Часть 28 (1/1)
Стали девушки ходить вокруг Грай, обвивая ее дорогим белоснежным кружевом. Вдруг, чуть только проделали они один круг, как невеста выхватила у одной из рук ножницы и обрезала ткань. Обвязавшись тонким поясом поверх кружев, приказала она продолжить фрейлинам начатое. Снова облачили невесту в воздушный покров, и снова обрезала ткань Грай, укрепив ее на себе поясом. И так облеклась она в десять одеяний свадебных, закрепляя каждое отдельно.- Теперь, пожалуй, ни одна невеста не сравнится с вами в красоте и очаровании, молодая госпожа, - умиляясь, говорили фрейлины, приписывая всё происходящее известной им буйной фантазии южанки Грай.
***Дверь в комнату Линдворма приотворилась, и вошел капитан Арне. Посреди комнаты распростёртым на голом полу лежал змей, но приход гостя разбудил его, и Линдворм поспешил подняться во весь рост, но, увидев, кто перед ним, опустил главу в скромном поклоне.- Отец невесты моей, - сказал он с почтением; из голоса его незаметно исчезли привычные шипящие змеиные призвуки.
Арне, не ожидавший подобного приема, довольно усмехнулся, поправив привычным движением усы.- Не знал, что наследный принц ночует на полу.
- Я был утомлен, - не поднимая глаз, ответил принц.- Не передумал ли ты взять мою Грай в жёны?Принц-змей резко поднял на него сверкающие свои глаза:- Нет, мой господин. Я давно должен был избрать ее.- Потерявший человеческую сущность! Ценишь ли ты оказанное тебе доверие?
- Грай никогда не говорила мне таких слов, - изумленно прошептал Линдворм, - Она ценит меня таким, каков я есть, и ей одной по-настоящему доверяю я сам.
- Понимаешь ли ты, о чем говоришь?- С трудом. Могу признаться вам, что мысли мои смешаны, и говорит во мне не разум, а что-то иное. Наверное, я всё-таки не готов.- Однако, я вижу, сейчас ты готов принять на себя надлежащий обет, - улыбнувшись своим мыслям, Арне отошёл к двери, - Не стану более отвлекать тебя своими расспросами, - он взглянул на принца как-то иначе, но Линдворм так и не смог понять, что же означал этот взгляд.***В очередной раз собрались гости в замке древних королей, чтобы выразить свое почтение, присутствуя на бракосочетании сына короля, каким бы странным он ни был. Жители этой страны чтили горе своего правителя и вместе с ним верили, что принц, обращенный в Линдворма, чудом исцелится, стоит ему только занять королевский престол. А вещунья Урда, тенью ходившая меж ними, лишь тяжко вздыхала, слыша наполненные надеждой слова.Жители собрались со всех дальних краёв еще и потому, что всюду ходил слух о доброте и жертвенности невесты принца - чистосердечной южанки по имени Грай. Люди рассказывали друг другу о том, как не принцесса и не знатная особа, а простая девушка завоевала сердце королевского сына, и даже когда окаменело оно, сжатое в тисках змеиной кожи, смогла любовь преданной подруги пробиться и через эту преграду.Трепетным безмолвием встретили гости вышедшего к ним короля Эйрика, в молчании протянувшего руку свою к Грай, ожидавшей с другой стороны парадного зала в окружении множества фрейлин. Вышел и отец Грай, чтобы проводить дочь к королю; в огромной ладони его потонула тонкая ручка девушки, но именно эта опора была ей сейчас так необходима. Поравнявшись с Эйриком, капитан Арне отпустил руку дочери и, поклонившись королю, отступил назад. Тогда из-за спины Эйрика показался Линдворм. Лицо его выражало крайнюю собранность; принц как будто боялся потерять в этот момент те крупицы здравого сознания, что совсем недавно вернулись к нему. Крупицы ясности ума были столь беззащитны в околдованном его сознании, что, казалось, стоит на миг забыться - и всё снова будет потеряно: вернется свистящий говор, а с ним и ложные слова, колкий высокомерный взгляд снова будет пронзать даже любящих его людей.
Не совладав с желанием, принц быстро поднял глаза и взглянул на свою невесту. Белоснежное одеяние более, чем какое-либо другое, оттеняло темноту ее смуглой кожи, шелковые волосы были убраны в высокую прическу, а тонкую шею украшали бусины черного жемчуга. Прекрасная дочь моря, невысокая ростом, Грай держалась статно, и Линдворм позавидовал той прямоте, что читалась в ее глазах. Вдруг, то ли случайно, то ли почувствовав, что он смотрит на нее, Грай повернулась к нему, и принцу стало нестерпимо больно в груди от того тепла, что изливали поднятые на него глаза невесты. То, как она смотрела, было предназначено для него одного - принц знал, что никого, кроме него, никогда не одаривала Грай подобным взглядом.Торжественная церемония пронеслась, словно во сне. И принц, и его невеста поочередно бросали взгляды в ту сторону, где стояли в кругу гостей Иданн и Бруэдер. Грай искала какой-то поддержки в их лицах, Линдворм же смотрел на юношу, который звался его братом, как на странное свое отражение. Лицом Бруэдер так напоминал его самого?, что ему становилось дико от мысли, что брат этот так прекрасен, а сам он настолько уродлив.В этот момент Грай протянула руку к жениху, и он хотел было в вырвавшемся порыве протянуть свою в ответ, но с горечью понял, что не может этого сделать. С силой сжав зубы, Линдворм постарался сделать вид, что ничего не заметил. Но милостивая Грай на это лишь улыбнулась- совсем чуть-чуть, почти незаметной искрой в уголках алых губ, - и ухватилась за рукав расшитого золотом камзола, в который облачен был принц. Сердце его пропустило один удар - настолько отвыкло оно от проявлений любви и внимания, даже столь малых. Сознание ответило лёгким головокружением, и всю дальнейшую церемонию принц не сводил своих глаз с одной точки, боясь даже пошевелиться или чересчур глубоко вздохнуть.Наконец всё было позади. Осознать это удалось лишь тогда, когда слуги подвели их к праздничному столу. Увидев краем глаза, что Грай усаживают где-то в другом конце длинного стола, под властью порыва принц тут же подозвал к себе посыльного с просьбой пересадить ее к нему. Это было тотчас исполнено, и Линдворм затаенно и изучающе всмотрелся в лицо подходившей к нему девушки. Глаза ее были привычно игривы и наполнены озорным блеском, а когда она подошла ближе и опустилась в высокое кресло рядом с ним, он прочитал в них величайшее внимание.- Ты хочешь видеть меня?- Да. Хочу видеть.
- Я нужна тебе зачем-то?- Просто будь рядом.Грай кивнула, и на губах ее вновь заиграла легкая улыбка. Празднество началось, и, как то и положено, должно было длиться всю ночь до наступления утра, когда гости, утомленные яствами и вином, разойдутся по приготовленным для них комнатам, каких в замке было великое множество.В тот миг, когда, проникнув в высокие окна, ночь озарила залу своим звёздным сиянием, личный лакей приблизился к принцу Линдворму, осторожно что-то шепнув ему на ухо.- Нет, не открывайте моего окна... На сей раз не нужно... Хотя, - принц бросил быстрый обеспокоенный взгляд на Грай. Та, ничего не замечая, беседовала с кем-то из сидящих, - И всё же нет. Оставьте всё как есть.Лакей так же незаметно удалился. Линдворм понимал, что время пришло, и, не зная, как привлечь внимание своей избранницы, не испугав ее, несмело шепнул:- Грай.Услышав из его уст свое имя, девушка моментально обернулась, воззрившись на него с выражением трепета и вместе с тем послушания на удивленном лице. Встретив его взгляд, она поняла всё без слов, и оба поднялись из-за стола почти синхронно.- Идем со мной. Нам пора, - чеканно и сухо, чего никак не ожидала Грай, проговорил Линдворм. Она не могла понять, говорит ли с нею Альвисс, или душа его слишком надежно запрятана под змеиною кожей, нет, десятком змеиных кож.
Воспомянув, что ей предстояло сейчас сделать, Грай содрогнулась всем телом. Линдворм не заметил этого, потому что шел впереди; длинные полы его костюма всё же не могли скрыть влачившийся по полу хвост, испещренный тонким и ужасным узором. Грай старалась не смотреть себе под ноги.Дойдя до королевской опочивальни, приготовленной к их приходу, девушка в первую очередь попыталась заглянуть внутрь и удостовериться в том, что в покои их принесено всё требуемое; увидев у стены стоящие в ряд кувшины с молоком и сложенные рядом связки иссопа, Грай облегченно вздохнула. На полу была раскинута белоснежная медвежья шкура, и в тусклом сиянии маленьких светильников казалась она живой.Неслышно приблизился к ней Линдворм, и девушка тут же почувствовала его присутствие. Обернувшись, она увидела в глазах его странный блеск, придававший чертам лица нечто неведомое и пугающее. На самом деле Линдворм с самого захода их в эту комнату следил за направлением ее взглядов, и теперь, когда они оказались совсем рядом, принц с победой в голосе произнес:- Ни разу не взглянула ты на окно широкое, не взгрустнула о былой свободе... Так значит, ты моя.Только теперь поняла Грай, что значил блеск, искрившийся в глазах его: то было желание, и тут же, словно в подтверждение этому, Линдворм приказал голосом, ни в коей мере не близким к человеческому:- Жена, скинь свою рубашку!Колдовская сила, что сковала душу принца в узде своей, кричала словами этими, но отнюдь не сам принц, и потому Грай не дрогнула под властию приказа, а лишь твёрдо ответила, возвысив голос свой не менее властно:- Сбрось сначала ты с себя кожу!Изумился змей словам этим.- Никто не смел приказывать мне такого! - воскликнул он, - Отчего я должен повиноваться тебе?!- Ты должен повиноваться, А л ь в и с с, - надавив на последнее слово, повелевала отчаянная девушка.
При словах этих лицо принца исказило словно судорогой, и он нехотя, но принялся расцарапывать своё тело, впиваясь в кожу зубами. Заметив, что принцу мешает богатое одеяние, в которое он был облачен, Грай, быстро воздев руки, принялась с силой стягивать со змея золоченый свадебный костюм, помогая высвободиться из утянутой пуговицами ткани, словно из пут. Пол забросали разноцветные лоскутки, свирепо обрываемые острыми зубами, а пуговицы со стуком отлетали в разные стороны, порывисто отрываемые проворной рукой Грай. Освободившись, змей пал оземь, стараясь сбросить переливчатую золотисто-зеленую шкуру и покатываясь по полу, извиваясь и свирепствуя в своем внезапном рвении. Наконец огромная изломанная кожа пала к ногам Грай и змей выжидательно посмотрел на нее. Девушка знала, что ей делать. Она развязала тесьму на поясе, и тотчас змеиную шкуру покрыла белоснежная рубашка, которую послушно сняла с себя Грай. Линдворм поднял на нее глаза, но увидел, что жена его по-прежнему стоит одетая: точно такая же, еще одна рубашка плотно укутывала ее стан.