III часть (1/1)

Тринадцатое декабря тысяча девятьсот восемьдесят седьмого года. Неделя с того рокового дня.

Меня тошнит от кофе. Я больше не могу слушать мою когда-то любимую музыку. Я бледный, лохматый, вечно сонный; у меня синие, почти черные, как у панды, круги под глазами. Что там еще из стандартного набора недосыпающего?Сейчас я просто лежу на диване в гостиной, закрыв глаза и не шевелясь. И думаю, думаю, думаю. Хотя это ужасно тяжело. Такое ощущение, что мысли – это пятидесятифунтовые гири, которые я с трудом перетаскиваю с места на место, пытаясь выстроить какое-то подобие ровной цепочки.

Кажется, сегодня пошел снег. Зачем? Это же бессмысленно. Мне почему-то безумно захотелось поговорить со снегом, убедить его в том, что сейчас он лишний, что он должен перестать падать с небес.

Снег не захотел разговаривать со мной. Мол, твои проблемы меня не касаются. Даже когда я вышел на балкон и протянул ему руку, он лишь сердито тряхнул веткой ели и продолжил сыпать крупными белыми хлопьями.Эти хлопья ассоциировались у меня с завтраком, поэтому я пошел на кухню. Кстати, я сегодня завтракал? Не помню. А если нет? Наверное, надо поесть?* * *Я проснулся от звуков работающего телевизора. Все еще мало соображая что-либо, предпринял попытку разлепить глаза. Веки были словно пудовые, и мне пришлось приподнимать их пальцами. Я повернулся на другой бок и уставился в экран. Кажется, какое-то ретро-ТВ. Я зевнул, поднялся с кровати, чтобы переключить канал. Еще секунды три я совершал механические движения, не думая ни о чем. Потом я дернулся, как от удара током. Сон, мой сон, мой кошмар, моя вторая реальность. Сегодня его не было. В окне все падали снежинки, телевизор вещал про какое-то шоу. А я застыл на месте, боясь пошелохнуться.

Семь дней. Семь ужасных ночей. Литры кофе, мешки под глазами, полнейшая апатия. Неожиданно мне пришла в голову дикая мысль, что, наверное, через пару месяцев мне будет этого не хватать. Я спятил, спятил окончательно. Сегодня все закончилось. Ровно неделя. Во что она меня превратила? Меня захватило отчаяние.Продолжая неподвижно стоять на месте, я невидящим взглядом глянул в экран телевизора. Надо отвлечься. Надо перестать об этом думать. Это слишком сложно для моего уставшего мозга, я подумаю об этом завтра. Я присел на кровать и сфокусировал взгляд на экране.

Со сцены что-то говорил маленький сутулый человечек преклонных лет. Точнее, пытался говорить, потому что его то и дело прерывали зрители, сидевшие в зале. Они орали так, будто увидели самого покойного Кеннеди и если успокаивались, давая человечку слово, то только ненадолго. Я попробовал вслушаться в его речь, но успел уловить только несколько слов, потому что человечек, взмахнув рукой в пригласительном жесте, скрылся со сцены. ?Леди и джентльмены, прошу, ?The Beatles!??Паника, жуткая паника, хочется выключить телевизор, но руки трясутся. Опять этот чертов Леннон! Зачем?! Я не хочу!А тем временем четыре парнишки в узких строгих костюмах и с прическами-швабрами подбегают к инструментам.И он там. Но не такой, как мне снился. Совсем молодой, с улыбкой до ушей, озорным взглядом. Сам того не замечая, я смотрю, как завороженный. А может, и мистики никакой нет? Может, это все был один длинный страшный сон?Битлы заиграли. Музыку я слушал краем уха. Что-то про любовь, поцелуи, вечную верность. Но надо признать, эта глупая песенка чем-то цепляет.

Я отбросил мысль о том, что это шоу как-то связано смоими снами. Просто смотрел. Отыграв, они поочередно походили к микрофону, благодарили слушателей, шутили, махали руками. Последним подошел тот, кого я убивал ночами целую неделю.Он что-то сострил (зал так и грохнул от смеха); сам улыбнулся, как чеширский кот и посмотрел прямо в камеру.- Привет, малыш Тедди.Я обомлел. Неделю назад я, было, подумал, что это галлюцинации и бросился выключать телевизор. Но сейчас я просто холодно-вежливо ответил:- Здравствуйте, мистер Леннон.Тот искренне возмутился. Ну, или сделал вид.- Какой, к черту, я тебе мистер Леннон?! Сильно взрослым и воспитанным себя возомнил? Джон и только Джон, или, в крайнем случае, Ваше Величество.Он придавал себе настолько напыщенный и серьезный вид, что я поневоле улыбнулся. Опа, какая у меня интересная галлюцинация! Актерствует!Ленн…, ах, нет, Джон бросил быструю улыбку и снова стал серьезным, но теперь без шутовства:- Ты ведь уже все понял? – пожалуй, он был даже взволнованным.- Да-да, мне все ясно. Я – Марк Чепмен, а заодно и ты; я убиваю тебя, то есть себя и его; ну и, наконец, у меня белый билет в психушку.- Тед, ну зачем ты так? Ты же должен понять…- Что я должен понять? Что?! Что я разговариваю с умершим человеком через экран телевизора? Я знаю, что я не в себе, но мне плевать;я хочу понять другое, почему я, почему именно я?!Последние слова я уже кричал.Заткнись, заткнись, кому говорю! – оборвал меня грубо Леннон. – Глупый мальчишка, ты просто трус. Ты даже не пробовал ни в чем разобраться, ты предпочел смотреть на то, как тебя добивают.

- Ах, вот как! – завопил я во все горло. – Так значит, я трус! Я слабак и ничтожество! Даже если так, тогда потрудись объяснить, каким боком это касается тебя, мертвого?!- Тед, послушай, просто послушай меня, - он явно старался говорить спокойно.

- Да, пожалуй, я послушаю свою галлюцинацию, может, и она что интересного расскажет!- Молчи, умник. Просто молчи и слушай.