Глава 2. Прозрение, или Синоптики обещают грозу. (1/2)
Стоны. Крики. Звук зеркал.Жизнь - как сломанный пенал.Сердца стуки. Ритма бег.Нет спокойствию навек.Страх. Раненья. Плач. Ура!Нам проигрывать пора!Снова круг. И пляска свеч.Снова занесенный меч.Больно. Крики. Смех плетей.Нет обыденных вестей.Какого черта он стоит под проливным дождем с капюшоном натянутым по самые глаза и внимательно рассматривает построения старого завода, пытаясь разузнать о кровососе, Шизуо не знал. И знать не хотел, пообещав себе разобраться позже. Больше его занимала небольшая группа якудза, толпившаяся около машин, с явным намерением куда-то уехать. Шизуо навострил уши, стараясь прислушаться к разговору парней, но шум дождя отлично глушил все звуки. Вдруг шумная компания засобиралась, быстро уселась в машины и свалила. Выпрямившись во весь немалый рост, Шизуо вплотную подошел к железным воротам, оглядел их, примерился и снес точным ударом с ноги. Жалобно прогрохотав, дверь впечаталась в деревянное полуразрушенное построение напротив. Хейваджима замер, прислушиваясь к звукам, однако никто не подбежал, никто не всполошился, что блондин немного удивился: неужели все просто так свалили?Неспешно обследуя территорию, Шизуо пришел к выводу, что эта база использовалась как лишь перевалочный пункт и для отсидки. Брезгливо переступая через пакетики от наркотиков, он внимательно разглядывал небольшие постройки. В основном все было разрушено, впереди мрачной серостью светлел остов завода с длиннымитрубами. Невыносимо пахло сыростью и затхлостью, местами ветерок приносил чудесный запах экскрементов, что Хейваджима, в конце концов, не выдержав, натянул горловину свитера на самый нос. Стало чуточку легче.
Застыв посреди развалин, Шизуо со вкусом выругался. И где теперь найти этого ублюдка? Здесь сотни разных построек, пока все обегаешь – сдохнешь. Вдруг где-то громко хлопнула железная дверь, и раздались не совсем трезвые голоса:- Эй, да куда ты?- Поддджди, я…это…отлить пошел я!Шизуо напрямик пошел к источнику разговора. Свернув за два железных сарая, он увидел небольшой деревянный домик, с крыльца которогогорел тусклый свет. Покачиваясь, мужчина в шапке с большим козырьком дошел до ближайшего сарая и привалился к нему рукой, другой расстегивая ширинку. Второй, молодой парень, тоже некрепко державшийся на ногах, покачивался на крыльце, с дурацким видом ловя капли открытым ртом.- Вот, знаете, Исами-сан, я бы все отдал, если бы из неба капал не этот грязный дождь, а свежее саке, - заржал молодой, оглушительно скребя пятерней небритую щеку.- Пьянь, - последовал ответ. Однако прежде чем он догадался, что ему ответил вовсе не собутыльник, в лицо ему смачно прилетела старая ржавая вывеска.На шум обернулся тот самый Исами. Когда плавающий взгляд наконец-то остановился на Шизуо, якудза побледнел. Узнал, значит.- Х-хейваджима Ш-ш-шизуо?- А ты прикинь, я, - ответил Хейваджима и приложил его об сарай. Для начала Шизуо заглянул в домик, но там, кроме раскиданных бутылок, скудной еды да одинокой тахты не было ничего. Цыкнув, Шизуо снова вышел на улицу и потряс молоденького.- Эй, эй ты! Где Орихара? Где эта вошь, отвечай!
Якудза что-то мычал, растирая разбитую губу, и все это начинало безумно злить Шизуо. - Эй, отвечай же, ну?Совершенно дезориентированный малец неловко помахал в сторону одной из построек. Еще раз приложив его вывеской, Шизуо подошел к постройке. Дверь была заперта, но Хейваджима, особо не раздумывая, открыл ее излюбленным способом. С ноги.Сарай был не очень большим, но темным, силуэты различных вещей во мраке угадывались лишь очертаниями.- Эй, блоха, ты здесь?Слабый стон раздался совсем близко и откуда-то слева. Нащупав рукой шевелящийся кусок ткани, Хейваджима, недолго думая, выволок кулек на улицу, ближе к свету. Тряпье долго шевелилось, слабо подрыгивая, но никак не могло размотаться, что Шизуо не выдержал и вытряхнул из мешковины ее содержимое. На влажную землю вывалился человек.Увидев его, Шизуо в первую очередь захотелось вернуться обратно в тот вонючий сарай и внимательно его осмотреть на наличие настоящего Орихара Изаи, поскольку… существо, валявшееся на земле просто не могло быть хорошо известной язвой всего Икебукуро. Но когда оно подняло свои странно расфокусированные глаза на Хейваджиму, последний ошарашено узнал-таки в нем информатора.Он отощал. Даже глаза ввалились глубоко в глазницы, а скулы, казалось, натягивали кожу лица. Мертвенно-бледный, словно неживой; волосы грязными сосульками свисали на глаза, заливая лицо дождевой водой, но Изая, похоже, этого не замечал.Его какой-то масляный взгляд долго изучал Шизуо, а потом Орихара натянуто улыбнулся и пропел тонким, осипшим голоском:- Шиииизуууу-тяяаан, ты пришел меня спасти? Ты спасти меня пришел, нэ? Шизуууу-тяяяаан, спаси меня, а? Ты же добрый, такой сильный, ааа?Хейваджима наклонился над почти всхлипывающим существом, снова заглянул в глаза, словно подернутые мутной пленкой, и понял, что перед ним совершенно обдолбанный Орихара. Изая ни фига не соображал, теперь он сидел на пятках, уставившись куда-то на колени Шизуо, и тихо покачивался взад-вперед, напевая какую-то песенку.Постояв в ступоре над утратившим все человеческие качества Орихара, Хейваджима опомнился, забросил Изаю на плечо и пошел домой. Поклажа повозилась, а потом покорно затихла.
Жутко было всю дорогу до дома нести с собой этот мешок с костями, который лишь изредка слабо вякал, когда Шизуо удобно его перехватывал. Вывалив его на пол в прихожей, Хейваджима скинул мокрую одежду, оставшись в одном нижнем белье, а потом раздел несопротивляющегося Изаю. Тот лишь изредка стонал, когда Шизуо, матерясь сквозь зубы, пытался выпутать его сначала из куртки, а потом из черной кофты, от дождя намертво прилипшей к телу. Когда он, наконец, справился с этой задачей и потянулся к пряжке ремня, его взгляд остановился на огромных, сине-фиолетовых синяках на сгибах локтей. Жирной кляксой они расползлись на тоненьких руках, и зрелище вдруг отозвалось в Шизуо яростью к якудза и доселе неведомой жалостью к Орихара.Сам по себе Изая был худым, сейчас же он отощал настолько, что мог бы свободно выступить в роли анатомического пособия, джинсы с него спадали, их даже расстегивать до конца не пришлось. Касаясь кожи, Хейваджима морщился от ее липкой влажности и старался действовать максимально аккуратно, когда затаскивал свою ношу в душ. Все кости казались по-птичьи хрупкими, и Шизуо вспотел от напряжения, думая лишь о том, как бы ненароком не сломать ему что-нибудь. Орихара же не реагировал, лишь временами глупо улыбался, что-то пытался петь, цеплялся ослабшими ручонками за плечи Шизуо, за занавеску ванной, за скользкие кафельные стены. Не отреагировал даже на тугой поток горячей воды, полившейся из душа. Лишь безмолвно повис на руках вышибалы.
Более-менее усадив его на пол ванны, Шизуо старательно направлял на него струи воды, смывая пот, грязь и засохшую кровь. Сотни царапин, иногда довольно глубоких, украшали кожу красной сеткой. На шее у Изаи была длинная неглубокая рана, словно от ножа, она немного загноилась и покрылась тонкой коростой. Шизуо наклонился, чтобы лучше рассмотреть ее. Внезапно Изая широко раскрыл глаза, молниеносно выбросил вперед руки и зацепился за шею Хейваджимы, притянул его к себе. И впился холодными губами жадным поцелуем, словно от этого зависела его жизнь. Шизуо растерялся, но нежное прикосновение влажного языка отрезвило не хуже крепкой пощечины, и он стремительно отцепился от Изаи, неверяще поднеся ладонь к губам. Изая снова потерял интерес к происходящему, теперь он сидел, откинув голову назад и подергивая ногой, уставившись немигающими глазами на герметичные плафоны на потолке. В их свете были видны расширенные пульсирующие зрачки, почти полностью покрывшие карие радужки.А Шизуо все стоял и не знал, что делать. Впервые его опутал тоненький страх, но не животный, который заставляет бежать от источника кошмара, а страх за человека, страх за чужой рассудок. К нему примешивалась острая жалость, тыкающая его раскаленным штырем изнутри каждый раз, когда его взгляд падал на по-мальчишески острые коленки и локти, на темные цветы синяков, раскиданные, оказывается, по всему телу, и на этот несоображающий, отсутствующий взгляд. Ему страшно хотелось позвонить Шинре, он бы точно знал, что с ним сделать, чтобы он очнулся, но он уехал в месячный отпуск, а связываться с обычными врачами он не хотел. Но, похоже, выбора не было. И тут мысль, отравленная налетом паники, забилась в мозгу: если он отнесет Изаю в больницу, то якудза уж точно его найдут и добьют. Черт, нельзя!
Шизуо присел на другой конец ванны. Теперь их колени соприкасались, и Хейваджима отстраненно заметил, что, несмотря на горячий душ, Изаю все равно сковывает холод.
Надо, надо стряхнуть с себя эту апатию! Для начала вымыть. Потом – обработать раны. Потом…уложить спать? Или покормить? А чем кормить человека после длительной голодовки? Хотя, если он до их пор не протянул ноги, значит, его худо-бедно кормили. Но скорее, чаще кололи ему всякую дрянь. Продолжая злиться, Шизуо намылил мочалку и аккуратно провел по тонкой коже.
Если бы кто-нибудь сказал Шизуо недели три назад, что он будет отмывать своего врага от грязи в собственной ванне, Хейваджима посмеялся бы от души и прибил бы шутника, ибо не фиг. Сейчас же он со странно колотящимся сердцем аккуратно поворачивал Изаю то боком, то спиной, слегка касаясь тонкой, как бумага, кожи, стараясь не давить сильно. Снова устроив его спиной к ванне, с неким смущением он вымыл ему бедра и живот, стараясь не смотреть на вялый член и жесткие пружинки лобковых волос, быстро сполоснул мыльную воду, как заметил, что вода смывает откуда-то снизу буроватые потеки. В сознании вдруг зажегся темный огонек догадки. Но Шизуо упорно его гасил, надеясь на любую рану, кроме такой, когда его переворачивал, и, даже утвердившись в своей страшной правде, до конца не верил, что его, Орихара Изаю, насиловали, как дешевую шлюху. Ярость, дремавшая было в клетке из ребер, в тот час проснулась, и усиленно заскребла изнутри, и Шизуо вмазал кулаком по кафельной стене. Плитка треснула красивой черной паутиной, осколки посыпались в убегающую воду. От резкого звука Изая вскинулся, потрогал пальцами трещинки и снова утратил интерес к происходящему.Гнев кипел под черепом, плавя мозги, заставляя руки судорожно сжиматься до хруста в суставах, а раскаленные мысли как загнанные птицы бились о стенки сознания: так нельзя. Нельзя даже с таким, как Изая, будь он трижды главным злом всея Икебукуро. Это мерзко, совершенно бесчеловечно. Унижать человека таким способом – что может быть гаже и отвратительнее? Все внутри переворачивалось, когда Шизуо смотрел на розовую воду, текущую с промежности на белые бедра и злился. ?Убью, убью, убью, убью,убью!? - резала мозг одна эмоция.
- Шизу-тян…Одно слово, но внутри у Хейваджимы все скрутило ледяной рукой.- Изая?- Шизу-тян, – с придыханием, с неизвестными Шизуо интонациями. Орихара повернулся, сверля немигающим взглядом лицо Хейваджимы. А потом неожиданно уткнулся лицом в сгиб его шеи. Хейваджима так и застыл: с раздвинутыми коленями, в одной руке – шланг от душа, другая беспомощно вцепилась в бортик ванны. А Изая доверчиво прижался к горячему телу, и у Шизуо рука не поднималась его отцепить от себя, оттолкнуть, наоборот, почему-то хотелось прижать его сильнее. Хейваджима медленно досчитал до десяти. Аккуратно его домыл, потянул, заставляя встать, укутал сначала себя, а потом Изаю, большими полотенцами, и подтолкнул в сторону кровати. Орихара спотыкался и запинался о собственные ноги. Уложив его, Шизуо притащил небогатый арсенал аптечки и с грехом пополам обработал раны, ссадины, даже синяки. Изая не реагировал. Он закрыл глаза, как только коснулся головой подушки и не шевелился. Закончив, Шизуо убрал остатки бинтов и пересел за стол. И только сейчас понял, что все это время он был напряжен, когда сейчас расслабленность теплым желе застыла в мышцах. Он налил себе горячего чая, стараясь не смотреть на чуть подрагивающие руки,все время прислушиваясь к малейшему шороху со стороны кровати.
Хорошо, хоть квартира была однокомнатная и небольшая, он мог наблюдать за ним все время, не боясь что-нибудь упустить. Однако Орихара лишь ровно дышал, очевидно, заснув. Хейваджима опустил взгляд в черный мрак крепкого чая. Оттуда на него глянуло растерянное лицо с разлохмаченными влажными волосами. Что теперь? За три недели его спокойно могли посадить на иглу, и когда он очнется, то познает все прелести ломки. А в такие моменты человек опасен, тормоза срывает нахрен, все его существование сводится к одному – к поиску новой дозы. Неожиданная идея щелкнула по мыслям как огненный кнут. Точно! Давно надо было позвонить.Шизуо набрал хорошо известный номер.
- Шизуо, ты знаешь, сколько времени сейчас на часах? – по грохоту музыки на заднем фоне не сказать, что босс спал.- Том. Нужен врач, хороший и не болтливый.- Врач? Ты что, опять в передрягу попал? – вздохнул босс.- Нет, - Шизуо обернулся на спящего, - у меня дома, на моей кровати, лежит Орихара Изая.