Глава 37 (1/1)

После пары ударов, Артур не выдерживает и прыскает в кулак. - Господи, это так убого! Он быстро отклоняется назад, и снова принимает стойку. Прут в руках Селении со свистом меняет траекторию, и Артур пытается совершить контратаку, но девушка быстрее: палка больно бьёт его по шее. - Голову с плеч, - сухо говорит принцесса, равнодушно глядя, как шипит Артур, ухватившись за покрасневшее место на шее. – Контратаковать в начале боя? При этом хихикая, точно девчонка? Серьёзно? Ты даже не пытался! – со вздохом она снова облокачивается о столешницу позади себя. – Мало того, что этими клинками, - она двумя пальцами демонстрирует ему свою палку, - ты позоришь нашего с тобой друга, ты и меня таким боем позоришь, - злобно фыркнув, Селения складывает руки на груди. – И как при таком уровне тебе удалось победить сегодня Мракоса, вот что я не пойму. Артур поджимает губы. - Продолжим. - А есть смысл? Настроение Селении падает со скоростью подходящего к финишу гоночного болида, и в душе Артура, чьё настроение после получения удара палкой по лицу никак не могло улучшиться, начинает закипать ярость. Дело привычное. Он совершает успокаивающий вздох. Что ж, ему не впервой претерпевать стоны уязвлённого самолюбия. Селения – отличный тренажёр для тренировки самообладания. - Смысл всегда есть, - справившись с подкатившимся приступом ярости, спокойно отвечает Артур. Боль постепенно уходит, и думать становится легче. – Или ты боишься? Глаза девушки опасно щурятся, но вместе с этим в них появляется живой огонёк азарта. - И нечего на меня так смотреть, - подзуживает он её, мысленно готовясь: теперь надо произвести хорошее впечатление. – Ты-то Мракоса не одолела ещё ни разу. Не считая того раза в поезде, но тогда у тебя был Великий меч. Уголки губ Селении приподнимаются в хищного вида улыбке, рука с возобновившимся энтузиазмом сжимает палку, в глазах уже полыхает не скромный огонёк, а самый настоящий пожар. Артуру всегда нравилось смотреть, как быстро она заводится. У него не было ни одного знакомого, который от одной чьей-то неосторожной фразы мог бы вспыхнуть пламенем эмоций вот так просто, как она. Впрочем, ему некогда любоваться Селенией, ибо она, зловеще промолчав в ответ, без какого-либо предупреждения наносит удар. Натренированный избегать её атак Артур быстро уворачивается и тут же блокирует следующий выпад принцессы. ?Только бы палка не сломалась?, - мелькает у него в голове мысль, когда их ?клинки? с глухим деревянным стуком снова сходятся вместе. Движения Селении, даже несмотря на то, что она орудует некрасивой, с какой стороны ни посмотри кривой палкой, выполнены элегантно и просто. Хотя Артуру и в голову не приходит угнаться в красоте движений за ней. Сейчас его больше волнует тот напор, с которым она постепенно припирает его к стене гаража. Нужно было срочно выбираться из этого положения: ещё пара ударов, и ему будет некуда отступать, и она, лишив его пространства для манёвра, выбьет у него из рук оружие и снова заедет куда-нибудь, да побольнее. Поэтому он делает обманный финт и, поднырнув под её рукой, оказывается позади неё, где, распрямившись, тут же блокирует её удар с поворота. Несколько мгновений они смотрят друг другу в глаза, готовые в любую секунду разъединить свой клинок с клинком оппонента, натянутые, точно пружины, взбудораженные и азартные. Селения не выдерживает первой: с сухим звуком, кажущимся им, начавшим воспринимать поединок серьёзно, лязгом железа о железо, она пытается, продолжая опирать своё оружие на оружие оппонента, совершить укол в область живота, но Артур предугадал намерения принцессы, и совершает тоже самое, только достигнув результата. Селения морщится: в отличие от неё Артуру и в голову не могло придти со всей силы наносить предназначенные ей финальные удары, поэтому морщится она не от боли, а просто от неприятного ощущения холодного шершавого конца прута-клинка, случайно оказавшегося в результате спешки под её свитером, и теперь касавшимся незащищённой кожи. - Прости, - смутившись, Артур поспешно убирая своё оружие. - За что? – сухо говорит Селения: пришла её очередь чувствовать себя уязвлённой. Она приглаживает свитер и поднимает на него суровый взгляд. – Вот только скажи мне такую вещь: ты Мразела тоже так нежно тыкать оружием будешь завтра? Артур усмехается одним кончиком губ. Теперь она нарывается на скандал, а затронув больную для неё тему, разозлится сейчас ещё больше. Классическая Селения. Сложив руки на груди, Артур приготавливается слушать. Из раза в раз она возвращается к одному и тому же разговору; очевидно же, что если она не выскажет всего своего негодования, дальше они не продвинутся. Что ж, если ей от этого полегчает... Ей явно необходимо выговориться, иначе она взорвётся. - Просто объясни мне, как так можно было сглупить? Они уже уходили! Мы могли забыть о них навсегда! - Ты в этом уверена? – всё-таки не выдержав, перебивает её Артур. – Ты искренне считаешь, что они ушли и никогда бы не вернулись? И потом, ты бы смогла потом спокойно жить, зная, что чей-то народ порабощён таким как Мразел? - О, прошу тебя, не надо говорить мне, что ты в тот момент думал о них, а не о себе и своём драгоценном мужском достоинстве, - ядовито возникает Селения. - Я бы тебе поверила, да только я сама там была и видела выражение твоего лица. И на нём было написано банальное ущемлённое самолюбие, уж поверь, я такие вещи отличаю. В запале она рассекает палкой воздух между ними. Со свистом палка чертит полуокружность и внезапно резко останавливается почти у самой её ноги. С удивлением Селения смотрит себе под ноги и обнаруживает Альфреда. Старый пёс, всё это время мирно дремавший под столом, на который она то и дело опиралась, был разбужен надвигающейся ссорой и, то ли считая, что это разрядит обстановку, то ли решив, что это хоть немного займёт чем-то полезным этих людей, он вцепился в конец палки зубами. В следующее мгновение он резко дёргает своей головой, и сбитая с толку Селения в растерянности отпускает её конец. В абсолютном недоумении она смотрит, как этот ручной йетти Артура ухватывает палку покрепче зубами и, резво вильнув задом и даже подскочив от азарта, игриво отбегает в сторону. - Э, - она в растерянности оглядывается на Артура. – А как же… Селения снова поворачивается к Альфреду. Он принял стойку: опускает переднюю часть корпуса, будто бы склоняясь перед принцессой в небрежном собачьем поклоне, глядит на неё снизу вверх и виляет хвостом так, что позади него поднимается облачко пыли. - Он играет, - переводит Артур, поняв, что Селения не может расшифровать посланные Альфредом знаки внимания. – Что-то вроде собачьего флирта. - И ты позволяешь этому твориться прямо у тебя на глазах? – Селения тут же подхватывает его шутливый тон. – Ты погляди на него! Он же имеет все шансы отбить меня. Лицо Артура становится нарочито серьёзным. Он грозно смотрит на машущего хвостом в приступе щенячьего восторга Альфреда. - Ах вот как, - устрашающе тихо произносит он, подходя к псу. Артур наклоняется, очевидно, собравшись заиграть беднягу до полуобморочного состояния. Он протягивает руки к ушам Альфреда, дабы потрепать его по голове, но взгляд его вдруг касается детали, которую до этого он не замечал. ?Вот чёрт?. Как ни в чём не бывало, он разгибается, так и не дотронувшись до головы недоумевающего пса. Вот только любопытно, как давно это здесь? – Селения, мне понадобится твоя помощь. Сказано это непринуждённо, всё в том же тоне, но девушка слишком хорошо знает, как звучит его голос, когда всё хорошо, и как, когда нет. Однако у неё хватает ума подыграть. - Нам нужно побороть чудовище, чтобы забрать волшебный меч? - Именно, - восклицает Артур, довольный её реакцией. – Нам с тобой нужно принести кое-что из дома, дабы победить! Улыбка медленно уходит с лица Селении. Так, а вот это уже серьёзно. Выходить на улицу? В дождь? Да ещё в такой дождь! Артур открывает воротину шире, и усилившийся звук миллиона падающих капель, размером в десять лошабаков каждая, приносит ей почти физическую боль. Принцесса переводит взгляд на его лицо, и, поджав губы, всё же делает попытку остаться внутри. - По-моему, - очень спокойно говорит она, немного сжавшись, - это плохая идея. Мы его и так победим. Встретившись глазами с Артуром, она сникает и начинает искать плащ. Альфред, не отпуская палки, делает попытку пойти за хозяином, но тот тут же закрывает ворота. - А ты останься, - избегая трогать его за ухом, говорит Артур, гладя его по голове. – И готовься к битве, друг мой! Услышав в голосе своего старого друга нотки любви, Альфред, успокоившись, снова начинает мотать хвостом и садится обратно. При этом он все-таки ожидает подвоха: когда Селения, смирившись, идёт забирать плащ со стола, под которым он находится, пёс, азартно взвизгнув, вскакивает и бежит в другой конец гаража. Однако Селении уже не до того. От мысли, что она сейчас окажется снаружи, её голова начинает кружится, а к горлу подходит тошнотворный комок. - Не одевай его, а накройся с головой, - бодро советует Артур, с широкой, не слишком естественной улыбкой смотря, как она раздражённо снимает только что одетый плащ. Именно эта неестественность и сдерживает девушку от грубости, вертящейся на языке. Вздохнув, она смиренно накрывается плащом, поддерживая его двумя руками, образуя некое подобие настила над головой. - А тебе не нужно накрыться? – уже не пытаясь сдержать панические нотки в голосе, спрашивает Селения, подходя к нему. - Тут недалеко, - объясняет Артур будничным тоном. – Намокну немного разве что. Метнув на него мрачный взор, Селения наблюдает, как он снова открывает ворота. Проклятый Водоплюх! Он задержал его на целых пять минут, и теперь Минару будет найти значительно труднее. Зная её скорость, на станции её уже и след простыл. Мракос произносит короткое проклятие. И ведь если бы по делу задержал, то цены бы ему не было. А так выходит что лишь для того, чтобы поиздеваться. Старый сморчок! В досаде на слова проводника пузырей и сложившуюся ситуацию, Мракос со злорадством представляет, как сонный Водоплюх сейчас сидит и дожидается принцессу, которая не придёт как минимум ещё десять лун. То-то, старик! Вдалеке виднеется пятно света; оно быстро растёт, и Мракос понимает, что сейчас он окажется на выходе из трубы. Он поднимается и оглядывает себя, желая убедиться, что выглядит более или менее прилично. В конце концов, на Третьем он не был никогда, а там, как говорили, очень своеобразное обращение с пришельцами. Его пузырь проплывает в сноп света, и Мракос жмурится от резкой перемены освещения. Но он успевает разглядеть, что происходит на станции, и это ему нравится мало. Толпа охотников стоит вокруг, а лица у всех такие серьёзные, что не возникает сомнения в их намерениях. Мракос делает усилие над собой и, чтобы не быть застанутым врасплох, разлепляет веки. Быстро он оглядывает открывшуюся перед ним картину. Охотников не слишком много, около десяти. Но снаружи их море, а местности он не знает. Оглядев фигуры, он понимает, что Минары среди них нет. Впрочем, он и не надеялся её тут увидеть. Едва ли она решилась бы остаться здесь, когда его будут хватать. Значит, совесть всё же её гложет. Это приятно. Его пузырь останавливается, и к нему ровным шагом подходит охотник в маске – судя по волосам и телосложению, девушка. Но Мракосу от этого не легче. Когда отец пытался захватить Третий континент, то столкнулся с сопротивлением охотников, и очень быстро был на голову разбит: осматы не годились для войны с партизанами, а в этом все охотники были хороши: как мужчины, так и женщины. Мракос мимолётно морщится. На его жизненном пути овятся уже слишком много своевольных женщин, взявшихся за оружие. И чего им на месте не сидится? Вон и Мин туда же. Они только поженились, а её уже точно ветром сдуло, да ещё и в опасную сторону. Охотница со звоном вытаскивает кинжал из ножен, и Мракос весь подбирается. Наверняка Минара приказала задержать его. Если он попадётся, то едва ли выберется. Значит нужно дать отпор? Но смысл? Он всё равно не знает куда идти. Значит нужно просто усыпить их бдительность. Поэтому он решает ничего пока не предпринимать и перестаёт искать глазами путь возможного побега. Кинжал коротко касается поверхности пузыря, и тот сочно лопается. - Вы арестованы, - убирая кинжал обратно в ножны, зло говорит охотница. Она в азартном ожидании смотрит на него. ?Ждёт, что буду сопротивляться, - понимает Мракос. – Причём очень ждёт, хочет этого. Придётся ей разочароваться?. - А из-за чего? – не выказывая ни малейшего признака агрессии, спрашивает Мракос, держа руки на виду. Он знает этот взгляд. Придирчиво-оценивающий. Желающий нарваться на драку. - Ты сам знаешь, шипастенький, - отвечает девушка, но уже менее враждебно. Видимо, решила, что не станет срываться. Однако едва ли от этого она стала меньше беситься. Впрочем, Мракосу не было дела до того, какое настроение у девушки напротив. – Ребята, забирайте его. Клоко, проследи. Один из охотников – видимо, тот самый Клоко – бросает на неё строгий наставнический взгляд. - А сама куда? – вдруг ему приходит в голову какая-то мысль, и он сооружает на лице ухмылку. – Подожди-подожди! То есть ты эти двести лет строила из себя обиженную из-за этой помолвки, чтобы с первого же… - Заткнись, пожалуйста, - мгновенно заведясь, шипит девушка. Она нервно окидывает взглядом других охотников. Те стараются выглядеть непричастными, но видно, что они едва сдерживают ухмылки. – Ему нужно опросить меня по поводу вчерашнего собирательства. Тебя и Бису тоже, кстати. Так что когда закончишь, дуй к дому Рурии. - Зачем к ней? - Потому что он пошёл с Крио, и мы договорились там встретиться. - О, - со значением тянет Клоко. – А я вам мешать не буду? - Иди-ка ты знаешь куда? – раздражённо огрызается охотница, покидая вокзал. Мракос смотрит ей вслед. Его мало интересует, о чём шёл разговор, но самое важное он уловил: Минара здесь. Или, как они её называют, Крио. Вот только сейчас он убежать не может: эта девушка тогда никуда не пойдет и не приведёт его к Мин, а значит и смысла в побеге нет. Значит нужно потерпеть. - А куда меня поведут? – спрашивает он у охотника по имени Клоко. - В тюрьму, вестимо, - пожимает плечами он. – Тебя связать или обещаешь не создавать проблем? Безволосые брови Мракоса вздымаются. Даже так дело обстоит? - Нет, хотя я в упор не понимаю, что происходит, - дважды врёт он, изображая на лице усталое выражение. Милашка Минара. Хоть она и приказала его схватить, но включила ещё графу ?не навредить?. В корне неверная стратегия. Например, если бы он мог отдать приказ поймать её, то обязательно добавил, чтобы её схватили без предупреждения, да ещё бы связали, привязали к палке и в таком бы положении несли всю дорогу до камеры, а там бы уже передали лично ему в руки. А он, при всём уважении к Минаре и её воинским способностям, не такой добрый и может ещё очень больно вломить. Мракос поджимает тонкие губы. Ему интересно, а не был ли он всего лишь средством к достижению поставленной Минарой цели – выйти замуж. Хотя для этого она выбрала не совсем подходящего кандидата. Мягко говоря. Был же тот же Барахлюш, хоть бы осчастливила парня, если ей было всё равно с кем. У него перехватывает дыхание, но он лишь сильнее поджимает губы. Это тоже надо выяснить. И чем скорее, тем лучше. Потому что если он ей не нужен, он совершенно спокойно отпустит её. До боли он жмурит глаза. Да, совершенно спокойно. В конце концов, ему не привыкать выкидывать из сердца людей, которых он считал своей семьёй и которые лишь использовали его в своих целях. Мракос открывает глаза, и где-то в глубине них плещется ярость. О, да, не привыкать. Идти пришлось недолго: тюрьма представляла из себя бело-коричневое странное кубическое строение, очень высокое, с непривычно ровными краями. Мракос хмурится и в изумлении понимает, что это человеческая коробка. Артур как-то объяснял, что это такое, и по его словам, в них обычно переносят что-то. Эта коробка на человеческий взгляд была совсем небольшой. Диаметром, должно быть, с их ладонь, она немного не доставала до потолка верхнего уровня Третьего. Мракосу очень отчётливо вспоминаются слова отца, брошенные им как-то: ?Третий континент это три Д: дожди, дикари и дерьмовые тюрьмы?. Кажется, он тогда был здорово пьян. Ужасный У вообще говорил об этой территории и её обитателях особенно язвительно и ядовито. Как бы то ни было, Мракос ничего не мог сказать о первых двух аспектах, однако, третий был на лицо. После высококлассной некропольской тюрьмы, наверное, любая покажется курортом – а значит плохой тюрьмой. Эта же выглядела так, что сразу становилось ясно: охотники нечасто её используют. Вся делегация с Клоко во главе поднимается по специально оборудованной лесенке на верхушку коробки. Там оказывается большая трещина и некое подобие лифта, на котором и спускают вниз заключенных. Клоко делает Мракосу приглашающий жест, и тот, пожав плечами, преспокойно встаёт на подножку. Два охотника подходят к канату и протягивают уже было руки, чтобы опустить Мракоса вниз, однако с сомнением смотрят на него и подзывают ещё двух. - Посидишь тут денёк, а завтра мы тебя выпустим и всё объясним, - миротворчески говорит Клоко. Мракос ещё раз пожимает плечами. Он больше занят размышлениями, как сбежать так, чтобы это было незаметно как можно дольше. И как следовать за этим парнем, оставаясь при этом невидимым. Вот тут, пожалуй, будет самая сложная часть. Опустившись, он ещё некоторое время смотрит вверх, куда возвращается подножка с тросом. Довольно высоко. Очень высоко, если честно. Значит путь на волю не через верх. Тем более, что там вроде как остаётся охрана. Вздохнув, Мракос опускает взгляд…и тут же натыкается на прямоугольник света прямо перед собой. Выход. Он снова смотрит вверх, на щель, в которой уже исчез аппарат, на котором он спустился. Может так всё и задумано? Мракос подходит к стене с неровно вырезанным отверстием в ней. В который раз пожав плечами, он перешагивает через небольшой порог и оказывается снаружи. Оглядевшись, он убеждается в том, что никто его махинацию не засвидетельствовал. Не вполне веря происходящему, он огибает коробку и видит, как Клоко скрывается за соседним шатром. Прикинув, что не следует идти за ним попятам, Мракос идёт по другую сторону шатра. На всякий случай он поворачивается к камере, из которой он вышел. Охотники, привёдшие его, преспокойно сидят наверху и говорят о чём-то, интересующим их явно больше, чем возможный побег заключённого. А значит кроме Клоко, той охотницы и Минары никто и не знает, что он должен быть в тюрьме. Боже, такого уровня профессионализма он ещё не видывал. Даже на Первом было с этим строже. Наверное, ещё никто и никогда так просто и так быстро не сбегал из тюрьмы до него. Ему даже не понадобилось следовать за Клоко. Он поглядывал то и дело, не видно ли его, но очень скоро расслабился. Достаточно было спросить у кого-нибудь из незанятых сбором шатров охотников про Клоко, и он тут же услужливо подсказывал, куда он пошёл. Точь-в-точь Первый. Конечно, так же могут спрашивать в последствии и про него самого, Мракоса, но за это он не беспокоится. Главное до этого найти Минару и расставить все точки над i. Он просто спросит, действительно ли она использовала его и на этом разговор закончится. Мракос уже решил для себя, что она определённо ответит ?да?. Соврать в глаза она ему не сможет, да и какой смысл. Как только в душе теплилась надежда – порождаемая в основном воспоминаниями последних лет их знакомства, а в особенности последними часами – он с отчаянием отметал её. Он хотел, чтобы это было не так болезненно, как в первый раз, с отцом. Тем более что сейчас ему было гораздо хуже. На подрагивающих ногах Селения добегает до крыльца дома и вбегает вверх по ступеням вслед за Артуром. Выдохнув, она убирает плащ с головы и недобро смотрит на мальчика исподлобья. - Очень надеюсь, что ты заставил меня сделать это по очень важной причине, - угрожающе тихо произносит она, судорожно отряхивая плащ от капель. – Потому что, клянусь… - Селения поджимает губы. Глаза у неё бегают, губы трясутся. Она глубоко вздыхает, и взгляд её становится твёрдым. – Потому что мокнуть под дождём очень неприятно, знаешь ли. Артур серьёзно кивает. - Извини, - говорит Артур, почтительно склоняя голову. – Но это и впрямь важно. Нужно принести кое-что тяжёлое, а намочить это ни в коем случае нельзя. Ты мне просто чуть-чуть поможешь. Брови девушки своевольно изгибаются в суровом укоре. - Нет, дама не будет ничего нести, - опровергает её подозрения Артур. – Просто поможет мне не намочить аппаратуру. Забыв о сарказме, девушка подаётся к нему. - Ты потащишь туда эти чёрный ящики, усиливающие звук? - Да, - Артур берётся за ручку, явно собираясь оборвать на этом разговор. – И ещё пару склянок и увеличительных стёкол. - Но зачем они тебе там? Надеешься не только ослепить, но оглушить меня во время боя? - Если я ошибся, я тебе всё объясню, - терпеливо говорит Артур, понимая, что она и с места не сдвинется, если не убедить её довериться ему. – А если окажусь прав, то ты скоро сама всё увидишь. Селения раздражённо пропускает воздух сквозь ноздри. Надо сказать, она заинтригована, и теперь ей не терпится узнать, в чём дело. - Ладно, - смиренно говорит она, с прищуром глядя ему в глаза. – Тогда давай скорее. Артур кивает и, наконец, входит внутрь. - Ну, наконец-то! – восклицает бабулечка, вставая со стула и всплёскивая руками. – Я уж думала, вы вообще не вернетесь! Начну готовить обед. - Бабуль, мы сейчас обратно в гараж пойдём, - говорит Артур вежливо, но твёрдо. Чтобы не видеть, как посуровело её выражение лица, он смотрит на часы и хмурится. – А разве сейчас не время полива? Бабулечка обижено пожимает плечами, как бы говоря, да, время полива, ну так и что, я готовлю, овощи из теплицы не убегут. - Сам полей, если хочешь, - нарочито равнодушно качает головой бабулечка. - А что будет на обед? – чувствуя себя лишней, интересуется Селения. Есть ей не хочется, говорит она это скорее из вежливости, чувствуя, что Маргарите просто необходим их интерес. И она оказывается права: бабулечка в ту же секунду оживляется. - В принципе, ничего особенного, - отвечает она, победоносно провожая взглядом внука, который водружает на чёрную коробку усилителя стеклянные чашечки и линзы и с тяжёлым вздохом подхватывает это сооружение со стола. – Грибной суп-пюре и говяжьи котлеты с тушёными овощами. - О, - со значением произносит Селения. – Тогда надо будет обязательно попробовать. Бабулечка расплывается в улыбке. Что ж, по крайней мере, она ведёт себя очень мило. - Ну, тогда возвращайтесь через час. - Мы где-то так и вернёмся, бабуль, - обещает Артур, останавливаясь возле двери. Поняв его безмолвную просьбу, Селения поспешно открывает её. - И ведь просила же Арчибальда не оставаться там, - ворчливо вдруг добавляет Маргарита, уже во всю орудуя ножом и с бешеной скоростью нарезая морковь. – Так нет же, ещё и Арман там остался. Розе ведь нельзя волноваться. - А разве… Селения замолкает и с подозрением смотрит на Артура. Впрочем, мальчику сейчас не до того. Не сказав больше готовящей Маргарите ни слова, они вновь выходят на крыльцо. - Это как понимать? – тихо, чтобы пожилая женщина её не услышала, говорит Селения. – Ты что, хочешь сказать, Барахлюш не вернул его? Он что, всё ещё в нашем мире? Хотя ей не нужно для этого особенно стараться: дождь заглушает её очень хорошо. Тем не менее, Артур видимо слышит её. - Селения, - вкрадчиво говорит он, вздыхая. – Я тебе всё расскажу, но сейчас давай займёмся тем, чем собирались, хорошо? Но девушка не торопится. Она чувствует, что Артур уходит от темы, и ей это ой как не нравится. - А почему не сейчас? – с вызовом говорит девушка, задирая нос. – Боишься, что я взбешусь, - она живо передёргивает плечами. – Ну, так я уже в бешенстве, - она мельком смотрит на теплицы, стоящие вдалеке. – Вы оба меня обвели вокруг пальца, да? А теперь ты даже не хочешь со мной поговорить об этом?! - Я хочу… - Но? - Но этот ящик мне сейчас оторвёт руки, - теряя терпение, очень спокойно говорит Артур. – А сейчас просто поверь мне: всё под контролем. Как известно, очень сложно оставаться спокойным во время тяжёлой физической нагрузки. Но у Артура очень крепкие нервы – иначе с Селенией никак. Но его спокойствие передаётся ей, и злость уходит из её сердца. В конце концов, он никогда не обманывал её, и она может довериться ему. Не ответив, Селения раскрывает покоящийся до этого на её руках плащ и, вновь создавая навес с помощью рук, накрывает им усилитель и себя. Подумав секунду, она поднимает на него взгляд. - Тебя может тоже накрыть? – язвительно предлагает она. – Или тебя в первую ходку так намочило, что теперь уже всё равно? Арчибальд как всегда в своём репертуаре. И Арман тоже хорош: оставил жену одну, в таком положении! - Я буду очень благодарен, если ты это сделаешь, - он выдавливает улыбку. Такой дождь на дворе, так уютно дома сидеть в такой ливень!.. - Отлично, - празднуя свою маленькую победу, восклицает Селения. Её рука оказывается у него над головой, накрывая и его и усилитель, но для этого ей пришлось прижаться к нему вплотную. – Идём? – как-то очень уж бодро предлагает она. Раз, два, три, раз, два три! Режем, режем, пока хватает сил! Сильный дождь, однако! Ещё десять минут и придётся сворачиваться. - Идём, - севшим голосом говорит Артур. Так тесно тут. Хорошо, никто не видит. Очень тесно. Голова кружится, и сердце бьётся слишком сильно. Тише, тише… Ох, так близко, так хорошо! Может попросить остановиться и просто постоять вместе? Бросить этот ящик, зачем он вообще? Как же приятно. Ты ведь не злишься, правда? Ты всё прощаешь. Как же мне хорошо с тобой. Как же я люблю тебя! Артур резко останавливается и очень глубоко вздыхает, с каждой секундой выдоха чувствуя, что становится легче. В голове как будто встает на место вышедшая из пазла шестерёнка, и всё становится как всегда. Надо было с самого начала так сделать. - Настолько тяжелый? – насмешливо спрашивает Селения. Продолжая дыхательные упражнения, Артур только кивает. - Ну, уже пришли, - в её голосе не слышится беспокойства, но Артур в его теперешнем положении улавливает всю гамму эмоций такой, какая она есть на самом деле. Не страшась воды, явно забыв о ней, она открывает ворота гаража, и они оба быстро входят внутрь. Артур ставит на столешницу аппарат и с облегчением облокачивается на неё. - Ручки-то слабоваты. Сейчас, когда Артур чувствует себя нормально, он позволяет себе подумать над ответом: - Зато длинные. Получилось не очень, но это уже всё равно. Боже, чуть голова не взорвалась. Он находит глазами Альфреда. - Так, - с усилием он отталкивается от стола. – Дружок, ну-ка иди сюда. Заинтригованный пёс подбегает к своему усталому хозяину и с любопытством обнюхивает его протянутые руки. Палка до сих пор у него в зубах, но, разумеется, Артура изначально она и не интересовала. Он неторопливо берет принесённые с собой ножницы и очень медленно, чтобы не спугнуть пса, подносит их к его уху. Выражение насмешливости мгновенно спадает с лица Селении. Сильная смесь испуга, паники и неверия. Словно пуля в голову. Селения слишком импульсивна. Всё-таки, он не успел отдохнуть. Чёртов усилитель! За какую-то минуту из-за него все нервы расшатаны и никуда не годятся. Ладно, просто нужно потерпеть, скоро он восстановится. Артур хватает Альфреда за ухо и быстрым движением ножниц отстригает небольшой комок сбившейся шерсти. Пуля из облегчения. Артур, стиснув зубы, кладет спутанный комок в стеклянную чашечку. Слюна во рту пресная, тошнотворная. Просто отдохнуть, срочно. Он судорожным движением накрывает чашку стеклянной крышкой и с грохотом усаживается прямо на пол. - Артур, что с тобой? Испуг. Проклятый черный ящик! Когда он спускал его со второго этажа, такого ведь не было, а тогда ведь нести было тяжелее! Такого никогда ещё не было! Не отвечая Селении, в чьём голосе появилась уже неприкрытая паника, Артур прислоняется лбом к холодной ножке стола, сделанной из старой водопроводной трубы, и, болезненно сморщившись, закрывает глаза. Селения что-то говорит, но из-за гула в ушах не слышно. Просто была ещё и психологическая атака. Пытаться не уронить эту махину и не испытывать раздражения – одновременно это сильно выматывает. Гул в ушах. Внезапно к ним будто прикладывают лёд. Артур с усилием раскрывает глаза. В нескольких сантиметрах от него лицо Селении: напуганное, жалкое. Она что-то говорит, но из-за гула не слышно. Хочется её успокоить, сказать, что всё нормально, да только рот не раскрывается, он вот-вот упадёт в обморок. Рядом Альфред, кажется, лает. Тоже испуган, бедняга. Похоже, давление резко понизилось. Лицо Селении становится то светлее, то темнее, словно в гараже лампа стала мерцать, становится невыносимо душно. Да, типичное резкое понижение давления. Сильно же его торкнуло, такого ещё точно не было. На лбу появилась испарина, ладони Селении успели согреться. Сколько он здесь сидит? Секунд десять, минуту, час? Внезапно его губы накрывает что-то райски холодное. Внутрь рта проникает что-то прохладное и ласковое. Тонкий аромат корицы и цветов заполняет всё вокруг. Селения… И всё проходит. Гул со звуком задуваемого в воронку ветра исчезает, Альфред лает, освещение перестаёт прыгать от ослепительного к тёмному и наоборот, жар отступает. Селения отрывается от него и в испуге разглядывает его. - Артур? - Да, прошло, спасибо. Ни он, ни она не смущены нарушением обещания, данного утром. Этот поцелуй не имел ничего общего с той интимностью, которой Селения так боится. Он был скорее похож на дыхание рот-в-рот утопающему. - Ты как? – хрипло спрашивает Артур. Её брови взлетают. - Я как? – голос её звучит с таким неподдельным возмущением, что Артур не сдерживает улыбку. – Издеваешься? - Нет, просто ты, получается забрала всё в себя, нет? Не отпуская его лица из рук, она задумывается, но лишь на секунду. - Возможно, но я себя нормально чувствую. Артур с облегчением вздыхает. - Отлично. - Отлично? – в голосе опять возмущение, и он не может снова не улыбнуться. Когда она срывает с себя маску гордой принцессы, она такая милая! – Какого чёрта это было сейчас, ты мне можешь объяснить? У тебя лицо побелело до зелени, а кожа горела так, что я себе руки чуть не обожгла! – она нежно утирает ему виски, стирая остатки мгновенно испаряющегося холодного пота. - Да нет, ничего страшного, - он открывает глаза и с благодарностью смотрит на неё. Селения настолько переволновалась, что даже теперь, когда всё закончилось, ей и в голову не приходит убрать лицо на позволительное расстояние. - Главное, прошло всё. В глазах Селении появляется огонёк гнева. О да, она не любит, когда не понимает того, что её волнует. - Сейчас убедимся, что там наверху есть то, что я ищу, - он указывает пальцем вверх, где стоит склянка с клочком шерсти Альфреда, - и я тебе всё объясню, клянусь! Огонёк гнева затухает, Селения поднимается с колен и протягивает ему руку, чтобы помочь встать. Артур негордый, особенно после того, как она вытащила его из полукоматозного состояния, поэтому берётся за протянутую руку помощи и принимает вертикальное положение. - А это ещё что? Нахмурившись, Селения смотрит на стол, и Артур прослеживает за её взглядом. Девушка разглядывает происходящее в стеклянной чашке, и там есть, на что посмотреть. Ощущение такое, будто Артур состриг маленький улей: из небольшого комочка шерсти вылетают сотни крошечных чёрных точек. Они кружатся вокруг, оседают на стенки, снова взлетают, ища выход. - Погоди, это же… - Ага, - мрачно кивает Артур. – Я не ошибся. Маленькие шпионы Кроба. А внутри должен сидеть тот, кто их пасёт. Подождём, пока они разрядятся, а потом вскроем комок и прищучим гада, - он кивает на аппаратуру. – Допросим с пристрастием, зря я, что ли, эту штуковину сюда нёс. - Подожди-ка, - Селения морщится, не отрывая взгляда от копощащегося в чашке месива, - как ты догадался, что там вообще кто-то есть? - Почуял, - пожимает плечами Артур. Всё-таки, оторвавшись от созерцания творящегося в комке шерсти беспредела, Селения в недоумении смотрит на него. Затем хмурится. Потом до неё снисходит. - А-а-а… - поняв, что к чему, тянет девушка. – Вот ведь! А я и забыла об этом! Артур ухмыляется. Память – это нечто невероятное. Теперь-то он знает, что она два года грызла себя, не говоря никому ни слова, два года плакала по ночам, потому что боялась, что подвела всех вокруг, чтобы потом, на его семнадцатый день рождения они вместе открыли его способность, а чуть позже, она благополучно успокоилась и просто о ней забыла, как если бы её и не было. Поняв его ход мыслей, Селения полушутливо пихает его в бок. - Ты сам виноват, - говорит она. – Если бы ты вёл себя хоть как-то иначе, я бы помнила. Но ты всё это время вел себя так, будто ничего не изменилось. - А для меня ничего и не менялось, - возражает Артур, пожав плечами. – До того, как мы с тобой её открыли, я вообще воспринимал её как нечто естественное. - О да! – теперь, когда страх за жизнь Артура ушёл, Селении необходима разрядка, и она чувствует себя обязанной вступить с ним в спор. – Совершенно естественная вещь! - Селения, она у меня с тех пор, как мне исполнилось десять лет, - Артур разводит руками. – Развивалась она, как я сейчас понимаю, постепенно, и, если я и задумывался об этом, то скорее считал, что просто хорошо понимаю людей. - Ладно, - она прикрывает глаза. У неё что-то вроде отходняка – всё-таки она жутко испугалась за него. – Так из-за чего ты чуть не потерял сознание, ты мне расскажешь? - С превеликим удовольствием, Ваше Величество, - кивает Артур. Понимая, что пока она ещё не отошла от произошедшего, он может воспользоваться этим. Артур берёт её за руку и начинает с любовью перебирать её тонкие пальцы. Селения не сопротивляется, тем более, что это абсолютно прилично, да ещё и приятно. – Просто произошло нечто вроде перегрузки. Я слишком… - он задумывается над формулировкой, - …слишком отвлёкся на посторонние вещи, и не заметил, как ослабил барьер, который держу обычно автоматически закрытым, - Продолжая играть с её пальцами, он добавляет: - В общем, я понял, что чувствует практически каждое существо на расстоянии пяти метров в радиусе от меня. И это ещё хорошо, что на улице дождь, и большая часть насекомых уже спит, - он смеётся. – Если бы это был обычный солнечный летний день, у меня бы голова взорвалась от многочисленных забот всех, кто только тут живёт. Селения не находит в его словах ничего смешного. Более того, она снова начала переживать за него. И ещё ей в голову колоколом бьёт желание поцеловать его ещё разок. Просто как знак заботы. И ничего серьёзного. Ей просто хочется показать, как она рада, что он чувствует себя хорошо. Внезапно ей приходит в голову, что он вообще-то слышит её мысли, и внутри у неё всё холодеет. Артур слишком вежлив, чтобы показать, что знает всё, о чём она думает, но это не значит, что он и впрямь не слышит её. Так, спокойно, она и так откровенна с ним, как ни с кем другим, ей нечего бояться. Хотя стоп. Её прошибает холодный пот. Кажется, пришла очередь Селении падать в обморок. Когда они открыли его способность, она была так счастлива, что ей и в голову не пришло подумать об этом, а потом она успокоилась, а Артур не напоминал, поэтому эта его особенность вообще вылетела у неё из головы. Но в действительности, как много он знает из того, о чём бы она ему и под страхом казни не рассказала? Вот, например… - Погоди, погоди, - ободряюще говорит Артур, пресекая рефлекс ударить по щекам человека на грани обморока. – Ты чего паникуешь? - А откуда ты знаешь, что я паникую? – мгновенно вскидывается Селения, выходя из транса. Она только сегодня хотела скрыть от него пару-тройку довольно откровенных мыслей, что уж говорить про обычное их времяпрепровождении. – Залезаешь мне в голову? - Селения, - он берёт её за вторую руку, и это почему-то успокаивает. – Я не знаю, что ты там себе напридумывала, но моя способность довольно проста, - он вздыхает. – Строго говоря, в ней вообще ничего удивительного нет. Я просто чувствую то, что чувствуют другие. Всё. Я не читаю чьих-то мыслей, и слава Богу: я и так залезаю в личное пространство людей, к которым бы я не хотел лезть в душу. Конечно, когда я чувствую что-то, мои мысли могут идти в том же направлении, что и у этого человека, но это ведь не доказано. Более того, мне хватает такта закрывать глаза, когда я что-то улавливаю. Это как ещё одно зрение, и тут тоже можно закрыть глаза, когда нужно. - Но не вечно же ты ходишь с закрытыми глазами, - тихо произносит Селения. Но она верит ему. Он бы не смог соврать ей в лицо. Он бы обязательно смутился, если бы понял её мысли, правда ведь? - И клянусь тебе, в твою голову я если и залезаю, то случайно. Я бы никогда не стал бы подслушивать тебя без твоего личного на то разрешения. - Ну, я ведь всё равно ни о чём не узнаю, - из упрямства Селения продолжает спорить. - Да, но я же люблю тебя, зачем мне это делать? Эти слова звучат так искренне, с чувством, что Селения успокаивается окончательно. Дабы показать, что верит ему, она подносит его руку к губам и аккуратно проводит подушечками его пальцев по ним. - Мы ещё поговорим об этом, - ободряет её Артур. Он смотрит на стеклянную чашку. Черные точки хоть и летают теперь не так бешено, но они, тем не менее, ещё не успокоились. - Да, конечно, - окрепшим голосом соглашается Селения. Она решается поднять на него взгляд. Это всё прежний Артур. Всё тот же добрый взгляд, понимающее выражение лица, и его бесконечная верность как всегда с ним. Принцесса прочищает горло. – А теперь расскажи, что случилось с твоим отцом. Арман вздыхает полной грудью. Наконец-то они ушли с открытой местности. Забившись в щели между двумя большими кусками дерева, он и Урдалак наблюдают, как охотники расставляют свои шатры. - Мы как раз вовремя убрались оттуда, - замечает отец Артура, усаживаясь на пол. – Они как раз начали подниматься. - Да, не без этого. Настроение Ужасного У снова улучшилось. Всё идет как нельзя лучше. - К тому же, мой любезный коллега, - добавляет он, - из-за туч на улице будет темно весь день, и нам будет легче передвигаться, - он морщится. – Правда, вот-вот прилетят воробьи, а у этих ребят разговор короткий. Нам нельзя попасться им под клюв. Франсуа задумывается. Огромные воробьи… огромные перья… Точно! - А что есть спрятаться в оперении одного из них? – восклицает Арман. Он так взволнован своим предложением, что почти орет, за что немедленно награждается испепеляющим взглядом разноцветных глаз Урдалака. – Просто, - сбавив голос до шёпота, продолжает отец Артура, - разве это не последнее место, где нас будут искать? Да и потом, завтра, когда дождь пройдёт, они улетят, да и мы вместе с ними. Урдалак удивлён. Он разве что раздосадован, что такая простая и гениальная идея не пришла ему в голову первому. Но он готов дать фору своему новому знакомому. Тем более приятно общаться с человеком, чем более он умён! - Что ж, - снисходительно произносит Ужасный У, - план не так уж и плох, это может сработать. Выжидаем.