Глава 22 (1/1)

Иногда Лиссе казалось, словно труднее периода в её жизни не было, даже мама её так не загоняла с занятиями. Утром в Академию, потом полдня на побегушках у Агито, вечером её просто загоняли тренировками или работой. Впервые в жизни Мэдиссон недоедала и недосыпала не по собственной воле. Так уж получилось, что с самого детства девочку кормили по расписанию, да и спать она могла сколько угодно. А тут даже просто пораньше лечь возможности не давали. И поесть она всегда не успевала. Куруру составила ей жёсткое расписание, Агито с каждым днём становился всё наглее, а Минами всё больше и больше мучил её на тренировках и лекциями о будущем компании. Да ещё и почти каждую ночь приходилось говорить с Линдом. Ему, видите ли, скучно, он хочет поболтать и узнать побольше о всяких мелочах. В принципе, Лис больше не чувствовала к нему неприязни или какой-то исходящей от него опасности. В каком-то смысле, даже немного к нему привыкла. Он был немного странным, порою словно терял над собой контроль и вёл себя как ребёнок, да и вечно улыбался как Чеширский Кот. С ним было даже весело. Жалко, что они встретились при таких обстоятельствах. Мелисса ловила себя на мысли, что в других ситуациях Линд бы ей понравился как человек, может, они бы даже смогли подружиться? Если так подумать, он чем-то напоминал Нобунагу. По-крайней мере, они быстро нашли общий язык.

В таком ключе прошёл месяц. Лисса так уставала, что совсем не замечала ход времени. И о днях ей напомнил Линд, когда Лис шла по улице, сказав, что совсем скоро наступит зима. В тот момент, девушка замерла, подняв глаза к серому небу. Она так редко бывала на свежем воздухе. Лишь когда проскакивала маленький садик между Академией, общежитием и Часовой Башней. А ведь Агито сидел взаперти всё это время. И ведь совсем не жаловался, что странно для него. Наверное, ему одиноко, ведь она не может быть постоянно рядом, а Акито как раз вернулся домой несколько дней назад. Сделав глубокий вдох, Мэдиссон выпустила в воздух облачко пара, зачарованно смотря, как он быстро растворяется в воздухе. Быть может, она сможет как-то переговорить с дядюшкой и Инэ?

Ваниджима учился всё быстрее владеть своим телом. Поначалу было трудно, но к этому моменту он уже спокойно двигал руками, вертел головой, мог садиться и самостоятельно есть, что немного облегчило ребятам задачу, так как теперь он не нуждался в таком пристальном внимании. Он и ногами мог двигать, но вставать они пока не пробовали. Хотя Агито очень рвался. Причём, ходить запрещал дядюшка Минами, и почему-то у Лиссы возникало смутное подозрение, что он делал это специально, дабы позлить Короля Клыков. По крайней мере, от ответа профессор всегда уходил. Ну, может оно и к лучшему? Именно в порывах гнева Агито и начинал лучше владеть собой. Впрочем, легче Лиссе от этого не стало. После ухода Акито, вся забота о Ваниджиме легла на её плечи. Свободное время, которого и так катастрофически не хватало, да и то оно уходило на сон и еду, ещё больше сократилось. Но Мэдиссон делала всё, от неё возможное, лишь бы больше не прибегать к помощи Рисы, от которой, к счастью, удалось избавиться ещё две недели назад. Возможно, Рыжик была излишне подозрительна и ревнива, но она всеми фибрами души чувствовала, что эта девка имела на её Ваниджиму свои виды. Она же не дура. Ну, а что же касается отношений Агито и Лиссы, то она думала, что сделала огромный шаг. Ваниджима упрям как баран, он скорее через семь кругов Ада пройдёт, чем признает, что находится в глубокой жопе и попросит помощи. А тут ему приходилось принимать её заботу. И пусть он жутко матерился и краснел от стыда, но всё же только ей позволял прикасаться к себе, когда нужно было разминать мышцы. Даже Акито он выпроваживал, не хотел перед ним слабину давать. Разве это не показатель его доверия? А доверие это именно то, чего от Агито добиться очень сложно. Чтобы не злить его или тревожить, Лис вела себя тише воды, впрочем, делала она это не специально, у неё просто совсем не оставалось сил на активную деятельность или споры.

*** В тот день, даже несмотря на жуткую усталость, у Лиссы впервые за долгое время было действительно хорошее настроение. Она наконец-то выпросила у Минами разрешения вывести Агито на улицу, хотя бы в парк между Академией и часовой башней, чтобы он немного подышал свежим воздухом. Единственное, чего она боялась — несогласия Агито прогуляться в коляске. Для него ведь это почти унизительно. Но как ни странно, пусть он и возмущался, всё равно принял новость с воодушевлением. Он почти месяц не был на свежем воздухе, спорить — последнее, что Агито хотел. На улице было прохладно, поэтому пришлось проследить, чтобы он тепло оделся. Лис прям чувствовала себя мамочкой. После некоторых сомнений, Агито даже позволил Мэдиссон застегнуть пуговицы на пальто и завязать шнурки на ботинках, потому что пальцы слушались его плохо. В этот момент, Лиссе показалось, что она смутилась намного больше чем он. Наверное, это ужасный удар по его гордости, но от мысли, что этим могла заниматься Яёй, внутри девушки всё неприятно напрягалось. Всё же, как же хорошо, что это именно она здесь с ним.

— Нет, вот тут я уже сам, убери свои грабли, — сердито проворчал он, когда Лис хотела взяться за ручки его кресла. Девушка сразу же послушно подняла ладони к верху, просто готовая согласится со всем, что он скажет. Лишь бы только не капризничал. Вместе они покинули палату, дошли до лифта, который поднял их на нулевой этаж и, наконец, вышли в сад. Ваниджима сделал глубокий вдох, наслаждаясь свежим воздухом и яркостью солнца. Он был ужасно рад наконец выбраться из этой каменной тюрьмы, которая давила на его нервы. Конечно, не сравнится с клеткой Кайто, но тоже конкретно начало надоедать. И пусть в этом саду уже сидела парочка настройщиц, Агито совсем не обратил на них внимание. Держась рядом, они неспешно прогуливались по кругу сада, сохраняя молчание. Ваниджима иногда кидал на спутницу косые взгляды, прокручивая в голове несколько десятков вопросов. Даже он удивлялся её внезапным переменам, и как-то они напрягали немного. Лис, видимо наконец-то заметила его взгляд, потому что удивлённо повернулась к нему.— Ты не замёрз?— Нет, а ты? — этот вопрос вылетел на каком-то подсознательном уровне, но Агито сразу же прикусил язык.

— Нормально, — Лис чуть улыбнулась. Агито смутился, но оправдываться из-за своего вопроса не стал. Он очень подозрительно смотрел на подругу, сомневаясь в правдивости её слов. Она вышагивала в лёгком чёрном свитере, спрятав руки в карманы светло-серых джинс и только на шее повязан красный шарф, который она у него позаимствовала, чтобы утром ходить в Академию. А то прохладно, а свой она взять не додумалась. И пусть Ваниджима не желал мириться с этой мыслью, но он чувствовал лёгкое беспокойство за неё. В такой одежде же легко простудиться, дура она эдакая. Она вообще в последнее время выглядела очень плохо: вид усталый, под глазами лёгкие тени кругов, телосложение из стройного стало костлявым, а бледная кожа приобрела нездоровый зеленоватый оттенок от недостатка солнца. Одним словом, на удивление нежный цветок начал увядать. А он-то думал, что её нечем не сломить, особенно после его тренировок. Но она всё же и правда хрупкая девушка, которой нельзя перенапрягаться. И Агито чувствовал себя виноватым, потому что знал, что тоже в этом виноват. Ведь из-за него она здесь. С другой стороны, у неё был выбор, могла не соглашаться. Её не заставляли. Парень резко помотал головой, сделав глубокий вдох. Противоречивые мысли надоели. Просто он привык, что эта девчонка как открытая книга: всегда всё рассказывает, болтает без умолку. А тут она закрылась в себе, постоянно молчит, да и выглядит как живой мертвец. Может, он даже ревновал из-за этого, пусть признавать не хотел.— Может, присядем? — предложила Лис. Кажется, она устала. Без лишних разговоров, они остановились возле небольшой скамейки. Агито пересел туда, девушка пристроилась рядом.— Чем ты вообще питаешься? — невольно вырвалось у Ваниджимы. У Мэдиссон, несмотря на телосложение, всегда были чуть округлые щёчки. Сейчас же чётко вырисовывались скулы.— А? В смысле? — Лисса растерянно повернула голову в его сторону, посмотрев прямо в глаза. Агито почти с ужасом подумал, как же ему нравится смотреть в эту тёплую зелень тихих лесов, особенно сейчас, когда он видел их собственным глаза. Пусть с в них и царила незнакомая ему задумчивость, он был готов в них раствориться.— Выглядишь отвратительно. Смотреть противно.— Да?.. — она грустно шмыгнула носом, отвернувшись. — Я так устаю в последнее время. Ну... а едим мы, как получается. Мы слишком заняты сейчас...— Да какого чёрта ты творишь?!— Не кричи... — тихо попросила Лис. — У меня голова болит...— Ты же насилуешь себя и свой организм! Вместо ответа, Лисса вдруг широко зевнула и положила голову ему на плечо. Что-то пробормотав, она мгновенно уснула, тихонько засопев. Агито было протянул руку, чтобы разбудить её и продолжить разговор, но её голова вдруг начала соскальзывать с плеча, и он просто осторожно уложил её на свои колени. Руки подрагивали немного. Он и сам не понимал, что с ним, просто за эти три недели, Лисса всегда здесь, рядом с ним. Он так привык к ней. Неуверенно, сам не осознавая, что творит, Агито легко провёл кончиками пальцев по впалой щеке. Мягкая кожа обожгла его холодом. То есть, она всё же замёрзла? Ну, неужели не могла одеться теплее? Уж за ним-то проследила, а сама... Пальцы коснулись тонких обветренных губ и сразу же отдёрнулись. Вот и что он, спрашивается, творит? Вздохнув, парень задрал голову вверх, тихо вздохнув. Как же всё непривычно: он передвигается в коляске, она спит на его коленях, голоса Акито больше не слышно в голове, да и он видит обоими глазами. Одного только понять никак не мог. Почему же те чувства при отделении не исчезли или не вернулись к Акито? Почему после операции это тёплое чувство от её прикосновений не исчезло, а словно вспыхнуло ещё сильнее? И этот жар его пугал. Он боялся обжечься об пламя этих чувств и огненно-рыжих волос. Его рука дрогнула на мгновение, но через секунду убрала длинную прядь чёлки с её глаз. И совсем не горячо. Пальцы ощущают лишь мягкость.— Агито-кун? — вдруг раздался чей-то знакомый голос. Парень испуганно вздрогнул и резко поднял глаза, отрываясь от лица Лиссы.

Перед ним стояла Риса. Вот уж кто точно не потеряла в весе. Всё такая же немного пухлая с пустыми мутно-зелёными глазами, которые смотрели прямо тебе в душу, прожигая насквозь. Как же хорошо, что они больше не нуждались в ней. Какая же противная девушка. Как и всегда. Только вот... теперь её волосы светились на зимнем солнце ярким огнём. Ваниджима подсознательно положил руку на плечо Лис. Эта схожесть между ними ему не нравилась. Он и так раньше замечал похожие черты, а теперь она буквально пыталась стать её копией.— Что ты тут делаешь?

— Гуляла с подругами после занятий. Раз я больше не помогаю вам, то могу к ним вернуться. Как вам цвет моих волос?— Ненавижу крашенных. В глазах Рисы на мгновение что-то проскочила, какая-то тень. Но она лишь молча пожала плечами, сложив руки на груди. Не похоже, что девушка сдавалась, вот только чего же она пыталась добиться? Его расположения к себе? Странно, просто косить под Лиссу явно не выход для подобной ситуации. Как же ему надоели эти девчонки, ей Богу, одна хуже другой.— А какие у вас отношения с Лис-тян?— Никаких.— Она ваша настройщица? — от этого вопроса, Ваниджима даже растерялся. На лице Рисы появилось что-то похожее на радость или ему показалось?— Нет.— Значит просто подруга?— У меня есть настройщица. Девушка снова приобрела спокойное выражение лица, чуть кивнув и прикрыв рот рукой. Кажется, она что-то обдумывала. Полученную информацию что ли? Агито не нравился этот разговор. Он уже хотел было ругнуться или нагрубить ей, но Риса извинилась, поклонилась и вновь отошла к стайке девушек, которые ждали её немного поодаль. О чём-то переговариваясь, они исчезли за дверьми общежития. Ваниджима даже позволил себе расслабиться. Правда, ненадолго. Минуты через две, Лис вдруг открыла глаза и резко вскочила, чуть не врезавшись в его подбородок макушкой. Парень еле уклонился.— Эй, Рыжая, ты чего?! — удивлённо воскликнул он, отстраняясь от неё подальше. Какая-то она агрессивная после пробуждения.— П-прости... — растеряно пробормотала Лис, потирая глаз и непонимающе качая головой. — Я уснуть умудрилась...— Чем ты вообще занимаешься всё это время? Если тебе поздно уходить от меня в десять, так уходи раньше. Всё равно раздражаешь. Неужели не успеваешь выспаться с часов одиннадцати, ну... часов до семи, я так предполагаю, или когда ты там встаёшь и засыпаешь?— В последнее время я ложусь в час, а встаю в шесть... — печально ответила девушка. — Помогаю Куруру. И Минами в одном эксперименте.— Они используют тебя как подопытного кролика?

— Неважно. Внутри Агито что-то злобно зарычало. В смысле, блять, неважно? Он давно привык, что Лис рассказывала ему всё, стоило лишь спросить (в прочем, чаще можно было даже не спрашивать). Всегда такая болтливая, эта говорушка никогда не позволяла себе ответить "неважно" на его вопрос. Что же случилось? Почему у него противное ощущение, словно она от него отдалилась? Хотя о чём он. Они никогда и не были-то близки. Ну, может совсем немного...— Какая наглая ложь.— Это моё дело.— Неужели?— Слушай, правда, неважно. Я просто помогаю Куруру в работе. Ничего опасного надо мной не проводят, угрозы для моей жизни или здоровья нет. Всё отлично. Просто мы увлекаемся и засиживаемся до поздней ночи. А вставать рано, чтобы успеть в Академию. Ваниджима ничего не ответил, потому что не поверил ни единому её слову, но решил не спорить. Не его это дело, в конце концов. Если он остался жить, а она так и хочет умереть, что же — её право. Скоро свалится от перенапряжения. Она уже засыпает на ходу. И ему Лисса уже не нужна, он двигается и может сам всё делать. Но ещё он жутко злился. Настолько, что хотел приложить эту рыжую макушку чем-нибудь тяжёлым. Чтобы поумнела! Но, не показав вида, он просто снова переместился на коляску и направился в сторону Часовой Башни.— Идём внутрь. Если ты свалишься с простудой, я тебя лечить не буду.*** Линд, словно зная всё наперёд, смотрел на неё, любопытно сверкая глазами. Опять залезал в её голову? Или она где-то расслабилась и открыла ему свои мысли? Кошмар, вообще никакой личной жизни. Надо бы осторожнее быть со своими рассуждениями и действиями, когда знаешь, что в твоей голове сидит любопытный до информации маньяк. Лисса была уверена, что он уже знает о том, что она хочет попросить. Но парень делал вид, что сохранял конфиденциальность её личного пространства. Очень мило с его стороны. Только не меняет того факта, что это её бесит.— Так что хорошего ты хочешь мне сказать? — с хитрой усмешкой спросил он.— Ты и так знаешь, к чему это дешевое представление?

— А вдруг это не то, о чём я думаю? Давай, скажи, что ты хочешь, Мелисса? Я хочу услышать эту твою просьбу.— Верни мои воспоминания. Линд расплылся в такой довольной улыбке, что у неё даже мурашки по коже прошлись. И чего это он так этому радуется? Возможности помучить её? Или разрешению пробраться глубже в её воспоминания? Он ведь, наверное, не имеет к ним доступ, раз они заблокированы её сознанием? А ему любопытно.— Итак, с чего мы начнём?

— Я не хочу тянуть. Давай сделаем это сразу. Знаешь, как зуб дёргать, чтобы долго не мучиться, — Линд отреагировал на эти слова с лёгким удивлением. Они договаривались, что будут возвращать воспоминания постепенно. Но такая резкость — словно удар топором по голове для неё, разве нет? Как-то очень смело просить подобное, хотя она прекрасно знает, что её ждёт. И пусть Лисса выглядела серьёзной и готовой ко всему, парень всё же решил уточнить.— Ты уверена, что это хорошая мысль? Справится ли наша маленькая Лисса с повторным психологическим шоком? Однажды ты уже заблокировала эти воспоминания и всё равно попала в специальное заведение на пару месяцев. Где гарантия, что сейчас ты не скатишься с катушек окончательно? Разум деточки не выдержит. Какая явная издёвка, но Лис с удивлением обнаружила в ней нотки беспокойства. С чего бы это? Чем нестабильнее будет её личность, тем проще захватить тело. Если она даст слабину, он просто может сразу заменить личность девушки, уничтожив её. Чего нагнетает-то тогда? И ей и так не по себе было из-за этой мысли, а теперь ещё и с каждым его словом в ней смешивалось столько чувств: стыд, гнев, отвращение, страх... Чёрный калейдоскоп негатива. Но ей нельзя поддаваться, времени нет. Сейчас она должна поставить ставки на кон: либо выиграв, либо потеряв всё.

— Заткнись уже и давай начинать. Тебе же тоже не терпится, кого ты обманываешь. Не только ты можешь чувствовать мои эмоции.

— Ну, как знаешь, — Линд скривил рот, сложив руки на груди. — Но учти, "достать" воспоминания можешь лишь ты. Я могу проводить тебя до того места, где они хранятся, а вот внутрь нас проведёшь ты. Он протянул ей руку, а Лисса, не давая себе шанса усомниться, без промедления смело схватилась за неё. Тьма под их ногами, твёрдая и холодная, как кафель, вдруг стала жидкой, и они провалились. Какое-то время всё ещё было темно, пока они падали, но неожиданно их ослепили сотни небольших экранов, и на каждом она видела себя. Всё ещё воспоминания хранились в этом водовороте памяти. Её последние дни, недели, месяцы, а вскоре и годы стремительно проносились мимо. Линд был тут и продолжал крепко держать её за руку, а она не верила своим глазам. Главное помнить, что это всё её сон, не реальность.

— Послушай, — вдруг произнёс Линд, прерывая её размышления, — когда мы попадём в нужный отрезок времени, то остановимся. Ты должна будешь найти нужное воспоминание. Всё поняла? Лисса кивнула, ничего не ответив. Она была не в силах отвести взгляд от её жизни, что в буквальном смысле проносилась перед её глазами. Это всё когда-то происходило с ней? Так странно, многое уже просто стёрлось из памяти, но оно хранилось в подсознании. Так необычно, удивительно, странно... сколько ещё синонимов она сможет подобрать, чтобы охарактеризовать всё то, что происходит в данный момент? Они падали всё ниже и ниже, а её лицо на картинках становилось всё моложе. Пятнадцать, четырнадцать, тринадцать... Падение начало плавно замедляться. Где-то здесь было то, что они искали. Как только тьма под их ногами снова стала материальной, водоворот картинок исчез, зато появилась огромная галерея, целые лабиринты из экранов того злополучного года.

— Выглядишь ты тут не очень, — Линд любопытно осматривал воспоминания, но без особого энтузиазма. Скорее, он тут уже бывал.— Заткнись. Её воспоминания становились всё мрачнее. Теперь отовсюду на неё смотрело худое, совсем белое лицо с огромными мешками под глазами, впалыми щеками, поблекшими глазами. Ей бы ещё в чёрный покраситься и прям живая Смерть, если можно так сказать. Подобная мысль даже вызвала у девушки нервный смешок, после чего она не спеша направилась вперёд, внимательно вглядываясь в воспоминания. Словно длинный коридор её жизни, вот только какой же он мрачный. Жалко, что ей нужно пройти именно здесь. Из-за тёмных воспоминаний, внутри всё сжималось, но Лис сохраняла спокойствие. Ни один мускул не дрогнул на её лице. Не из-за Линда, нет, он скорее знал все её эмоции, скорее для самой себя. Чтобы не потерять самообладание. Пока всё то, что она видела, она ещё помнила, особенно эти пару месяцев: белые халаты врачей, белые стены, белые простыни, белые листы бумаги, на которых они что-то писали, её собственное белое лицо в зеркале. С тех пор она ненавидела этот цвет. Раньше не понимала, почему же в Японии он считается цветом смерти, но окружённая им, девушка осознала это сполна, потому что он сначала ослеплял тебя, а вскоре ты начинаешь чувствовать тошноту от этой мнимой чистоты и невинности, которые скрывают боль, ненависть, слабость...

Они всё шли и шли, а Лиссе понемному начало казаться, что воспоминания стали блекнуть, но нет... ей не казалось. Задача становилась всё труднее и труднее. Воспоминания становились белыми, она уже с трудом там что-то могла различить, пока движущиеся изображения не исчезли совсем. Дальше лишь белые полотна, на которых ещё словно не побывала кисть художника. Мэдиссон расстерялась, беспомощно обернувшись к Линду. Тот хмыкнул.— Я не знаю, что делать дальше. Не знаю, куда идти...не различаю больше их, прости, — Линд всё это время держал её за руку в молчаливой поддержке, сжал её чуть сильнее, но его голос прозвучал как всегда ехидно.— Ага, как же, не различает она их. Только ты на это и способна. Прекрати доверять глазам, ориентируйся по эмоциям. Ты заблокировала эти воспоминания в своём мозгу, глаза их не увидят.— Что я должна почувствовать?— Не тебе ли лучше знать? Вполне логично, ну что же. Наверное, эти воспоминания должны были вызывать у неё лишь одну эмоцию — страх. Но Лис и так боялась, точно ли она сможет узнать нужное воспоминание? Прикусив губу, девушка снова двинулась вперёд, осматриваясь. Белизна с экранов не исчезала, а они всё шли и шли. Точно ли это здесь? Может они уже прошли? Вдруг она не почувствовала? Попробовать вернуться на всякий случай? Для надёжности, она касалась экранов, словно щупала пальцами сухую воду, и от каждого прикосновения её пробирали эмоции: страх, холод, потерянность, пустота внутри. Откуда она может узнать, что это не один из этих экранов? Неужели она всё это пережила, будучи маленькой? Такой одинокий и напуганный ребёнок... Белизна начала спадать. Теперь Лис вспоминала, как маленькой девочкой, сидела в каком-нибудь углу, сжавшись в совсем крошечный комочек страха и боли. Она даже не плакала, не двигалась, да и дышала редко. Мэдиссон действительно была такой?.. Сейчас её и не узнать. Не зря говорят, время лечит. Особенно, если ты ещё и потеряла значительную часть своих воспоминаний.

Внутри уже всё буквально орало желанием повернуть назад, но Лис упрямо продолжала идти. Только струсить ей сейчас не мешало. Вспомнились слова Агито про "преодоление страха". Экраны начали рябить, сосредоточиться мешали неожиданные помехи, которые словно отдавались тупой болью в её голове. Похоже, она уже близко. Это сознание так реагирует, пытаясь отпугнуть и защитить. Казалось, что боль начинала передаваться и на покалеченное бедро, а может это всего лишь галлюцинации, но идти стало тяжелее, Мэдиссон невольно начала прихрамывать. Линд всё так же держался рядом, готовый забрать её отсюда по первой же просьбе. Её пальцы скользнули по очередному экрану, и через это лёгкое прикосновение волны негатива захлестнули её с головой, словно пытались утопить в себе. На мгновение, она даже сделала судорожный вдох, проверяя, может ли дышать. Тело било крупная дрожь, лоб взмок от страха. Сглотнув ком в горле, девушка обернулась, кивком давая понять, что нашла нужное воспоминание. Его ни с чем нельзя спутать. Ещё мгновение и оно поглотило их. В салоне самолёта было солнечно...