Часть 43. (1/1)

— Здесь люди, Эвен, пусти.Он чувствует, как рука Исака, так удобно лежащая в его ладони, моментально становится влажной. И нет, тот не пытается высвободить пальцы, но напрягается ощутимо и даже передергивает плечами, словно пытается стряхнуть наваждение. Это не страх. Всего лишь отзвук, отголосок слов вчерашнего еблана, который чуть не испортил лучший праздник его, Эвена, мальчика, его день рождения. — Здесь люди, а ты — мой парень. И пусть об этом знает весь мир. — Провожаешь меня, как девчонку. Что случиться-то может? Я каждый день этой дорогой хожу, — ворчит абсолютно беззлобно, с какой-то скрытой благодарностью даже, но вздергивает упрямо подбородок и щурится, как и всегда, когда собирается спорить до посинения. — Я не каждый день могу, ты же знаешь. Сегодня вот выходной, и я хочу просто побыть с тобой дольше. Он знает, что Исаку это необходимо не меньше, что эта зависимость обоюдная от и до. Он знает, что даже несколько часов раздельно, это не пытка, конечно... Это как непрекращающийся зуд где-то в подкорке, в кончиках пальцев, что не могут коснуться, в легких, которым не хватает того самого воздуха — пропитанного лишь им. Может быть, поэтому и вещи уже давно — одни на двоих. — Между прочим, кто-то обещал мне ванну и свечи. А еще шампанское и клубнику, когда я сдам уже этот злоебучий тест...Исак так забавно дергает носом, когда вредничает, что Эвену до жути щекотно и хочется засмеяться, а потом обхватить ладонями его лицо (крепко, как бы ни пытался вырваться) и целовать везде, куда удастся попасть. Ресницы и веки, скулы и подбородок с едва заметной царапинкой, кончик упрямого носа, такие красивые, такие чувственные губы..."Кажется, ты меня за подобное прибить обещал?", — смех клокочет где-то в горле, и огромным усилием воли Эвену удается удержать его внутри, не дать выплеснуться наружу.Исак... такой Исак, честное слово. Хмурится, щурится от слишком яркого для утра солнца, фыркает на Магнуса, когда тот подлетает у самых ворот школы и пытается облапить сначала его, а потом и Эвена. У Исака зрачки сразу сужаются в точечки и такой задумчивый прищур...Ревнивый. Сегодня почему-то — особенно. Того и гляди или двинет, не убирая этого задумчивого выражения с лица, или просто закроется, спрячет эмоции глубоко внутри, не пробиться... И не ясно, что хуже... — Когда вернешься, дома будет ждать сюрприз. Эвен улыбается солнышком и тянется целоваться, потому что, когда на Исака находит, чаще лучше прикинуться, что не видишь, не понял, тупишь. Подозрительный, мелкий... собственник жуткий. И вечером не только ванна, шампанское, но и массаж — долгий и чувственный, когда касаешься, гладишь, сжимаешь, когда время от времени наклоняешься, чтобы тронуть губами то ямку на пояснице, то родинку на лопатке, то чувствительное местечко у самой шеи... Когда он расслабляется в твоих руках, отдавая не только тело, но и каждую эмоцию — полностью под контроль, а потом дышит все тяжелее, все чаще, ерзает, пытаясь... но ты не позволяешь, прижимая к кровати все крепче... — Пиздец, я не выспался, — буркнет Исак, как будто бы извиняясь, а потом стрельнет хитрым взглядом, зацелованную губу прикусит. Провокатор мелкий, хоть и восемнадцать уже. — Сегодня ты будешь спать у меня долго и крепко, — на самом деле невыполнимое обещание, особенно учитывая то, как вспыхнут азартом его глаза, как хмыкнет себе под нос что-то вроде: "Ну-ну, мы посмотрим еще", — а потом звонко чмокнет, прощаясь. "Так не хочется отпускать твою руку"."Так не хочется уходить, даже зная, что очень скоро вновь увижу тебя".Так не хочется...Подтащить к себе ближе. Так, что губами — в мягкие губы. Глубоко, влажно, сталкиваясь зубами, вылизывая этот сладкий рот, запоминая и насыщаясь. Так, словно впрок. Так, будто поможет. — Хэй, я ведь не на целый год туда... Ты чего?А у самого взгляд пьяный-пьяный, ну никакой. Хлеще, чем после травки и пары шотов покрепче. — Заканчивай скорее, ладно? Скучаю... И снова губы с привкусом мятной пасты и черного кофе. Пальцы в волосах, что зарываются в прядки, оттягивают, перебирают. Пальцы, что безотчетно гладят вдоль венки на шее, туманя сознание, отключая рассудок... Всего два-три часа, Исак. Всего два-три часа... это так долго...