Бальтазар, царь Вавилона (1/1)

Вифлеем-Ефрафа должен был запереть дубовые ворота на все засовы, выстроить крепостные стены, вытесанные из горного камня, поставить с сотню воинов в кирасах и с алебардами, обожжёнными морозом, чтобы никто?— никто! —?не смел проникнуть в город и выкрасть из него величайшее из сокровищ: маленького мальчика в пеленах и его Деву-мать. А ведь они были здесь.Так было предсказано в словах пророков задолго до того, как юная еврейка пошла под венец Господень под рукоплескания небесных войск. Это было задолго до того, как Аларр, прадед Бальтазара, сверг главенствующую династию царей вавилонских и привёл в город мулов и быков, украшенных гроздьями винограда, подпоясанных шёлком и тонким египетским хлопком, чтобы чествовать победителей. С их рогов свисали плоды, ягоды; женщины несли плетёные корзинки с финиками, манго и пряностями, а дед Бальтазара?— тогда ещё совсем младенец?— спал на руках своей царицы-матери. Да, Господь всё предопределил задолго до того, как это великое празднество сотрясло Вавилон, задолго до путешествия трёх царей-волхвов к городку, где родился Спаситель. Задолго. У евреев было время подумать. Вифлеем-Ефрафа должен быть отгородиться от мира, ощетиниться пиками и зажечь предупредительные костры.Но Вифлеем-Ефрафа остался стоять, распахнутый для путников, приветливо-белокаменный, и Бальтазар шёл по его мощённым дорогам стылым утром, пока не набрёл на озарённый лучинами, украшенный пожухлыми лозами винограда дом и понял?— тут. Сердце его рухнуло, и дыхание перехватило, будто кто-то ударил эфесом меча в живот. Каспар, всё ещё не спешившийся со своего славного скакуна, позвал его по имени, но Бальтазар не откликнулся. Вся небольшая, но и не маленькая свита не могла бы удержать Бальтазара на месте. Мессия тут, Его мать?— тоже.И в следующий миг он увидел их. Самая прекрасная в своей житейской простоте картина. Мать, воркующая над ребёнком в белых пеленах.Бальтазар схватился за кафтан в районе груди. Буйное сердце силилось разбиться о рёбра. Дыхание жгло его лёгкие, и мёрзлый воздух остужал глотку. И когда как в горле резало от жажды, глаза не могли насытиться и слезились от красоты… Или, может, от стужи. Да какая разница! Бальтазар сделал несколько шагов прежде, чем опереться о руку Мельхиора. Ненадёжное тело подводило его! Только бы не потерять сознание, только бы… Только бы вдохнуть поглубже.Голубая накидка, девственное сияние, кудри цвета миндаля и дитя в пеленках, которое она держала в руках.Дева. Это была она. Без сомнения, это была она, матерь Господа, матерь Мессии. Она снилась Бальтазару однажды: такая же просветлённая, цветущая, в орошённых дождём зарослях лилий, в голубом убранстве невесты. И вот она подняла свой лучистый взор на Бальтазара, и сердце его зашлось такой пьянящей песней, сладкой и дурманящей, словно припудренный сахаром рахат-лукум, что в глазах на миг потемнело.—?Иосиф! —?закричала Дева на арамейском, вскочив со ступеней крыльца, на которых сидела, тепло укутанная. —?Иосиф! —?повторила она, озираясь на царей. Бальтазар глупо улыбнулся, когда она перехватила его хмельной взор. Дева поднялась по ступенькам, крепко прижав к себе сына, и вбежала в распахнутые двери.В доме раздались звуки переполоха, что-то железно звякнуло, и только сейчас Бальтазар заметил, что на крыльце стоят ясли для кормёжки скота, крытые золотистой соломой. Ещё у стены сидел мальчик: он удивлённо моргал и жался к ней, не смея сдвинуться с места: ничто так не поражает, как роскошь, когда видишь её во всём великолепии.А потом на улицу высыпала огромная еврейская семья, которую возглавлял высокий, черноволосый и чернобородый человек, приобнимающий за плечи Деву в голубой накидке. Бальтазар с трудом переводил дыхание, сердце его восторженно пело и так по-юношески заходилось… Он казался себе пьяным, но не после терпкого, забродившего вина, а после грога или мёда. Это был совсем другой хмель: он шёл не из глотки, а из души.—?Мария,?— проговорил, как стало ясно, Иосиф?— обручник Девы. —?Эти господа… Они пришли к тебе. К тебе.Значит, её звали Марией… Прекраснейшее из имён! Мария, юная Дева, что ткала храмовые завесы и молилась Богу так, как не молились и первосвященники. Сколько радостей принесла она Бальтазару, сколько любви, невзаимной, горькой и одновременно насыщающей голодающую душу?— но пока об этом он не знал. А если знал, то пока не догадывался. О таких вещах ведает только Бог.Дева Мария с придыханием кивнула царям, сделала несколько невесомых шагов по скрипящим половицам и положила Сына в ясли. Всё это время Бальтазар смотрел на её светлый лик.—?Вы можете подойти,?— проворковала она голосом лёгким, словно морской бриз. —?Он был рождён для всех. Поглядите на него.Три царя, одетые в пурпур и шёлк, двинулись вперёд к Младенцу в пеленах и его юной матери в простом хлопке. Несколько людей из соседних домов высунулись из окон и в молчаливой покорности склонили головы. И вот уже Бальтазар стоял подле яслей.—?Его имя?— Иисус,?— прошептала Мария, едва дыша над сыном?— маленьким, черноволосым младенцем. —?Он?— Мессия. Сын Божий,?— молвила она и вдруг подняла слезливый взор на Бальтазара. —?Он принадлежит всем людям на свете, и всё же он?— мой сын. Чудо, правда?—?Правда,?— успокаивающе улыбнулся Бальтазар, и дыхание его застыло у уст облачком мокрого пара. Он хотел сказать ещё что-то колкое, режущее его грудь остриём льда, который таял и оставлял кровоточащую рану, но в этот миг Каспар пал ниц перед яслями, и Бальтазар опомнился, ахнул и тоже опустился на колени.—?Радуйся, Мария, благодати полная! И да будет велик Вифлеем-Ефрафа в веках! —?прокричал дрожащим, надорванным от рыданий голосом Каспар. Чуть повернув голову, Бальтазар мог увидеть его, приложившегося лбом к земле. А потом Каспар чуть приподнялся и отнял от груди богато украшенный ярёмным и синим бархатом ларец. —?Велик Господь и Сын Его велик! Я несу Сыну Человеческому золото, как Царю Царей, Христу Господу!Барка-маг вынул из безвольных ладоней господина ларец, открыл его золотую крышку и поставил перед яслями. Бальтазар понял, что настал его черёд. Он распахнул кафтан и достал из-за пазухи свёрток парчи, в котором покоился душистый ладан.—?Этот дар я несу Священнику Священников, Пастору, что поведёт нас к Господу Богу. Славься, Господи, и славься Сын Твой, и Матерь его. —?Бальтазар протянул ладони, в которых сжимал ладан, как бы показывая его всем, а затем сложил свёрток у яслей. От волнения в ушах у него стучало.Настал черёд Мельхиора. Он не краснел и не истекал праведной слюной, даже не плакал?— но пальцы его вцепились в колбочку со смирной до побеления.—?Несу Сыну Божьему смирну в честь его Жертвы. —?Он склонил белокурую голову так низко, что борода подмела доски у яслей. —?Славься, Господи! Славься, Матерь, принявшая Дитя от Святого Духа!И все они: цари, простые евреи и даже малые дети вдруг дрогнули под напором неведомой, всемогущей силы и хором изрекли:—?Аминь!Так оно и случилось. Поклонение волхвов. Ранним, морозным утром, у ветхого дома в маленьком Вифлееме, среди простых людей в хлопке и овчине.Иосиф обнял растроганную Марию и с отцовской гордостью погладил по голове малютку Иисуса. Иосиф казался невероятно высоким и статным, его густые смоляные кудри отливали благородным серебром в голубовато-студёном свете. Истинно, потомок великого Давида. Он сможет защитить Марию и Младенца от всех невзгод?— от этого в груди Бальтазара разливалось тепло.—?Но где же овцы? —?неожиданно спросил Каспар, не стряхивая с себя дорожную пыль в знак уважения. Он всё ещё трепетал и не вытер горючие слёзы, но говорил спокойно и без дрожи. С дюжину лиц обратились в его сторону. Повисло молчание.—?Овцы? У нас есть только козочки,?— наконец сказал какой-то мальчик с очень непослушными волосами.—?Но ведь вы пастухи! Я видел во сне хлев, где родился Мессия! Я говорил им. —?Каспар махнул руками в сторону королей-магов. —?Хлев! Во сне был хлев!Бальтазар первый захохотал. Слёзы брызнули из его подведённых сурьмой глаз. Он вдруг всё понял. Все эти видения ведь были метафоричны, они несли древнюю мудрость, а богатые, изнеженные цари видел в них прямые указания.—?Нам, видите ли, были сны,?— сказал Бальтазар, когда смех унялся в его груди: он поглядел на Марию, словно бы она была единственной, кому он это повествовал. —?О том, что родится нынче Царь Царей, но, как известно, Господь посылает радостные вести в самых неожиданных формах. Вот и нынче…—?Ох, это мы знаем! —?хлопнул себя по животу человек, которого, кажется, звали Клеопой. —?Не понаслышке.Дева Мария опустила свой лучистый взор на колени и зарумянилась?— Бальтазар не знал, о чём речь, но ему вдруг страшно захотелось быть посвящённым в эту тайну. Он даже понурился и сгорбился.—?Так значит вы…—?Плотники,?— сказал Иосиф.И вдруг кто-то заплакал. Даже, наверное, не заплакал: плачут здоровые, откормленные младенцы, а тут скорее пропищал?— и тут же затих. Бальтазар опустил взгляд и увидел малыша, сидевшего у стены, когда они подходили караваном к благословенному дому: теперь он дрожал, спрятав личико в ладонях.—?Иосия! —?шикнула, видимо, жена Клеопы. —?В чём дело?—?Зверюшка страшная,?— прошелестел Иосия, указав пальцем на верблюда Мельхиора, и уткнулся в юбку своей матери.—?Так значит, ты тогда не роскоши испугался, а верблюда? —?удивился Бальтазар. Обласканный комплиментами о его нарядах, повозках и колесницах, он и забыл, что не каждый восхищается господскими чудесами. Дева Мария засмеялась, не отрывая взора от сына, и царю стало совсем худо: его выставили на посмешище перед Матерью Божьей!Жена Клеопы покачала головой. Наверное, ей казалось невежливым потешаться над гостями, но её лицо всё равно было озарено улыбкой.—?Может, мы и не очень богаты, но еда у нас вкусная: мы с Саломеей весь день провели у жаровни, а Мария сделала нашу излюбленную сладость: мёд с маслом.—?Мы бы с удовольствием преломили с вами хлеб,?— согласился Иосиф.Мария радушно развела руками в стороны.—?Пойдёмте в дом и потрапезничаем вместе! Иначе какие же мы евреи, если не пустим уставших путников в дом?Все захохотали, и даже малютка Иисус бодро потянул ручки к небу. Так они стояли на крыльце: цари с Востока, плотники и дети, и впервые в жизни Бальтазар чувствовал, что жизнь прекрасна.