Глава 1 (1/1)

—?Добавьте раствора в пятнадцатый чан! Живее, глобы! Живее!Свист плетей, обрушивающихся на спины уруков-рабов, заглушила работа подземных механизмов, измельчающих минералы на уровень выше зала рождения.Орки быстро подхватили и понесли железную бочку, до краев наполненную ?раствором? сероватого цвета. Яд, укрепляющий тела будущих воинов Ангбанда, был в несколько криков донесён и вылит на новорожденных личинок орков, резко завопивших от боли.— Хранитель чанов!... Матка... Девятая больше не может рожать! —?закричал смотритель наверху, —?Она взбесилась и разорвала цепи!Жилистый орк обернулся и сплюнул в сторону. Этого еще не хватало. Слишком рано.Подхватив чугунный жезл с крюком на конце и парочку копий, он забрался по лестнице наверх, чтобы посмотреть на новую проблему.Огромная сальная туша женского пола с располневшей и свисающей, как у свиньи, грудью бешено взревела и расплющила орка, попытавшегося подойти к ней ближе для того, чтобы поймать волочащуюся по земле цепь. Часть стальных оков, сдерживающих матку, разорвалась с громким лязгом, превращающимся в гулкое эхо. Цепи все рвались и рвались, задевая и иногда убивая стоящих поблизости нерасторопных уруков.Она разъярилась, потому что поняла какая участь ждет её совсем скоро?Матка… кто же это был? Эльфийка, гномка? Девятая… это была… О! Девятая! Женщина из людского рода! Дерьмо! Ей всего-ничего, а уже не может рожать! Эти человеческие матки так недолговечны в использовании, в отличии от эльфийских шлюх, которых, однако, сложнее превратить в матерей и обрюхатить. Впрочем, у розовокожих женщин и потомство больше... но так быстро еще никто из маток не прекращал рожать детишек.Хранитель чанов рождения вспомнил не так много о Девятой, ведь тем кто её обратил был не он. Орк помнил лишь только то, что в последнее время Девятой давали особый ?раствор? по указке с выше. Может по этой причине она так рано перестала нести потомство? Эти Высшие никогда не понимали ценность маток, трудность их вывода и оплодотворения…— Тяните, уроды! Сильнее! —?кричали смотрители со всех сторон на рабов.Хранитель чанов лишь безразлично посмотрел на кричащих от страха орков, пытающихся безрезультатно схватить оборванные цепи. Тупой скот, не понимал, что эта матерь уже была бесполезна для них, поэтому её судьба была решена. Все их жалкие потуги были до коликов в животе смешны.Чугунное копье сильнее сжалось в его руке, чтобы через секунду отправиться в грудь изуродованной рвотой и гноем твари. Рабы в испуге отступили назад: никогда не стоит мешать вышестоящим в решении проблем.Хранитель вздрогнул, посмотрев в заплывшие от жировых складок глаза, сочащиеся желтоватой жидкостью. Мать плакала гноем. Что это было? Печаль? Ненависть? Ярость? Какая потеха!Грязные когти заскрежетали по подхваченному с земли копью. Хранитель не стал церемониться, вспоров брюхо бешеной матки в несколько заходов, избегая её ударов. Глава зала рождения резко дал рукой команду другим урукам. Рой орков сразу понял его, отсоединив все оставшиеся цепи от креплений.Всех маток утилизировали, после прихода в непригодность, несколькими способами, одним из которых был выброс тел в заброшенные шахты на съедение чудовищам. По этой причине зал рождения был расположен рядом с обрывом, уходящим на самое дно недр Тьмы. Эта утилизация была приемлема, только если матка вышла из-под контроля, как сейчас. В других случаях их перерабатывали в грог — алкогольный напиток, восполняющий энергию и лечащий раны, хотя были и исключение...Пусть катиться ко всем гхулкам в шахты! Бесполезная мразь...Басистый захлебанный в телесном жире крик матроны, падающей в обрыв, быстро замолк в густой темноте. Её ждало бесконечное падение в Ад.Шрах, а тварь-то в самом деле рыдала? Неужели она все это время была заключена собственном теле, как в клетке, рожая новых орксов? Ну, и мерзость... Похоже эта человечишка была достаточно сильна духом, чтобы не сойти с ума от всех этапов превращения в матку, начиная с кормежки плотью себе подобных и заканчивая нашими ?играми? с ней. Ну и ну, жуткая пытка… для бабы. Ха-ха…Впрочем, сейчас стояли более вожные задачи, например, найти новую матушку для детишек.—?Эй, вы! Теперь пошли и живо нашли мне новую Матерь! Эльфийку! И чтоб все здесь восстановили, а то станете кормом для личинок! —?орки вокруг вновь пришли в движение, как муравьишки в разворошенном муравейнике.И жизнь во тьме вновь потекла своим чередом.***Живительная слизь обволакивала тонкие ребра и впалый голодный живот, проникая в глотку и легкие, наполняя их до предела влагой и горечью. Выдох?— красно-черная жижа вытекает наружу, растворяясь в ограниченном пространстве утроби, вдох?— зеленая слизь вперемешку с покинувшей организм черной попадает в рот, просачиваясь дальше в тело. Процесс питания был нарушен: слизь вокруг него более не обновлялась.Когтистые руки пошарили в поиске непонятно чего, натыкаясь на плотную, но слишком тонкую, органическую пленку, и отдернулись в страхе повредить её. Сколько уже прошло ?времени?? Сколько еще ему питаться ?ничем???Пока рано… Еще рано…? — мысли точны и сосредоточенны на одном: ожидание пробуждения матери. Той, что даровала ему свою ?память? и ?осознание? себя.Он не испытывает ничего лишнего, кроме разве что необузданной жажды, заставляющей его контролировать дыхание и самые незначительные движения. Мать хрупка как осенний лед, показываемый её памятью, а он силён для неё, слишком силен: надавит здесь — она умрет.Температура вокруг плавно повысилась — это означает её пробуждение. Он чувствовал, как в венах и артериях медленно толкалась чужая кровь. Матерь так исхудала без еды, с ним в себе. Ей почему-то было больно в последнее время. Но она молчит, не ревет, не говорит, не стонет, не двигается. Он не знает, что делать. Он существует.?Еще чуть-чуть, матушка, и я появлюсь. Жди этого, ведь ты насытишься вдоволь, когда я вернусь с охоты.?Он следовал своему чутью, животному инстинкту, более сильному и правильному, чем рациональный поиск человеческих ?магазинов?, взятых из колодца знаний матери, в которых можно было ?купить? пищу, обменяв ?бумагу? на мясо. Для него это было интуитивно понятно, но неправильно для внутренней сути: зачем ?покупать?, если можно забрать? И здесь не было магазинов. Только шепчущая тьма.Матка бездействовала и молчала: она не говорила, потому что забыла свой язык; она не отвечала, потому что не слышала мысленного голоса своего дитя, ведь люди совсем не умеют ?слушать? других; она не кричала, потому что ?её? здесь больше не было. Она была мертва.Её история была короткой и блеклой: когда-то она была девушкой из большого города, любившей уезжать из каменных джунглей в леса к родственникам, где скинув личину холодности городской стервы, она могла кататься на лошадях и читать фэнтези-книги. Пока однажды она по-глупости не упала с лошади и не умерла, волею судьбы попав в тело рабыни смуглокожих людей, почитавших её не больше чем скот на убой и порченный товар для орков; изнасилования и побои стали для неё ежедневной пыткой, но из-за них она не потеряла себя, лишь стала сильнее. Только сила духа совсем не спасла от дальнейшего.Девушку продали монстрам из её любимых книг, порожденным желанием валы Мелькора править Ардой. Она могла сказать, что те темные люди были такими же, как и орки, но чуточку лучше. Намного лучше. Но в голове крутилось одно:Лучше бы она умерла.Новые хозяева не стали церемонится: сначала они тщательно подготовили её тело, заливая через глотку новые и новые зелья и варева, чтобы размягчить органы и ослабить разум. Как только её живот достаточно вспучили изнутри этой мерзостью, ей начали приносить сырое мясо. Она знала чье оно было, поэтому, когда она отказывалась его съесть, орки запихивали его насильно. Когда человечина стала сладкой, она, к сожалению, не потеряла свой разум. Когда уруки начали скопом ?играть? с ней, она не обезумела, хотя и хотела. Через месяцы такого питания и жизни, девушка раздулась до огромных размеров, потеряв всякую человечность и былую женскую красоту. Она стала маткой — матерью новых легионов армии Моргота, пока не потеряла способность рожать и всю свою полезность. Но жить ей ещё хотелось, как и хотелось мести.Она выжила после падения в Ад. Она убила всех напавших на нее тварей глубины и укрылась во тьме, забившись в щель и застряв там уже навсегда. Но матерь могла породить еще одно дитя. Путь матки был окончен, но не путь её мести — плод в утробе был огромен и голоден.Матка никогда ещё не оставляла в себе ребенка на такое долгое время, ведь мерзкие орксы всегда забирали их из неё до того, когда они войдут в полный рост и силу. Сколько же прошло времени? Может месяцы или уже года? Накопленного жира должно было хватить на очень долгое время… так много... времени так мало... Последние мысли матроны были о вылилеиной жалости к собственной судьбе.Сейчас существовала лишь её память, расщепленная и расколотая. А дух был слишком открытый и уязвимый для внешних воздействий. Как только её сердце остановиться — пустую душу пожрет тьма отстойника Твердыни Ужаса.Плод неожиданно заволновался. Взрослое тело почувствовало холод обволакивающий ноги. Это могло означать только одно. ?Слышу сердце над ухом. Ты рядом, но ты умираешь?, — в последний раз он обратился к матке.Он принял решение быстрее, чем могло показаться. Уверенность текла по венам опожаренной лавой, давая силы ослабшим от недоедания мышцам.Сердце матки остановилось через несколько десятков минут, к этому времени дитя выпило всю слизь вокруг, прикусывая до разрывов пленку, отделяющую тело от внутренних органов. Он оборвал пуповину и вцепился клыками в плоть, пожирая все, что попадет в глотку. Изгрызая матку изнутри до костей, он желал выбраться, насытиться теплой массой и вздохнуть ?воздуха?, щекочущего ноздри.Голод не утихал: быстрое переваривание пищи и хороший метаболизм способствовал ускоренному обмену веществ и их усвоению в организме. Дитя долго сдерживало свою жадность ради матери, но сейчас ему ничего не препятствовало в утолении первоочередной потребности всех живых существ: она все равно уже мертва.Слабые новорожденные мышцы разрывались от резких и сильных движений и хваток, но регенерация работала, латая и укрепляя ткани, быстрее, чем болевые сигналы доходили до ошеломленного от всех ощущений мозга.?Отдай мне всю себя... Дай мне все, что у тебя есть. Каждый свой кусочек и сок. Ты будешь со мной, ты будешь во мне.?Когти выцарапали путь наружу через брюхо исхудалой матроны. Плоть резко вырвалась из живота поеденного изнутри трупа, выталкивая потоком внутренностей новорожденное тело во тьму.Легкие больно выблевывали влагу несколько минут, оглушая обступивший со всех сторон мрак сипом и визгом. Его мягкие когти в отчаяние скребли землю, пытаясь найти опору и уменьшить боль. Глаза обезумевше от информации стали фокусироваться в абсолютной темноте на покрытом липкой грязью теле: скелетообразное существо с огромным неестественно выпученным вперед животом. Матерь. Еда.Он полз к ней, приникая к лужам крови, всасывая в себя все, до чего мог дотянуться измененный человеческий рот, из-под губ которого неожиданно выглянули острые клыки.Сколько еще понадобилось времени, чтобы обглодать её кости, высосать костный мозг, расколоть черепушку и, в конце концов, пожрать, он не знал. Он ел всё — тело желало всего и он давал ему это пока был в силах.Жира и мяса, по сравнению с изначальным количеством, в матери было немного. Вынашивая дитя, она истощила себя до предела, поэтому и умерла. Что уж говорить об макро- и микроэлементах скудного рациона, которых было в еще более мизерных количествах.Хотя все равно хотелось больше, он уже был голоден не так сильно, как прежде. Новорожденный лег в окружении оставшихся изглоданных костей, пытаясь отдохнуть и ?подумать?. Осознать происходящее, осознать себя и реальность. Это было ошеломляюще непривычно и странно…Он так долго ел, совсем не думая об окружении: на запах крови должны были сбежаться многие глубинные твари, но вокруг никого не было. Опаска всколыхнула инстинкты.В свое время глазами матери он видел, как внизу, в самой глуби, шныряли сотни землероек в поисках пищи, поэтому такая тишина ничего хорошего не могла предвещать. Он знал, что отпугнуть таких существ, мог только страх перед более сильным противником… нет, не ?более сильным?, а ?чудовищно сильным?. Но он не был силен настолько, чтобы сотворить подобное одним своим присутствием: кожа все еще мягкая и тонкая, хотя в будущем она должна огрубеть и покрыться костяными или же хитиновыми наростами, как у тех… тех... крабов! Да! Красных, с клешнями… матроне, по воспоминаниям, нравилось их есть.Сип вырвался неожиданно, смешиваясь с болью в каждой клетки тела и страхом. Все вещества, способствовавшие притуплению боли, медленно отхлынули от мозга.Руки и ноги все ещё были слабы, но он все-таки попробовал встать на четвереньки, а потом и на обе ноги, последнего сделать не получилось даже с -надцатой попытки — с непривычки ноги шатались и подгинались, заставляя предательски упасть без поддержки какой-нибудь твердой опоры. Боль от падений была ужасной, будто сотни иголок воткнули в каждую косточку, поэтому он решил осмотреть себя, сидя на земле.Он думал, что будет похож внешне на человека, ведь его мать была им. Но он… он... был монстром с человеческими чертами. Изогнутые как у диких животных ноги, покрытые белым слоем кожи и маленькими острыми, как шипы, наростами, в некоторых местах даже переходящие в ромбовидную затемненную чешую. Ногтей не было ни на руках ни на ногах: их заменили такие же белые, как и кожа, когти, причём на руках они были гораздо больше и толще, напоминая лезвия. Ближе к животу кожа розовела, становясь мягкой и нежной, но все равно плотной. У него был небольшой серповидный хвост, похожий на маленький отросток.Новорожденный давно обрезал свою пуповину, зализав появившуюся рану, как подсказали инстинкты. Гибкость позволяла это сделать. К счастью, по-животному облизанное место быстро зажило через... время. (Он не мог определить время здесь, в кромешной тьме) Хотя люди ведь её отрезают и зашивают? Воспоминания были такими смутными… все было так, потому что матерь не знала деталей этого ?процесса?. Рождение детей её не интересовало… до этого момента.Руки были покрыты мелкими рыбьими чешуйками и уплотнениями на костяшках и сгибах. Как только уплотнения доходили до груди, шеи и ушей, то начинали теряться в коже, оставляя лицо открытым и слишком светлым. Он не мог посмотреть на него, лишь ощупать и почувствовать большие наросты на лбу и скулах, а также брови, ресницы, глазные яблоки, мягкие губы с редкими царапинами и… скрытые под ними клыки. Они в прямом смысле прятались под слоями плоти во рту. Он не мог вспомнить, как называлась эта часть кожи у корня зуба… слова совсем не шли в голову.Проведя рукой по голове, он понял, что волосы были короткими и черными, покрытыми слизью, перемешанной с черной кровью матери. Новорожденный взял прядку и засунул в рот, посасывая облепивший и немного подсохший сироп из крови и кусочков плоти, оставшийся после его трапезы. Было до безумия вкусно и приятно.Он был девочкой, как матушка, о чем свидетельствовали рельефные черные наросты на месте груди, но у него не было половых органов как таковых: не мужских ни женских, по крайней мере он их не видел за пластами белого и тонкого панциря. Но все равно этот факт сильно его обрадовал. Он мог называть себя ?женщиной? даже по одному признаку! А не ?оно?, как бы его назвала матушка из воспоминаний. Но... это было название пола, а не его собственное имя.?Имя… Что бы матерь выбрала? Так много вариантов… Людям даруют имена при рождении матки и самцы, то есть ?родители?, но я не человек, будет ли правильно выбрать имя для себя самой? Может если я полукровка, мне можно? Матушка была человеком, значит ли это, что я от человека и орка? Да, пожалуй, орк и человек... Это хорошо, точно хорошо... ведь нет ничего плохого...?Для её определение собственной расы ничего не значило, хотя она и пыталась доказать себе обратное из-за чужих воспоминаний. Она была такой какой была, не понимая всех проблем своего существования и принятия другими разумными существами её сути. Люди никогда в жизни не приняли бы такую тварь, а многие орки точно стали бояться нечистого собрата из-за силы и облика. Все это привело бы её к изгнанию или смерти.Забившись в самую узкую щель в пещере, новорожденная чутко задремала. Чувства немного поутихли, но шок от все еще поступающей информации органов чувств не собирался проходить, навалившись с новой силой из-за полностью оступившего адреналина; шум в тишине бил по ушам, как звон колокола, глаза слепило от тьмы — настолько они были чувствительны к рассеянным подземным мраком лучам, несуществующего для глубинных чудовищ светила, запах улавливал сотни ароматов сырой земли и крови в волосах. Нужно было время и сосредоточенность, чтобы привести себя в порядок.Имя она так и не смогла выбрать. К счастью, это не было проблемой пока существовали местоимения ?мне?, ?я? и подобные от первого лица. Она подумала, что, возможно, ей подойдет что-то вроде ?Ахерон? или ?Лерайе?: демонические имена для демонической сущности, ведь кто она, если не ?монстр???Я должна осознавать это, так ведь? То, кем я являюсь, зачем я здесь... Я должна знать это? Должна? Но почему я не знаю? Кто-нибудь скажите мне.... матушка… что же.… Что мне делать дальше??***Секунды-минуты-часы-дни слились в один речной поток исследования и изучения окружающей среды и самой себя.Она начала с того, что познала свое тело: сила ударов, ловкость, доступная скорость, гибкость, реакция. Она хотела знать об этом, одна из причин было рождение, которое могло нанести непоправимый урон, способный в будущем дать о себе знать. Все было в порядке, к счастью. Все было даже лучше, чем в порядке...Все ещё недостаточно развитое тело уже сейчас открывало множество возможностей, (настолько идеальным во всех смыслах оно было) одна из которых была охота. Добыча еды — приоритетная задача, ведь голод до сих пор безумно мучил органы внутри, сворачивая внутренности в узлы. Порывы алчности накатывали периодами, застилая красной пеленой разум, заставляя её подавлять в себе всякую агрессию: давиться и глотать воздух. Это выматывало не сильно. Совсем; контроль чувств и движений был самым важным еще в утробе. Она ведь не хотела убивать матушку…За эти дни змеиная мягкая чешуя покрылась плотной пленкой, которая вот-вот должна была отпасть, заменяясь на новую кожу-броню. Она ждала этого дня, думая обо всем на свете. Она хотела стать сильнее, но для этого нужна пища и опыт. Особенно последние.Познавание едва понятного мира через призму чужих воспоминаний, почти не давало ей шанса стать такой, какой Она могла быть, а не такой, какой была носительница памяти. Хотя она и стремилась думать сама, не опираясь на чужое восприятие, она все равно неосознанно делала это. Но даже сейчас она с уверенностью может сказать свое отличие от матери: она была готова на черезмерную жестокость, её жадность граничила с алчностью, а голод мог пожрать все и вся. Она была хищником. Охотником. Совсем не человеком. Но она считала, что не стоит губить в себе все людские черты... Как теплый пластилин в руках мастера принимал форму, так и она собирала свою собственную индивидуальность из чужой. Но времени на более приемлемую заготовку требуется гораздо больше, чем могло казаться.С другой стороны, память матки не давала всей информации об этом мире, ведь, во-первых, она была не из него, во-вторых, все её знания основывались на ?летописях? и легендах, придуманных писателем. Ей оставалось познавать его самостоятельно.Мир вокруг был враждебен и мрачен. Здесь не было света, кроме разве что редких грибов, забившихся в щелях в стенах, способных к люминесцентному свечению. Они были ужасно мерзкими на вкус и вызывали повышенную тревожность, но, к счастью, съедобными — в памяти были фрагменты, когда орки жрали их как легкую закуску. Правда, у них грибочки вызывали приступы сильной ярости и особой кровожадности, после которой ближние страдали от мук, пришедших от пыток и глубоких ран. Похоже, они все-таки не совсем приняты к употреблению, но это было неважно, пока она могла поедать их, не заботясь о серьёзных последствиях. Это был источник пищи.Посеревшая кожа окончательно слезла через несколько дней, заменяясь цветом на черный эбонит. Все тело зудело и чесалось до кровавых царапин — грубые наросты выпирали и росли с огромной скоростью, но через пару часов все прекратилось также, как и началось. Запасы питательных веществ, энергии и органической массы закончились. Есть хотелось нестерпимо, как никогда прежде. Грибная кладка в родном гнезде была вылизана до корней. Хотелось еще! Поэтому она решилась на риски.Зацепившись за край пропасти, маленькое чудовище свисло головой вниз, вглядываясь в глубь абсолютной тьмы, сотканой из каменных перестуков и дальних глубинных криков тварей и рабов, работающих далеко в шахтах. Она видела и слышала на немыслимые расстояние вперед, даже не осознавая и сотой части полученной информации: слишком молодо это тело.Она собиралась на охоту.С первого неопытного взгляда кто-нибудь мог сказать, что здесь не было ничего живого. О, нет… здесь было огромное количество жизни. Подземный отстойник Ангбанда буквально кипел жизнью самых причудливых и уродских форм, сплетенных в единую экосистему. Мерзопакостные паразиты, хищники-одиночки, сотни тысяч гулей-землероек и гигантских червей, копающих новые ходы, пауки размером с машину, — все это было едино. Все это было озлоблено. Все это было искажено. И она была частью этого.Клокочущий огонь разгорелся в её груди — она захотела быть бóльшим, чем кто-либо здесь был.?Может так я обрету… ?смысл???