Часть 4 (1/1)

Опять не хотелось ни пить, ни есть. На еду решили не тратить время, потому что была опасность рвоты, а вот воды по очереди глотнули, захлебываясь и кашляя. Хайнек, пытаясь проглотить последнюю порцию, поднял голову, смотря в чистое голубое небо, горло болезненно сжалось, но тут он почувствовал ладонь Квинна, которая, чуть надавливая, скользнула от его подбородка по кадыку и до груди — снова и снова. Проглотив воду, Хайнек немного оскорбленно взглянул на Квинна.— Меня так в детстве дед научил лекарствами собаку поить, — не стал спорить улыбнувшийся Квинн. — И не смотри на меня так, я сначала опробовал способ на себе. Сработало же. Хайнек усмехнулся и кивнул. Касаться Квинна вновь хотелось нестерпимо, хотя Хайнек ощущал что-то отличное от вчерашнего животного возбуждения. Даже толком эрекции не было. Возможно, дело было в том, что измученный организм уже не отвечал на сигналы, которые посылал им объект из-под земли. Подходить к черному провалу в скале совсем не хотелось. Хайнек пытался осмыслить то, что они собирались совершить, но спутанность сознания все еще преследовала его. В конце концов, он попросил часы у Квинна и, пока тот готовился к тренировочному спуску и подъему из пещеры, то и дело поглядывал на них, пытаясь понять, насколько сбилось их ощущение времени и не случаются ли у них на самом деле провалы в памяти. От всего этого зависело, насколько длительным будет путь Квинна от бикфордова шнура, заканчивающегося на площадке, на которой они обнаружили рюкзаки, до выхода из пещеры. Когда Квинн наконец кивнул, Хайнек протянул ему часы, но тот отказался: — Там состояние ухудшается. Засекать должен ты, потом разделим время пополам, по половине на отрезок пути до шнура и отрезок пути до поверхности. Я все равно могу забыть проверить часы, когда доберусь до шнура. И не должен их повредить, так как других нет. Судя по длине шнура, у меня есть где-то пятнадцать минут на обратный путь. Насколько я помню, уложиться вполне реально. — Я бы не стал доверять сейчас нашей памяти. — Потому я доверяю тебе и часам в твоих руках. Так, пора. — Погоди! — Хайнек резко шагнул к Квинну и, ухватив его за ворот куртки, повернул к себе лицом, напряженно вглядываясь в серьезные карие глаза. Капилляры в них полопались, кожа вокруг покраснела, но смотрел Квинн вполне разумно. Во всяком случае, так показалось Хайнеку, и он решил уточнить: — Как ты себя чувствуешь? Видения? Желания? — Лучше, чем вчера. Все как и у тебя: тревожность, спутанность сознания, неуверенность в собственном мышлении. Агрессию я контролирую, она все время есть, но я контролирую, а после вчерашних… видений… меня вряд ли можно чем-то шокировать. Впрочем… одно желание — да, есть. — Какое именно? — напрягся было Хайнек, но Квинн вдруг потянулся к его губам своими, придержав за затылок, чтобы Хайнек не отшатнулся. Впрочем, тот и не думал отшатываться, напротив, с готовностью и самого его удивившей легкостью ответил на поцелуй. У него не было никаких причин этого не делать, и, осознав это, Хайнек сам скользнул языком в рот Квинна, отчего тот удивленно замычал и улыбнулся в приоткрытые губы, но позволил Хайнеку вести в поцелуе. — Это странно, — постановил Квинн, оторвавшись от губ Хайнека. — Странно, что я могу себе позволить вот так запросто. Это не укладывается у меня в голове и, наверное, долго не продлится. Но, как ты сказал мне, кажется, вчера почти на этом самом месте и по схожей причине, ?это было чертовски здорово?. — Осторожней там, не сломай шею, — ответил Хайнек, пытаясь придать строгость срывающемуся голосу. В ответ Квинн дурашливо ему отсалютовал и, проверив спички в кармане, принялся спускаться в проем. В первый раз Квинну потребовалось сорок три минуты, во второй — сорок восемь, в третий он упал на насыпи у самого входа, и Хайнек, чертыхаясь, с трудом выволок его на поверхность. Губы Квинна посинели, он тяжело дышал, а глазные яблоки под закрытыми веками неестественно быстро двигались. Хайнек усадил его на спальник, прислонив спиной к собственной груди и держа в объятьях. — Чем чаще это делаешь, тем хуже, — шепотом пояснил Квинн. — И чем чаще подбираешься так близко, тем хуже. Правда, я уже почти никак не реагирую, я даже не хочу то, что оно мне предлагает. Не потому, что не хочу, но у меня уже нет сил хотеть. Хайнек смочил губы Квинна водой и в неловкой ласке взъерошил и без того спутанные волосы на макушке. Квинн после недолгой паузы продолжил: — Иногда оно… тупое бездушное нечто… предлагает мне тебя. А я помню, что ты мне разрешил… И тогда я думаю об этом. Ты мне разрешил, и это придает сил, хотя мысли настолько неприличные, что я не буду их озвучивать. Эта сука думает, что доканывает меня этим, а на самом деле помогает. — Это механизм, вряд ли он мыслящий, — заговорил Хайнек, но Квинн его перебил горячечным шепотом, распахнув глаза: — Ты ведь правда мне позволяешь?! Позволяешь? Я вижу, как ты лежишь подо мной на кровати… ты голый, и я тоже. Я чувствую все, очень детально. У меня никогда не было такого опыта, но все так реально. Мы движемся… как-то глупо, не в ритм… наверное, со стороны выглядим жутко нелепо, — Квинн хихикнул, — наверное, я причиняю тебе боль. Но ты не отталкиваешь меня. Ты тоже знаешь, что я бы не смог остановиться. — Квинн… — Мне так приятно… Давно ни кем не было настолько… — Квинн, ты начинаешь бредить! Эй, очнись! — Хайнек испуганно затряс Квинна, и тот неожиданно легко сел, потер лицо руками. — Не надо меня так трясти. Я в порядке. Почти… сейчас, дай мне пару минут, и я попробую еще раз. — Так не выйдет, ты не успеваешь. — Я успею, у нас нет выбора. — На этот раз спущусь я. — Ты медленней. — Физически да. Но в данном случае это не имеет значения, ты не можешь использовать свои силы. Надо попробовать наоборот. Может, я смогу быть более устойчивым к воздействию? — Нет! — Квинн, послушай! — Нет! — Квинн развернулся, резко повалил Хайнека, вцепившись ему сначала в шею, а затем ухватив за куртку. — Я не позволю тебе! Он выглядел одновременно жутко и отталкивающе, его Квинн: влажные от слюны губы, тяжелое дыхание, безумные глаза, он выглядел лет на десять старше своего реального возраста. Хайнек не попытался вырваться. На самом деле у него не было на это сил. Вместо этого он положил ладонь на заросшую щетиной скулу Квинна, не обращая внимания на то, что Квинн возит его спиной по камням. И легкая ласка возымела действие, Квинн застыл, а потом испуганно отшатнулся. — Мне нужно будет спуститься, — терпеливо пояснил Хайнек, стараясь не показать, что и встать-то сейчас сможет с трудом. — Я пройду туда и обратно. Если станет совсем невмоготу — вернусь раньше. А ты возьмешь часы и будешь отсчитывать время. — Тебе тоже станет хуже. — Несомненно станет, если мы не сможем уничтожить эту тварь. У нас нет выбора, ты сам сказал. Квинн закрыл глаза. Он сидел на земле, грязный, взъерошенный, и раскачивался вперед и назад. — Я чувствовал, как касаюсь тебя… Везде… как вхожу в тебя. Ты очень узкий… мне даже немного больно… тоже… Наверное, мы все делаем неправильно, наверное… Но ты позволяешь мне… — Квинн! — вскинулся Хайнек, стремясь прервать поток постыдного красноречия, но тот все равно продолжил: — И я позволяю тебе. Если будет всякое… если оно будет показывать тебе что-то другое, выбирай только это… Что бы ты ни хотел со мной сделать. Это то, что я позволяю тебе, хорошо? Хайнек не смог ничего ответить, только коротко кивнул. Ему потребовалось почти полчаса в одну сторону. Он смертельно, до крика желал уничтожить Мими и сына. Они мешали ему. Не позволяли жить той жизнью, которая и делала его собой. Мими, такая приличная, такая правильная, как хотелось бы стереть с ее лица эту дебильную ласковую улыбочку, лживую паршивую улыбку, заставить ее хоть раз проявить истинные чувства, хотя бы в трахе для начала. Он видел, как совершает что-то ужасное, раз за разом, но уже не мог бы сформулировать, что именно и почему оно ужасное. Видения закружили его, заставляя забыть о необходимости движения вперед, но в тот момент, когда он услышал горячее дыхание Квинна, он вцепился в это ощущение, не позволяя ему смениться чем-то еще. Вслушался, заставляя себя проговаривать происходящее шепотом, и чем бесстыдней и реалистичней были образы, тем проще было в него спрятаться, заставить себя поверить, что он сейчас не в смертельной ловушке, а в каком-то безликом гостиничном номере, и мучает не Мими, а Квинна. Потому что Квинн не смотрит с ужасом и отвращением, не смотрит с безумным испугом. Он разрешает. Хайнек пришел в себя, но некоторое время не мог открыть глаз. Он чувствовал рядом знакомое присутствие, сиплое дыхание, чувствовал запах костра. Ему было легче, хотя пока неясно почему, но сил на то, чтобы сопротивляться, не оставалось. — Аллен, эй, я вижу, что ты проснулся. — Нет меня, — просипел Хайнек и, услышав легкий смешок, открыл глаза. Площадка перед ним была ему незнакома. — Где мы? — Почти на том же месте, не волнуйся. У меня все равно не хватило сил тебя оттащить достаточно далеко. Но так как мы знаем, что физическое расстояние… играет роль… нам нужно отдохнуть. И поесть, каким бы противным это сейчас ни казалось. Мы банально теряем силы. Хайнек сглотнул горькую слюну. Мысль о еде на самом деле казалась мерзкой. — Зачем… костер… день же. — Сегодня холодно. — Я бы не сказал. — Я тоже, но у моих и твоих конечностей первые признаки обморожения. Хотя мы этого и не чувствуем. Квинн пододвинулся ближе, лег подле, обнимая Хайнека, прижимаясь всем телом. Тот расслабленно замер, внезапно почувствовав, как покалывает кожу рук и ног. Наверное, Квинн прав, они замерзают. — А ты очень у тебя очень богатая фантазия, — пробормотал Квинн куда-то в шею Хайнека. — Когда я выволок тебя оттуда, ты такие порнографические сценарии мне описывал… — Майкл! — Ничего, — тихий смешок, горячее дыхание, коснувшееся его шеи, вдруг продемонстрировало Хайнеку, насколько он замерз. — Ничего, мне понравилось. Правда. Ты все делал верно, когда говорил. Я тоже говорил. Помнишь наш первый спуск? Мы довольно много болтали и прошли значительно легче… — Постоянное воздействие ухудшает наше состояние.— Да, но все равно когда говоришь — легче. Можешь выразить. — Может, нам стоит попробовать вместе? — Хайнек шевельнулся, попытался приподняться и закашлялся, так как порыв ветра окутал их обоих дымом от костра. — Нет! — Майкл, нужно использовать любую возможность. — Мы не успеем, теперь точно не успеем. — Значит, не успеем. Я не предлагаю тренировочный поход. Я просто так туда больше не спущусь. Майкл по-прежнему лежал, обняв его и дыша куда-то в шею. Поначалу он не отвечал, но, когда Хайнек собрался было повторить свое предложение, буркнул: — Да гори оно все огнем! — Огнем! — Хайнек резко сел, сбросив с себя Квинна, уставился на маленький костер, который сейчас нервно дрожал из-за порывов ветра, и повторил: — Огонь… — Я не понимаю, — Майкл сел рядом. — Можно отнести в пещеры хворост. Там узкие, в некоторых местах даже чересчур узкие коридоры. Ответвлений нет. Сухостоя и кустарника вокруг достаточно. Дорога небольшая, это просто мы так медленно ее преодолеваем. Один или два похода с вязанками. Вместе. Второй раз до конца идти не потребуется. У тебя же оставалась жидкость для розжига костра? — Не так много… Там же воздух более разрежен. — Недостаточно разрежен. И кислород все время поступает от пролома. Нам всего лишь нужно, чтобы пожар запалил шнур. — А если не сработает? — Тогда мы спустимся туда вместе… в последний раз. И пройдем обратно столько, сколько успеем. По шее и плечу Хайнека скользнула ладонь Квинна: — Я же могу тебя здесь привязать. — К чему? — Хайнек обернулся и увидел, что бледные потрескавшиеся губы Квинна растянуты в болезненной улыбке. Даже хворост казался теперь почти неподъемной ношей. Кроме того, они выпотрошили свои рюкзаки, достав всю имеющуюся одежду, разорвали ее, взяли обрывки ткани с собой. Зато мерзкие сцены, что безостановочно проносились перед мысленным взором, начали повторяться или комбинироваться, а потому не вызывали ступора. Когда в очередной раз становилось невмоготу, Хайнек касался руки Квинна, прижимался плечом к плечу. Временами Квинн замедлял шаг и поливал разбрасываемые ветви остатками жидкости для розжига костра, либо оставлял смоченные в ней тряпки, аккуратно прикрывая сухими ветками. Двигались из-за этого они довольно медленно, Квинн тоже то и дело льнул к Хайнеку, и по этим моментам можно было понять, когда он оказывался на грани срыва. В узком коридоре перед площадкой с бикфордовым шнуром пришлось протискиваться боком, чтобы донести остаток веток. — Надо было больше хвороста захватить, — обреченно вздохнул Квинн, укладывая костер над бикфордовым шнуром. — Не верю, что сработает. У Хайнека кружилась голова от сухого воздуха, вони горючей смеси, безостановочного сумасшествия этого места. В какой-то момент он вдруг понял, что они с Квинном обессиленно сидят рядом с горкой хвороста. — Майкл, пора убираться отсюда, — прохрипел он, с трудом поднимаясь и тут же согнувшись в приступе мучительного кашля. — Да… сейчас… — Квинн со второй попытки поднялся на ноги и подхватил Хайнека под локоть. — Давай, пошли. Горячее прикосновение в очередной раз выбило из головы бешеный кровавый бред, заменив его на очень реалистичную порнографическую фантазию. Хайнек выругался и поплелся вслед за Квинном к выходу. На этот раз время дороги они не засекали, но Хайнеку показалось, что прошла как минимум неделя. Когда они начали карабкаться по насыпи перед самым выходом из пещеры, легкие разболелись совсем уж немилосердно. Хайнек попытался переключиться на размышления о том, отчего возникла эта боль, но бред не отпускал его. Последние метры до выхода он проделал ползком на коленях, надеясь, что не слишком повредил разбросанному по земле хворосту. — Абсолютно бесперспективно, — постановил он, выбравшись на свежий воздух и растянувшись на земле. — Прекращай, — попросил Квинн сипло, — должно же нам хоть раз повезти. Отдышавшись, Хайнек отполз от выхода из пещеры подальше и только в этот момент осознал, что не видит Квинна. — Майкл?! — Я здесь, уходи подальше, я развожу этот чертов огонь. Надеюсь, что он не потухнет на середине пути. — Никуда я не уйду, пока ты… — Аллан, ради всего святого, не спорь! У меня не хватит сил тащить тебя на себе. Будет обидно погибнуть от случайного куска скалы буквально на пороге спасения. — Обидно, — согласился Хайнек и послушно побрел прочь, к камням метрах в ста от входа, где они условились переждать взрыв и где оставались их вещи. Он несколько раз упал, но боли в разбитых ладонях и коленях не ощущал, хотя все еще болезненно саднило в глотке и ныло в груди при вдохе. Добравшись до рюкзака, он с наслаждением глотнул воды, мельком осознав, как мало ее осталось, и, прислонившись спиной к валуну, принялся ждать. — Эй, Майкл, где ты там? — встревоженно крикнул он спустя некоторое время, и тут же рядом с ним бесшумно опустился на землю Квинн: — Тут я, не кричи. Вроде огонь занялся, но я не знаю, как далеко он успел продвинуться и успел ли вообще. — Я чувствую… запах гари, — согласился Хайнек, привалившись к плечу Квинна. — И, знаешь… уже почти никаких извращенных фантазий… Видимо, реакции окисления этой твари не по нраву. Как же я устал… как устал… Вместо ответа Квинн осторожно приобнял его за плечи, притягивая ближе к себе, и зарылся пальцами во взъерошенные грязные волосы Хайнека за затылке, поглаживая. Потянулись томительные минуты ожидания. Ничего не происходило. Хайнек не отрываясь смотрел на часовую стрелку, отмеряющую секунды. Одну за другой. Считал вдохи и выдохи, подставлялся под ласковую руку Квинна, который то гладил его по волосам, то принимался разминать шею, а Хайнек тер грязной ладонью глаза, когда они начинали слезиться. Порывами дул ветер. И абсолютно ничего не происходило. — Черт, — пробормотал Квинн, — твою мать! — Нам нужно… — начал было Хайнек и замолк, невольно залюбовавшись тем, как Квинн делает глоток воды из их последней фляжки. — Ничего, — заговорил Квинн, вытерев рот рукавом. — Мы проходили мимо ручья. Там наберем. ?Там наберем?. Хайнек хмыкнул. Никакого ?там?, если они вернутся в эту гребаную пещеру. Когда они туда вернутся. В голове крутилось идиотское ?было честью работать с тобой?. Но большего говорить не стоило, не было в этом теперь никакого смысла, только душу рвать. Хайнек яростно дернулся, пытаясь рывком подняться на ноги, упал на колени, дернулся вновь, и тут его схватил за плечи Квинн, вновь усаживая рядом с собой, обнимая, словно пытаясь защитить от чего-то. Мгновение спустя Хайнек услышал нарастающий подземный гул. Мир вздрогнул и загрохотал, во все стороны покатились мелкие камешки, поднялась пыль, а позади них с треском обвалился один из приметных скалистых наростов, так похожих на рога. Когда все стихло, они оба еще некоторые время не шевелились. Засыпанные пылью, полуоглохшие, сжимающие друг друга в нелепых объятьях. Хайнек уткнулся лицом в плечо Квинна, и его прорвало первого. Вслед за ним истерично и хрипло расхохотался Квинн. — Когда все это закончится, я… я на несколько часов просто запрусь в душе, — мечтательно пробормотал Квинн, когда они оба затихли. — Погоди, — осадил его Хайнек, — нужно убедиться, что оно больше не влияет на нас. — Честно говоря, мне плевать. Мы сделали все, что могли, и теперь просто уберемся отсюда. Мне плевать! — Не уверен, что я смогу дойти, — признался Хайнек, медленно осознавая, что раздававшийся в ушах звон был не только от взрыва, но и от неожиданно наступившей тишины. От пустоты, пришедшей на место нескончаемых животных фантазий и желаний. — Значит, я потащу тебя на себе. — Ты же говорил, что тебе не хватит сил, — хмыкнул Хайнек. — Я врал. И… знаешь, думаю, эта чертова штука больше не работает. — Почему ты так решил? — Хайнек был согласен с выводом Квинна, но все же решил уточнить. — Потому что мне сейчас ужасно хочется курить.