Часть седьмая. Сбить с толку (1/1)

Наполеон Соло?— это мягкий блестящий шелк, терпкий запах дорогих сигар и ?Апрель? Шопена.Илья Курякин?— это аромат свежей выпечки, шелест страниц ?Русских сказок? и майская гроза.Для меня существуют лишь эти ассоциации с героями.***С той самой секунды, как заиграла музыка и Илья растворился в толпе, краснощекий и веселый, Соло стал слышать только стук собственного сердца в ушах. Люди вокруг двигались так медленно, словно время потеряло свой привычный ход. Их движения казались сумбурными, резкими, дикими, но такими живыми и наполненными силой, как будто перед глазами был не человек, а дикий резвящийся зверь, и от этого ощущение сердце защемляло в каком-то совершенно иррациональном восторге.И, конечно же, среди них?— высоченный Илья, кружащий Габриэлу. До восторга красиво танцующий. Размашисто двигающийся, улыбчивый, со сбитым дыханием и красным лицом. Он совершенно не задумывался о том, что кто-то смотрит, не думал о том, как именно он двигается, порой совершенно глупо выворачивал руки, но это и было самое прекрасное, пожалуй. Абстрагирование от всего, что тебя окружает, и погружение в музыку с головой. Ощущение того, как тело наполняется энергией и само следует за ритмом?— непередаваемо. Наполеон ничего не имел против вальсов, но отточенные движения, донельзя плавные и аккуратные, и постоянные мысли о том, как бы не отдавить партнерше ногу, уже казались чем-то совершенно неважным.Словно весь мир существовал и заключался здесь, на этом огромном пассажирском лайнере с гордым названием.Мардж всё норовила увести Наполеона подальше от центра, и, по всей вероятности, от Габриэлы с Ильёй. Она хлопала своими длинными ресницами и пыталась разговаривать, коверкая рычащими звуками мягкие английские. Соло всё равно не слышал ее: хотя бы потому, что волынка играла громко, а подпевающая ей толпа явно не собиралась смолкать.За такой шум он был благодарен, и даже немного оклемался, почувствовав себя более энергично. Мардж наконец, отошла от него, протиснувшись к столику с напитками, а Наполеон снова стал искать взглядом Илью.Русский вышел к нему сам, ведя под руку Габи. Соло тут же подхватил два бокала пива и подал раскрасневшимся знакомым.—?Как твои успехи? —?спросил Илья, улыбаясь и сверкая глазами. Грудная клетка тяжело вздымалась от частых и глубоких вдохов, лицо совсем разрумянилось, а взгляд… Был пронзительным, но ясным. Словно несколько часов назад угрюмого и нелюдимого русского подменили.—?Я бы не сказал, что я так уж безнадежен,?— ответил Наполеон, снова ловя на себе пристальный взгляд Габриэлы и на этот раз смотря в ответ так же?— с вызовом и усмешкой. Девушка тут же отвернулась, сжав губы плотнее. —?Это было потрясающе.—?Ну, вот, я ж говорю,?— подытожил русский,?— а ты ерепенился. Надо было просто попробовать и всё.—?Илья, можно тебя на минутку? —?попросила Габи,?— На свежий воздух, тут душновато.—?Да, сейчас,?— ответил мужчина,?— подождешь тут?—?Куда я денусь? —?улыбнулся американец, и Илья ответил ему тем же.Габриэла утянула друга за рукав рубашки, и Илья, наконец, поставил стакан с недопитым пивом на столик и позволил себя увести. Соло отпил ещё немного пива, чувствуя, как хмель и горечь оседает на языке, и подумал о том, что маленькая мисс Теллер очень ревнует своего друга. А потому и уводит подальше. Это была очень интересная мысль.Но куда интересней оказалось видеть Илью танцующим. Это был довольно неожиданный поворот.Откровенно говоря, от мысли о том, что неприступный характер Ильи так быстро удалось растопить, что-то неровным пламенем вспыхивало в груди. Ведь сразу видно, русский не из тех, кто будет вот так легко и просто подпускать к себе людей. Тем более, когда они так настойчивы и придирчивы как Соло. Почему же? Почему всё было так? Должен быть какой-то подвох. Личные цели? Просто игра? Не-е-ет, Илья ни в коем случае не манипулятор, ему просто плевать на людей. Если не от кого ждать помощи, он поправит дело своими руками, чужие ему ни к чему.Доверие?Догадка вспыхнула и так же быстро рассыпалась, как уголек. Доверие заслуживают годами. Два дня не сотворят чуда.Музыка начала постепенно меняться, по мере того, сколько пили музыканты. Веселья меньше не стало, но шум уже начинал давить на уши. Тряхнув головой и прогоняя ненужные мысли, Соло поднялся со стула и отставил пустой стакан. Нужно было найти Илью и Габриэлу. Их уже долго не было.***Габриэла вытащила друга за руку на свежий воздух и с силой дернула его за рукав. В её голове роилось множество крепких словечек, и добрая половина из них была адресована именно Илье. Девушка была не просто обижена, на была в ярости. С того самого момента, как злосчастная записка, которая должна была совершенно расстроить их и без того плохие отношения, сыграла совсем не на руку. И Илья с этим вычурным американцев чуть ли не лучшими друзьями заделались в один момент.Теллер не только не понимала такую разительную перемену, она чувствовала себя преданной. Потому что Илья?— внешне холодный и неприступный, как скала, а внутри?— добрый и отзывчивый?— предпочел свою лучшую подругу совершенно чужому человеку.Немного обижало и то, что Габриэла год находила общий язык с Ильей, с энтузиазмом вникала в его интересы, поддерживала, когда было плохо, а тут объявился павлин-Соло и втянулся в доверие за рекордно короткие сроки. Это был сильный удар, и Габи не могла оставить это без внимания.Она толкнула друга в плечо и прошипела:—?Так, а теперь давай по порядку. Какого чёрта он приходит сюда, будто твоя лучшая подружка?!—?Габи,?— опешил Илья, неловко улыбнувшись,?— ты чего взъелась? Ну, пришёл и пришёл. Что с того-то?—?А то,?— нахмурилась девушка,?— не находишь подозрительным, что вы друг друга уже братьями готовы называть? Спустя два дня плаванья, в первый из которых этот пижон тебя грязью окатил. Илья. У тебя точно всё нормально? Просто, по-моему, этот гад тобой манипулирует, а ты не понимаешь. Или не хочешь понимать.—?Да с какого перепуга, это обыкновенная вежливость,?— парировал русский,?— общение. Ну, знаешь, когда люди со схожими интересами просто разговаривают. Почему тебя переклинило так?Курякин потянулся рукой к запястью Габи, но та его отдернула и снова сжала губы, сияя злым взглядом карих глаз.—?Габи, не обижайся,?— позвал Илья, стараясь вложить в голос как можно больше теплоты, но выходило худо,?— ты всегда будешь на первом месте для меня.Теллер подняла обиженный взгляд на Илью, и её губы задрожали. Курякин вздохнул и, с улыбкой качнув головой, притянул ее к себе, крепко сжимая в объятиях.—?Мы с тобой дружим уже три года,?— пробухтела она ему в плечо,?— ты со мной первые три недели вообще почти не разговаривал, не говоря уже про прогулки. С ним ты проводишь теперь всё время, зовешь на танцы,?— она подняла взгляд на Курякина и сжала губы,?— почему? Почему ты идешь к чужому с душой нараспашку? Разве я недостаточно хорошая подруга?—?Самая лучшая,?— улыбнулся Илья, чмокнув девушку в макушку,?— лучше не бывает.—?Честно? Я малодушно помышляла о том, чтобы пролить на него пиво…– призналась она, вновь утыкаясь русскому в грудь лицом.Тот усмехнулся, прекрасно зная, с какими мыслями Теллер сверлила американца взглядом. Большим откровением было то, что она их озвучила, потому что это не в ее стиле. Она злилась, таила обиду, была в ярости, но никогда не произносила вслух, что хотела бы сделать. Видимо, сейчас всё было немного иначе.—?…или наступить на ногу,?— продолжила девушка,?— как бы нечаянно, но специально. Он меня раздражает.—?Glupishka,?— покачал головой Илья,?— знаю, тебя это всё пугает, но и меня тоже. Я не верю ему, но мне с ним хорошо. Это вовсе не значит, что я тебя на него променяю или стану меньше ценить. Поверь мне, если он сможет хоть как-то навредить мне или тебе, я его по стенке размажу.—?Верю,?— выдохнула Габриэла, снова поднимая взгляд,?— когда это я тебе не верила?—?Если бы ты мне верила, мы бы сейчас спокойно сидели в Саутгемптоне и пили чай с вафлями.—?Ага. И искали мне мужа,?— Габи оттолкнула Илью рукой. —?нет уж, увольте. Я лучше буду терпеть Соло эти два дня, чем какого-нибудь хамловатого пижона всю жизнь.—?Ты осознаешь, что это практически синонимы? —?поиграл бровями Курякин. Габи выпорхнула из кольца рук и пробурчала что-то непонятное, снова спускаясь по лестнице вниз.—?Ах, вот вы где. Только собрался пойти вас искать.—?Vspomni solnyshko, vot I luchiki,?— наигранно улыбнулась Габи, выдавая фразу почти без акцента. Илья крякнул, а вот американец, вполне ожидаемо, ничего не понял. Теллер, махнув копной волос, прошла мимо, оставив недоумевающего Соло стоять на лестнице и молча смотреть ей вслед.—?Что она сказала? —?спросил Наполеон с недоумением, обернувшись к Илье. Русский пожал плечами, не желая выдавать подругу.—?Что-то на польском.—?Я различаю русский и польский, Илья,?— со всей серьезностью ответил Соло, и в его голосе промелькнула нотка обиды,?— хотя бы потому, что учил второй язык.—?Да брось ты,?— отмахнулся Курякин,?— она просто пошутила. Мне не перевести на немецкий.—?Разве? —?изумился Наполеон, спускаясь вместе с мужчиной по лестнице на нижнюю палубу,?— а мне показалось, что с таким выражением лица она меня проклинала.—?Не думай о ней плохо,?— попросил мужчина, и Соло кивнул, как бы соглашаясь.—?Я не хотел тебя этим обидеть. —?сказал он искренне,?— но и своё разочарование скрывать не стану. Она не лучшего обо мне мнения, впрочем, как и я о ней.Илья кивнул.—?Ладно. Думай, что хочешь. Но имей в виду, что я не побоюсь тебе врезать, если обидишь её.Соло фыркнул что-то неразборчивое, и эта фраза почему-то больно уколола его в сердце.—?Ауч,?— хихикнул он, прикладывая руку к груди,?— осторожно, мой русский друг. Ты ранишь мои хрупкие чувства.***Катая по туалетному столику небольшое простое колечко, Апполинария Кислицина размышляла о том, как же всё-таки поступить. С одной стороны, надо было бы предупредить человека, ведь он уже не молод, больное сердце, наверняка беспокоится за своё чадо. А если повернуть медаль обратной стороной… Молодость тем и прекрасна, что мы совершаем смелые, рискованные поступки. Меняем свою жизнь резко, сами пугаясь изменений. Перекраиваем неудобную юбку под себя. Полли это прекрасно понимала, но тревога не покидала ее с того самого момента, как она увидела знакомое лицо, карие глаза и сжатую линию пухлых губ темноволосой, повзрослевшей красавицы. Женщина сжала в руке кольцо, и металл больно впился в ладонь, оставляя красный след.Она знала эту юную немку. И угрюмого русского парня, с которым ее муж познакомился в тот день, перед ужином.В молодости Апполинария увлекалась искусством и часто приезжала на выставки в Германию, где судьба свела ее с амбициозным начинающим фотографом Рудольфом Теллером. Тогда мастерство фотографий было не столь популярно, но вполне перспективно, и Руди оказался знатоком своего дела. Воспитанный, педантичный молодой человек, точно знающий, чего хочет от жизни, он был упорным и добивался своего. Не сказать, что их роман был бурным и пылким, скорее, они нашли в друг друге то, чего им обоим на тот момент не хватало; но дружба осталась крепкой, и даже спустя годы они оба поддерживали связь. В своих письмах Руди был краток, лаконичен и очень точно умел подобрать слова, в то время как особенностью писем Полли стали ироничность и искренность.В 1896 женщина получила от друга самое, пожалуй, необычное и печальное письмо. Руди не любил разглагольствовать ни о своих болячках, ни о семейных проблемах?— даже несмотря на то, что Апполинария всегда была готова его выслушать?— он привык, что сор из избы не выносят. Но здесь… Кислицина с болью в груди вспоминала выученные ею наизусть строчки, выведенные не каллиграфическим, как обычно, почерком, а дрожащей рукой.?… Мне кажется, словно весь мир перестал существовать. Будто меня за шкирку взяли и швырнули о стену. Никогда этого не забуду. След останется?— в памяти. Габи плачет: ?где мама с папой?? Что мне сказать трехлетнему ребёнку? Что?..?Она приехала тогда. В ужасной спешке, всего на пару дней. Ожидала увидеть убитого горем человека, с душой, разорванной на куски. Как же она была удивлена, когда вошла за порог его дома?— чистого, убранного, где ничто не говорило о бесконечной скорби хозяина. Руди взял себя в руки, стал воспитывать крохотную племянницу, как свою дочь; он читал книги и трактаты, потому как сам плохо знал о воспитании детей. Это вызывало восхищение.Полли помнила их последнюю встречу в Дрездене, тогда был сочельник, и она навещала его и малышку Габи. Ей было уже одиннадцать, но она всё ещё много скромничала и озорничала только при горничных.Апполинария тогда привезла ей игрушечного медведя, сказав, что в России таких много. Габи не поверила, даже когда Руди согласно кивнул, и умчалась играть с подарком. В комнате пахло имбирным печеньем и сдобой.—?И всё-таки,?— начала она, повернув голову,?— не будь таким кротким, Руди. Ты хорошо воспитываешь Габриэлу.Теллер вздохнул, поправляя на носу большие очки. Эта оправа ужасно ему не шла и делала его старше лет на десять, но разве он послушал бы комичные советы Полли по имиджу?Женщина улыбнулась уголком губ и добавила:—?Она вырастет настоящей умницей.—?Этого я и опасаюсь,?— ответил ей друг.—?М?—?Умница. —?повторил Руди,?— Во всём меня слушает, не возражает. Даю ей читать стихи?— читает, хоть на дух поэзию не переносит, даже не может пересказать то, что только что прочла.—?Ты боишься, что она станет удобным человеком,?— догадалась Полли, вытирая руки салфеткой,?— не стоит. Она повзрослеет, и сама всё поймёт.В гостиную впорхнула черноволосая Сэнди в белом фартуке и поставила на стол большое блюдо с запеченным мясом.—?Я более чем уверен,?— сказал Руди, заправляя край белой салфетки под горловину свитера,?— весь этот мир?— это дикий лес, кишащий волками.Сэнди явно не торопилась уходить, медленно подливая воды в стакан Апполинарии. Руди помедлил немного, дождавшись, пока прислуга уйдет, и наклонился к Апполинарии через стол, произнося совсем тихо, но вкрадчиво:—?Моя племянница не должна стать овцой в этой стае.Как бы ужасно это ни звучало, трагедия, произошедшая с братом Руди и его женой, ещё больше сблизила их. И Руди уж точно сказал бы ей, что его племянница куда-то уезжает. Тем более, без его сопровождения. И почему-то третьим классом, а не вторым.Всё это было до жути подозрительно. Русский парень, которого Руди мельком упоминал в своих письмах, Габи, нервно перебиравшая подол платья и совершенно не узнававшая Полину (да, годы берут своё). Женщина видела этот взгляд блестящих карих глаз юной Теллер?— любопытный, азартный, точно такой же, как у самого Рудольфа в молодости: и он не предвещал ничего хорошего. Габриэла испытывала ровно столько же страха, сколько и любопытства, а потому правильнее было бы ее предостеречь… По крайней мере, узнать у Руди, осведомлен ли он об этом. Иначе, Полли чувствовала, ее сожрет беспокойство пополам с тоской в груди. Она не хотела, чтобы единственный, по-настоящему близкий её друг снова пережил ужасную утрату. Это было важно. Ответственно.В комнату негромко постучал стюард?— сообщить, что принесли чай, и Полина надела на палец кольцо. Женщина поднялась и набросила на плечи теплую меховую накидку. Значит, решено. После чая?— к телеграфистам.Павел сидел в курительной комнате, беседуя с каким-то джентльменом из Австрии, а затем вдруг взглянул на карманные часы и заторопился. Не стоило заставлять супругу ждать. К тому времени, как публицист вернулся в каюту, Полли уже не было. Стюард убирал на поднос изящные фарфоровые чашки, и Павел поинтересовался, оглядев молодого человека:—?Куда ушла Апполинария Николаевна?Парень поднял голову и покачал ею.—?Она не сообщала. Подозреваю, что отправить телеграмму, поскольку спросила, где каюта телеграфистов.Павел нахмурился, но идти за ней не стал. Мало ли какие срочные вещи нужно передать на континент.