Глава 2 (1/1)

Голод нарастал с невероятной скоростью, заставляя подавлять в себе сильное желание выблевать всю пищеварительную систему наружу вместе со всем съеденным до этого. Странная реакция, учитывая тот факт, что ей, наоборот, надо было принять пищу в огромных количествах, чтобы утолить первичную потребность в еде.После сброса кожи, и затраты энергии на весь процесс обновления организма, ресурсы, и так слабого тела, были истощены до предела. Она чувствовала, что вот-вот упадет замертво и больше не пошевелится. Но хотя бы теперь она окончательно убедилась в том, что стала физически сильнее. Это изменение не прошло просто так во всех смыслах. Пожалуй, самая интересная трансформация произошла со зрением: орлиные глаза стали отражать живых существ с легким красным отблеском?— тепловое излучение живых тел, которое, однако, было еще слишком слабым, чтобы в полной мере показывать спектр цветов гораздо бóльший.Организм приспосабливался к кромешной тьме, вырабатывая и создавая новые реакции и органы, тем самым адаптируя тело под агрессивную среду. Такая скорость изменчивости совершенно не была похожа на эволюцию… нет, скорее это был метаморфоз. Как гусеницы, которые становились за короткий период обращения бабочками, также и она менялась поэтапно и рывками, пробиваясь на новые уровни силы. Этот процесс не мог быть абсолютно беспрерывным и постоянным по многим причинам, начиная с того, что её ДНК не могло брать информацию из воздуха, и заканчивая тем, что старость, укорачивание теломер в процессе деления клетки, и последующее изнашивание тканей, никто не мог отменить. Поэтому она решила, что рано или поздно станет ?бабочкой?, пройдя все этапы ?окукливания?. Что ж время покажет, какой она станет.Необходимость поторапливаться осталась: нужно как можно скорее найти жертву, чтобы восполнить силы, потерянные в преодолении барьера.Прошло довольно много времени с того момента, как она покинула материнское гнездо в поисках пищи, но так и не смогла отыскать подходящую жертву, которую смогла бы поймать и пожрать. Приходилось постоянно прятаться и убегать, учуяв или увидев по близости более грозного хищника. Её чувства в такие моменты были особенно остры и точны; лучше отступить, чем оказаться в чьем-то рационе, как маленький аперетив, которым охотница могла стать для любого существа, обитающего в отстойнике. Тело все ещё слишком слабо.Маленькая хищница даже не подозревала, что все будет настолько сложно и долго. Каждая исследуемая издалека потенциальная жертва была слишком сильна или же слишком опасна по различным причинам. Приспособленность всех живых организмов Ангбанда к экстремальными условиям поражала своим разнообразием и формой: вытянутые или приплюснутые змееподобные тела, легко скрывающиеся в земле или сливающиеся с ней; кожа-броня, покрытая чугунными чешуйками, защищающая от ударов врагов и давления огромных пластов земли, сдавливающих их тела при работе над новыми ходами; приспособления, используемые подземными организмами для охоты (в море памяти о которых не было ни одного упоминания; настолько измененными или непонятными они были), иногда выходили за рамки её знаний: яды и кислоты, которыми многие хищники могли плеваться; слизь, покрывающая тела животных, так похожих на бегемотов своей массивностью (она инстинктивно чувствовала тонкий запах феромонов, исходящий от этой слизи), с помощью которой они общались и передавали информацию; простая жесткая шерсть по мановению руки могла стать иглами, готовыми впиться в туши незадачливых жертв.Все были опасны. Все были приспособлены лучше неё. Все желали убивать и есть, ведь мясная диета была основной для всех тварей Ангбанда. Только вот эти существа уступали ей в одном: они не имели мозгов.Гули-земройки, на гнезда которых она постоянно натыкалась, не представляли для неё угрозы в физическом плане, поэтому она решила изучить их получше. Если бы их плоть оказалась несъедобной и ядовитой, тогда она вообще не стала бы рассматривать их как еду, но их могли есть другие, тогда почему она не могла?… Такие мысли появились из-за того, что она заметила среди них охотников, плюющихся на нарушителей территорий кислотой или сильным ядом, способным разъедать плоть. Но даже тогда, все равно будет достаточно найти в их теле железы и выводящие яд протоки, чтобы удалить их, обезопасив себя. Она все еще не была уверена… Это… было решаемо, наверное.Высокие, но не полные, антропоморфные длинноухие существа с розовой плотной кожей, покрытой редкими каменными наростами и глазами, похожими на огромные мутные линзы. Самые безобидные обитатели глубин?— гули, впрочем, относительно.Гули были слепы. Года, проведенные во тьме забрали у них зрение?— это могло помочь ей, если бы она не знала про компенсированость потери одного чувства за счет оставшихся. У них нет зрения? Значит они вполне могут лучше слышать или улавливать запахи. Впрочем, даже если бы они сверхчувствительны ко всему на свете, единственная опасность рядовых землероек?— это широкие мощные лапы, помогающие копать ходы, и их численность.Ничто не дает им преимущества перед ней, кроме огромной численности. Вот это настоящая проблема… если её погребут под собой, пытаясь изорвать на части всем скопом, она сможет лишь попытаться сбежать, но не более. Поэтому стоило на время отложить этот вариант, продолжая исследовать лазы пещер. Необходимо было обдумать план нападения до мельчайших деталей…К счастью, здесь были и другие существа, которых можно было съесть прямо ?здесь и сейчас?, но они были не настолько питательными и сытными, чтобы она могла вновь ?остановиться? на время.Повсюду ползали огромные насекомые, панцыри которых до безумия прочные. Повышенная концентрация кислорода на дне котловин отстойника заставила жуков в процессе эволюции во много раз увеличиться в размерах.* Так охотница поймала несколько сколопендр, похожих на вид гигантских многоножек, покрытых крепкой броней, состоящей из пары десятков сегментов. В том мире они были не больше одного фута (30,5 см), а в этом они были размером с чрезмерно упитанного человека. Пришлось хорошенько поковыряться, убивая и расчленяя их на части, избегая ядовитых клешней, которые намеревались подпортить целостность кожи. Добравшись до мяса она открутила их ногочелюсти со всей головой, внутри которой находились железы, синтезирующие отраву. Охотница отложила их в земной холод своей пещерки, чтобы потом использовать в исполнении плана по убийству гулей. Яд сколопендр разлагался при высоких температурах, поэтому была необходима прохлада.Она не могла убить нескольких многоножек и насытиться, ей нужно было больше, гораздо больше и питательнее, чем было сейчас. Мясо сколопендр горькое на вкус, пропахшие стухшей мертвечиной и землей, но ей брезговать не приходилось. Их запах еще при жизни был похож на морскую капусту. Хотя она не знала, что это такое и каково оно на вкус и запах, ощущения в море памяти от них были абсолютно одинаковыми-мерзкими, как от этой капусты из… водорослей? Вот, что это такое… Питательно, однако. Она бы многое отдала, чтобы съесть ламинарии, в состав которых входят альгинаты, * маннит, * белковые?вещества, витамины А, С, Е, D, РР и группы В, минеральные соли… Все необходимые микро- и макроэлементы, которые легко усваиваются… Это было бы великолепно. В рот значительно выделилась слюна, как только она представила, как будет есть ламинарии. Нырять в воду и охотиться на дикую донную траву.?Все мои мысли только об одном… я не могу больше терпеть. Так может не нужно ждать? Пойти и перерезать парочку гулей… нет, тогда все их стая не заставит себя ждать. Но я хочу еды! Как же… Нет, нужно терпеть, замолчать, не кричать и подождать, так я получу гораздо больше, чем ?парочка?. Ещё чуть-чуть…?Панцири остались лежать нетронутыми. Все они были достаточно прочными, чтобы лишь незначительно оцарапаться от надрезов, оставленных почерневшими когтями. Это и привлекло её любопытный взгляд… Насекомые могли представлять опасность для её жизни только своим ядом и броней, но ей почему-то думалось, что первое не было проблемой, даже если бы она выпила их отраву из блюдца с золотой окоемочкой. Она решила рискнуть, опираясь на этот инстинкт. Нет-нет, она бы не стала пить их яд, проверяя свои догадки и инстинкты ценой собственной жизни. Все дело было в другом...После короткой трапезы, от которой она почувствовала лишь долю насыщения, и ещё нескольких мелких охот на сколопендр, забившимся в страхе по щелям, она занялась приготовлением приманки для гулей. Её идея была проста: отравить стаю гхулков ядовитой обманкой и утащить их тела к себе в гнездо.Покопавшись в море памяти можно выловить несколько воспоминаний, рассказывающих про устройство Глубин, услышанных матерью там и тут еще при жизни человеком. Или не матерью, а кем-то другим? Воспоминания были мутными, запотевшими стекляшками с сотнями непонятных картинок, не желающих складываться в единое целое. Будто само тело создало эту картинку-воспоминание, застилая черной кровью сетчатку глаз. Это немного смутило её, но не настолько, чтобы она начала переживать.Отстойник Ангбанда состоял из множества уровней и тупиковых ходов, некогда являвшимися богатыми на минералы и руды шахтами и естественными пещерами, пути из которых в некоторых местах, как лестницы поднимались высоко ввысь, прямо на поверхность. Были ли там леса или может быть замерзшие во льду горы?— она не знала. Там была ?поверхность?, холодная ли, теплая ли, солнечная или туманная, как она может знать? Она все еще не может опираться на знания из ?летописей?, чей текст постоянно всплывает в голове.Найденные закоулки тьмы, кишащие мерзопакостной жизнью, орки пытались заваливать как только находили, но в какой-то момент они не справились с очередным наплывом чудищ из пещер и все пошло не так. Матка помнила, как дрожали и бежали от ужасов тьмы уруки из шахт, в страхе будущего наказания, боясь обращаться к Высшему за помощью до последнего.Твари глубин плодились быстро за пределами своих владений, и с новым притоком еды этот процесс ускорился до невероятного количества родившихся особей, успевших разбежаться повсюду. Поэтому все, что оставалось оркам?— это закрыть входы и выходы, ведущие из шахт в Ангбанд, навсегда и для всех. Только вот они оставили открытыми широкие отвесные ямы, в которые скидывали отходы и шлаки от всех черных работ. Ямы в таких местах были особенно глубоки. Из самого их дна не было видно ни одного лучика дрожащего факела, настолько здесь было далеко от поверхности. Как раз в такой ход и выбросили тело матери, как испорченный хлам, который потерял всю свою полезность. Такие мысли отнюдь не побуждали её ?багроветь от гнева? или даже ?плеваться ядом? на все и вся, ибо смерть матери было решенным вопросом даже для неё: она стала бесполезной. Бесполезность смерть, в их иерархии, также как и слабость?— рабство. Простое неравенство, так ведь?Она не стала идти и рассматривать те ямы ближе: в них жили сильнейшие хищники отстойника, от которых в свое время матерь едва смогла убежать. Там было самое большое гнездо тех тварей, в которое скидывали органические отходы. Самое лучшее место для самых сильных, но такое положение дел останется ненадолго. Охотница станет сильнее и убьет их или же подчинит, если у них найдутся мозги для этого.Выбраться по отвесным каналам наружу было задачей невыполнимой, поэтому она думала, что сможет найти опечатанные или неучтенные выходы. ?Зачем???— спросите вы, ?на всякий случай??— ответит она. Ей нужно было иметь при себе план на более дальний побег. Но сейчас она не видела смысла покидать это место, пока оно не надоест ей или же не появиться более веская причина сделать это. Во-первых, ей нужно было набраться сил и умений для превосходства над всеми тварями отстойника, чтобы, когда она выберется отсюда и заявит о себе, ей ничто не могло угрожать. При условии, что она захочет покинуть глубины. Во-вторых, она понимала, что может стать сильнее. Это было естественно для неё, как дыхание и осознание каждой капли воспоминаний в море памяти. А это место было идеальным для этого. ?Стать сильнее? и ?набирать мощь, чтобы набирать мощь??— это могло стать её смыслом. Доминирование ради доминирования.От таких мыслей, она даже не заметила, как пережала руками хитиновую броню сколопендры, оставляя на той глубокие тонкие порезы-углубления. Огненная жажда клокотала вихрем в груди, шепча ей поторапливаться и наконец утолить желание выпить чей-то крови.Спустя несколько часов, за которые охотница успела создать приманки и отыскать подходящее место для воплощения своего плана, она наконец начала действовать. Это гнездо было самым дальним от всех остальных, поэтому ждать неожиданного прихода собратьев гхулхов не приходилось. Пещеры, похожие на пчелиные соты, создавали углубления и тесные норы, из которых можно было неожиданно атаковать. Хищница глубин долго исследовала их, в чём ей помогала эйдетическая память. Теперь все было идеально.Приманка состояла из нескольких слоев мяса, разделенного пластами хитиновой брони, которая в глубине размягчалась и истончалась. В самый центр она вложила железы, вырабатывающие отраву, но на этом охотница не остановилась?— капли яда были аккуратно выжаты и впитаны мягкой плотью. Таких приманок она успела сделать около десяти штук. Размером они были больше, чем ?баскетбольные мячи?, так что переживать о количестве еды на целый рой не приходилось.Все было просто: рядовым гулям будет сложно разорвать прочные первые пласты хитина, чтобы добраться до плоти, но вот их матронам?— огромным альфа-самкам, защищающим территорий и свой помет от агрессоров, это будет просто. Тогда, альфа-самки, по праву силы, станут есть первыми добытую пищу, что их и погубит. Убить сильнейших?— первая задача.Яд сколопендр может не подействовать на них сразу из-за собственной кислоты или другой особенности тела, на что тоже был расчёт. Когда матроны будут отравлены и ослаблены или вообще успеют умереть, она начнет медленно убивать рядовых.Всё началось так, как она задумывала, но, как известно, точным и рассчитанным планам свойственно рассыпаться от малейшего дуновения ветра.Матроны были громоздкими и сильными, поэтому прямая битва с ними была для нее самоубийством, но против маленькой хитрости они ничего не смогли сделать. Сейсас же они рефлекторно пытались выблевать все съеденное. По их лежачему полумертвому виду можно было сказать, что было слишком поздно для этого. Отрава текла по венам. Многие рядовые успели отведать добытой плоти, что почти сразу повалило их оземь, в отличие от своих матерей, которые продолжали мучится.Сейчас.Когти, вырвавшиеся из тьмы, вновь впились в очередную глотку гуля, утаскивая его подальше, в глубь пещер. Это был… семнадцатый по счету. Разволновавшийся рой совсем не замечал происходящего вокруг, пытаясь помочь матронам, поэтому ей оставалось только поглощать в свои теневые силки одного за другим, до тех пор пока никого не останется в живых.Неожиданная дрожь распространилась по каменным стенам, заставляя мелкий щебень и пыль прийти в движение, падая с потолка на землю. Все прекратилось также внезапно, как и началось. Гули в миг замерли на месте, прислушиваясь к своим обостренным чувствам, как, впрочем, и она.Это был плохой знак. О, нет-нет, это был ужасный признак приближающихся с огромной скоростью проблем. Нужно было уходить сейчас же, но она не могла этого сделать, потому что разрывалась между желанием убить как можно больше, чтобы потом насытиться вдоволь, и убежать, чтобы выжить. Слишком, слишком сложно! Ей будет мало уже добытого… но… она была в силах сорвать лучший кусок.Охотница правильно поступала, быстро оттаскивая по паре-тройке убитых к себе в безопасное гнездо, доступ к которому был только у неё, а все из-за того, что оно располагалось на высоте в узком проходе, расширяющимся с продвижением вперед. Внутри оно состояло из разных секции и решетчатых стенок, пересекающихся друг с другом в замысловатые фигуры. Совсем недавно это было место массового размножения насекомых и паразитов, но с её приходом все поменялось?— они были ужасны на вкус, но зато питательны.Грохот повторился, и она окончательно решилась осуществить свои рискованные мысли.Когти намертво вцепились в каменную почву стены, давая ей упор для мощного толчка. Это стало обычным занятием: забираться на возвышенности по крутым или отвесным стенам с молниеносной скоростью. Руки размельчали землю, словно это была хрупкая металлическая сурьма. Отросший хвост нервно ерзал туда-сюда, выдавая её нахлынувший азарт.Гули взволнованно бегали повсюду, пытаясь определиться: атаковать идущего к ним врага или, поджав хвосты, зарыться в своих гнездах. Часть матрон уже погибло от яда, обескровлено лежа на влажной от блевотины каменной крошке. Рой ещё в полной мере не осознал их мертвого состояния, поэтому охранял безжизненные тела собственных матерей, находясь в сметении.Дочь матки хотела бóльшего. Самый лакомый кусочек от сладкого торта, покрытого шоколадной крошкой?— матроны. Зверские машины для убийств, переполненные белками и витаминами.Прильнув ещё ближе к стене, она неудовлетворенно зашипела, услышав набат шагов гиганта, решившего так не вовремя напасть. Он, ей казалось по звуку, в бешенстве крушил все вокруг.Хищница больше не медлила, поэтому прыгнула в толпу гулей, мгновенно раскалывая об землю черепушки двух землероек и вцепляясь клыками в глотку другому. Кислота горчила. Все размытые от скорости движения слились в красно-черные тона резких и точных ударов и уклонов от ядовитых плевков. Она чувствовала как и куда бить, чтобы убить своих врагов быстро, либо обезвредить, чтобы не мешались.Биение сердец гулей из-за обтянутых кожей ребер, раскат глухих ударов гиганта о стены пещер, поглощаемых выпившим кровь камнем, и дрожь земли, передавали ей непередаваемый ритм. Музыку, несравнимую с симфониями классиков или с балладами бардов в тавернах. Вокруг была бойня, а эта была её песнь, наполненная первозданным хаосом. Она танцевала в урагане, сотканном из животных криков и собственного глухого рычания, заставляющего многих жертв скулить от ужаса и бежать, зарываться в ямы и щели. Она не упивалась, нет, дитя матки было спокойно в душе, лишь давая инстинктам вырываться в голосе и ударах.Выкрутив головешку очередному безрассудному гхулху-защитнику, хищница закинула на каждое плечо по одному телу матрон и побежала. Она попыталась забраться на высокий выступ, который сетью ходов вел к её гнезду, но успела лишь закинуть тела матерей в проход, прежде чем со спины её расплющило и почти разделило пополам огромное существо. Атакованная охотница даже не успела вскрикнуть от адской боли, располовинившей её тело, прежде чем её по каменной наждачке протащило вперед, вместе с разъяренным гигантом, и выбросило на землю, как кусок еле живого мяса.Путь из крови окрасил черные стены в густой смолянистый цвет, стекая к подножью горы. Зверь не задерживаясь побежал дальше, врезаясь и круша все стены, стоящие у него на пути. К её сомнительному счастью, глубинный носорог даже не заметил, что раздавил кого-то на стене, ведь он мог захотеть её съесть.Она не могла кричать-стонать-думать-двигаться, лишь смотреть, как махина, так похожая строением и толщиной кожи на очень сильно измененного носорога и помеси жука, легко растаптывает гулей и рузрушает их подземные гнезда одним своим весом. Его широкая морда была украшена несколькими рядами окровавленных зубов, из которых торчали ошметки и обрубленные конечности, с широкими ноздрями, в неистовстве втягивающих спертый от железа воздух.Ещё чуть-чуть и она умрет.Правая рука держалась на ошметке тонкой кожи, едва сцепленной с телом: её разрубило пополам рогом жука, а потом, когда он начал двигаться дальше, конечность промалотило об камни, неестественно выворачивая во все стороны. Кости выглядывали из-за скомканых участков плоти. Ноги не могли двигаться. Охотница вообще не чувствовала все, что было ниже пояса. Внутренности похолодели от страха. Похоже тонкий позвоночник разрезало на две части.Все вокруг смердело разложением и смертью. Её неминуемой гибелью. О, нет. Она не может умереть так!.. Раздавлено! Унижено! Что-то в самом сердце кричало ей об этом. Весь её путь не мог закончится на этом и она была права, готовая вырывать каждую секунду у смерти из цепких костлявых лап.Тьма, живыми лоскутами потертой ткани, незаметно подкрадывалась сзади, обволакивая еще полную желания жить душу. Сначала тихо шепча, но потом срываясь на злобные крики и возгласы сотен мертвых голосов, которые сплелись в её сознании, сподвигая дочь матки действовать: ?убивай и пожирай!?, ?вкуси мертвечину, падальщица!?, ?посмей прожить ещё немного, дитя Чёрного Огня!?Она послушалась и тьма отступила, но не покинула её, как верный пес, смотрящий на странные потуги хозяина.Вокруг лежали раздавленные и выпотрошенные жертвы ног рогатого гиганта. Кишки со всем содержимым обнажились перед её глазами, вытянувшись в длинные розово-красные ленточки. Кости, раздробленные и изувеченные, устлали землю бело-серой мозаикой. Свежая железная жидкость прильнула к её так окровавленным и поредевшим после изменений волосам, стекая в ложбинку от следа.С упорством и нечеловеческим усилием она подтянулась на дееспособной руке и завопила во все горло. Боль рубила топором кости, ломая целые пальцы на левой руке в жесте отчаяния. В тот же миг из-за резкого движения сломанное ребро проткнуло правое легкое, заставляя её крик потонуть в кровавом кашле где-то в глотке.Тьма смеялась ярко и чисто, как счастливый маньяк, убивший первую жертву, или ребенок, получивший любимую конфетку. Она не видела не малейшей разницы между тем или другим, забывшись в своих ощущениях.Кровь в этот раз была сладкой, без ощущения надоевшего железа, а плоть для дрожащих зубов слишком мягкой. Она боялась пережать челюсти и сломать их. Из-за жизненной влаги, заполняющей легкие, она давилась и сглатывала комки вязкой темно-красной щебенки?— кости раздробились и попали в кровь.Каким чудом она была еще жива? Она не знала. Она лишь хотела выжить сегодня, остальное было неважным.Тьма украсила её кожу узорами и, наконец, отступила в глубины.С каждым новым съеденным гулем, превращенным в жидкий фарш, её тело восстанавливалось все быстрее и быстрее. Кроме правой руки. Кусочек плоти, соединяющий тело и обрубок, слегка прирос, но на более не был способен. Тогда она просто перекусила его, окончательно отрубая себе испещренную переломами руку, а потом и пожрала собственную конечность. На её месте быстро появилась новая, но слабая и хилая; лишь птичья кость обтянутая кожей. Её крики от боли больше не звучали, оглушая округу сиплым визгом, как и голоса в голове. Живых гулей нигде не было. Они были либо мертвы, погибнув в гнездах под завалом или ногами жука, либо до ужаса напуганны.Дрожь земли вновь стала нарастать, настигая странным страхом её сердце. Впереди глубинного носорога ждал лишь абсолютный тупик, поэтому он повернул назад, вновь возвещая набатом и дрожью о себе. Как только она почувствовала это, то сразу поднялась наверх, оставляя все другие трупы на земле. Рисковать больше не хотелось. Она выучила этот урок.Ноги не слушались, как, впрочем и новая рука, которую охотница решила не напрягать вовсе. Но она все же смогла доползти до входа в лаз и даже начать пожирать тела матрон, чтобы не тащить их в гнездо, (сил на подобное просто не было) когда ненавистный гигант протаранил стену напротив, открывая новый проход, и... ушел.