4.12. РАЗГАДКА ЗОЛОТОГО ЯЙЦА (1/1)

На второй день Рождества все спали долго. Днем в гостиной было хоть и людно, но тихо. Разговаривали неохотно, часто зевали. Гермиона сидела с Живоглотом на коленях и почесывала его за ухом — кот благодарно мурлыкал. Волосы у нее снова торчали пышной копной, и она призналась Неотрисс, что перед балом хорошенько полила их снадобьем ?Простоблеск? для укладки волос. — Это снадобье только для балов, с ним так много мороки!Утром Гарри послал Малфою склянку “Антипохмельного”, не получив в ответ даже крохи благодарности. На завтраке в Большом зале его не было. А когда ребята стали подниматься по мраморной лестнице, чтобы вернуться обратно в гостиную, Неотрисс окликнул Диггори.Седрик дал понять, что не хотел бы говорить при посторонних, Гарри хмуро пожал плечами и пошел с остальными гриффиндорцами наверх. — Послушай, Неотрисс, — начал Седрик, — я у тебя в долгу за дракона. Ты открывала золотое яйцо? Оно у тебя воет? —Ну, воет. —Тогда... прими ванну, ясно? —Что-что? — Прими ванну… только захвати с собой яйцо. Открой его в горячей воде и послушай. Это наведет тебя на мысль, поверь мне.Только иди в ванную старост. Пятый этаж, четвертая дверь слева от статуи Бориса Бестолкового. Пароль — ?Сосновая свежесть?. Пора было браться за домашние задания; в первую неделю каникул делать ничего не хотелось, казалось, впереди много времени. Принесли учебники, пергамент и перья и нехотя, с кислыми минами принялись за работу. До 24 февраля рукой подать, а за разгадку золотого яйца она еще и не бралась. До подсказки Седрика она пробовала закрыть и трясти яйцо — не изменится ли звук? — но оно выло по-прежнему. Однажды она орала что есть мочи, перекрикивая вой, — все без толку. Даже кинула его разок об стену, на успех, впрочем, не надеясь.За такими раздумьями кончились каникулы. Неотрисс нагрузила сумку книгами, пергаментом и перьями и стала, как всегда, ходить на уроки. А золотое яйцо продолжало мучить, словно жернов на шее, как будто вдобавок к тяжеленной сумке она еще и яйцо носила с собой на занятия. На улице по-прежнему лежали сугробы; стекла теплицы профессора Стебль заросли ледяными узорами, гляди не гляди, ничего за окном не увидишь. На урок ухода за волшебными животными в такой холод ох как не хотелось идти. — С соплохвостами не замерзнешь, — буркнул перед уроком Рон, — придется от них побегать. А то еще хижину Хагрида подожгут — совсем будет жарко! Снегу навалило за ночь! До хижины добрались, проваливаясь по пояс. У двери их встретила пожилая колдунья с короткой стрижкой и выдающимся вперед подбородком. —Быстрее, звонок прозвенел пять минут назад! — еще издалека недовольно приказала она. —Вы кто? А где Хагрид? — спросил ее Рон. —Моя фамилия Граббли-Дерг, — представилась колдунья. — Я буду временно вести у вас уход за волшебными животными. —А Хагрид где? — повторил громко Гарри. —Нездоров. Идемте за мной. Учительница пошла вдоль загона, где ежились и подрагивали от холода огромные золотые лошади Шармбатона. Гарри, Рон и Гермиона двинулись следом, то и дело оглядываясь на хижину Хагрида: окна занавешены — может, у Хагрида жар и он лежит там совсем один. —А что с ним? — едва поспевая за учительницей, спросил Гарри. —Не ваше дело, — отрезала Граббли-Дерг, словно Гарри спросил из праздного любопытства. —Очень даже мое, — возразил Гарри. — Что с Хагридом? Но профессор как будто оглохла. Обогнули загон — лошади для тепла сбились в кучку — и пошли дальше к лесу. На опушке к одному из деревьев был привязан великолепный единорог. Девочки так и ахнули. — Какой красивый! — всплеснула руками Лаванда Браун. — Где она его раздобыла? Их так трудно поймать! Единорог был чистейшей белой масти, и по сравнению с ним даже снег выглядел сероватым. Он волновался, месил золотыми копытами снег, то и дело вскидывая голову с прямым, как стрела, рогом.Неотрисс сделала вид, будто ее сейчас стошнит. Гарри устремился было вперед, но профессор Грабб-ли-Дерг остановила его, больно ткнув в грудь. — Мальчикам остаться. Единороги предпочитают женскую руку. Девочки, вперед, осторожнее. Идем медленно, не торопясь... И профессор во главе кучки девочек осторожно двинулась к единорогу, а мальчики и Неотрисс остались у ограды загона. — Мисс Аддамс, вы идете? — спросила профессор, когда все девочки уже стояли возле единорога.— Нет, профессор, боюсь у меня аллергия.— Что вы несете? На единорогов не может существовать аллергии.Женщина взяла Неотрисс за руку и силой потащила в сторону животного. Девушка резко вырвалась и посмотрела на профессора так, будто сейчас достанет нож и прорежет ей артерию.В конце концов женщина сдалась и оставила Неотрисс в мальчишеской компании.—Что с ним, как ты думаешь? Может, соплохвост... — спросил Гарри Рона, едва сердитая профессор отошла. —Цел твой Хагрид и невредим, — сказал тихо Малфой. — Просто ему стыдно показаться на людях. —Стыдно? Это еще почему? — резко обернулся к Малфою Гарри. Тот запустил руку в карман и достал свернутую газету. — На, полюбуйся.Гарри взял газету, развернул и начал читать. Неотрисс, Рон, Симус, Дин и Невилл, заглядывая через плечо, присоединились к нему. Газетная статья начиналась с фотографии Хагрида, выглядел он на ней как настоящий головорез. КОЛОССАЛЬНАЯ ОШИБКА ДАМБЛДОРА Альбус Дамблдор, директор школы волшебства ?Хогвартс?, всем известен своими чудачествами. Он, не колеблясь, назначает на должности преподавателей людей, которых иные не пустили бы на порог. В сентябре нынешнего года он удивил многих в Министерстве магии тем, что сделал учителем защиты от темных ис-кусств свихнувшегося экс-мракоборца, печально известного Аластора Грюма по прозвищу Грозный Глаз. Грюм славится тем, что нападает на любого, кто сделает рядом с ним резкое движение. Но Грозный Глаз Грюм про-сто сама доброта и надежность по сравнению с учителем-получеловеком, преподающим уход за волшебными животными. Зовут его Рубеус Хагрид. Он когда-то и сам учился в школе ?Хогвартс?, но, как он сам признается, был отчислен на третьем курсе. Директор Дамблдор дал ему тогда должность лесничего. В прошлом году, однако, Хагрид, пользуясь влиянием на директора, получил должность учителя ухода за волшебными животными. Более достойным кандидатам на это место было отказано.На Хагрида страшно смотреть — так он свиреп и огромен. Обретенная власть позволяет ему проводить над учениками бесчеловечные эксперименты— натравливать на них чудовищ. Уже есть жертвы Дамблдор на все закрывает глаза, студенты говорят, ходить на его уроки опасно. — Мы все терпеть не можем этого Хагрида, но дрожим от страха и потому молчим, — поведал нам один из студентов Слизерина. Хагрид и дальше намерен запугивать учеников. Месяц назад в беседе с репортером ?Пророка? он рассказал, что вывел новый вид монстров, помесь мантикор с огненными крабами, и назвал их огненными соплохвостами. Эти соплохвосты очень опасны. Эксперименты по выведению волшебных животных, как известно, проводятся только с разрешения Департамента по надзору за волшебными существами. Но Хагрид, очевидно, считает себя выше таких мелочей. — Я занимаюсь этим забавы ради, — пояснил Хагрид во время интервью и тут же сменил тему. С недавних пор ?Пророк? обладает неопровержимыми доказательствами, что Хагрид не чистокровный волшебник, каким он всегда притворялся. Он даже не человек. Его мать не кто иная, как великанша Фридвульфа, чье нынешнее местонахождение неизвестно. Великаны жестоки и кровожадны, весь прошлый век они воевали между собой и едва не истребили себя полностью. Горстка оставшихся в живых примкнула к Тому-Кого-Нельзя-Называть, и именно они виновны в самых чудовищных массовых убийствах маглов. Большинство великанов — слуг Того-Кого-Нелъзя-Называть были истреблены мракоборцами Министерства магии, но Фридвулъфа каким-то образом уцелела. Возможно, бежала за границу и была приня-та в одну из горных общин великанов. Судя по урокам ухода за волшебными существами, сын Фридвулъфы унаследовал свирепость матери. Говорят, что Хагрид, как ни удивительно, дружит с мальчиком, благодаря которому Сами-Знаете-Кто лишился силы и могущества, после чего матери Хагрида, как и прочим соратникам Сами-Знаете-Кого, пришлось бежать. Гарри Поттер, возможно, не знает горькой прав-ды о своем огромном друге .Долг Альбуса Дамблдора — известить Гарри Поттера и других студентов о том, что иметь дело с полувеликанами чрезвычайно опасно. Специальный корреспондент ?Ежедневного Пророка? Рита СкитерГарри дочитал статью и взглянул на Рона. Тот раскрыл рот и вытаращил глаза. — Откуда она узнала? Гарри повернулся к Малфою. — Это ты дал ей интервью?— Что удивительно, нет, — ответил он, скрестив руки на груди.Тем временем девочки окружили единорога и ласково гладили его по бокам и шее. Неотрисс невидящими глазами глядела на увенчанную рогом голову. А Гарри весь дрожал от гнева, и газетный лист прыгал у него в руках. Профессор громко перечисляла волшебные свойства единорогов, чтобы ее слова долетали и до мальчиков. —Хорошо бы она у нас осталась! — воскликнула Парвати Патил после урока по дороге в замок. — Вот это, я понимаю, уход за волшебными животными. Единороги — не то что всякие там чудища... —А как же Хагрид? — Гарри сердито поглядел на Парвати, шагая по каменной лестнице. —А что? Будет лесничим, как и был, — пожала она плечами.Кулаки друзей сжались.—Очень хороший урок, — сказала Гермиона в Большом зале. — Граббли-Дерг столько всего рассказала! Я, оказывается, и половины не знаю о единорогах... —На, почитай! — Гарри сунул ей под нос статью из ?Пророка?. Гермиона пробежала листок глазами, разинула рот совсем как Рон и задала тот же самый вопрос: —Откуда Скитер все это узнала? Неужели сам Хагрид ей сказал? —Конечно нет! — Гарри подошел к гриффиндорскому столу и сел с размаху на стул. — Он и нам-то этого не говорил. Думаю, она здорово разозлилась на Хагрида, что он не стал на меня наговаривать. Где-то сама все это разнюхала и отомстила ему.— Нам нужно разузнать об этом, — сказала Неотрисс, садясь рядом с братом.— Единственное о чем тебе нужно разузнать - это загадка яйца, Неотрисс, — послышалось со стороны Гермионы.— Что бы ты знала. Завтра я уже разгадаю его.— Отлично.— Отлично.Принять ванну лучше всего ночью, решила Неотрисс: кто знает, сколько уйдет на разгадку золотого яйца? А ночь длинная. Не очень-то приятно быть обязанной Седрику, но, конечно, лучше всего подойдет ванная факультетских старост. В ней мало кто моется, можно пересчитать по пальцам. Значит, никто не помешает. Вооружившись Картой Мародеров, Неотрисс отправилась вновь нарушать школьные правила. На карте весь замок Хогвартс с потайными ходами и коридорами, сокращающими путь, и что очень важно, Карта показывает людей в замке в виде точек, помеченных именами. Точки движутся по переходам и комнатам, так что Неотрисс сразу заметит приближающегося к ванной человека. — Удачи, — шепнул ей Гарри, вошел в гостиную, а Неотрисс, скользнув мимо, отправилась в ванную старост. Идти было неудобно — тяжелое яйцо под мышкой, в руке перед глазами волшебная Карта.К счастью, в залитых лунным светом коридорах было тихо и безлюдно. Вот и статуя Бориса Бестолкового, на лице недоумение, перчатки надеты не на ту руку. Неотрисс отсчитала от статуи нужную дверь, подошла ближе и шепотом произнесла пароль ?Сосновая свежесть?, как советовал Седрик. Дверь скрипнула и отворилась. Девушка проскользнула в ванную, заперла дверь на задвижку и огляделась. Да, только ради такой ванной захочешь стать старостой. Просторная комната выложена белым мрамором. С потолка свисает великолепная люстра с горящими свечами. Посередине комнаты прямоугольный бассейн — тоже из белого мрамора, по краям него около сотни золотых кранов, украшенных самоцветами, у ближнего края трамплин. На окнах льняные занавеси почти до пола; в углу большая стопка белых пушистых полотенец. На стене единственная картина в золотой рамке — на скале спит русалка, светлые волосы разбросаны по лицу и мерно вздымаются от ее дыхания. Неотрисс положила полотенце, вещи и Карту с яйцом поближе к краю бассейна, встала на колени и открыла сразу несколько кранов. Из кранов полилась вода с пеной для ванн. Такой пены она еще не видывала. Из одного вырывались розовые и голубые мыльные пузыри размером с футбольный мяч, из другого текла густая белоснежная пена. На такую пену, кажется, можно лечь. Третий кран испускал душистые лиловые облака, и они медленно расплывались над самой поверхностью воды. Но ничего из этого ее не устраивало.Неотрисс открывала и закрывала краны, пока вода не стала алой, словно кровь с черными на ней разводами, будто рисунки на мраморе. Особенно ей понравилась легкая струя, вся из серебряных пузырьков, которая, едва касаясь воды в бассейне, тут же взлетала в воздух и на мгновение застывала высокими арками. Бассейн хоть и немаленький, очень быстро наполнился горячей водой.Неотрисс закрыла краны, сняла халат, тапочки, пижаму и осторожно опустилась в воду. Бассейн был довольно глубокий, она едва касалась ступнями дна. Девушка решила, что обязательно будет пользоваться этим местом, когда тут никого не будет. Она несколько раз переплыла бассейн туда и обратно, вернулась к яйцу, встала у бортика и призадумалась. Приятно, конечно, купаться в горячей воде, полной аромамасел, вот только разгадка ни на йоту не приблизилась. Неотрисс стряхнула пену с рук, взяла с пола яйцо и раскрыла его еще раз на воздухе. Знакомый пронзительный вой разнесся по ванной, эхом отражаясь от мраморных стен — разобрать в нем что-то было очень сложно!“Д-о-м”, “и-щ-и”Это все, что могла расслышать Неотрисс, поэтому скорее захлопнула яйцо: не услышал бы кто.Неотрисс медленно опустила яйцо под воду, так что оно постепенно пропадало под толстым слоем пены.Девушка постепенно сгибала колени и уходила под воду вместе с золотым трофеем. Набрав в легкие достаточно воздуха, она, наконец открыла под водой глаза и, подцепив ногтем щель в яйце,открыла его и прислушалась: из раскрытого яйца звучал хор голосов, от которых у нее мурашки побежали по коже: Ищи, где наши голоса звучать могли бы, Но не на суше — тут мы немы, словно рыбы. Ищи и знай, что мы сумели то забрать, О чем ты будешь очень сильно горевать. Ищи быстрей — лишь час тебе на розыск дали На возвращение того, что мы украли. Ищи и помни, отправляясь в этот путь, — Есть только час, потом пропажи не вернуть. Подождав еще немного и убедившись, что песня подошла к концу, Неотрисс оттолкнулась от дна бассейна, вынырнула и, встряхнув головой, откинула волосы с лица. — Наш дом совсем не суша, наш дом там, где поем... Выходит, они... водяные? Нет, русалки. Послушаю еще раз.Неотрисс опять набрала в грудь воздуха и нырнула под воду. Она ныряла еще три раза, пока наизусть не запомнила песню золотого яйца.После чего натянула на себя халат, закурила и принялась ходить по комнате, ломая голову. Поющие голоса слышны только под водой, значит, их обладатели под водой и живут. Это было уже неоспоримым фактом. Когтевранская жила запульсировала в голове Неотрисс.— У меня что-то украдут, и поставят на охрану русалок. “Сумели то забрать, о чем ты будешь горевать”. Соответственно, единственное к чему мне нужно быть готовой – час под водой, потому что “лишь час тебе на розыск дали”.Неотрисс расхаживала взад и вперед, даже не затянув пояс своего халата.— Как же там дышать?Неотрисс собрала обратно свои вещи и, попрощавшись с ванной комнатой, в которую обещала вернуться, вышла в темный коридор и сверилась с Картой: нет ли кого поблизости. Точки с именами Филча и миссис Норрис у себя в кабинете. Вроде бы все еще спят, кроме полтергейста Пивза, — он носится этажом выше в Зале Славы. Девушка поднялась в башню Гриффиндора и, отодвинув полог кровати, легла рядом со своим братом. — Я разгадала, — тихо сказала она. Гарри поцеловал ее в лоб и снова заснул.Четверо друзей сидели за столом Гриффиндора в Большом зале. Неотрисс кратко изложила все, что произошло ночью. Теперь главными мыслями за столом были: как двадцать четвертого февраля провести под водой без воздуха целый час. Рон предложил снова воспользоваться Манящими чарами и достать в ближайшем магловском городе в магазине акваланг, ласты и маску. Но Гермиона тут же в пух и прах разнесла его предложение, сказав, что даже если Неотрисс до двадцать восьмого февраля и сумеет научиться плавать с аквалангом (что сомнительно), то ее наверняка исключат из Турнира за нарушение Международного кодекса волшебной секретности. Маглы обязательно заметят летящий в небе акваланг. — Лучше всего, — сказала Гермиона, — превратиться во что-нибудь, например, в подводную лодку. Жаль, что мы еще не проходили превращение человека! Оно будет только на шестом курсе. Лучше теперь и не пытаться, может плохо кончиться... — Может, кого-нибудь заколдовать при Грюме? А он тебя во что-нибудь такое и превратит...— в шутку предложил Гарри. —Станет он спрашивать, во что ты хочешь превратиться! — серьезно сказала Гермиона. — Нет, тут нужно хорошенько подумать. И Неотрисс, как и перед первым этапом обложилась пыльными книгами и принялась искать заклинание, чтобы выжить без воздуха. Ребята проводили в библиотеке все большие перемены, вечера и даже выходные. Неотрисс выпросила у Флитвика разрешение посещать Особую секцию библиотеки, даже попросила помощи у сердитой, грифоподобной библиотекарши мадам Пинс, но нужного заклинания они так и не нашли. Теперь всякий раз, садясь в классе у окна, она все глядела и глядела на огромное зеркало из ледяной воды стального цвета, а темное дно озера представлялось ей таким же далеким, как луна. Также, как и перед схваткой с хвосторогой, время стало куда-то улетучиваться, словно часы заколдовали, и они ужасно заспешили. До двадцать четвертого февраля — неделя ... пять дней до двадцать четвертого ... три дня.Во время поисков нужного заклинания, ребята параллельно все пытались встретиться с Хагридом.Занавески на окнах домика егеря были все также за-дернуты, изнутри доносился лай Клыка. Забарабанив в дверь, Гермиона кричала: — Хагрид! Хагрид, открой! Ты ведь дома! Какая разница, великанша твоя мать или нет. Плюнь ты на эту пи-саку Скитер. Открывай, Хагрид, ты же... И в один день дверь отворилась. — Ну, вот, давно по... — Гермиона осеклась на полусло-ве. На пороге вместо Хагрида стоял Альбус Дамблдор. —Добрый день, — приветливо улыбнулся он. —А мы к Хагриду, — пролепетала Гермиона. — Я так и подумал, — сказал Дамблдор, весело поблес-кивая глазами. — Зайдете? — Зайдем... пожалуй, — согласилась Гермиона. И они все четверо вошли в хижину. Клык, не медля, разлаялся как сумасшедший, кинулся на Гарри и при-нялся лизать ему уши. Гарри отстранил собаку и огля-делся. Хагрид сидел за столом, на котором стояли две боль-шие кружки чаю. Вид у него, прямо сказать, был ужасный: глаза опухли, лицо в красных пятнах, а уж о волосах и говорить нечего — нечесаные, они смахивали на ог-ромный моток спутанной проволоки. — Привет, Хагрид, — сказал Гарри. Хагрид приподнял голову и просипел: — А-а, привет. — Надо бы еще чаю, — сказал Дамблдор, достал вол-шебную палочку и покрутил ею в воздухе. Над столом появился поднос с чайником и чашками на блюдцах и тарелка пирожных. Дамблдор опустил поднос и пиро-жные на стол, все уселись и для приличия немного по-молчали. — Хагрид, ты слышал, что кричала за дверью мисс Грэйнджер? — улыбнулся Дамблдор. Гермиона зарделась. —Судя по тому как Гермиона, Неотрисс, Гарри и Рон ломились в дверь, они по-прежнему не прочь дружить с тобой. —Ну, конечно, Хагрид! Ты наш лучший друг! — вос-кликнул Гарри. — Неужто из-за этой дрянной... простите, господин директор, — прибавил он, виновато глядя на Дамблдора. —Я не расслышал, Гарри, что ты сказал. Глухота при-ключилась, что ли? — ответил Дамблдор, глядя в потолок и вертя одним вокруг другого большими пальцами. —А-а... нуда, — сконфуженно кивнул Гарри. — Я толь-ко хотел сказать... Хагрид, неужели ты подумал, будто из-за этой... репортерши мы перестанем с тобой дружить? Две огромные слезы выкатились из глаз Хагрида и потекли на густую бороду. —Я же тебе говорил, Хагрид. — Дамблдор все еще гля-дел в потолок. — А письма от родителей? Я тебе их пока-зывал. Они помнят тебя с тех пор, как сами учились в Хогвартсе. Ты же читал. Если я тебя сейчас уволю, они этого так не оставят... —Не все. Кое-кто хочет, чтобы меня выгнали. —Долго же тебе придется сидеть, запершись в хижи-не, если хочешь дождаться, пока тебя все полюбят.— Дам-блдор чуть нахмурился и поглядел на Хагрида поверх очков. — С тех пор как я здесь директором, не проходит недели, чтобы в школу не прилетела сова с письмом от недовольных моей работой. Что же, прикажешь мне за-переться у себя в кабинете и никого не видеть и не слы-шать? —Но вы же не полувеликан, — прохрипел Хагрид. —Ладно тебе, Хагрид! А у меня кто родственники? Аддамсы! Те, кого считают сумасшедшими. Да я и сама одна из них! — не выдержала Неотрисс. —Ну вот, Хагрид, хороший тебе пример, — подхва-тил Дамблдор. — А мой брат? Аберфорта обвинили в том, что он на козле испытывал недозволенные заклинания. Все газеты про это писали. И что ты думаешь, Аберфорт от всех спрятался? Ничего подобного! Продолжал как ни в чем не бывало работать. Правда, не знаю, умеет ли он читать. Может, это вовсе и не мужество... — Хагрид, выйди из своей хижины и вернись в шко-лу, — ласково сказала Гермиона. — Вернись, мы все по тебе скучаем. Хагрид сглотнул, и по его щекам и бороде потекли новые потоки слез. Дамблдор поднялся из-за стола. — Как хочешь, Хагрид, но я не подпишу твое заявле-ние об уходе. В понедельник приступай к работе. Жду тебя в половине девятого к завтраку в Большом зале. И никаких отговорок. До свидания. Дамблдор на прощанье почесал Клыка за ухом и ушел. Хагрид закрылся огромными ручищами и зарыдал. Гер-миона погладила его по плечу. Хагрид отнял руки от лица и поглядел заплаканными глазами на друзей.Весь вечер в замке у Гарри в глазах стояло счастливое бородатое лицо Хагрида и ребята были за него как никогда рады.— Снейп не может спасать тебя вечно, Неотрисс, — говорила девочке Гермиона, когда до второго этапа оставалось два дня.— Почему это? — спрашивала она, натягивая на себя мантию.Этим утром бабуля снова прислала ей рецепт зелья. Из-за того, что в палочке Аддамс есть волос утопленниц, ей идеально подходило одно варево. В идеале, оно должно было превратить ее в утопленницу, то есть русалку, но время не ограничивалось даже часом. Поэтому на Турнире ей нужно будет действовать как никогда быстро.Девушка пролетела до болота в Запретном лесу, собрав там необходимые травы и влетела в кабинет профессора, проверяющего тесты третьего курса. На лету она трансформировалась в свою человеческую форму и остановилась прямо напротив Северуса Снейпа.— Так много вопросов, так мало ответов, — сказал он тихо, отрывая голову от исписанных пергаментов.— Мне нужен кабинет, профессор. В этот раз я справлюсь сама.— Вы не можете каждый раз просто врываться в мой кабинет, требовать от меня чего-то и так же быстро исчезать.— То есть вы хотите, чтобы я оставалась подольше? — спросила девушка, открывая дверь в лабораторию Северуса.Мужчина тяжело выдохнул и вернулся к проверке тестов.— Прошу, просто не взорвите ничего.Неотрисс не ответила. Лишь закрыла за собой дверь, засучила рукава и поставила большой котел на огонь.Зелье было не таким муторным как то, что они готовили для первого этапа, однако по-прежнему требовало достаточного количества концентрации и умений. То и дело Северус заглядывал в комнату, беря совершенно ненужные ему вещи с полок,чтобы проследить за исполнением Неотрисс.К утру, когда зелье было готово, она аккуратно перелила его в бутылку и, поблагодарив Северуса, который уже готовился к занятиям, вышла из класса, чтобы провалиться в сон, как минимум, до вечера.Зелья оказалось больше, чем девушка рассчитывала. Видимо, из-за того, что она собрала слишком много ингредиентов в Запретном лесу. — Это даже хорошо, — говорила она ребятам, которые собрались за столом в Большом зале во время завтрака. — Пригодится.Пока ученики спешили на занятия, Неотрисс неспешно поднималась в спальню Гарри. Ее грудь грела бутылка с зельем, запрятанная под мантией, а так же мысли о том, что она полностью готова ко второму этапу Турнира.Девушка стащила с себя мантию и нырнула в постель гриффиндорца, задернув полог так. чтобы ни один солнечный луч не подобрался к ней во время сна.