Часть 29 (1/1)
- Как?! - взревел змей, - Ведь я исполнил просьбу жены, отчего и ты не исполнишь моей?- Взгляни на себя, Альвисс, разве не змеиная кожа на тебе? Скорей, сбрось и ее, и тогда я послушаюсь тебя, - холодно отвечала Грай.- Никто не смел приказывать мне такого! - снова пророкотал змей, уже предчувствуя, что должен будет и на сей раз повиноваться. Однако, в ответе его уж не было прежнего свирепства. Всё снова повторилось: после непродолжительной борьбы с самим собой, вторая змеиная кожа Линдворма была сброшена, а белоснежная рубашка Грай вновь легла поверх нее. Не пощадила жена Линдворма ни третьей, ни четвертой, ни других змеиных шкур, каждая из которых была немного меньше предыдущих, и скоро гладкий каменный пол королевских покоев окрасился переливчатым их разноцветием: под золотисто-зеленой кожей оказалась ярко красная, а под нею лиловая, затем - сапфирово-синяя, опаловая и огненно-золотая. Змей, лишенный своих кож, сам сделался меньше ростом, и как будто слабее: не противился он больше тому, что требовала от него жена, и покорно снимал одну за другой бурую, сизую, серую и, наконец, белую кожу - последнюю.
Несчастное существо, что предстало перед девушкой теперь, ничуть уже не походило на жестокого и могучего Линдворма, но и от принца в нем почти ничего не осталось: лицо, изможденное и смиренное, было полу-скрыто за слипшимися бледно-желтыми прядями волос, он из последних сил удерживал равновесие на том, что осталось от могучего змеиного хвоста, и даже не делал слабой попытки взглянуть на девушку, что стояла перед ним в последнем своем одеянии - уже не свадебном: то было темное короткое платье, что надела она подо все свои подвенечные рубашки. Грай было не менее тяжело заставить себя посмотреть на принца - глаза ей застилали слезы, истекавшие нескончаемым потоком и беззвучно орошающие мраморный пол.
Тяжелыми шагами направилась Грай к связкам иссопа и, взяв несколько высохших веток, вернулась с ними к принцу."Нет у меня розг, какие велела достать мне вещунья, но ты, иссоп, ведь ты сильнее их?" - мысленно обращалась она к травам, что держала в руках. Иссоп источал сильный аромат, который немного дурманил и без того туманную голову. Мысли никак не желали распутываться, словно скрученные в клубок. Было лишь одно-единственное желание, настолько отчетливое, что Грай почти что проговаривала его непослушными губами, - "Не убей моего Альвисса, иссоп, окропи и очисти, но не убей его".И, призвав на помощь все оставшиеся силы, подняла руки над собой и резко, стремительно опустила их, не глядя перед собой. Слух ее тут же прорезал нечеловеческий вскрик, вырвавшийся из уст Линдворма при малейшем прикосновении сухого иссопа к его коже. Боль его была той, какую принцу еще ни разу не приходилось испытывать за всю жизнь свою - то была боль очистительная, и от каждого удара в тело его словно вонзались ослепительные лучи света. Казалось, что свет ранит его именно в тех местах, где в нем закралась гордость, или где высокомерие поддерживало раньше в нём осанку; не сами травы ранили его, но греховные изъяны его души. Когда на теле его уже не осталось живого места, принц наконец ощутил, что испытание совести, дарованное ему через змеиную кожу, наконец пройдено. Всё гнусное, что только было в нем, теперь погибло, и кажется, погибло вместе с ним.Когда он почувствовал это - страх его мгновенно передался и чуткой Грай. Рука ее застыла в воздухе, связка трав выпала из онемевших пальцев.
- Прости меня. Простите все... - не поднимая глаз, почти неслышным голосом пробормотал побледневший принц, теряя сознание. Испустив тяжкий вздох, Линдворм стремительно падал, и девушка в отчаянии опустилась на колени, чтобы защитить его собою от удара о холодный камень. Голова принца пала на протянутые ею ладони; ни единого порыва дыхания более не вырывалось из его закрытых уст.Грай провела рукой по разметавшимся волосам принца, откинув их с лица, а затем придвинула поближе к себе стоящие рядом кувшины и стала терпеливо омывать его раны молоком. Когда кувшины опустели, девушка завернула ослабшее тело змея в медвежью шкуру и крепко прижала возлюбленного к себе, еще сильней, чем прежде, ощутив боль утраты. Теперь злостный змей умрет, а ее сказочный принц, любимый с детства, никогда больше не вернется.
В покоях стояла опустошающая тишина. Издали можно было видеть, как неторопливо поднималось солнце над страною, но с рассветом этим не доносилось даже пения соловья, живущего под окнами дворца. Как будто ничего живого не осталось в этих местах. Девушка не ощущала ничего, кроме мертвенно-холодного лба принца под своими губами. Рассветный ветер взъерошил его длинные светлые волосы, так, что они защекотали ее плечи. Горячие слезы скатились по ее щекам, упали в высокий медвежий мех и пробудили принца. В бессилии не открывая глаз, он осторожно протянул руку, чтобы прикоснуться к ее лицу.- Грай. Он хотел утереть ее слезы, но пальцы дрогнули. Как долго он жил без пальцев...
Принц открыл отяжелевшие глаза и увидел рядом с собой ту, что, казалось, все эти месяцы безумия виделась ему во снах. И он всё время ждал, что она спасет его.- Альвисс... - одними губами пробормотала она.- Грай... Ты спасла меня.
***Сияющий рассвет вышли встречать все жители и гости замка Эйрика Милосердого. Со стороны холмов и от моря берегов шли к ним сельчане - поприветствовать своих правителей и вместе возликовать о спасении наследного принца Альвисса от чар колдовских.Все собравшиеся вскоре увидели, как выходит из врат дворцовых Альвисс с женою своей, и как сломя голову бросается к нему шедший по аллее Бруэдер, оставив в стороне Иданн. К удивлению всех, Альвисс побежал навстречу брату едва ли не быстрее, чем Бруэдер - вся напускная медлительность и вальяжность навеки покинула его.
Братья наконец встретились, спустя столько дней разлуки, и, плача, бросились в объятья друг к другу.- Прости, ведь я понимал, как ты страдаешь, и всё же не шёл тебе навстречу... - Бруэдер всё говорил и говорил, обливаясь слезами словно ребенок, и никак не мог остановиться, - Брат мой единственный! Простишь ли ты когда-нибудь меня?..- Успокойся, маленький Бруэдер, - взъерошив его золотые кудри, Альвисс поцеловал брата в макушку, - Ты льешь напрасные слезы: мне не за что простить тебя, ведь в душе моей ты всегда был со мной.На лицах обоих принцев одновременно заиграли улыбки, такие разные, и всё же - словно отражения друг друга. Теперь братья как никогда стали похожи.А жены их с пониманием смотрели на мужей, а друг на друга - с уважением за перенесенные каждой страдания.
Грай первая весело улыбнулась высокой красавице Иданн:- Придется и нам с тобой, видно, подружиться, принцесса!
- Отныне быть нам неразлучными, - Иданн улыбнулась ей ответно и вновь перевела взгляд свой на принцев, - Кажется, братья никогда уж не захотят расстаться.- И слава Богу, - подхватила Грай, и обе девушки побежали к мужьям своим, которые издали протягивали к ним руки.А шедший позади них народ мог видеть, как все четверо берутся за руки и вместе идут к восходу.Примечание
В сказке были использованы исконно норвежские имена:Альви?сс - "мудрый"Арнге?йр - "орлиное копье"А?рне - "орел"Бруэ?дер - "мечта"Бьёрг - "помощь"Варг - "волк"Грай - "рассвет"Гре?зэ - "жемчуг"Ида?нн - "любить"И?нгрид - "красивые луга"Сверр - "дикий, беспокойный"Си?ндри - "искриться"Сьёрд - "опекун победы"У?рда - "судьба"Фри?та - "мир"Э?йрик - "правитель"А также идеи, взятые из народных сюжетов, собранных Петером Кристеном Асбьёрнсеном и Йоргеном Му:"На восток от солнца, на запад от луны""Принц-линдворм""Три принцессы с Белого острова"...и другие.Использованы иллюстрации датского художника Кая Нильсена.