46. (1/1)

*Князь устало вздохнул и потёр виски.Совет старейшин длился уже не один час, и все присутствующие успели порядком устать. Мнение Совета Пепельных разделилось пополам: одна половина выступала за присоединение к Восстанию фэйри, вторая же оказывала отчаянное сопротивление, аргументируя тем, что Плачущий, скорее всего, хочет загнать собственный народ в ловушку. ?Бывших инквизиторов не бывает? - сколько раз эта фраза сегодня прозвучала здесь, в гулком зале полуразрушенного форта?Взгляд Генри в который раз остановился на венце. Вот, ещё и это! Ему, Отто, так и не удалось восстановить королевскую родословную – жреческие метрики всё же сохранились не в полном объёме. К сожалению. Что, если корона сама выберет короля? Или королеву?Рука князя легла на венец. Присутствующие разом умолкли. Сидевший подле своего вождя Альфред-Стрелок нахмурился: что происходит?Отто заглянул в самый крупный рубин, будто надеясь отыскать ответный знак среди отблесков света на гранях камня цвета венозной крови. Только вот боги дали знак ещё вчера. Что же делать? - Генри, - один из старейшин, гладко выбритый, широкоплечий пожилой Пепельный с багровой отметкой, что строгой полосой пересекала его правую щеку по диагонали и сбегала вниз, скрываясь за воротом, обратился ко князю, - Жрец доложил Совету, что ты был вчера в Храме. Но ты так до сих пор и не огласил, что сказали руны. Что сказали боги.Отто скрипнул зубами, кладя венец обратно в центр круглого стола и бросая косой взгляд на Альфреда. Князь до последнего надеялся, что его визит на капище Тараниса останется без внимания. Но нет.Генри выпрямил спину, пятерней зачесав волосы назад, кашлянул и молвил: - Боги велят идти за Плачущим.Тишина в зале в момент стала ещё более гнетущей. Вверх поднялось сразу несколько рук от желающих высказаться, но Совет был перебит громким возгласом стражника, стоявшего у высокого окна: - Смотрите!Отто заметил не сразу. Князю пришлось растолкать собственных старейшин, тут же поспешивших к проёму окна. На горизонте темнела чуть размытая точка, по мере приближения ко фьорду принимающая всё более характерные очертания. - Проклятье!!! – Генри бросился к страже у входа в зал, - Это дракон! Немедленно спрячьте всех!..Звонкий тревожный горн уже давно не звучал над Аске. Но сигнал был воспринят жителями своевременно и беспрекословно – улицы опустели через несколько мгновений.А дракон, тем временем, описав круг над отвесными скалами побережья, плавным взмахом белых крыльев развернул длиннохвостое тело ко крепости Совета.Жест чьей-то руки погасил пламенеющий шар под потолком. В зале воцарился полумрак. Стража отступила под тень свода, прикрывая собой князя и старейшин. На туго натянутые тетивы легли острые стрелы, в любой момент готовые сорваться и нести пламя фэйри прямо в пасть ящеру.Взмах крыльев прогудел прямо за окнами. Сверху раздался гулкий стук и скрежет – змей приземлился на площадку зубчатой верхушки башни. Белый шипастый хвост вильнул прямёхонько за окном, разбив стекло. - Чего он хочет, что ему здесь надо? – громкий шёпот Альфреда заставил вздрогнуть и без того до предела напряженных Пепельных. Гери только сердито шикнул на помощника.Хвост вновь вильнул и исчез. Сверху заскрежетало с новой силой. Мелькнуло крыло – дракон разворачивался. В проём окна легла тень. Миг – и дневной свет померк, загороженный драконьей головой. Зверь на мог сунуть её в зал полностью, влезла лишь морда. С неё, как со ступеньки, на подоконник соскочил Ланселот, поправляя плащ. - Приветствую почтенный Совет, - Монах склонил голову, впрочем, не сводя глаз с Отто, - Приветствую тебя вновь, мой князь, - Плачущий откинул края плаща, показывая, что при нём нет оружия. - Ты… - Генри отодвинул стражника, выходя вперед и ощущая, как кровь отливает от лица, делая его бледным, словно мел, - Я был уверен, что ты не посмеешь.Плачущий Монах едва заметно усмехнулся – и своим мыслям, и словам князя. - Я обратился к древнему, и он подтвердил то, во что ты отказался верить, - бывший охотник на фэйри прижал руку к груди, стараясь унять бешеную скачку сердцебиения, - Поэтому, прошу тебя и всех Пепельных, прошу весь мой народ: пойдем со мной, пойдем и отвоюем свою свободу! Ведь… - Ланселот всё-таки позволил себе улыбнуться открыто, видя, как стража опускает оружие, - Ведь доверие древнего, полагаю, очевидный показатель моей надёжности?Генри не ответил. Только подошел к окну, пораженно глядя в голубые глаза с любопытством заглядывающего в зал дракона.*Гёц поймал Эльгу у выхода из замка: - Постой, малышка! – раубриттер парой шагов нагнал рыжую. Та, начав беспокоиться долгим отсутствием Ланселота с Циммербергом, решила пуститься на их поиски, но вот, встретила крёстного. - Что-то стряслось? – певичка скрестила руки на груди. Берлихинген покачал головой, тут же наклоняясь ко крестнице и заговорщически шепча: - Мой информатор передал, что уцелевшие фэйри Восстания на кораблях Утера ушли в Пустынные земли, на север от Железного леса…Девушка с облегчением вздохнула: - Ну, хоть какие-то хорошие новости! – Гюнтер обняла старого разбойника, - Спасибо! - Не за что, - железнорукий усмехнулся, - Полагаю, тебе нужно разыскать Ланселота и как можно скорее это ему передать. - Этим я и займусь прямо сейчас! – Эльга послала раубриттеру воздушный поцелуй и козочкой побежала к конюшне.Копыта Мизы выбили звонкую дробь по деревянному мостику между воротами и дорогой в деревню. Вот только в деревню миннезингерше сейчас не нужно было. Ведь Циммерберг накануне обмолвился, что они с Монахом поедут через лес к горам. Но ни убийца, ни конокрад не сказали, зачем. ?Надеюсь, сегодня меня ждут только приятные сюрпризы?, - подумалось девушке, когда кобыла сбавила шаг, ступая под тень елей.Позади послышался свист. Эльга привстала на стременах и обернулась.Её догоняли трое всадников. - Постой! – знакомый голос заставил певичку расслабиться: братья! – Эльга, - Михаэль Гюнтер нагнал её первым, - Надо поговорить!Миза встала прямо посреди тропы, позволяя остальным всадникам окружить себя. - Что-то настолько срочное, что вы не могли подождать, пока я снова не вернусь домой? – рыжая поморщилась, - Что там у вас?Младший молвил тихо, но решительно: - Я настоял, чтобы мы рассказали тебе всю правду до того, как ты услышишь её от других.Девушка сжала повод, испуганно пролепетав: - Что стряслось?Ладислаус подъехал вплотную, вставая сбоку и кладя руку на плечо сестре: - Знай, мы любим тебя и всегда будем любить. Мы всегда защищали тебя и будем защищать. Ты не несёшь ответственности за наши поступки, и ты, только ты вправе решать, злиться ли тебе на нас, или нет. Эльга Гюнтер обвела взглядом братьев-разбойников, чьи поникшие головы свидетельствовали об одном: кто-то крупно накосячил. - Что вы сделали? – побелевшими от страха губами спросила старшая из Гюнтеров.*Густав Рейнфельд, прихлёбывая горячий травяной чай из хрупкой стеклянной чашки, удовлетворённо вздохнул, любуясь видом из окна.Нет, в Бремерхафене горы тоже были видны, но здесь они были ближе и яснее. Иоганн Гюнтер, листая томик ?Добротолюбия?, шагнул к ауксилиарию: - Что планируете предпринимать дальше?Старик нахмурился и ответил, не скрывая тоски в голосе: - Буду просить позволения Ойгена поселиться здесь, в Драйшткригере, - он посмотрел на стоявшего ксёндза снизу вверх, - Я не претендую на правление, святой отец. Я теперь в изгнании. Иоганн рассмеялся, ставя книгу обратно на полку, к другим таким же: - О, отче, не берите в голову! Я буду совершенно не против, если вы будете присоединяться ко мне на мессах!Густав кивнул, тут же решив уточнить: - Если уж исповедовать местных, то расскажите, каковы здешние люди?Ксёндз уселся в кресло напротив, взяв свою чашечку чаю: - Убийцы, насильники, грабители, колдуны. Все они живут по законам Ойгена, моего племянника, - ксёндз подул на горячий напиток, - Но каждый из них таит в себе свой персональный ад. Вы уверены, святой отец, - Иоганн поглядел на собеседника сквозь дымку пара над чашкой, - Что хотите принимать исповедь? Ауксилиарий сжал зубы: - Всё настолько плохо?Ксёндз пожал плечами: - Тайна исповеди, отче. Мне приходится хранить множество жутких секретов. Иногда убитые приходят ко мне во снах с просьбами помолиться о них.Густав спросил тихо, но с явной ноткой сожаления и сочувствия: - И вы молитесь?Гюнтер посмотрел в окно, туда, где белели заснеженные клыки горных хребтов: - Упокой, Господи, души рабов своих, имена коих Ты Сам веси…Рейнфельд почесал затылок.В принципе, он знал, куда идёт. На что идёт. И как врач тел людских не может отказать во врачевании, он, Густав, лекарь человеческих душ, не смеет отказать в отпущении заблудшим овцам.*Белка и Эви уже собирались было пересечь ворота замка, как волкодав нетерпеливо тявкнул куда-то в сторону от стены.Персиваль принюхался. Эльга! Совсем недавно была здесь. - Пошли! – мальчик свистнул псу, и оба они устремились по следу.Настроение у юного рыцаря фэйри было прекрасным. Стоило немедленно поделиться отличной новостью с близкими: Нимуэ жива. Нимуэ жива!Запах певички усилился на опушке леса. Эви, виляя хвостом, побежал вперед. - Эй, меня подожди! – Белка со всех ног припустил за псом, едва успевая уворачиваться от колючих еловых лап, местами свешивавшихся едва ли не до самой земли.Первой мальчик и пёс заметили Мизу. Кобыла паслась на поляне между поросших зеленью невысоких скалистых холмов, некогда выросших из-под земли: здесь подошва гор прорывалась сквозь лес.Эльга же сидела на коленях у одного из них, глядя расфокусированным взглядом на расплавленный и застывший камень. Братья-разбойники расправились с каждым из обидевших её мужчин. Как умели – быстро, кроваво, жутко. И девушка, стараясь осознать всё это, пока что поняла лишь одно: вскрывшийся факт вызывал в ней чувство удовлетворения. Это пугало. Ведь она должна была рвать и метать, оплакивать своих бывших возлюбленных и испытывать к хладнокровным убийцам как минимум праведную ненависть.Но нет.Камень оплавлен. Ланселот был здесь. И он ничего не сказал ей – берёг? Её? Или братьев?Эви подскочил к хозяйке, ласкаясь. Та оглянулась, одновременно с этим обнимая собаку: - Белка? - Мы нашли тебя, - мальчик вышел на поляну, - Что ты здесь делаешь?Гюнтер перекрестилась, глядя на последнее пристанище своих чудовищ: - Ничего, солнце. Уже ничего, - она поднялась, потрепав обеими руками волкодава за шею, - Идём домой. У меня, к слову, есть новости, слышишь? – Эльга вымученной улыбкой усмехнулась мальчику, - Гёц сказал, что фэйри Восстания сбежали на север, в Пустынные земли.Белка просиял, подскакивая к минезингерше и прижимаясь к той в искренних объятиях: - У меня тоже есть новости! – мальчишка задрал голову, заглядывая в лицо подруге, - Ведуны сказали, что Нимуэ жива!..*Небо над фьордом стало свинцовым. Кажется, сама природа теперь прощалась с жителями Аске.Ни князь, ни старейшины не думали более. Древний фэйри оказался тем самым знаком, которого не доставало для полной картины. С одной стороны, всё это выглядело, как безумие: Пепельные не должны были обращать Плачущего в символ. Не должны были присягать ему. Но тем не менее, это произошло. Под синие искры фонтана драконьего огня. С другой стороны, скорее всего, народ ждал этого. Что появится тот, кто подарит надежду, кто вернёт Пепельных в исконные, родные места. Пусть деревня Аске стала родиной для многих из них, все равно: где-то там, за горизонтом, была земля, которая породила их, которая изначально была частью их природы. Корабли уже ждали.Осталось выяснить, куда теперь судьба направит князя и его народ.*Элайна, вязавшая Ладислаусу носки из шерсти, отвлеклась, близоруко щурясь даже сквозь сдвоенный монокль в золотой оправе, и приставила ладонь ко лбу козырьком, силясь разглядеть, что же это там такое на горизонте. Очень крупная птица приближалась с северо-востока.Эльга и Белка с Эви уже готовы были скрыться за парадными дверьми донжона, как в ворота замка на белом жеребце влетел Циммерберг, размахивая мечом и отчаянно крича: - Всё в стороны! Живо! Зашибёт! - Что происходит? – Эльга, оставив мальчика с волкодавом на крыльце, метнулась к конокраду, - Где Ланселот?Вместо ответа брюнет указал на небо: - Слышишь?Рыжая замерла: - Что я должна услышать?Элайна, из окна своих покоев пристально глядевшая на горизонт, выронила вязанье. Она увидела то, что Эльга должна была услышать. - Дракон! – первая леди Драйшткригера свесилась из окна, - Эльга, мальчишки, живо внутрь!Миннезигерша напрягла слух изо всех сил.Откуда-то сверху пульсирующим шелестом стал нарастать ритмичный гул.Циммерберг соскочил с коня, схватил девчонку под руку и потащил ко крыльцу. Волкодав шмыгнул в замок первым. Ровно спустя несколько мгновений, взметая пыль и листву мощными взмахами белых крыльев, змей спикировал во внутренний двор замка, едва не выбив хвостом ворота. Привратники и стража внутри уже готова была стрелять, но ни одна из стрел не снялась в воздух.Темная фигура съехала с драконьего шипованного загривка, как с горки. Змей встряхнулся, вновь взмахнул крыльями, заставив Циммерберга, Эльгу и Белку покрепче прижаться друг ко другу, жмурясь и молясь, чтобы зверь не тронул их. - Уда-а-ачи тхе-бе, - скрежет драконьего голоса непривычно резанул слух. Ящер снялся, мазнув кончиком хвоста по земле, и устремился в сторону гор. - Ланселот! – миннезингерша спрыгнула с крыльца, огибая стражу, и не зная, смеяться ей, или плакать после увиденного только что, с ходу влетела в объятия бывшего инквизитора, повисая у него на шее. - Все в порядке, моя леди, - Монах, тепло посмеиваясь, позволил ей иступленно зашипеть ему в плечо, - Всё в порядке, - повторил он, заглядывая в лицо девчонке Гюнтеров – Князь согласен присоединиться к Восстанию. - Дракон? ТЫ СЕРЬЁЗНО? – Белка подскочил тоже, хватая Плачущего за локоть, - Князь увидел, что дракон позволил тебе приручить себя, и счел это волей богов?Ланселот поглядел поверх макушки певички на Циммерберга, подмигнув конокраду, и ответил мальчику: - О, да. Теперь они ждут от меня письма, где я изложу, куда следует направить корабли. - Гёц передал, что Восстание перебралось в Пустынные земли… - начала Эльга, а закончил за неё Персиваль: - …А в Цитадели сказали, что Нимуэ жива!На крыльце показался обеспокоенный Ойген: - Ради всего святого, что здесь происходит? - Мы уплываем в Пустынные земли! – Белка вприпрыжку припустил к замку, - Я снова увижу Нимуэ!.. – теперь ему нужно было поделиться новостями с железноруким. Плачущий, проведя Персиваля взглядом и убедившись, что среди присутствующих нет более детей, привлёк миннезингершу к себе, накрывая её губы нежным, требовательным поцелуем просто на глазах у старого оборотня. - Ланселот… - рыжая на мгновение отшатнулась, глотая воздух, но Пепельный вновь обхватил ладонями её лицо, глядя в ледяные глаза девушки: - Я люблю тебя, моя леди. Ведь мы выжили. И я имею полное право признаться в этом вслух.Она ждала этих слов. Давно. - Я люблю тебя, моё пламя, - прозвучало, словно само собой разумеющееся утверждение. Тихо. Трогательно. Так, как это умеют говорить только женщины. Ни Ойген, ни подоспевшие братья и Элайна не стали вмешиваться.Пусть так. Так будет правильно. Эти двое заслужили быть счастливыми. *Четыре дня спустяСестра Айрис с упоением вдохнула травяной аромат чистой простыни. Наконец-то она уснет не из-за морской качки, а из-за приятной усталости. Папа Авель не стал допрашивать измотанную путницу-беглянку.Но завтра она расскажет Понтифику всё.Абсолютно всё.Ведь всё только начинается.*