий недоверчиво огляделся:
- Правда?- Всего лишь сладкий сон. Поцелуй меня, пожалуйста.В глазах Стаса заблестели озорные огоньки:- Да.Было мягко, сладко и нежно. И ещё сильнее загоралось тело. Главное вовремя остановиться, чтобы всё закончилось поцелуем, а то Стас умрёт, если утром обнаружит на простыне кровавые следы.Мой первый и самый желанный поцелуй.Сегодня Стас смотрел военные новости. Я сидела рядом, прижавшись и всем видом показывая, что мне неинтересно и скучно. Но Стас твёрдо заявил: ?Сначала новости, потом мультики!? Вот я и ждала, от скуки пялясь в экран.Неожиданно телевизор захватил всё моё внимание. Там двое солдат вели девушку. Рыжая кудрявая грива, безжалостно размалёванное лицо, собачья цепь на шее. Это же моя атрибутика! Аммэ! Невольно начала слушать.- Казнь знаменитой Железной Аммэ состоится через неделю на Большой площади.Хорошо, что я уловила конец репортажа.- Туда!- Что с тобой, Нюся? – встрепенулся Стас, когда я возбуждённо подскочила и начала тыкать пальцем в экран.- Туда! Хочу! Надо! – заорала я.Ну как тебе объяснить?! Я не могу позволить кому-то погибнуть за меня! Как?!- Аммэ! Туда!- На казнь? Ты хочешь на казнь? – дошло до Стаса. – Да, ты с ума сошла, Нюся! Это же убийство! Нет, Нюся, туда тебе нельзя!- Хочу! Надо! Надо! Надо!Я забилась в истерике. Возьми меня с собой, Стас, иначе убегу.Зря Стас надеялся, что Нюся забудет про казнь. Каждый день я по сто раз твердила: ?Аммэ!? В конце концов, он сдался.На казнь мы ехали молча. Стас старался не смотреть на меня. Я сидела притихшая и испуганная, теребя руками складки серого платья. Короткие волосы шалашиком навешивались над лицом.
- Приехали, - произнёс водитель-солдат.Нам открыли дверцы. В толпе других высокопоставленных чинов мы беспрепятственно прошли к своим местам. Моему присутствию никто не удивлялся. Практически все командоры были с семьями. Детям предстояло запомнить этот урок. Нехорошо поднимать восстание. Ох, нехорошо!Наконец сели на свои места. Мы оказались у самого пьедестала казни. Пьедестал представлял собой высокую площадку с лесенкой, трибуной обвинителя, стулом обвиняемого и задней стенкой, затянутой белой тканью. Сам пьедестал тоже был белым. Сначала должны были зачитать приговор, выслушать обвиняемую, а потом расстрелять на месте. Почему-то Аммэ решили сильно не мучить.
За трибуну зашёл человек в судейской мантии и свитком обвинителя в руках. Он негромко начал представлять обвиняемую, но благодаря усилителям его голос рокотал на всю площадь. Увидеть казнь пришли толпы людей. Наконец двое солдат ввели Аммэ со связанными за спиной руками, усадили на стул, а сами встали чуть позади.- Аммэ. Настоящее имя не известно. Обвиняется в поднятии восстания. Аммэ, вы согласны?- Да, - прошептала девушка.И этот шёпот разнёсся по всей площади.- Аммэ так же обвиняется в смерти тысяч невинных людей. Аммэ, вы согласны?- Нет, - ухмыльнулась девушка. – Никто не заставлял их идти на смерть. Они сами так решили поступить.- Аммэ обвиняется в заговоре против существующей государственной власти. Вы согласны, Аммэ?- Да.- Виновна. Приговаривается к расстрелу.Один солдат повёл Аммэ к стене, другой убрал стул. Девушка стояла, высоко подняв голову, гордо осматривая людей серо-зелёными глазами!
Я очнулась и вскочила со своего места:- Нет!Я не могла позволить этой девушке умереть за чужие грехи.
Пять шагов до пьедестала я преодолела за мгновения и взлетела по лестнице.- Люди, очнитесь! Это не Аммэ!Толпа ахнула…