Глава 1 -О письмах и телефонных звонках (1/1)

Джимми Тесигер, как всегда, был бодр и весел, спустившись к завтраку почти в полдень. Потягиваясь и довольно улыбаясь, он походил на кота, проснувшегося полным сил и обнаружившего под соседним креслом клубок шерсти.Стивенс слегка склонил голову в знак приветствия.За те несколько лет, что он провел в этом доме, ему уже были прекрасно знакомы привычки и нрав Тесигера. Большую часть времени, если даже не сказать – постоянно за редким исключением, парень пребывал в состоянии по-детски рассеянном и беззаботном, проводил время весело и откровенно бестолково. У него было множество друзей, приятелей и просто знакомых, с которыми он охотно посещал самые разнообразные бары, эти новомодные клубы, столь нелюбимые консервативными леди, которые (разумеется!) все до единого имели ?плохую репутацию?, и вечеринки в гостях. Дома Джимми в основном отсыпался после таких мероприятий, так что особых трудностей у дворецкого не возникало, по большому счету, Тесигеру требовалось, чтобы его кормили, давали спокойно поспать и не позволяли дому окончательно утонуть в пыли.Изредка, правда, бывало по-другому. Это случалось не чаще одного раза в месяц, а то и этого реже. Чаще всего, приходило письмо, хотя бывали и звонки. После этого Джимми как-то неуловимо менялся, и, хотя старался вести себя по-прежнему, смеясь и болтая, взгляд его становился цепким и сосредоточенным, а образ жизни на день-два терпел серьезные изменения – юноша поднимался рано, но не выходил из своей спальни до самого обеда, все кому-то звонил и что-то писал. Из дому уходил, как обычно, ближе к вечеру, но возвращался уже утром, а то и позже, вопреки обыкновению, уставший, молчаливый и не выпивший ни капли алкоголя. Прекрасно понимая, насколько это не его дело, Стивенс никогда не заводил бесед об этих случаях, не слушал телефонных разговоров Джимми, не пытался прочитать его почты, как это делали бы многие слуги на его месте, а мельком услышанное или увиденное старался поскорее забыть, хотя для себя дворецкий давно уже сделал вывод, что Тесигер далеко не так глуп и прост, как хочет показать.Вот и сегодня, улыбаясь до ушей и болтая без умолку, Джимми сидел, как на иголках, явно чего-то ожидая.- Есть ли письма с утренней почтой, Стивенс? - спросил он, наконец, закончив завтрак и нервно прохаживаясь по комнате. - Нет, сэр, сегодня утром принесли только газеты, которые я Вам передал.- И больше ничего не было? - Джимми остановился, недоверчиво вскинув брови, его синие глаза тревожно блеснули. - Ничего. Если хотите, я могу позвонить на почту и уточнить.- Нет, нет, не стоит. Не думаю, что почтальон ошибся, - юноша нахмурился, явно что-то обдумывая. - Ну что же, нет, значит, нет. Я буду наверху, Стивенс, если будут письма, любые, сразу передай их мне, не зависимо от того, кто и когда их принесет, хорошо?- Как скажете, мистер Тесигер, - Стивенс снова чуть склонил голову и принялся убирать со стола.Какое-то мгновение Джимми молча смотрел на него, стоя неподвижно и скрестив руки на груди, в его глазах было странное неопределенное выражение, напоминающее причудливую смесь тревоги и облегчения, потом резко развернулся на каблуках и почти бегом бросился вверх по лестнице, секундой спустя щелкнул ключ в замке – юноша заперся в своей спальне.Стивенс бесстрастно констатировал, что, чем бы ни занимался Джимми и что бы ни должно было сообщить новое письмо, в этот раз дело, похоже, серьезное, и еще неизвестно, что беспокоит Тесигера больше, перспектива прихода письма или его отсутствие. ***Джимми провел в своей спальне весь день, не спустившись ни к обеду, ни к чаю. В комнате, однако, все было тихо, и, когда Стивенс осведомился из-за двери, подать ли Тесигеру еду прямо наверх, юноша отвечал вполне сдержанно, голос его даже в какой-то момент показался дворецкому сонным.Стивенс предпочел оставить парня в покое, хотя, по правде говоря, вопреки своей привычке никоим образом не лезть в дела Джимми, весь день не мог выбросить происходящее из головы: ни разу на его памяти, когда приходили такие редким письма, заставляющие Джимми меняться, Тесигер не был настолько взволнован. Напротив, его подчеркнутая суетливость пропадала, светлые глаза смотрели ровно и прямо, во взгляде появлялась сдержанная уверенность – в такие моменты наблюдательный Стивенс, дивясь самому себе, мог бы назвать его рассудительным человеком, способным мыслить логически и при необходимости не уступать эмоциям. Сейчас же юноша был напрочь выбит из колеи, настолько, что предпочел на весь день остаться в одиночестве, что было ему совершенно несвойственно...К тому времени, как принесли вечернюю почту, деловитый бесстрастный Стивенс и сам невольно ?заразился? беспокойным волнением Джимми, которое изрядно мешало ему сосредоточиться на привычных будничных делах. Дворецкий упрямился до самого вечера, пытаясь взять себя в руки, но, в конце концов, позволил себе сдаться и дожидался почтальона, просто сидя в кресле в гостиной. В абсолютной тишине, царящей в комнате, он слышал тяжелые поспешные шаги Джимми наверху – видимо, тот тоже нервничал в ожидании почты и бродил по комнате.Когда раздался звонок в дверь, в спальне что-то громко упало, так неожиданно, что у Стивенса, едва не впервые в жизни, екнуло сердце, и ему стоило больших усилий сохранить свой степенный неспешный шаг.В этот раз, среди прочего были и письма, вопреки ожиданиям, не одно, а два. Одно, как и предполагалось, адресовано Джимми, другое предназначалось самому Стивенсу. Дворецкий сухо попрощался с почтальоном и без промедления отправился наверх, не посчитав нужным вскрыть даже собственное письмо. В комнате снова было тихо; Джимми не мог не слышать прихода почтальона, но, видимо, решил не спускаться.Стивенс коротко постучал, и дверь мгновенно распахнулась – юноша его уже ждал. Он успел взять себя в руки и держался довольно спокойно, улыбнувшись ему, однако, волосы его были мокрыми и растрепанными – видимо, совсем недавно парень сунул голову под воду, чтобы успокоиться. Он вопросительно и нетерпеливо вскинул брови, жестом пригласив дворецкого пройти в комнату.- Пришли письма, - коротко бросил Стивенс, протягивая Тесигеру оба конверта.Юноша нетерпеливо выхватил их, увидел то, что было адресовано Стивенсу, и расхохотался, глаза его засияли.- Ей-богу, Стивенс, ты прелесть! - восторженно воскликнул он. - Клянусь, я впервые в жизни вижу такого дотошного и патологически честного человека!В его словах было скорее восхищение, нежели насмешка, и Стивенс чуть улыбнулся.- Значит, это письмо Вам не понадобится? - все же уточнил он.- Нет, это крайность,- не слишком ясно отозвался Джимми, все еще посмеиваясь.Он вручил один конверт Стивенсу, со своим же письмом уселся на край кровати и вскрыл его. Быстро пробежал глазами, слегка побледнел, в уголках губ залегла складка мрачной решимости. Перечитал еще раз, медленнее, видимо, чтобы запомнить наизусть, поднял глаза, тут же привычно заулыбавшись.- Благодарю, Стивенс, мне больше ничего не нужно,- мягко проговорил он.Намек был понятен, и Стивенс тут же удалился. Едва закрыв дверь, он ощутил запах горелого – Джимми поджег письмо.***На следующее утро Джимми, как и ожидал Стивенс, встал очень рано, еще затемно (дворецкий слышал, как Тесигер ходит и шумит в спальне наверху), но спустился только после полудня, притом изрядно после, когда Стивенс уже подумывал, не стоит ли подняться и проверить, все ли в порядке. Юноша казался усталым и был бледен, будто вовсе не спал в эту ночь, но держался совершенно спокойно и предельно собранно. Как всегда, не верилось, что человек с таким светлым и острым взглядом может заваливаться под утро вдрызг пьяным и отпускать совершенно идиотские шуточки. Вчерашнее волнение улетучилось, будто его и не было.И все же, когда Джимми встретился в столовой со Стивенсом и приветственно заулыбался, со своей обычной открытой беспечностью, в его светлых глазах на краткое мгновение мелькнула настороженность, ставшая заметной лишь в странном контрасте, а у губ залегли сухие складки. И Стивенсу вдруг пришло в голову, что это выражение, которое он видел весьма часто, на самом деле не что иное, как злость. Джимми был страшно зол, за свое несдержанное, неумеренное волнение, и, наверняка, в этот самый момент в сотый раз чеканно повторял, что надо держать себя в руках, повсеместно, даже дома и даже с вечно незаметным и поразительно нелюбопытным дворецким, на которого никто и никогда не обращал внимания, как и на великое множество других дворецких.И Стивенс подумал, что впредь стоит быть менее наблюдательным (отвратительное, как оказалось, качество для слуги!) и более заметным.Джимми явно уловил ход его мыслей и был, похоже, полностью согласен по поводу наблюдательности. Юноша резко уселся за стол и прилежно сложил руки, будто старательный ученик, бросив на дворецкого весьма выразительный взгляд, который ясно давал понять, что на этом, собственно, с наблюдательностью следует покончить.- Стивенс, я чертовски голоден! Прояви же христианское милосердие и британскую сознательность, и не дай молодой душе пропасть, погибнув жуткой голодной смертью! – насмешливо воскликнул он с напыщенным трагизмом в голосе.- Разумеется, сэр, - сдержанно кивнул дворецкий и степенно вышел.Вопреки заверениям о жутком голоде, Джимми даже не притронулся к еде, только задумчиво водил ложечкой для сахара в чашке с давно остывшим чаем, не сделав ни глотка.Стивенс осведомился в нескольких шагах и негромко осведомился:- Мистер Тесигер, принести вам еще чаю? Этот совсем остыл.- Нет, нет, не стоит. Этот тоже наверняка остынет. Честно говоря, совсем пропал аппетит, - думать во время еды ужасно вредно, я давно это замечал, - он решительно отодвинул чашку и вышел из-за стола. – Да и потом, мне уже пора идти. Конечно, вряд ли кто-то станет выражать недовольство, если я опоздаю, и все-таки, этого не хотелось бы. Очаровательная мисс Клемси, как я помню, совершенно не скандальна, но крайне обидчива. А это, конечно, намного хуже.- Когда вас ждать? – уточнил Стивенс, как всегда, пропустив болтовню Джимми мимо ушей.- Не жди, - отмахнулся Тесигер, мелькнув уже где-то на лестнице в холл. – Сегодня твоя помощь не понадобится – я рассчитываю вернуться поздно, но трезвым.- Вы уверены, сэр? – в прохладном голосе дворецкого прорезался клычок иронии.- О, нет, совершенно не уверен, в таких вещах невозможно быть уверенным, - рассмеялся Джимми, ловко проскочив клык, и принялся застегивать пальто. – Но всегда стоит надеяться на лучшее, не так ли?- Несомненно. Вам оставить ужин?- Нет, нет, не стоит. Вообще ни о чем не стоит беспокоиться, - он поспешно обмотал вокруг шеи в несколько раз длинный шарф и, уже приготовившись уходить, обернулся на пороге. – Если будут звонить, скажи, что я у мисс Клемси. Все письма оставляй здесь на полке, посылки не принимай, если кто-то захочет подождать здесь, скажи, что это невозможно, и что я вернусь только завтра – словом, как всегда.- А ваш завтрак?.. – начал Стивенс, но Джимми только нетерпеливо отмахнулся, уже спустившись по ступенькам крыльца и едва не бегом припустив по дорожке. - Делай, что хочешь! – невнимательно бросил он через плечо, окончательно дав понять, что ему решительно все равно.***Всю следующую неделю Джимми ежедневно уезжал после завтрака (в то время, в которое обычно принято обедать) и каждый раз говорил, что ждать его не стоит.А еще не оставлять письма, не принимать посылок и далее по списку.И, хотя Стивенс твердо решил оставить свою проницательность, он никак не мог не заметить, что с каждым днем Джимми поднимается все раньше и выглядит все более изможденным и нервным, со все более явным напряжением, которое вот-вот неизбежно должно было достигнуть предела. Разумеется, юноша по-прежнему болтал без умолку и все время о какой-то ерунде, но эта ерунда явно приобретала оттенок ?о чем попало?. Причем, именно в той разновидности ?о чем попало?, к которой Джимми прибегал, находясь отнюдь не в самом лучшем настроении. Тем не менее (или, возможно, именно от этого), изо дня в день он неизменно называл новую фамилию, добавляя ?мисс?, когда речь шла о его неизменно ?очаровательных? знакомых, и ?старина?, упоминая многочисленных приятелей, и уезжал. Вероятно, развлекаться. Изредка дворецкий смутно слышал, как Джимми возвращается – и всегда это было около трех-четырех ночи. А потом Тесигер поднимался, когда не было еще и семи.Словом, Стивенс совершенно не был удивлен тем, что к утру вторника, спустившись завтракать непривычно рано, Джимми приобрел вид окончательно больной, и даже не завел живейшей беседы ?о чем попало?. Видимо, Тесигер просто-напросто не нашел сил, чтобы придумывать очередную ерунду, о которой мог бы с неуемным интересом вещать полчаса кряду. - Мистер Тесигер, вы хорошо себя чувствуете? – не удержался дворецкий от вопроса после целого часа гробовой тишины, в течении которого Джимми ужасающе медленно и с крайне страдальческим видом жевал одну-единственную гренку. - Нет, - живо отозвался он, похоже, обрадовавшись возможности о чем-нибудь заговорить и отвлечься от своих раздумий. – На самом деле, я себя чувствую дьявольски отвратительно. - Может быть, позвать для вас врача? – надо признать, на этот раз Стивенс был несколько удивлен, ведь такой ответ от Джимми он слышал впервые, обычно юноша относился к своему самочувствию крайне небрежно и, даже если оно было откровенно неважным, Тесигер только отмахивался и с удвоенной скоростью мчался дальше. - Вот этого точно не стоит! Терпеть не могу врачей, - поморщился Джимми. – Притом, еще с детства. Наверное, мне просто стоит как следует выспаться и сегодня остаться дома, как ты считаешь?- Разумеется, так будет лучше, - сдержанно согласился Стивенс, в который раз почтительно оставив при себе давно укоренившееся мнение об образе жизни юного Тесигера. - Да, я должен в таком случае… - Джимми запнулся и замолчал – его перебил настойчивый звон телефонного звонка.Дворецкий отставил маленький чайник и направился к телефону, но Джимми тут же сорвался с места и бросился к столику, что выглядело явным ребячеством. Стивенс ограничился тем, что вернулся к столу, забрал чайник и вышел из комнаты.Из-за закрытой двери ужасающе громко доносился голос Джимми. Казалось, он вовсе не пытается разговаривать так, чтобы его не слышали посторонние, а даже напротив. - Мисс Хоу?.. Нет, я не… А, Кэти? Так что же так официально? – его голос на мгновение, кажется, дрогнул, замельтешил, но уже в следующую секунду это впечатление казалось ошибочным, юноша явно обрадовался звонку, заговорил быстро, бойко. И, конечно, еще громче. – Разумеется, еще бы, страшно рад! Я и не думал, что ты уже вернулась, ждал сперва письма… Хотя, конечно, это время было кошмарно долгим. Я, признаться, очень рад, что ты все еще мисс, страшно боялся, что в следующий раз мне представят отвратительно серьезную миссис Какую-то… А теперь у меня еще есть надежда, и я могу повременить с тем, чтобы все бросить, уехать куда-нибудь в пустыню и жить отшельником – лишь бы не видеть твоего счастья с твоим мистером Каким-то. Он надолго замолчал, слушая длинный ответ Кэти и время от времени принимаясь беспокойно выстукивать по столу. - В том-то и дело, что я сейчас не могу, - извиняющимся тоном проговорил он наконец, - никак не могу. Ну… можно и так сказать. Нет, со зрением все в порядке, и не только у меня. Ох, нет, врачей пока рано, я сразу ведь говорил, что вполне справлюсь сам. Я знаю, что у тебя мало времени, но, Кэти, дорогая, мы обязательно увидимся, - вот тут в его голосе напряжение уже было явным и абсолютно несомненным. – Я очень, очень прошу тебя обойтись без докторов. Да, Сэма видел, где-то, кажется, в начале прошлой недели, у мисс Клемси, все, как будто, было в порядке. Что?.. О, черт, не может быть! – он с размаху упал в кресло и снова долго молчал, а потом заговорил подчеркнуто сдержанно, словно разговор стал вдруг его тяготить: - Да, дорогая Кэти, я понял. Непременно постараюсь как можно скорее, можешь не сомневаться. Страшно жаль, что ты снова уезжаешь, но мы непременно увидимся до твоего отъезда. Разумеется, я постараюсь как можно скорее. Передавай привет для дяди.И Джимми от души грохнул трубку на рычаг.- Ох уж эта мисс Хоу! Прелестна, но совершенно, абсолютно невыносима! – сокрушенно воскликнул он. Еще ненадолго задержался в столовой и вышел, спешно приводя в порядок свой внешний вид. – Увы, провести день спокойно снова не получится, - обратился он к Стивенсу, чуть улыбаясь. Во взгляде его, однако, радости не было заметно ни малейшей. – Просто кошмар! Но принять приглашение в гости и не приехать действительно просто свинство, - он тяжело вздохнул и с сожалением развел руками. – Так что я сейчас уезжаю снова. Но, черт возьми, больше никуда!И он снова унесся. А Стивенс остался в полнейшей уверенности, что и на этот раз ничего не изменится, и уже завтра Джимми назовет новую фамилию, чтобы уехать, и вернуться глубокой ночью.