Глава 2 - О Рыжих Венерах и снова о письмах (1/1)

Джимми потянулся и довольно зажмурился, только что не мурлыча.Был уже поздний вечер, стол давно был убран после ужина, но Джимми все еще сидел в столовой. В комнате было жарко и почти душно, но Тесигера это нисколько не волновало, он блаженно откинулся в кресле и лениво следил за дворецким, приводящим комнату в порядок. Светлые волосы Джимми стояли торчком, взгляд был мутным, что снова заставляло вспомнить о сонном коте. Казалось, он вот-вот должен повести белыми ушами, сладко зевнуть и обернуться пушистым беспокойным хвостом. Вчера Джимми вернулся непривычно уже рано, еще до полуночи, снова не совсем трезвым, спал до самого обеда, а теперь, вопреки совершенно обоснованной (и не раз подтвержденной) иронии Стивенса, и впрямь на весь день остался дома, категорически отказываясь разговаривать с кем бы то ни было по телефону – боялся, видно, новых приглашений в гости, от которых никак не отвертеться.Сон и спокойный день явно пошли Джимми на пользу, но одного дня, как заключил Стивенс, явно оказалось мало – больших изменений к лучшему не претерпели ни вид Тесигера, ни его самочувствие. Ленивый кот, как подсказывали то и дело щетинящиеся заточенными когтями лапы и бледной змеей извивающийся хвост, был нервным и настороженным. Даже лежа на мягком коврике у камина и до отвала наевшись рыбки, не мог он оставить своих тяжких мыслей о том, что, запуская лапу в миску с молоком, можно попасться строгой хозяйке, и все закончится плачевно.Джимми снова потянулся и слегка оживился, принявшись теребить край белоснежной скатерти. - Стивенс, а Кэти… хм, мисс Хоу не звонила сегодня? – как бы между прочим поинтересовался он. Было явно заметно, да он и не пытался этого скрыть, что, как бы не закончился их предыдущий разговор (и даже несмотря на твердое мнение, что мисс Хоу категорически невыносима), нового он ждал с нетерпением. - Нет, сэр, от нее звонка не было. Сегодня звонили только мисс Клемси, мисс Митчелл и мистер Бранд. Мисс Митчелл обещала перезвонить позже, но до сих пор звонков больше не было, - тут же отозвался Стивенс, не сделав ни единой паузы, чтобы припомнить или уточнить.- Ты уверен?.. – машинально переспросил Джимми, но тут же замолчал и рассмеялся. Да, разумеется, Стивенс уверен, иначе и быть не может, и в подобных вопросах нет ни малейшего смысла. Дворецкий давным-давно гораздо лучше Тесигера знал и, главное, помнил, кто ему звонил, кто обещал перезвонить позже, чьи письма ожидают ответа и к кому он приглашен к обеду на следующей неделе.Конечно, в большинстве случаев. Случались и вынужденные исключения, когда Джимми, увы, должен был запоминать сам.- Жаль, - вздохнул он, сразу оставив скатерть в покое. – Я все же надеялся, что она позвонит… Дело в том, что я не имею понятия, где она остановилась и не могу позвонить сам…- Вам нужно с ней связаться? – сухо уточнил Стивенс, понимая, что именно это от него ожидается. Острая сухость его тона была единственным, что выдавало его раздражение. Дворецкий не был знаком с мисс Хоу настолько, чтобы утверждать, выносима она или нет, но вот Джимми временами мог довести до белого каления кого угодно.- Да нет, нет, не сказал бы, конечно, острой необходимости нет, но… - Тесигер взволнованно сцепил пальцы и чуть смущенно улыбнулся. – Стивенс, как ты думаешь, где может проводить время в Лондоне девушка, которая приехала совсем ненадолго и именно для встречи со мной, но категорически не хочет, чтобы об этом кто-либо знал?- Если она не хочет встретить лондонских знакомых, ей, прежде всего, стоит поселиться в гостиницу, - отозвался дворецкий с поразительным для подобных вопросов спокойствием. – Притом, не в ту, в которую она имеет обыкновение селиться. Что следует делать дальше, - продолжал он, на мгновение замолчав, раздумывая, - мне представить сложно, так как сколько-нибудь похожих ситуаций у меня не случалось. Но, если вы, мистер Тесигер, надеетесь найти ее таким образом, то успех маловероятен. Однако если она приехала действительно ради встречи с вами, то так или иначе должна позвонить снова или приехать сюда.Джимми кивнул, не слишком уверенно, он явно сомневался, что после предыдущего разговора мисс Хоу захочет звонить сама.- Ох, Кэти вполне может предпочесть подождать, пока я разыщу ее сам. Точнее сказать, разыщу ли. Ты помнишь ее, Стивенс?- Не слишком хорошо. Мисс Хоу приходила всего однажды, еще в конце августа, верно? Вы называли ее Рыжей Венерой, а она весь вечер злилась, - дворецкий чуть улыбнулся, заметив новое смущение Джимми – тот явно сам уже не слишком об этом помнил и надеялся, что удивительная память Стивенса здесь решила тактично промолчать. - Хм… Я что же, снова был пьян?..- Не настолько, как вам кажется. - Что же, это еще хуже. Черт, Рыжая Венера… Но все же, - взгляд его лучисто просветлел, - сейчас она приехала снова. Значит, не так уж все плохо, - сделав такое заключение, Тесигер заметно повеселел. – Послушай, Стивенс, мне, похоже, будет нужна твоя помощь. Если завтра у тебя вдруг будет выходной, совершенно неожиданно, отправишься ли ты на почту?- Скорее всего, что так, - согласился Стивенс, уже понимая, к чему клонит Джимми.- В таком случае, я передам с тобой письма для Кэти. Конверт тоже сразу подпишу сам и наклею марку, тебе останется только отправить. - Хорошо, мистер Тесигер.Джимми в одно мгновение превратился из ленивого сонного кота в кота, который совсем не прочь поиграть и поохотиться, и вскочил, в величайшем энтузиазме.- Но, Стивенс, ты ведь знаешь, что это очень важно для меня? – серьезно добавил он. – Дело касается леди, и ни один из нас двоих совершенно не будет рад, если об этом узнает кто-либо посторонний. Даже… даже ты, - закончил он с некоторой неловкостью, явно боясь обидеть дворецкого.- Разумеется, сэр, я понимаю, - кивнул Стивенс и вышел из столовой, снова подавив насмешку – у него сложилось вполне определенное мнение, что больше всего Тесигера беспокоит, чтобы об этих Рыжих Венерах не узнала мисс Лорайн, да и самой очаровательной и невыносимой Кэти, похоже, было о чем беспокоиться. А Джимми, направляясь в свою спальню, чтобы заняться письмом немедленно, удовлетворенно подумал, что было бы великолепно, если бы у английской полиции сложилось о мисс Хоу точно такое же мнение.***Следующий день действительно оказался для Стивенса выходным и, как и сказал Джимми, совершенно ?вдруг? и только потому, что Тесигеру взбрела в голову неожиданная прихоть – до давным-давно оговоренного выходного была еще неделя. Джимми и слышать не хотел о том, чтобы письмо лежало до этого дня, заявляя, что к тому времени мисс Хоу уже не будет в городе, а тогда найти ее будет совершенно невозможно.От справедливого вопроса, почему же Джимми не может отправить невероятно важное письмо для мисс Хоу сам, и в любое время, которое только покажется ему удобным, а тем более, куда Тесигер собрался его отправлять, Стивенс, разумеется, воздержался, решив, что это далеко не самая странная выходка из (как кажется, совершенно безопасных, безобидных и прочих ?без?) чудачеств Джимми и, разумеется, что это целиком и полностью его не касается.Все утро дворецкий провел за своими письмами – прилежно сверялся с заранее составленным списком адресатов (чтобы никого не забыть), собирал посылки, составлял поздравления и пытался выжать из своей деловитой сухости побольше теплоты – близилось Рождество, и он хотел успеть поздравить собственных сестру и племянницу и куда более многочисленных родственников жены, живущих в Карлайле. По правде сказать, все подарки еще давно купила жена, Эмили, и Стивенс решил взять на себя поздравления и посылки, что оказалось для него задачей весьма непростой.Джимми снова долго не появлялся и спустился только к тому времени, как Стивенс, уже сотню раз пожалев и решив, что проще было все же заняться покупками, наконец, справился.Сегодня Тесигер явно был бодрее, живее, и его спокойствие, и его веселье, порою даже излишнее, были совершенно неподдельными и непринужденными. Он насмешливо-торжественно, напев фанфары и простучав барабанную дробь по комоду, вручил дворецкому готовое письмо, как сверхценный секретный груз, между прочим дал понять, что будет лучше, если сперва Стивенс займется именно письмами (а после, конечно, может распоряжаться своим выходным как ему вздумается!), и сразу уехал, заявив, что сегодня собирается завтракать в другом месте.Стивенс и сам не стал задерживаться и тут же отправился на почту.Погода была самая что ни на есть декабрьская, холодная и ветреная. То и дело срывалась колючая мелкая метель, взметая в воздух сугробы. Небо было по-зимнему тусклым и темным, совсем уже скоро, хоть час и был ранним, должны были вновь сгуститься сумерки. Несмотря на неприятную для прогулок погоду, Стивенс все же решил добраться до ближайшей почты пешком, тем более, что отсюда было вовсе недалеко. Он был примерно на полпути, когда ветер внезапно изрядно усилился, трубно загудела набравшая мощь метель, и кругом стало совсем черно. В воющей тьме с головокружительной скоростью метались крупные снежные хлопья и наотмашь хлестали по лицу. Стивенс на мгновение остановился, чтобы закрыть шарфом нижнюю часть лица, потом заторопился и ускорил шаг – оставаться на улице было совершенно невозможно, оставалось добраться до почты и переждать метель там.Уже на соседней улице он решил срезать часть пути через переулок, который должен был вывести прямиком к нужной двери. Конечно, переулок был заснежен куда сильнее и очень скользок, но с каждой минутой становилось все холоднее и все сильнее снегопад, так что выбирать не приходилось.Завидев вдалеке смутно вырисовывающиеся под снегом ступени почты, мужчина машинально достал из-за пазухи несколько писем.Где-то в снежном вихре мелькнула рыжина. С улыбкой, вызванной неизбежным воспоминанием о Тесигеровых Рыжих Венерах, Стивенс зачем-то обернулся, может, пытаясь разглядеть получше, и не удержал равновесия. Письма рассыпались по снегу, их тут же подхватил резвый ветер, и дворецкий, вскочив, поспешил собрать их. Бегло оглядел конверты, чтобы убедиться, что все подобрал и никто из любимых тетушек Эмили не останется без поздравления, и поднялся по ступенькам, много теперь осторожнее.И лишь много позже, уже разобравшись со всеми делами и сидя у окна в ожидании прекращения метели, Стивенс вдруг холодно сощурился и выпрямился сильнее обычного. Он мог не обратить внимание намеренно или быть занятым совсем другим, но взгляд внимательного дворецкого не пропускал деталей. Все письма Стивенса были в одинаковых конвертах, конверт же Джимми слегка отличался, и мужчина был уверен, что письмо Тесигера упало среди прочих. Однако в графе ?отправитель? кругом стояла фамилия Стивенса, имя Джимми не значилось ни на одном конверта. Равно как нигде не была упомянута и мисс Кэтрин Хоу. Стивенс нахмурился, впервые порадовавшись, что снегопад еще не утих, и решительно поднялся.***- Ты, стало быть, попал в самую метель?Джимми размотал шарф, снял пальто и теперь пытался обстучать снег с ботинок, но тщетно. В конце концов, махнул рукой, разулся и пошел босяком, оставляя по полу мокрые следы.На часах стрелки вот-вот должны были показать полночь. Тесигер только вернулся домой и пребывал в самом благодушном расположении духа.- Да, не посчастливилось, - кратко ответил Стивенс.У него было достаточно времени, чтобы решить, как быть дальше, и дворецкий пришел к выводу, что пока что ничего говорить не следует. Вполне возможно, сейчас Джимми сам захочет рассказать, в чем дело, и Стивенс пока не видел причин, по которым Тесигер стал бы молчать.Вполне возможно, что это всего лишь предрождественская шутка неугомонного юноши, или у мисс Хоу излишне строгий отец, или, что весьма неприятно, она все же миссис.Так или иначе, Стивенс был убежден, что чужие тайны имеют полное право оставаться и чужими, и тайнами – ровно до того момента, как они не касаются его лично.Но Джимми больше ничего не добавил, только сочувственно хмыкнул и ушел в гостиную, поближе к камину.Затрещали поленья, которые он подбросил в камин, из комнаты потянуло сладковатым пряным запахом, а следом – едким сигаретным дымом, першащим в горле, когда Джимми закурил.- Стивенс, есть ли ужин? – окликнул он чуть погодя.- Нет, сэр, вы утром не оставили на этот счет никаких распоряжений, но, если хотите, я могу разбудить жену, и она что-нибудь приготовит для вас, - Стивенс приоткрыл дверь и заглянул в комнату, остановившись на пороге.Джимми сидел у камина по-прежнему босяком, на его волосах, как и на вороте, все еще виднелись искрящиеся снежинки, которые, похоже, вовсе ему не мешали, и вокруг головы причудливо клубились завитки тонкого серого дыма.- Нет, конечно, не стоит никого будить, - вздохнул Тесигер, выпустив новое облако. – Даже не могу сказать, что я голоден, дело только в том, что весь вечер я курю на голодный желудок, а врачи, кажется, говорят, что это для него вредно, или что-то в этом роде… Во всяком случае, что-то по этому поводу они обязательно говорят, - Джимми задумчиво прищурил один глаз, решительно затушил сигарету, не скурив и на половину, и бросил окурок в камин. – Разве что, может быть, чай и печень?.. Если только это не будет трудно.- Разумеется, - кратко кивнул Стивенс и удалился на кухню.Когда он вернулся с парующим чайником и полной вазочкой, Джимми заулыбался и заметно оживился.- Стивенс, а выпей со мной чаю! – широко взмахнул он рукой, усевшись на кресле по-турецки. - Вы не находите, что для чая поздновато?.. – тихо обронил дворецкий, но все же сел и принял чашку. Подобное происходило впервые, обычно Джимми держался легко и приязненно, но на порядочном отдалении.- Возможно, но как может быть поздно для печенья? – искренне удивился Джимми. – Тем более, после такой метели это категорически необходимо. В конце концов, ты попал в снегопад и по моей вине, и я не переживу, если после этого ты сляжешь с воспалением легких, ты обязан меня пощадить, - решительно закончил Тесигер и довольно захрустел печеньем.Уже через мгновение он, правда, заговорил снова и не смолкал больше часа. То расспрашивал Стивенса о сегодняшнем дне и метели, то зачем-то принимался рассказывать о мисс Хоу, и то и дело среди увлеченной непрестанной болтовни бросал на дворецкого внимательный взгляд, будто все ожидая в чем-то убедиться. А когда часы пробили час по полуночи, вдруг разом умолк, оставил недопитой третью чашку чая и заторопился спать.Он уже даже ушел к себе, но через минуту дверь гостиной приоткрылась и снова просунулась лохматая светлая голова.- Но ты все же не забыл отправить письма? – насмешливо уточнил Джимми.- Полагаю, что нет.Голова кивнула и исчезла. А Стивенс остался сидеть у почти потухшего камина.В комнате совсем стемнело, гулко раздавалось в утихшем доме тиканье часов на каминной полке. Стивенс хмурился и беспокойно переплетал пальцы.Было совершенно не похоже, что Джимми собирается что-либо рассказывать. Не то, чтобы Стивенс был особенно подвержен чопорному ханжеству или преследуем страхом большинства англичан бросить тень на имя, но ситуация казалась ему весьма неприятной. Вполне возможно, он отнесся бы к ней куда легче, с присущей ему флегматичностью, если бы однажды, и вовсе недавно, ему не привелось уже сталкиваться с подобным. Воспоминание язвило и тяготило его, и нервничать заставляло не столько беспокойство за имя или что-то подобное, сколько страх клеветы. Объяснить и оправдать его теперь было практически невозможно, но и унять не удавалось, тут вся воля пасовала.Похоже было, что это начинает превращаться у него в некую паранойю.Но, как бы там ни было, при всех попытках замечать как можно меньше, не замечать ничего вовсе мужчина не мог. Точнее, долго время он не придавал всему, что замечает, ни малейшего значения – по причине патологической нелюбопытности и нежелания лезть в чужие дела. Касается ли это его теперь и означает ли, что теперь он имеет право проявить интерес? Очевидно, что касается, так или иначе. И, возможно, в данном случае куда больший вред может принести бездействие, чем проявление непрошеного и несвойственного любопытства?.. А хуже всего то, что на деле повод может оказаться совершенно ничтожным…Стивенс поежился. Впервые за несколько лет его объяло столь сильное замешательство. Мужчина осторожно вытащил из кармана вчетверо сложенный конверт.Он так и не отправил его – вспомнив о подписи, забрал из ящика и принес обратно на Джермин-стрит. Просто ему показалось непозволительной легкомысленностью от собственного имени отправлять то, о чем он не имеет ни малейшего понятия.Стивенс аккуратно разгладил конверт. Адрес получателя был ему не знаком, хотя, странное дело, находился в Карлайле. Его же имя было выведено почерком, удивительно схожим с его собственным, но, несомненно, другой рукой.Мужчина замешкался, в нерешительности глядя на конверт. Холодная принципиальность сдерживала его – и она же говорила, что происходящее, связанное с ним так или иначе, дает ему право разобраться.Слегка побледнев, что выдавало крайнюю степень волнения, он все же решился и вскрыл конверт. Из него выпали два листа, целиком мелко исписанные там же аккуратным почерков, в котором временами все же прорывалась небрежность Джимми.Стивенс бегло просмотрел содержимое, чувствуя себя крайне гадко, но с каждой строкой хмурился все сильней, и уколы совести уходили на второй план. В этом письме не было ровно ничего личного, Джимми даже не обращался к адресату по имени. Сперва то и дело упоминались какие-то документы, множество сроков и дат, к которым не было никакого пояснения – видимо, человек, которому предназначалось письмо, должен был понять сам. В самом конце – несколько предложений, не имеющих сами по себе никакого смысла, какая-то мешанина…Какие-то детские игры? Или подлинный шифр? Ни то, ни другое с Тесигером всерьез как-то не вязалось, хотя в первое поверить гораздо легче, а второе предположить резоннее.Чем занимается Джимми? Документы, даты – это могли бы быть элементарно какие-то конторские дела, или что-то в этом роде – если бы только он работал.Но Тесигер не работает. Он вообще, кажется, не занимается ничем, кроме бесконечных развлечений.Тогда что это? Или, может быть, это и связано всего лишь с развлечениями – даты каких-то сборищ?Но адресат – в Карлайле.Чувствуя себя так, словно он с размаху прыгнул в ледяную воду и теперь сидит в ней по шею, Стивенс несколько раз перечитал последние предложения, складывая слова и так, и эдак, но ничего внятного не получил. Нелегко сложить осмысленную фразу, когда в принципе не знаешь, о чем должна идти речь.На лестнице послышались шаги, и Стивенс едва успел убрать страницы и конверт за пазуху прежде, чем на пороге появился сонный Джимми. Тесигер потер глаза кончиками пальцев, удивленно сощурился, увидев Стивенса, и пригляделся к нему с явной настороженностью.- Ты что же, до сих пор сидишь? – широко зевая, осведомился он. – Почти два уже…- Похоже, я задремал в кресле, - сдержанно отозвался Стивенс, поднимаясь.- Зря, - с новым зевком констатировал Джимми, подошел к столу, одним глотком допил холодный чай и поплелся обратно к двери. – Спать лучше лежа, и у себя в комнате, я думал, ты знаешь. Спокойной ночи.- Спокойной ночи, мистер Тесигер, - тихо проговорил Стивенс, когда шаги Джимми уже вновь застучали по лестнице, собрал посуду на поднос, отнес на кухню и счел за лучшее, и правда, уйти к себе и лечь спать.Почти совсем седая беспокойная Эмили завозилась, когда он вошел в комнату, но не проснулась. Секунду помедлив, Стивенс плотно притворил дверь и запер ее изнутри, а конверт, уже ложась, снова переложил за пазуху.Просто потому, что лучше быть параноиком, чем ослом.