1. (1/1)

...три недели назад я под ним кончил. Вообще я, конечно, сам виноват.Кажется, он этого даже не заметил в процессе. Пока пыхтел и надрывно постанывал у меня за спиной, шуруя у меня в заднице своим отростком, пока потными руками лапал, пока подергивался, спуская. Потом зато заметил. На одеяле. Долго ржал, а потом по щеке наотмашь съездил, не больно почти, плашмя: ах ты сучка, а морду-то, морду вечно кривишь, словно тебе не нравится.Интересно, что бы было, если б я ему честно рассказал, что в тот момент в красках представлял, как опускаю бейсбольную биту на его башку, раз и другой. И третий. И она раскалывается под ударами, и лицо смешно так перекашивается, теряет привычные очертания, вминается. Глаз вываливается. А я все бью и бью, пока голова не превращается в кашу из обломков костей, мозга всмятку, кровь везде и сальные волосы во всем этом тонут... И хохочу, как ненормальный.Не помню, чтобы я так горячо кончал. Ни когда сам себе передергивал. Ни когда рыжая Донна мне на школьном балу отсасывала в туалете. Долго старалась, платье помяла...Не помню, что я ему сказал, огрызнулся, наверное.Я осторожно пробую языком осколок зуба. Уже не такой острый, за три недели сгладился, а то первые несколько дней язык резал, и во рту постоянно был металлический привкус. Мать за ужином долго кудахтала: что ж ты, Мэл, так неосторожно в футбол играл. Разве ты не знаешь, что у нас сейчас непростые времена, папочка без работы, живем на пособие, тебя и Кевина кормим, обуваем, одеваем, откуда у нас такие сумасшедшие деньги на дантиста. Я ей ничего не говорил про футбол. Ей и не надо. Не помню, чтобы она вообще задавала когда-нибудь вопросы. Все ответы она вынимает из воздуха на ходу и иногда в них путается. Когда я на нее смотрю, мне иногда становится ее пронзительно жалко. Особенно как вспомню ворох кружевного белья у нее в шкафу. Она постоянно заказывает его по каталогам, видимо, надеется, что благодаря этим тряпкам папочка будет время от времени совать свой кривой отросток в нее. Смотрю, как она суетится вокруг стола (почти не опускаясь на стул, а если и опускаясь, то на самый краешек, чтобы через несколько секунд подскочить и наложить папочке добавки) и представляю на ней те леопардовые стринги с кружевами. Благодарим тебя, господи, за пищу сию.Нет, я рылся в ее комнате. В прошлом году она попала в клинику с аппендицитом, а Кевин был в скаутском лагере, вот папочка тогда оторвался. Меня всю неделю звали Мэлори и наряжали в леопардовое белье, которое с меня сваливалось, но папочка не слишком огорчался. ...но больше мне нравится представлять, как ярко-голубой парик отлетает в угол комнаты, а на стриженую голову опускается та самая бита, перемазанная в мозгах папочки.Только в койке я себе больше этого не представляю. Слишком большой риск. Я думаю о постере над кроватью, о рисунке на обоях. И привычно держусь за отчаянно скрипящую спинку. Скрипит, сука, на весь дом. Как показывает многолетний опыт, это никого не волнует.И это нормальные семейные будни. Утро всегда начиналось с того, что глава семейства забирался в ванную, извращенно лишенную занавески, и громко пыхтел, передергивая под каплями воды. За полметра Санта листала старый журнал, прикрывая задницу длинной ночнушкой и восседая на унитазе, а на маленьком стульчике Кевин истошно чистил зубы, метко прицеливаясь плевком ровно в сток. Никто не уважал ничье личное пространство, и вся эта семейка откровенно напоминала какой-то не слишком качественный трэшак в формате реалити-шоу. Такие любят крутить по каналам для идиотов, ибо подобный эфир добавляет углеводов в утренние хлопья. Поебывать собственного сына в перерывах между футбольными матчами – это тоже нормально. Самая большая нормальность – это замалчивание проблемы. А колоссальная нормальность – это то, что для большинства членов семьи проблемы не существовало вовсе. ?Давайте проголосуем! Кто за то, чтобы заказать на ужин тефтели? Все, кроме одного. Будешь есть тефтели, маленькая дрянь, принимай наши правила, мы же все честно устроили?. - Санта! Санта, мать твою, я весь перепачкался, неси полотенца! - Я говорила тебе не лезть под машину самому, но ты же герой, ты же сам справишься… Несу, несу, погоди, не дергайся там. - Неси быстрее, ослица! Фрэнк крепко зажмурился, грязно поругиваясь и осыпая лестными отзывами свою бессменную супругу, пока машинное масло жгло уголки глаза. Пролезть дальше он не мог, домкрат сломался и не поднимал машину выше, чем на тридцать сантиметров, а в тридцать сантиметров пивное пузо не помещается. - Держи, аккуратнее, давай я тебе помогу? - За ноги, за ноги тащи! Блять, как больно! - А папа сломал мой скейтборд… - Ты не видишь, мы с папой заняты, - цепляясь потными пальцами за кривые голени мужа, бросила Санта через плечо, вызволяя того из железного плена, - ну совсем перемазался, давай я тебя вытру… Она была бы отличной заботливой всепрощающей супругой, если бы не имела детей. Дети как приложение к мужу, которых нужно кормить и иногда одевать.Мужчина в растянутой алкоголичке усиленно потер уголком полотенца глаз, что мгновенно заплыл и покраснел, и раздраженно отбросил тряпку в сторону.- Мэл должен заниматься такими делами, а не я. Ему не пять лет для того, чтобы постоянно шляться по улицам. Мэл! - Мэл, ты слышал, что сказал отец? Посмотри, что с машиной, негодный мальчишка. - А я посмотрю на то, как ты вертишь задницей, - Фрэнк многозначительно ковырнул мизинцем в щербинке меж передних зубов.Пару лет назад какой-то хрен на соседней улице так и погиб. Дома никого не было, он полез под машину, толком не проверив домкрат, а она возьми и накрой его после особенно сильного рывка ключом. Раздавила грудную клетку. Рассказывали, он умирал там несколько часов. Рассказывали, что когда его вытащили, у него были полные штаны дерьма.Всякий раз, как отец возится с нашим розовым доджем, я только об этом и думаю. С вариациями.Вообще трудно себе представить машину, которая подходила папочке бы меньше, чем эта. Особенно сейчас. Впрочем, я сильно подозреваю, что именно на заднем сиденье этого доджа он в свое время лишил девственности мамочку на школьном выпускном. От этих мыслей почему-то становится еще противнее, чем от его рук на моей заднице.Какого черта меня вообще угораздило попасться ему на глаза?.. Старался проскользнуть мимо незамеченным, собравшись свалить из дома до глубокой ночи - приятели звали с ними на концерт. Да хоть на собрание общества анонимных алкоголиков, хоть на изучение Святого Писания - в принципе, любой повод был бы хорош.Вчера вечером, когда он пива насосался, как обычно, я его даже предупредил. Как наловчился уже давно - скороговоркой и сквозь зубы, чтобы не доебался на ночь глядя. Иногда прокатывало. Впрочем, какой толк от всех этих приемов, если все равно все зависит от того, в каком настроении папочка пребывает?.. может двинуть, а может не двинуть. Может разрешить, а потом резко передумать и поймать на полпути. Вот как сейчас. И вообще. - Да пошел ты, вонючий выблядок, отсоси у себя сам. И в машине копайся сам. Меня блевать тянет всякий раз, как ты разеваешь рот.И двинуть к воротам через нестриженый газон, оставив сзади вросшую в землю мамочку, растерянно улыбающегося Кевина и эту мразоту, с глазами, вылезшими из орбит....если бы я решился хоть раз ему так ответить. Кто знает, может, что-нибудь реально бы изменилось....но вместо этого я мнусь, как полный кретин, и квакаю что-то типа "Но пап... но я же вчера... говорил... я не могу... я опаздываю..."- Меня не ебет, куда ты опаздываешь! А ну иди сюда, тощая задница, ты пролезешь, а я нет. Или ты хочешь, чтобы Кевин ходил в школу пешком, а?! - Но моя школа через две дороги, - неприкаянно протянул младший, забираясь на кривую ограду и размахивая ногами в потертых кедах, - и хожу я са-ам… - Заткнись, тебя не спрашивали. Конечно, папочке ведь лень пройти пару кварталов до магазина. Он обязательно должен поехать. И выжать педаль газа так, чтобы, стормозив, рискнуть стукнуться о лобовое стекло. Но натуральная защита в форме мягкого волосатого брюха – та еще подушка безопасности. - Дорогой, ну пусть идет. Хочешь, я загляну? – Санта запорхала вокруг, переступая через мужа раз, другой, чтобы дотянуться до кучи перемотанных старой резинкой для волос гаечных ключей, - помнишь, когда ты не поступил в колледж…-…И ты заткнись, дура, Мэл, мать твою за ногу, - он живописно шлепнул супругу по толстой ляжке, - сюда, я сказал! Неловко присаживаясь на корточки, отец семейства влажно стер масленой рукой пот со лба, растирая темные разводы по неровной коже, и похлопал свою девочку по капоту. Ей, этой красавице, определенно нужен другой водитель. Не тот, что будет трахать собственного сына на заднем сидении, упираясь коленями в два передних и передергивая то и дело свой неприятный рычаг, потому что падает. - Но пап... я не... я... пап... "Хочешь, я загляну?". Я чуть не рассмеялся. Рассмеялся бы, не будь сейчас так растерян, не верти в голове лихорадочно мысли о том, что мне сейчас ему ответить. А мамочка, между прочим, сейчас совершала у меня на глазах подвиг родительской любви, вот так криво и беспомощно меня защищая. Интересно, полезла бы она и в самом деле под машину, если бы он сейчас ей кивнул?.. да полезла бы, чего там. Она бы под его взглядом даже в болото полезла, сохраняя на лице улыбку "Миссис Идеальная Домохозяйка". И пофигу, что она один ключ от другого не отличает, да и в объемах не намного уступает папочке. Короткий отчаянный взгляд в сторону ворот. Еще не поздно рвануть, кстати. Не погонится же он за мной, в конце концов. Да и погонится, не догонит.Но домой после этого можно будет вообще не возвращаться. Я иногда представлял себе, как действительно однажды просто не возвращаюсь, выпотрошив предварительно все известные мне заначки. Как кантуюсь по друзьям, ну день, ну неделю. Может, месяц. А что потом?.. Фотографии на пакетах с молоком "Вы видели этого мальчика?.. позвоните по номеру...". Предельно вежливые полицейские. Пальцы, на предплечье смыкающиеся. Мистер, не переживайте, ваш сын жив и здоров, да, приезжайте.У мамочки глаза на мокром месте, даже отсюда видно.- Я... - Ну Мэл, ну ты быстренько, ты же у нас такой умница, раз - и готово!.. Правда, Фрэнк, он у нас такой молодец, ты помнишь, как он в прошлый раз... Почти умоляющие нотки. Блядь.Глаза в пол, и пока я иду через гараж, меня невольно шатает чуть вбок, когда папочка шумно выдыхает. Чтобы не вдохнуть. И - куда деваться, заползаю под машину, протискиваясь в душную, пахнущую маслом и бензином полутьму, проезжаясь спиной по бетонному полу и, кажется, обдирая себе поясницу. Может, и в самом деле все ограничится получасом ковыряний под брюхом у доджа, а потом можно будет свалить под шумок?..- Вот так. С первого раза что ли не понимаешь, - мелко шлепнув по заднице старшего сына, Фрэнк опустился на коленки рядом,заглядывая под капот машину и протягивая мальчишке гаечный ключ, - видишь вон ту втулку? Смотри, она запала и не двигается. Ты должен ее раскрутить. Санта!- Да, милый? - Заебала тут шляться, приготовь что-нибудь пожрать, в конце концов, обедать пора! - Конечно, любимый, конечно… сегодня я сделаю крабовый салат. Нет! Свежий. Нет! С креветками… И, конечно, разглагольствующая воодушевленная женщина засеменила в скользко шаркающих тапочках по гаражу, попутно перебрасывая через плечо одно из двух вымазанных полотенец, то, что почище. В голове – с десяток рецептов гарнира к мясу, а еще то, что мясо заканчивается, остались только ребрышки и пара антрекотов, нужно бы заказать… где-то там был номер мясной лавки, свиней режут прямо на заднем дворе, свежее мясо из первых рук.- Ну что, нашел ее? – оглядевшись для пущей достоверности, мужчина опустил ладонь на колено Мэл, липко протягиваясь вверх по голой ноге, ближе к спортивным широким шортам, - когда я встретил твою мать, еще в школе… а встретил я ее как раз-таки тогда, когда чинил машину. Она подошла и спросила, что я делаю. Я предложил ей посмотреть. А потом… - грубые пальцы прошлись по кромке шелестящей простроченной ткани и забрались под, моментально накрывая пах. Ну как же не воспользоваться моментом, когда он никуда не дернется из-под машины, - а потом я ласкал ее, а она шептала, что девственница. Блядь, как она стонала! – Фрэнк крепко сжал ладонь, стремительно проталкиваясь рукой ниже, к ложбинке меж ягодиц, чтобы потереть анус большим пальцем через белье, - мои пальцы были такими большими для ее маленькой пизды, но ей это не помешало делать вид, что она роется в машине, - внутрь, чуть-чуть, чтобы наконец-таки сдвинуть скользкими на летней жаре пальцами трусики, - она раздвигала свои пухленькие ножки и виляла задом, чтобы я трахал ее пальцами.Эту историю я от него слышал в разных вариациях уже раз, наверное, двести. Папочку вообще заводили грязные разговорчики в постели, желательно с сюжетом и подробностями. Одно время он пытался от меня добиться, чтобы я ему такими рассказами член поднимал. Но мне ей-богу было проще минут сорок стоять перед ним на коленях, до судорог в нижней челюсти отсасывая его остро пахнущий мочой хрен и путаясь языком в растительности, чем сказать что-то связное, да еще возбуждающее. "Расскажи, как ты себе дрочишь... - Пап, я не... - Не ври, сучка, как это ты себе не дрочишь!.. расскажи, ты суешь в себя пальцы?.. что ты себе представляешь?.. где?.. здесь?.. - Не дрочу я, пап". И не помогали ни зуботычины, ни угрозы. Я бы сдох там на месте, если бы пришлось еще и разговаривать. Единственное, чему он меня научил, так это отвечать "Я - блядь" на вопрос "Кто ты такой?". И то... долго учил. С упорством и выдумкой. Дальше этого дело так и не пошло.Зато мне пришлось наизусть выучить все его описания, как он драл мамочку. В некоторых рассказах она приходила и лезла к нему под машину уже без трусиков. В некоторых - отсасывала ему едва ли не сразу. Потом он перешел на рассказы о других своих подружках, которые, по его словам, выстраивались в очередь, чтобы он их выебал, волосы друг другу драли из ревности и ложились под него пачками - и вдвоем, и втроем. Неизменной оставалась только кочующая из рассказа в рассказ фраза "Как она стонала!". - Нашел, - говорю я и рывком свожу коленки. И пытаюсь впечататься в пол копчиком, делая вид, что это я ненароком, пока ерзаю, воюя со втулкой. Хотя прекрасно знаю, что за этими телодвижениями последует: звонкий раздраженный шлепок и пальцы, впивающиеся в бедра, чтобы развести их. Но я все равно ерзаю в надежде прищемить ему руку. И молчу, орудуя ключом, сцепив зубы. Дернуло меня сегодня надеть шорты. Мог бы джинсы. Втулка кое-как поддается. Я уже научился с горем пополам отвлекаться от того, что делают его руки с моим телом. Уходить в собственные мысли. - Пап, я все.Вот когда я выползал из-под машины, извиваясь, мне удалось-таки ощутимо придавить своим бедром его пальцы к шершавому полу.