- 1 - (1/1)

— Мог бы выбрать место посекретнее, знаешь ли, — заметил Алекс, захлопнув за собой дверь кареты. — Что, если за нами следят твои же фараоны? Не боишься неприятностей, а? Он демонстративнейшим образом стряхнул с себя снег, причем непременно так, чтоб подтаявшие снежинки попали на Аркадия. Тот, впрочем, никак не отреагировал на эту провокацию, только лишь смерил Алекса ничего не выражающим взглядом и коротко бросил: — За нами не следят. — Меня радует твоя убежденность. — Алекс широко улыбнулся. — Впрочем, черт с фараонами, как же романтика? Неужели не тянет затащить меня в подворотню поукромнее? Если хочешь, могу показать парочку моих любимых. Он чуял, что его болтовня крайне досаждает Аркадию, хоть тот и не показывал виду. Это чувство приятно горячило кровь. — Принес, что велено? — спросил Аркадий, равнодушно глядя в окно на праздную рыночную толпу. — Разумеется, — Алекс достал из-за пазухи стопку надушенных писем, перевязанную розовой шелковой лентой. — Как и договаривались, полное собрание писем очаровательной protégé князя Вяземского. Должен сказать, у дамочки прекрасный слог! Жена князя Вяземского будет под большим впечатлением, ежели ей однажды доведется прочесть это.Аркадий молча потянулся, чтобы взять письма, однако Алекс игриво подался назад и покачал головой: — А волшебное слово?Аркадий посмотрел на него спокойным долгим взглядом. Алекс вздохнул.— И снова никакого с тобой волшебства! Держи уж. Аркадий взял письма и, не глядя, спрятал за пазуху. То, что он даже не стал проверять их, как делал прежде, когда Алекс воровал для него всякое, отозвалось теплом в груди. Подумать только, какому-то мелкому жулику удалось втереться в доверие к самому князю Трубецкому! Смешным здесь было то, что означенный жулик вовсе не собирался этим доверием воспользоваться.— Что ты планируешь делать с компроматом? Пустишь в ход прямо сейчас или погодишь? — спросил Алекс, не особенно надеясь услышать ответ. — Не твое дело, — проговорил Аркадий, снова уставившись в окно. — А мог бы и рассказать, — протянул Алекс с деланной обидой. — Мы же почти подельники. Я ворую, ты строишь коварные планы по разрушению чужих репутаций. Знаешь, когда мы победим и этот твой жалкий старый мир рухнет, я торжественно приму тебя в банду. Будешь моей правой рукой, как тебе такое? Он прекрасно знал, что нарывается, однако это не остановило, а напротив, только сильнее раззадорило. Со злым Аркадием было куда веселее. Вот и сейчас он сделал глубокий вдох, отвернулся от окна и с силой вцепился в запястье Алекса. Тот зашипел от боли. — Поосторожнее! Вор — это ведь почти как пианист, мне руки дороги!— Никогда, — тихо произнес Аркадий. — Никогда не называй меня своим подельником, иначе отправишься в имение свое в Рязанскую губернию. Маменька твоя, поди, все глаза выплакала. Алекс застыл. Он помнил про их уговор и про то, что Аркадий узнал его маленький секрет, однако когда это вот так в лицо бросали, внутри как-то мутно делалось, гадко и странно. Причин для таких чувств не было: прошлая жизнь не имела для Алекса значения, да и маменька вряд ли искренне о нем плакала. Однако все-таки… Нет, о том и рассуждать не стоило!— Отчего же ты, барин, больше каторги боишься домой вернуться? — задумчиво спросил Аркадий, словно чувствуя, как эти его слова царапают. — Впрочем, не отвечай, это неважно.— А ты и не поймешь, — дерзко бросил Алекс. — Куда тебе с твоим ограниченным умишком меня понять! Это было еще одной провокацией, и он чувствовал: Аркадий повелся. У него была тяжелая рука, Алекс уже успел это выучить, и оттого предусмотрительно прикрыл глаза за миг до того, как его хлестко ударили по правой щеке. — Много разговариваешь сегодня, — сухо проговорил Аркадий, и его спокойный голос совсем не вязался с этой злой пощечиной. — Вставай на колени, так от тебя больше толку. Хоть заткнешься наконец. Эта часть сделки была для Алекса самой загадочной. Аркадию словно бы не слишком-то нравились подобные ласки, он даже не всегда спускал Алексу в рот, а уж тот в своих талантах по этой части никогда не сомневался. Возможно, дело было в том, что Аркадий просто сдерживался, не позволяя себе расслабляться до конца. Или же его интересовало не удовольствие, а возможность утвердить свою власть. Как бы то ни было, Алекс отчаянно хотел, чтоб Аркадий поддался ему, хотя бы раз расслабился целиком и повел себя как человек, а не как ледяная скульптура. Чтоб вцепился в волосы, принуждая брать глубже, чтоб стонал и подавался навстречу, чтоб наговорил восторженных пошлостей. Аркадий был человеком больших и опасных страстей, это безошибочно в нем читалось, он просто не хотел раскрываться. Только не перед Алексом, жуликом, рецидивистом, дворянином. В прежние времена стал бы ко всему прочему скромным наследником около ста душ в одной богом забытой деревеньке в Рязанской губернии. Пожалуй, это было даже как-то обидно: Алекс прежде не встречал людей, над которыми были не властны его чары. Оттого он и старался наедине с Аркадием всегда, как в последний раз. — Не понимаю я, зачем тебе это. — Алекс изящным и немного манерным жестом снял шапку и пальто. — Неужели только оттого, что я в такие моменты молчу?Аркадий даже не посмотрел на него: взяв бинокль, он продолжил наблюдение за кем-то снаружи. А может, просто сделал вид, чтоб ярче показать свое пренебрежение. Это злило, и на миг Алексу захотелось плюнуть на все их договоренности и уйти. Однако он был не из тех, кто легко сдается. Дальнейшее было привычным, даже надоевшим: Аркадий не позволял себя раздевать, предпочитая делать это сам, разрешал ласкать только ртом и рукой, и строго следил, чтобы Алекс не прикасался к себе. — Ты знаешь, что вот это и есть настоящий полицейский террор? — едко поинтересовался Алекс, когда Аркадий запретил ему любые вольности. Тот, конечно же, ничего не ответил. Стоять на коленях было жестко и неудобно, карета была слишком узкой, и почему-то именно сегодня весь этот распорядок казался особенно раздражающим — и оттого заставляющим стараться сильнее. Даже с любовниками, настоящими, не такими, как Аркадий, Алекс так не себя не утруждал: сейчас он издевательски не спешил, старательно подстраивался под нужный ритм, брал так глубоко, как только мог. И в какой-то момент Алекс вдруг ощутил невероятное, то, чего никогда прежде не случалось: его волос осторожно коснулась рука. Кажется, он даже сбился от восторга, однако тут же продолжил. Пальцы осторожно перебирали его волосы, не оттягивая, точно бы изучая, и от этого робкого жеста прикоснуться к себе хотелось просто невыносимо. Однако Алекс терпел. Сейчас главным был заставить Аркадия дойти до разрядки, такого давно не случалось, до того давно, что Алекс, черт возьми, соскучился по этому ощущению, по его вкусу во рту. Пальцы в волосах вдруг дрогнули.— Достаточно, — хрипло сказал Аркадий и отдернул руку брезгливым жестом. — На сегодня хватит. Уходи, ты меня утомил. Алекс неохотно поднялся с колен, вытер рот и накинул пальто. Он чувствовал, что сегодня почти добился своего, однако в решающий момент все сорвалось. Алекс не привык винить себя ни в чем, и оттого сейчас не винил. Однако злость и какая-то почти детская обида только крепли. Иногда, по вечерам, вспоминая этих их пародии на любовные свидания, Алекс ловил себя на том, что хотел бы не так: не в карете, не походя, а по-настоящему. Он всегда получал желаемое, и только с Аркадием все вышло не так, как хотел. Этот ограниченный полицай был словно заговоренным от любых чар, даже самых обаятельных. — Я прекрасно знаю, отчего ты из дома убежал и к шайкам прибился, — вдруг сказал Аркадий. — Не такая уж ты и сложная загадка. Очевидно, что только на фоне сброда ты и можешь выделиться, а тебе ведь больше всего этого хочется, правда? Чтоб тебя заметили, чтоб восхитились, чтоб признали, какой ты особенный. А теперь убирайся. Я дам тебе знать, когда твоя помощь потребуется. Перед глазами потемнело от ярости. Слова Аркадия били точно в цель, и хотелось ранить в ответ, унизить, забыв о чувстве самосохранения. — Кое-что тут у тебя не сходится, Аркаша, — сладким голосом проговорил Алекс. — Ты, например, меня ох как заметил. Помощью моей не брезгуешь, да и ртом моим тоже, хоть и делаешь вид, что оно тебе вовсе не интересно. Ты сегодня попался, мой хороший, попался, когда меня по волосам почти что гладил. Или ты себя тоже сбродом считаешь? Аркадий посмотрел на него вмиг потемневшим взглядом, и Алекс остро почувствовал: надо бежать, не дожидаясь того, что с ним могут сделать. Рискованно, конечно, было так бесить человека, от милости которого зависишь, однако Алекс никогда не умел останавливаться вовремя. Распахнув дверь кареты, он выскочил наружу и драпанул вперед, в ближайшую подворотню, а потом дворами, так, чтоб не выследили.Однако, кажется, погони за Алексом не было. Оказавшись в условной безопасности, он вдруг почувствовал в кармане брюк странную тяжесть. Это были часы Аркадия. Алекс выругался сквозь зубы. Между ними существовал и такой уговор: не воровать. Удивительно, но Алекс сам не заметил, как сделал это, ведь не собирался же, в самом деле не собирался! Часы лежали на ладони, издевательски поблескивая в лучах заходящего солнца.— Вот и повод свидеться, — пробормотал Алекс себе под нос, нервно ухмыльнувшись. Даже если никакие воровские услуги пока не потребуются, Аркадий наверняка захочет свои часы обратно и, возможно, не попытается сразу убить. Должно же у него быть некое представление об офицерской чести! А раз не попытается, у Алекса появится еще один шанс добиться своего. Как ни крути, они ведь и правда были подельниками.