Часть 4. Но тебе не положено об этом говорить (1/1)

—?Одно дело. Последнее,?— едва слышно говорит Аллен. —?Меня и след простынет, обещаю.Отчего-то Майкл знает, что все эти слова не имеют особого смысла: сама мысль об отсутствии Аллена в его жизни кажется ему чем-то из ряда вон выходящим. Звук голоса, которым слова были произнесены?— безжизненного, лишенного каких-либо интонаций, обычно присущих ему в достатке?— отталкивается от стен, точно надувной мяч, становясь то тише, то громче. Стоит Аллену затихнуть, и получившаяся фраза мертвым грузом повисает в липкой, непривычной для этого времени суток тишине. Еще мгновение назад снаружи кабинета что-то живо обсуждала подтянувшаяся к началу рабочего дня гурьба, а теперь все они, словно по команде, стыдливо стихли.Что-то было не так.Старательно игнорируя укоризненный взгляд Майкла, Аллен наклоняет голову и самозабвенно принимается изучать собственные ботинки. Он терпеливо ждет момента, когда сказанное им дойдет до сознания собеседника, и даже не мыслит о том, что снаружи что-то может идти не по плану. Майкл до скрипа зубов стискивает челюсти, и под кожей на затвердевших скулах играют желваки.Аллен раздражает его, всем своим видом. Невыносимо.—?Скажи мне, док,?— выдает он. —?Отчего же ты такой поникший? Волнуешься, что потеряешь легкий заработок?—?Не такой уж он и легкий,?— уверенно язвит Аллен, но голову по-прежнему не поднимает.—?Был бы легким, если бы один из нас не усложнял ход расследований.Аллен, наконец, окидывает его невозмутимым взглядом:—?Рад, что ты и без моей помощи осознаешь, в чем твой главный минус.Сарказм. Временами он хорош в нем так же, как хорош во лжи. И то, что от него нельзя ожидать ни того, ни другого?— его главное оружие.Стараясь не выказать, что уязвлен услышанным, Майкл криво ухмыляется и, собрав волю в кулак, ступает к Аллену. Тот, должно быть, решает, что на этот раз удара по лицу ему уж точно не избежать, и неуверенно пятится назад, обратно к стене. Он предпринимает попытку обойти его, но Майкл предугадывает движение. Сократив дистанцию между ними быстрым широким шагом, он вытягивает руку и хватает Аллена за предплечье. И явно не рассчитывает силу, но жалеть уже поздно?— наутро там, где покоится ладонь, без сомнений будут красоваться синяки.В момент их с Майклом сближения Аллен неосознанно вытянул руки вперед, и теперь те сгибаются в локтях и трясутся под чужим настойчивым натиском. Пробуя оттолкнуть Майкла от себя, он сжимает кулаки и скрытыми за манжетами рубашки запястьями упирается ему сначала в плечи, а затем в грудь,?— только запястьями, будто брезгует касаться голой кожей,?— и сдавленно молвит ?пусти?.Майкл игнорирует просьбу.—?Пусти,?— громче повторяет Аллен. —?Или я тебя…—?Ударишь?—?Быть может.Аллен лукавит. Синие глаза размером с две двенадцатипенсовые монеты честнее слов подсказывают, что бить его он не станет, и дело вовсе не в страхе перед ним. К удивлению Майкла, в чертах его больше нет фальши, зато раздражения?— с лихвой. Внешне он может показаться абсолютно равнодушным, вот только руки мелко подрагивают от расшатанных злостью нервов. Искоса Майкл поочередно оглядывает нависшие над собственной грудью ладони, и они кажутся ему очень аккуратными. Небольшие, почти изящные, покрытые веснушками кисти, узловатые точеные пальцы?— в самый раз, чтобы управляться с телескопами и прочей ерундой, которой астрономы тешатся.—?Я так и не услышал ответ,?— не унимается он. —?Ты боишься, что можешь потерять все свои научные…—?Тебя,?— прервав зарождающуюся тираду, раздраженно выпаливает Аллен. —?Я боюсь, что могу потерять тебя.Его откровенность обескураживает Майкла. Подумать только, даже трусливый, увертливый профессор способен на то, чего он себе в жизни не позволит: признать к кому-то собственную привязанность. Так и не задав вопрос, Майкл сглатывает и удивленно сдвигает брови. Наступает его очередь отвлеченно посмотреть в сторону. В надежде зацепиться за что-то, стоящее его внимания, он оглядывает содержимое стола, доску с газетными вырезками позади Аллена, пока снова не упирается взглядом в его бледное лицо. Подозрительно сощурившись, Майкл безуспешно силится понять, не очередной ли это выпад в его сторону. Черт знает, что за парад мыслей шествует сейчас в невозможной профессорской голове.—?Таков мой ответ,?— признается Аллен, когда ему становится ясно, что его не собираются отпускать. —?Надеюсь, теперь ты перестанешь вести себя так странно?Кто еще ведет себя странно, умник, думает Майкл, но все же разжимает пальцы на предплечье Аллена. Он проводит ладонью по его плечу, снизу-вверх, словно стряхивает пылинки на манер заботливой супруги, и отводит руку в сторону. Аллен втягивает носом воздух, точно чужое прикосновение не позволяло ему дышать, и, наконец, расслабленно опирается на его грудь. Опомнившись, он одергивается и слегка похлопывает Майкла по лацканам мундира, как было бы, если бы он просто столкнулся с ним на лестничной площадке, а вовсе не признался в неуместной симпатии.—?Отлично, премного благодарен,?— говорит Аллен, с неловкой улыбкой опуская руки. Майкл может поклясться, что тот краснеет. Черт его дери, он действительно краснеет. Наверняка, только и думает о том, как смешон сейчас, и от осознания собственного проступка у него горят уши. —?Теперь дай мне, пожалуйста, пройт…—?Руки,?— хрипло произносит Майкл.—?Что?—?Твои руки,?— требует. —?Верни их.И хочет добавить ?на место?, но нет им места на его груди. Нет и быть не должно.Желать близости с мужчиной унизительно, неприемлемо, не…Аллен медленно смыкает губы и наигранно прочищает горло. Делая вид, словно не расслышал его, он наклоняет голову и ждет следующей фразы. Он замечателен в своем бессилии. Именно сейчас власть над ним имеют некие надуманные предрассудки?— призрачные барьеры, мешающие ему совершить хоть что-то, что смогло бы помочь ему избавиться от всей этой бесполезной толкотни: ударить, накричать, позвать на помощь. Но у кого ему просить этой самой помощи? В коридоре по-прежнему мертвецки тихо.Майклу думается, будто снаружи на самом деле больше ничего нет. Стены кабинета вот-вот обрушатся, и взору предстанет кирпичный короб из сна, который он видел утром, а за ним?— молочно-белая пустошь, не таящая в себе ничего, кроме смертельной опасности. Майкл боится, что Аллен снова исчезнет в обжигающем облаке дыма, пыли и песка. Но он здесь, рядом. Озадаченный, смущенный, живой. И все еще ждет объяснений.Он осматривает Майкла, точно сканируя: лицо, шею, плечи, выдающуюся вперед от глубокого дыхания грудь. Медленно, не смея дойти до пояса. Вновь и вновь, по одному и тому же алгоритму. Недовольно смаргивает, словно каждый раз допускает ошибку и надеется избежать ее при новом осмотре. В итоге Аллен только разочарованно прикрывает глаза, отказывая себе в дальнейших действиях. Отказывая себе в выполнении приказа.Желая прервать поток его мыслей, Майкл тянется к его очкам и медленно снимает их. Ловким движением пальца загибает дужку, цепляет ее за нагрудный карман мундира?— рядом с сердцем?— и силится сказать что-то вроде ?не хочу разбить их, когда врежу тебе по лицу за сказанную тобой глупость?. Но молчит.?Я боюсь, что могу потерять тебя?. Вздор.Аллен, потеряв прежнюю остроту взора, удивленно смаргивает. Из-за расширенных зрачков его глаза становятся похожи на пару угольков. Только он решается вернуть очки, как Майкл перехватывает его правое запястье, подводит к левому и, заставив его согнуть руки в локтях, вновь прижимает ладони к собственной груди. Свободной рукой Майкл аккуратно?— слишком аккуратно, словно извиняясь за предыдущую вольность?— обхватывает Аллена за плечи, снижая вероятность сопротивления до нуля.В груди тяжелым клубком скручивается болезненный страх, что Аллен сочтет его идиотом. Он не оскорбит его, не окрестит ни одним крепким словцом из тех, которые обычно применяют мужчинам, что занимаются подобным. Нет, манеры не позволят. Вместо этого он лишь одарит его холодным взглядом, и теперь уж точно никогда не… Но Аллен смотрит на него с откровенным любопытством. Скулы заметно розовеют. Брови изогнуты, отчего морщинки на лбу становятся отчетливее обычного. Он закусывает нижнюю губу и нашаривает рукой очки.—?Доволен, капитан? —?бормочет он вопросительно.—?Более чем,?— отвечает Майкл, следя за его неловкими движениями. —?Очки,?— он накрывает лежащие поверх кармана пальцы Аллена своими и крепко сжимает их,?— останутся у меня.И прежде чем Майкл успевает спохватиться, прежде чем успевает оценить масштаб катастрофы, которую собирается учинить, его тело само поддается Аллену навстречу. Аллен пробует отстраниться, но Майкл лишь крепче обхватывает его поперек спины и заставляет прижаться к себе, живот к животу. Он наклоняется, скользит щекой по виску Аллена, а затем едва ощутимо целует его в край подрагивающих губ. Точно проверяя, может ли надеяться на что-то большее, целует в самый центр плотно закрытого рта, и, совсем позабыв о нелепой борьбе за очки, перемещает руку Аллену на затылок. Сгребает короткие пряди волос, мучительно медленно пропускает их между пальцев.Быстро потеряв надежду на взаимность, Майкл стыдливо отворачивается, но Аллен не дает ему и спешно тянет его за лацканы мундира. Когда тот вновь оказывается слишком близко, Аллен медлит, панически пытаясь оценить сложившуюся ситуацию и дать хоть какое-то логичное обоснование собственному порыву. Следом он вдруг тянется к нему и прижимается губами к его губам. Движение выходит слишком резким, и Аллен теряет равновесие, но Майкл успевает его подхватить, прижав ладони к пояснице, и нетерпеливо наваливается на него. Стол позади них со скрипом покачивается. Посуда, заботливо оставленная Фэй, собирается в один нестройный ряд и пронзительно дребезжит.Майкл никогда не целовал мужчину. То, что он испытывает сейчас, несравнимо с женской лаской, полной жеманной нежности, требований и капризов. Они сталкиваются зубами, носами, но ни на секунду не останавливаются, снова сливаясь в нетерпеливом поцелуе. Было бы больно, если бы не было так хорошо. Борьба за первенство возбуждает его. Постоянное соперничество в том, у кого будет больший доступ к телу другого, кружит голову. Конечности Майкла выказывают полное неподчинение нервным импульсам, когда прохладные ладони Аллена проходятся по его груди и задерживаются на плечах, в опасной близости от шеи. Мышцы до жжения натягиваются и твердеют, когда чужие большие пальцы прокладывают ледяную дорожку вдоль кадыка.Но есть то, что не отличает Аллена от девушки: вряд ли он может надеяться даже на малейший шанс взять все под полный контроль.Чтобы подтвердить верность собственного убеждения, Майкл властно сжимает шею Аллена. Пальцами забирается под ворот рубашки, оглаживает выпирающие позвонки, и следует обратно, к загривку. Впивается ногтями, царапает тут и там и без того покрасневшую кожу. Аллен горячо выдыхает, когда Майкл размыкает их губы и тянет его за волосы уже привычным жестом. Почти безболезненно, но настойчиво. Он запрокидывает голову и тихо несдержанно стонет от того, что Майкл целует его под ухом. Тот задевает губами мочку и, легко стиснув между зубов, оттягивает ее. Скользит приоткрытым ртом по шее вниз, прикусывает кожу у самого основания и тут же проводит по укусу языком. Словно зверь, зализывающий рану.Тепло, влажно, до боли.Похоже, синяки останутся не только на предплечье. Аллену придется скрывать багровые отметины, объяснять, откуда они взялись, если кто-то заметит. Майкл спросит о них лично и, если удастся, наградит новыми.Направляя всем телом, Майкл спиной вперед доводит Аллена до своего стола, и он понимает, что именно позади него, только тогда, когда край столешницы упирается в бедра.—?С самого первого дня я хотел тебя на этом столе,?— признается Майкл, низким, гортанным голосом. Он говорит куда-то Аллену чуть ниже виска, почти задевая губами ушную раковину.Одним резким движением сметая все бумаги и папки на пол, Майкл без лишних колебаний приподнимает Аллена и усаживает его на столешницу. Ошарашенный, растерянный, тот охает и смотрит на него с явным недоверием. Майкл проводит ладонью от колена к паху, и отодвигает бедро Аллена в сторону, а затем, придерживая за бока, подтягивает его к себе, и устраивается между ног.Аллен шипит, когда практически не остается места, которого бы Майкл не касался, и обхватывает его бедра своими. Цепляется за плечи Майкла, когда тот медленно, точно невзначай, опускает руку на его пах и двумя пальцами проводит вдоль ширинки брюк. Дрожит, когда в ход идет вся ладонь.—?Каждый раз, когда ты стоял в этой комнате и нес свою научную ерунду,?— продолжает Майкл, и Аллен пристально следит за тем, как двигается его рот,?— я представлял, как ты сидишь здесь, растрепанный, покрасневший, как сейчас, и я целую тебя, пока ты не лишаешься рассудка.Майкл запускает руки ему под воротник пиджака, оглаживает плечи и вздымающуюся грудь, высвобождая из грубой ткани. Самостоятельно стягивает рукава, потому что руки Аллена не слушаются. И целует, везде, где только может. Пытливыми пальцами терзает ослабленный узел галстука, расстегивает рубашку.—?Ох, черт,?— стонет Аллен. —?Капитан. Капитан…***—?Капитан!Майкл дергает головой и распахивает слезящиеся глаза.Он чувствует дикую боль, ножом впивающуюся в шею и мышцы спины, выламывающую позвоночник. Пробует сесть ровнее, но очередной обжигающий спазм сгибает его пополам, и Майкл утыкается лбом в жужжащую приборную панель. В ушах?— неистовый монотонный звон, на деле оказавшийся шелестом бьющих в окно капель дождя.Чужая ладонь тяжело ложится на плечо, и Майкл рывком отмахивается от нее. Аллен одергивает руку и обеспокоенно спрашивает:—?Кошмар приснился?Кошмар ли? Кошмаром это вряд ли назовешь, но… Как это вообще можно охарактеризовать, дьявол его задери? Да и снилось ли ему? Сон был настолько явным, словно по-настоящему произошел несколько часов назад. Все мысли, все прикосновения?— Майкл мог поклясться собственной жизнью, что испытывал их на самом деле. Он хочет рассказать Аллену, но вместо этого только молча кивает, соглашаясь с его догадкой и желая отвести подозрения.Майкл замечает, что двигатель заглушен, и машина припаркована у обочины. Давно так? Сколько он ?проспал?? Как долго Аллен наблюдает за ним, слышал ли он что-нибудь? Десятки вопросов остаются без ответов.—?И часто такое?Такое? Никогда!Майкл бросает взгляд на зеркало заднего вида: он бледен, под покрасневшими глазами залегли глубокие фиолетовые тени, по лбу градом стекает ледяной пот. Он вытирает его рукавом пальто и пытается пересилить неприятный озноб, который дарит даже самое малейшее движение. Аллен снова легонько трогает его за плечо. В надежде привлечь к себе внимание, он медленно проводит по шву рукава в явной готовности по первому требованию прервать телесный контакт.—?Капитан?Все та же взволнованная интонация. ?Капитан?,?— вторит прерывистый стон из сна. Горечь смешанного с наслаждением недоумения. Майкл одурачил сам себя. Сновидение стало для него настолько реальным, что он едва мог отличить его от того, что на самом деле произошло в кабинете. Произошедшие события затуманились, заменились фальшивыми, точно кто-то аккуратно подменил их, как бланки в картотеке. Перетасовал, как колоду карт.—?Как часто у тебя кошмары?Касание ладони все настойчивее.Не трогай. Не трогай. Не трогай.—?Вряд ли тебя это касается,?— выпаливает Майкл, отвлекшись от раздумий.Аллен неоднозначно хмыкает и добавляет:—?Если я могу чем-то…—?Не можешь,?— отрезает Майкл.Поднять глаза, посмотреть Аллену в лицо?— непосильная задача. Он не хочет видеть его. Не хочет слышать его голос. Не хочет чувствовать, что он рядом. Там, во сне, обманутый собственным сознанием, он целовал его и не хотел отпускать, а теперь не может терпеть его присутствие. В этом не было вины Аллена, но Майкл ничего не мог с собой поделать: там, где находилась чужая рука, кожу неистово жгло даже через слои ткани, точно к телу?— раз за разом?— прислоняли раскаленное клеймо.—?Рука,?— из последних сил требует он. —?Убери ее, или я за себя не ручаюсь.—?Я делаю тебе больно?Да.—?Нет, просто, сделай милость?— не трогай меня.Аллен послушно выполняет просьбу. Майкл находит в кармане заветную пачку, высыпает таблетки на ладонь и, запрокинув голову, глотает их. ?Лекарство? нещадно раздирает пересохшее горло.—?Что это? —?сощурившись, интересуется Аллен.—?Аспирин,?— свирепо глянув на него и спрятав пачку обратно в карман, отвечает Майкл.И замечает, как он мрачнеет. По одному виду ясно, что больше расспрашивать Аллен не станет. Понимает, что никакой это не аспирин, но озвучить не решается. Не может же он знать точно? Наверняка, благочестивый профессор ни разу за четыре десятка лет и косяка во рту не держал, не говоря уже о том, чтобы что-то принимать. Майкл осмеливается поднять голову и встречается с его полным разочарования взглядом. Так строгий родитель смотрит на пойманное за курением чадо, вот только его проступок хуже этого. Гораздо хуже.?— Раз уж ты выспался, то сменишь меня,?— говорит Аллен резко. А затем, чуть смягчившись, добавляет. —?Как только успокоишься. Ты ведь справишься?—?Справлюсь,?— бормочет Майкл, уже сжимая губами сигарету,?— пересаживайся.—?Отлично.Аллен тянется к дверной ручке, но Майкл оказывается быстрее. Он вылезает из машины, захлопывает дверцу и приваливается к ней спиной. Снимает шляпу и высоко задирает подбородок, позволяя каплям падать на лицо. От постепенно затихающего дождя становится легче. Мелкие капельки иглами впиваются в разгоряченную жаром кожу. Сигарета нещадно намокает, но это не важно, главное?— чем-то занять саднящие губы, дабы не искусать их в кровь. Сознание понемногу проясняется, заставляя предательское возбуждение постепенно отступить.?Я боюсь, что могу потерять тебя?.Неужели, где-то в глубине души, он действительно хотел услышать эти слова? Фантазии не могли возникнуть из ниоткуда. Должно быть, сокровенное желание добиться от Аллена честности привнесло в его образ эту по-детски наивную откровенность. Слишком уж часто он думает о нем, слишком часто трактует его поведение не в том русле и сполна расплачивается за эту вольность. Но ведь всего этого бы не было, не будь у него заманчивых, будоражащих воображение предпосылок.Майкл был уверен в том, что ни на кого не производил впечатления человека, играющего за обе команды. Любой, кто мог в этом усомниться, имел все шансы получить под дых. Самоуверенный и наглый, жадный до женского внимания, Майкл не мог пропустить ни одной юбки, и одаривал игривым взглядом практически каждую девушку на своем пути. Блондинкам, к слову, он выражал особое почтение. Было лишь одно ?но?.Майкл решил, что лучше вовсе не заводить возлюбленную.Военная служба поспособствовала этому убеждению, ведь предостережение о том, что абсолютно любой, даже самый близкий человек может оказаться шпионом, прочно засело в подсознании лет с двадцати трех, напрочь отключив в нем всякую тягу к романтике. Нет у него времени возиться с распознаванием мотивов каждой миловидной куколки, что норовит устроиться к нему на колени и запечатлеться в его мыслях. Посему дальше одной совместной ночи с очередной барышней, желающей окольцевать его за милую душу, он не заходит. Меньше проблем с девушками?— целее сердце.А теперь что? Неожиданно для него самого, Аллен вдруг ворвался в его некогда ставшую размеренной жизнь и на удивление легко, похлеще любой блондинки, втиснулся в категорию ?особого интереса?, и стал единственной целью для нехитрых гляделок, никак на него не рассчитанных. На что Майкл, собственно, заглядывается? Пускай Аллен и следит за собой, особо привлекательным его не назовешь, да и возраст уже сказывается. Смотреть явно не на что, особенно молодому, пышущему красотой и энергией мужчине, коим Майкл, черт возьми, является.Вот только он все равно продолжает глазеть, пусть и старается сей факт стыдливо опустить. С недавнего времени сделать это стало гораздо сложнее, потому что Аллен начал замечать, что он наблюдает за ним. Замечать и оценивающе смотреть в ответ.И не только в ответ.То, что Майкл иногда ощущает на себе его странные, томные прищуры, длящиеся явно дольше десяти секунд, стало для него сокровенной тайной. Эти взгляды могли значить ровным счетом ничего или же выражать недовольство. Вот только чего-чего, а недовольства в глазах Аллена не было. Лишь настойчивый, почти агрессивный интерес. Каждый чертов раз.Чего ты этим добиваешься, идиот? У тебя же есть все.Отличный дом. Какая никакая, но работа, где Аллен явно на хорошем счету. Красавица-жена, покладистая и хорошо воспитанная. Смышленый сын, весь в нее. От Аллена в чертах лица мальчишки?— ни капли. У него, разве что, волосы едва-едва тронуты медью, в улыбке проскальзывает что-то знакомое, да глаза цвета морской воды.И если Джоэл восхищался Майклом до немого благоговения, то Мими невзлюбила, не успел он и порог дома Хайнеков переступить. Он видел это в ее вежливой улыбке, которая никак не вязалась с тяжелым недоверчивым взглядом. Ее неприязнь можно понять: возник буквально из воздуха военный, украл ее муженька, увез в неизвестном направлении, и с тех пор тот сам не свой, пропадает неделями, и дома не ночует.А потом этот самый военный застегивает ее ненаглядному молнию на летном комбинезоне, хотя мог бы этого не делать, спаивает его до легкого беспамятства, когда нет ни малейшей причины для празднования, и нагло лезет руками туда, где они не должны быть ни при каких обстоятельствах.А тот, черт его дери, кажется, даже не против.Однажды Аллен вошел в кабинет и, не сняв верхнюю одежду, сразу же положил перед Майклом газету, звучно шлепнув ею по столу. На первой полосе?— новость об Алане Тьюринге и совершенной им ?грубой непристойности?. Журналисты явно не скупились на слова.—?Не понимаю,?— изрек он чуть позже, уже сидя за своим столом. Майкл неторопливо дочитал статью и смотрел на него поверх газеты. Они обменялись долгими безмолвными взглядами и больше никогда не вернулись к этой теме.Чего именно Аллен не понял?— наличия у знаменитого математика нетрадиционной сексуальной ориентации или гонений на этой почве,?— Майкл, как бы ему этого не хотелось, так и не догадался. А догадываться ему приходится очень часто.Как бы Аллен отреагировал, если бы узнал о его сне? Начал бы сторониться его или еще чего похуже?Попробуй, разгадай его, этого чудика.Аллен способен часами говорить о небе, а что до себя?— и словом обмолвиться не может. Всегда умалчивает, недоговаривает, а если и взболтнет лишнего, то совсем немного, а остаток услышанного даже тисками не вытянешь. Уж что-что, а выпытывать нужную ему информацию Майкл умеет, вот только к Аллену отточенные годами?— нисколько не гуманные?— методы, способствующие развязыванию языка, применять совершенно не хочется. От мысли, что в русскую рулетку пришлось бы играть не с поганцем Риццуто, а с ним… Проделал бы меж синих глаз дыру, и дело с концом. Не пришлось бы так мучиться.От одной только мысли об этом Майкла в дрожь бросает.Да уж, думает он, не в того вцепился в надежде сделать близким другом. Или хотя бы доверенным лицом.Вряд ли можно было предугадать, что очаровательный, доверчивый и совершенно безобидный профессор астрофизики вдруг окажется пособником темной личности. Да и сам будет ничуть не лучше. Убеждение в очередной раз не подвело.В тихом омуте черти водятся.Майкл слышит короткий глухой стук. Он разворачивается, бьет ладонями по крыше машины и, наклонившись, упирается ими по обе стороны от дверцы. Пересевший на пассажирское сидение, Аллен вздрагивает от резкого звука, но не отшатывается. Смотрит на него через запотевающее от собственного дыхания стекло, пристально и внимательно, но вместе с тем неуверенно, точно сторожится. Майкл понимает, что во сне тот смотрел на него так же, перед тем, как произошло то, о чем он боялся вспомнить. Ему чудится, что, не будь между ними преграды, оно повторилось бы вновь, но уже наяву. И все грезы бы исполнились.Отбросив сигарету и стиснув зубы, Майкл спешно отворачивается, надевает шляпу и надвигает ее на лоб сильнее обычного. Едва сдерживаясь от того, чтобы снова не припасть к двери от усталости, он не без усилия делает шаг в сторону. Обходит машину, садится в нее и хлопает дверью, с такой силой, что стекло начинает вибрировать. Будто бы он забыл, чья машина. А может, специально хотел причинить Аллену вред, не касаясь его напрямую, но испортив то, что ему принадлежит.Внезапно накативший гнев горькой желчью оседает в горле. Майкл не смотрит на Аллена до тех пор, пока тот не отворачивается к окну. Он скользит неуверенным взглядом по его плечу, крепче стискивает руль и поворачивает ключ в замке зажигания.Свет фар резко меркнет, точно что-то снаружи насильно перекрывает его, проскочив перед капотом машины вплотную, но Майкл не придает этому никакого значения.