11. (1/2)

— Снова опаздываешь? — увидев, что Сэйди уже подошла к столику, я закрываю ноутбук и откидываюсь на спинку стула, потягивая холодный кофе через трубочку.

— И тебе привет, — она усмехается, вешая джинсовку рядом. — Знаю, прости. Это всё родители. — она устало садится напротив меня, делая жест официанту на другом конце кафе, чтобы он подошёл к нам.

— Моим теперь всё равно, где я и с кем я. Они, по-моему, вообще ни о чем не могут думать, после... всего, что произошло.

— Мне жаль, Дженни, и я не устану повторять это. — Сэйди кладёт свою ладонь поверх моей руки, легонько сжимая. — Если ты хочешь поговорить об этом, я всегда готова. Ты знаешь это, потому что с этой фразы я начинаю практически каждую нашу встречу. Ты понимаешь, что я пытаюсь помочь тебе, но отвергаешь все мои попытки, — подруга обеспокоено смотрит на меня, пытаясь поймать взгляд.

— Мне не нужна помощь, правда, — я пожимаю плечами. — Я бы хотела поговорить, но не знаю, как и о чём. Мне даже уже не хочется плакать, потому что я чувствую себя выжатой, — устало потираю лоб. — Так или иначе, спасибо тебе за поддержку. Ты была права, мне стоит просто жить дальше. Не знаю, что бы я делала без тебя. — я поднимаю кроткий взгляд на подругу, виновато, но с благодарностью заглядывая в её большие синие глаза.

— Это сложно, до безумия сложно, я не представляю, что ты чувствуешь, но через это можно пройти. У других получается, значит, получится и у тебя, я верю. Думаю, просто нужно чуть больше времени, чтобы забыть и переключиться. И я всегда готова помочь с этим, — она улыбается, и мне становится чуть теплее от её светлого выражения лица.

— Я тебя не заслуживаю, — я встаю из-за стола и подхожу к Сэйди, чтобы обнять её. Тепло её тела и рук полностью накрывает меня, успокаивая. Я вдыхаю аромат духов, похожий на запах запечённых яблок с корицей, и на моем лице тоже появляется улыбка.

— Да, потому что ты заслуживаешь большего, — она похлопывает меня по спине, грустно усмехаясь. — А теперь давай отвлечемся. Учебный год начинается через десять дней...***5 seconds of summer — Broken Home.

Hey, mom, hey, dad. When did this end? Where did you lose your happiness?

The fault, the blame, the pain is still there.

I'm here alone inside of this broken home.

Открываю дверь дома и захожу внутрь. На улице уже давно стемнело, поэтому я включаю свет в прихожей, но, как всегда, не слышу ни единого звука в ответ на свое появление.Сняв уличную одежду, захожу на кухню, чтобы выпить воды. Мама сидит на стуле, держит в руках чашку с остывшим нетронутым кофе и бесцельно смотрит во включённый телевизор, висящий на стене напротив. Кажется, она даже не вникает в суть фильма. Я наливаю воду в стакан, делаю несколько глотков и ставлю посуду обратно, но все это время мама выглядит так, словно просто не видит меня.

— Привет, мам. — я прочищаю горло и решаю хотя бы поздороваться, потому что это пренебрежение давит на меня, как стокилограммовая пластина.

— Привет. Как погуляла? — она не отрывает взгляд от телевизора, на экране которого идёт реклама.

— Тебе будет все равно, даже если я скажу, что ужасно? Или если расскажу, что на самом деле гуляла не с Сэйди, а со своим парнем-дилером, которому тридцать? — я срываюсь, больше не в силах сдерживаться, и ударяю ладонью о стол. — Прости, мам. Мне очень жаль. Но ты не одна, понимаешь? Нам тоже больно, но мы не теряем себя. — я сажусь напротив неё и беру в ладони её сухие холодные руки. Она наконец переводит на меня взгляд, от которого бросает в дрожь. Я вижу в её глазах такую боль, которую ничем нельзя заглушить. Она буквально теряет смысл этой жизни.

— Это ты меня извини, — мама высвобождает свои ладони, чтобы спрятать в них лицо. — Но не указывай. И, Дженни, если у тебя правда есть такой парень, откопай свои мозги. Я хочу, чтобы у меня остался хотя бы один ребёнок. — она всхлипывает, вновь начиная плакать, а я чувствую, как в моей груди закипает злость.

— Нет, мам, это была просто шутка, — бросаю ей как можно более равнодушным голосом, выбегая из кухни. На глаза наворачиваются слёзы, но я смахиваю их большим пальцем. Я пробегаю к лестнице мимо гостиной, краем глаза замечая папу, который лежит на диване, укрывшись пледом. Обида и горечь захлестывают меня с ещё большей силой, и я вбегаю на второй этаж, вихрем несясь по коридору.

Возле двери в комнату Майкла меня что-то останавливает. Несколько секунд я думаю, стоит ли, но потом резко распахиваю светлую дверь. Руки начинают трястись уже на входе, но я прохожу внутрь, с удовольствием и страхом замечая, что этот мазохизм приносит мне какую-то радость.

Я не решаюсь лечь на его кровать, но замечаю футболку, висящую на спинке стула. Рывком подхожу ближе, но лишь подношу пальцы, боясь обжечься. Это та самая футболка, которую я подарила брату на Рождество. Опускаю дрожащую ладонь на чёрную ткань и прерывисто выдыхаю весь воздух из легких. Нет. Не делай этого, пожалуйста, только не сейчас.Сжимаю футболку в руках и резко подношу её к носу, вдыхая запах. Мир вокруг останавливается, но сердце бешено бьется, пропустив несколько ударов. Запах, который напоминает обо всех счастливых моментах, которые у нас были.

Я кидаю футболку на стул и медленно оседаю на пол, начиная плакать. Кто-то изо всех сил сжимает мое сердце, и я молча прошу его прекратить, потому что мне уже невыносимо больно. Боль такая, что затмевает всё остальное и встаёт плотной белой стеной вокруг, не давая мне сделать и шагу.

Я провожу в этой комнате ещё добрых тридцать минут, просто сидя на прохладном полу под лунным светом из мансардного окна, со слезами, беспрерывно стекающими по моим щекам, и пустым разумом. Мысли, которые носились в моей голове, как ненормальные, словно разбились о стенки черепной коробки и исчезли. Потом я наконец нахожу силы встать, выхожу из этой злополучной комнаты, закрывая за собой дверь, и направляюсь в душ. Рывками стягиваю с себя одежду и встаю под горячие струи воды, словно у меня получится смыть с себя всё, что я чувствую. Только оказавшись здесь, я вновь возвращаюсь в реальность: сжимаю кулак зубами до крови и следов, чтобы не закричать, а другим со всей силы бью в плитку на стене, пока на ней не появляются красные разводы.

— Какая же я жалкая. — произношу эти слова шёпотом, и они эхом отражаются от сияющих белизной стен ванной.

***— Дженни? Мы идём? — Сэйди, пальцами сжимая лямку рюкзака, взволнованно поворачивается ко мне. Видимо, её смущает моя бледность и отстранённость, поэтому я встряхиваюсь, одергивая рукава свитера, и натягиваю улыбку.

— Не скажу, что я готова, но идём, — заправляю прядь волос за ухо и вхожу внутрь здания школы вслед за подругой. Она лишь усмехается в ответ на мои слова. — Я не готова добавить к своей жизни, которая и так катится в дыру, ещё одну проблему. — тихим голосом заканчиваю фразу.

— Ещё одну? Но с чего бы тебе..? — Сэйди на секунду задумывается, а потом недоумевающе смотрит на меня. — Какая проблема?— Начинается на ?хем?, заканчивается на ?мингс?. — я криво улыбаюсь, проходя дальше по коридору к шкафчикам и надеясь, что эта так называемая проблема, сейчас не возникнет прямо перед моим носом.

— А, так ты об этом... Черт, ты права, нужно действительно что-то с тобой делать. — Данхилл вдруг резко разворачивается ко мне, хватая за плечи. — Предлагаю тебе поговорить с ним.

— Ты правда дурочка, или просто притворяешься? — я щурюсь, натягивая улыбку. — Не буду я ни с кем говорить.— Почему же? — большие синие глаза подруги смотрят на меня с непониманием и жалостью.

— Если он сам захочет, мы поговорим. Но я более чем уверена, что ему до лампочки, что там со мной происходит.

Сэйди смотрит на меня со смесью жалости, грусти и легкой насмешки, а потом наконец отпускает мои плечи, отходя к своему шкафчику.

— Только потом не жалуйся, что упустила шанс. — этой загадочно-идиотской фразой подруга заканчивает диалог, выкладывая учебники на металлическую полочку, и я следую её примеру, скептически усмехаясь.

***Я сижу за партой, положив на неё голову, и прислоняю щеку к нагретой солнцем деревянной поверхности. Звонок на первый урок в этом учебном году прозвенел ещё семь минут назад, но наш учитель до сих пор не соизволил появиться.

Тусклым взглядом осматриваю весь класс, не замечая ничего интересного или нового. С прошлого года осталась только половина людей, в числе которых оказались Эштон, Моника и Джеймс, а на новеньких учеников я даже не смотрю, потому что осознаю, что мне абсолютно плевать.

Эштон и его девушка сидят вместе за партой на соседнем ряду. Рука Моники располагается на спинке его стула, блондинка смеётся, запрокидывая голову назад, и мне хочется поморщиться от этого звука. Парень усмехается ей в ответ, но я приглядываюсь и не узнаю в нём того Эштона, который нравился мне. Этот парень бледнее, выглядит худым, его улыбка такая же искусственная, как и смех, а глаза, которые до этого так и горели изумрудным светом, теперь похожи на потухшие угольки. Он ловит мой взгляд, и улыбка резко сползает с его лица. Он что-то быстро говорит Монике, и та тоже прекращает смеяться. В течение нескольких секунд мы испепеляем друг друга взглядами, и за это короткое время я успеваю разглядеть в его глазах обиду, которую он никак не может в себе побороть. Отвожу взгляд первая, устало прикрывая веки.

— Как ты думаешь... — Сэйди прерывает мою игру в ?гляделки? с классом, прикусывает губу и смотрит на меня таким взглядом, будто заранее извиняется за ещё не сказанную фразу. — Он будет вести себя, как раньше, или что-то всё-таки изменится? — я поднимаю на неё взгляд и молчу в ответ, задумавшись. Хотя, на самом деле, я просто пытаюсь понять, что она вообще сказала, потому что мой мозг отказывается работать, но подруга неправильно расценивает эту тишину. — Прости меня, пожалуйста, Дженни, правда. Я знаю, что тебе больно, грустно и всё такое, но ты ведь понимаешь, что, когда он зайдёт, — подруга кивком указывает на входную дверь, — Ты не сможешь убежать от самой себя.

— Я не обижаюсь. — отвечаю ей, так и не подняв голову с парты. — Всё в порядке, просто этот вопрос действительно заставил меня задуматься. Но, учитывая его поведение в те дни летом, он, наверное, будет делать вид, что вообще меня не видит, — я горько усмехаюсь, в конце концов приподнимая голову с парты, и опираюсь локтями на деревянную поверхность. Сэйди грустно хмурится, опуская свою ладонь на моё плечо.

— Тебе становится хоть немного лучше? Только честно.

— Не знаю. Я сама не понимаю, — пожимаю плечами, откидываясь на спинку стула, но смена позы совсем не помогает унять бесконечный поток мыслей. — Иногда я живу, как раньше, и вроде бы всё хорошо, но потом я вспоминаю, что как раньше уже ничего не будет, потому что без Майкла — не то, и тут же всплывают мысли о Хеммингсе, и... Мне не плохо, не хорошо, мне никак. Совсем. — закрываю глаза и накрываю их ладонями, пытаясь охладить. После очередной бессонной ночи в них будто насыпали жгучего песка. — Мне всё осточертело до такой степени, что я даже не хо... — я замолкаю на полуслове, уставившись в дверной проём, и Сэйди молча устремляет свой взгляд туда же. Увидев главного героя нынешнего эпизода трагикомедии под названием ?Моя жизнь?, я судорожно сглатываю, и подруга, видимо, только сейчас осознаёт весь масштаб ситуации.

Хеммингс одет в голубую шёлковую рубашку, две верхние пуговицы которой, конечно же, расстегнуты, и серые брюки. Кудри на его голове лежат так аккуратно, словно он укладывал их все утро, из-за чего и опоздал на урок, а его правая рука сжимает тёмно-серый портфель. Поставив кейс на стол, он кидает пиджак, до этого висевший на локте, на спинку стула и легким взором окидывает весь класс. Его взгляд останавливается на мне на долю секунды, проходя дальше по рядам, а потом вновь возвращается, в этот раз задерживаясь дольше. Даже сидя здесь, в середине кабинета, я вижу пронзительный цвет его глаз, которые плавят меня сейчас, несмотря на свой ледяной оттенок.

— Здравствуйте, мой самый любимый класс во всей школе. — Люк криво усмехается, наконец-то отводя от меня глаза, и вальяжно разваливается на своём стуле, вытягивая длинные ноги в сногсшибательных туфлях в проход. — Как прошли ваши каникулы? — не в силах отвести взгляд от его красивых черт лица, я продолжаю смотреть на него, внимая каждому жесту, когда вдруг замечаю, что Хеммингс смотрит на меня в ответ, и только в этот момент осознаю произнесённую им фразу. Лучшие каникулы в моей жизни, учитель.***Как только я выхожу в коридор, чтобы перейти в кабинет биологии, кто-то останавливает меня за плечо. Обернувшись, я, к собственному удивлению, вижу перед собой Луи.

— Привет, — он потирает затылок и отводит меня к стене, чтобы не мешать потоку учеников. — Извини, надеюсь, я не отвлекаю тебя. Мы можем поговорить?

— Да, конечно, — я хмурюсь и внимательно слушаю его.

— Я понимаю, мы практически не общались, и для тебя очень странно сейчас видеть меня перед собой, но мне тут кое-что сказали... — он прочищает горло и отводит взгляд, а я, кажется, начинаю догадываться, для чего всё это. — У тебя есть ко мне чувства? В смысле, я нравлюсь тебе?Я давлюсь воздухом и широко распахиваю глаза, глядя на Томлинсона. Он тоже выглядит смущенным.

— Гребанный Эштон возомнил себя Купидоном, — шепчу сквозь зубы, а потом вновь принимаю равнодушное выражение лица. — Извини, но нет, как бы глупо ни звучало. Я поняла, о чем ты говоришь, и я назвала твоё имя совершенно случайно, просто чтобы от меня отвязались. Мне... Нравится другой человек, — взволнованно прикусываю губу и отвожу взгляд.

— Оу, — Луи выглядит весьма удивленным, и скорее в отрицательном ключе. — Ну, да, всё в порядке, я понимаю. Если ты не против, можем продолжить общение, лишних друзей ведь не бывает? — он вдруг резко улыбается, стирая с лица всё беспокойство, и я согласно киваю в ответ.

— Конечно, — выдаю мягкую улыбку. — Я только за.

***Дождь громко бьет по оконным стёклам. Я сижу на первом уроке на сегодня, которым, как назло, является литература, и постоянно зеваю, борясь с желанием уснуть. Спустя две недели учёбы я уже начинаю на неё забивать, хотя это выходит скорее машинально из-за вечной усталости. Хеммингс что-то говорит по поводу стихотворений, заданных нам на дом, но его красивый бархатный голос действует на меня, словно колыбельная, и я прикрываю глаза.

— Флеминг, не спать. Ты отвечаешь. — он поднимает глаза от журнала, и я слегка вздрагиваю, возвращаясь в реальность. Он уже успел задать какой-то вопрос? Медленно отодвигаю стул и выхожу к доске на негнущихся ногах.

Я убираю руки за спину, сжимая их в замке, и слышу первый вопрос, вылетающий из его уст. Стараюсь смотреть куда угодно, только не на лицо учителя, потому что в памяти сразу же всплывают его прикосновения, его большие тёплые руки на моей талии, и мои припухшие губы, которые я видела в зеркале. Внутри всё сжимается и холодеет, когда я понимаю, что вчера вечером даже не открывала учебник по литературе. Недолго поразмыслив, я решаю просто молчать, уставившись в пол, дабы не позорить себя неправильными ответами. Кто-то из класса поднимает руку, отвечая на заданный учителем вопрос, но я слышу их голоса словно сквозь пелену тумана. Тем не менее, новый вопрос от Хеммингса звучит вполне себе громко и отчетливо, а ещё очень непонятно, поэтому я лишь качаю головой, продолжая прожигать взглядом дыру на своих кроссовках.

— Джейн? Ты хотя бы выучила стихотворение? — в голосе Люка слышится тонкая нотка стали. — Если да, то это хоть как-то улучшит ситуацию, потому что пока всё очень плачевно.

— Нет. — я чувствую, как начинают трястись мои коленки, и судорожно сжимаю пальцы за спиной, чтобы они не выдали меня тоже. — Я даже не открывала учебник вчера. — всё-таки поднимаю взгляд на Хеммингса, пытаясь понять то, что вижу в его красивых глазах. Лёгкое удивление, насмешку, разочарование и странный огонёк радости. Нет, наверное, показалось.— Очень жаль, Флеминг. Садись. — мистер Хеммингс провожает меня глазами, прежде чем устремить взгляд в компьютер и поставить оценку. Чувствуя облегчение и невероятную слабость, я ухожу к своей парте и обессилено плюхаюсь на стул.

— Ты серьезно не готова? — Сэйди уже шепчет мне на ухо, едва я оказываюсь рядом.

— Абсолютно серьезно. — слабо огрызаюсь, чувствуя, что мои коленки, как и руки, все ещё дрожат. — Да даже если бы и была, вряд ли смогла бы и слово сказать. — я прерывисто выдыхаю, закрывая глаза и чувствую на себе пристальный взгляд подруги.***— Черт, да, поэтому я никогда не езжу на подобные мероприятия, организованные школой, я ведь всегда там один! — восклицает Луи, начиная смеяться, и я слабо улыбаюсь в ответ. Все мои мысли по-прежнему крутятся вокруг сегодняшнего урока литературы, потому что я хочу исправить ситуацию и проще относиться ко всему, но получается плохо. Томлинсон вновь остановился поговорить со мной на перемене, как он делал это на протяжении последних двух недель, и теперь мы стоим возле дальней лестницы, где никто обычно не ходит. Он расспрашивает меня о том, как прошло мое лето, а я с улыбкой вру о том, что всё было отлично.

— Да, согласна, — отвечаю и нервно поправляю волосы.

— А что насчёт оставшейся части лета? Ты ведь не просидела на ровном месте полтора месяца, раз живешь в таком городе, как Лондон? — Томлинсон широко улыбается, проводя пальцами по челке, когда я вдруг вижу, как из-за угла выходит Хеммингс. Заметив меня, он направляется в нашу сторону, и я чувствую, как щеки моментально начинают гореть.

— Э-э, знаешь, вообще-то... — я начинаю мямлить, вытягиваясь в струнку, когда Люку до нас остаётся всего несколько шагов, и вдруг чувствую ладони Луи на своей талии. Томлинсон неожиданно увлекает меня в поцелуй, и первые несколько секунд я стою в ступоре, а потом резко отталкиваю парня от себя.

Пока я пытаюсь осознать, что произошло, и отдышаться, слышу рядом с собой неловкое покашливание. Повернув голову, вижу опирающегося о дверной косяк Хеммингса, его глаза широко распахнуты и в них читается неодобрение.

— Извините, что прерываю, мисс Флеминг, но... — он нервно облизывает губы. — Я хотел сказать, что тебе стоит прийти на занятия после уроков сегодня, ну, учитывая то, что было у доски.