письмо (1/1)

Сергей поморщился. Немецкое солнце нагло пробралось в комнату и лучи его падали на лицо советского баскетболиста?— гордость нации. Белов недовольно фыркнул и перевернулся на левый бок. Кровать, стоящая в двух метрах и принадлежащая литовцу, пустовала. Мало того она была идеально заправлена. Комсорг несколько раз протёр глаза, в надежде, что он до сих пор спит или ему это просто кажется. Неожиданно распахнулось окно, рама влетела в стену, от чего Белов вздрогнул и обернулся.Сквозняк вскоре стих, шторы перестали раздуваться как паруса и вернулись в первоначальное состояние. Баскетболист хлопнул форточкой, повернул ручку вниз и дёрнул на себя, чтобы окончательно убедиться в том, что его больше ничто не потревожит.Шелестящая бумага слетела с тумбочки на кровать и привлекла к себе внимание. Сергей развернул листок и замер.?Mano mielas… Серёжа,Сегодня я принял наверно единственно правильное решение. Пишу это письмо пока ты тихо сопишь на соседней кровати. Твоя, как ты говоришь детская, привычка подкладывать ладошки под голову выглядит очень gra?iai. Надеюсь, ты простишь мне литовские вставки, сейчас я очень нервничаю и забываю эти ваши странные русские слова.Никогда не думал, что ночи бывают такими спокойными. В Союзе они всегда казались душными и совершенно невыносимыми. А сейчас в Мюнхене так тихо, что можно услышать уличный шёпот. У меня остаётся несколько секунд. Пишу быстро, пытаясь успеть рассказать всё, что хранил в себе долгие годы.Все мои проблемы появились, как только я встретил тебя: высокого, статного, самовлюблённого и слишком правильного. В каждой игре, будь она официальной или товарищеской, ты приносил больше двадцати очков. Я завидовал и сильно злился, когда ты гордо задирал подбородок и специально проходил мимо. Все тебе хлопали, а меня сторонились. Тогда я ещё не знал сколько сил и боли ты вкладываешь в этот чёртов баскетбол.Глупо надеюсь, что ты помнишь ту зиму. У нас был матч. Тренер не жалел лучшего игрока, а меня своим грозным взглядом усадил на лавку. Он, словно сумасшедший, наблюдал за тем, как ты раз за разом отправлял несчастный мяч в сетку. Потом кто-то грязно сыграл, ты оказался на полу, а судья лишь жестами показал ?поднимайся?. Все парни пошли к тебе, когда поняли, что всё дело в колене. Меня там не было. Я не побоялся, наоборот, подошёл к судье и попытался с ним поговорить. В итоге заработал удаление, так и не появившись на паркете. Тогда ты летел как в замедленном кино. Я переживал. А после матча мы впервые нормально поговорили. До сих пор помню прикосновение твоей горячей руки. То, что я почувствовал тогда… мне даже сравнить не с чем.Тогда я понял, что влюбился, стал оберегать тебя, на тренировках выкладывался на двести процентов, чтобы попасть в первый состав и быть рядом. Даже пересилил себя и извинился перед Сашкой Беловым (он оказался неплохим парнем).Ты говорил, что курить вредно, но в моих руках снова пачка сигарет. Чиркаю спичкой и прикуриваю. На подсознательном уровне слышу твоё заезженное ?если Гаранжин узнает?— убьёт?. Усмехаюсь, подавляя отчаянный крик. Так больно, что мне остаётся только смеяться.Серёжа, я люблю тебя.Всегда боялся сказать тебе это прямо в глаза. Но сейчас, когда меня больше ничего не держит в этой железной стране, когда я сижу на своём уже давно собранном чемодане, я решился признаться.Ir myl?siu iki savo gyvenimo pabaigos.Капитанская повязка твоя. Лучше в этом мире баскетболистов всё равно нет. Победи американцев ради меня.Модя?Странный приступ, охвативший Сергея, не давал сделать и вдоха, больные колени дрогнули, подкосив баскетболиста. Белов сидел на холодном полу, комкал в руках записку. Смотрел перед собой, но ничего не видел?— слёзы текли по щекам. Но ведь мужчины не плачут. Плечи дрожали, руки сами потянулись к пачке, где на одну сигарету меньше, сердце выбивало боль.Бумажка выпала из рук, на обратной стороне так и остался непрочитанный абзац.?Любовь?— самое сильное чувство из всех. Чтобы научиться подавлять его мне пришлось потратить четыре года и двести сорок семь дней?.Сегодня все газеты мира пестрели заголовками о самом принципиальном баскетбольном матче.Только вот в заявке сборной Советского Союза стало на двух игроков меньше.