Глава 24. В преддверии опасности. (1/2)
Невыносимая, колкая боль по всему телу, в каждой клеточке, разливается со скоростью света. Тело ломит, будто по нему проехали множество раз, переламывая все косточки до одной. Боль. Безумное желание не чувствовать её, большее желание умереть - в таком состоянии просыпается Бэкхён после обморока. К слову, такое странное состояние, когда перед глазами плывёт, как под водой или когда в ушах звенит. Та самая неизвестность. Честно, это страшно. Страшно, когда слышишь шаги, но не знаешь, кому они принадлежат. Темный силуэт всё время перед глазами, не знаешь, насколько близко, не знаешь, как избавиться от помутнений в глазах и разуме, и только спустя несколько минут зрение не даёт сбоя, позволяя видеть мир во всех красках. На сердце становится хорошо, когда приходит осознание, что рядом ошивается Минсок, что шаги принадлежат ему, что это совсем не темный силуэт, а поток света с примесями искр.
Если быть точнее, то Бен здесь ошивается, ибо сейчас он в чужом для себя кабинете, из которого его обычно лопатой гонят, лежит на таком же чужом диване под теплым пледом, от которого несёт приятным ароматом Минсока. От столь милой картины так и веет заботой и несколько домашним уютом. Глупая улыбка проступает на усталом лице и теряется где-то в океане детской радости.
– О, проснулся? Ты нехило так стукнулся головой. Я так и не понял, что с тобой произошло. Ввалился в кабинет, буквально, мне в руки, и всё.Мин нагло врёт, хотя глаза выдают его, как никогда: карие кружки глаз светятся нездоровым блеском, сверкают. Ким не хочет напоминать о той злосчастной видеозаписи с самым опасным, кидающим в озеро паники содержанием, чтобы лишний раз не давать ранимому малышу повода для беспокойства, что итак заполняет его и льётся через края. С телефона Бэкхёна, Ким это, несомненно, удалил, что естественно, перебросив себе. А ведь важная вещь, можно сказать - улика.
Про то старое кладбище, загадочное, как смерть каждого, чьего тела коснулось острие ножа, пока спал Бэк, Мин узнал. Всё-таки, его существование - не миф, а наистрашнейшая действительность, только непонятно его местонахождение, что очень странно. Больше походит на мистику. В старом лесу слишком темно, даже днём, поэтому навряд ли удастся увидеть это место невооружённым взглядом.Изучив вдоль и поперек планы постройки академии, выяснилось, что кладбище видно лишь с высокой точки - крыши, например, ведь именно там сидел Бэкхён во время съёмки. Минсок отметил гениальность планировки и выяснил, что построено оно таким образом, что кажется, мол находится точно впритык к зданию академии, на деле же здание и кладбище разделяет существенное расстояние, чуть меньше, чем в километр. Непонятно, для чего это сделано и какие цели ставили перед собой те, в чью голову пришла идея расположить кладбище неподалеку от академии, но убийце это явно на руку. Теперь остаётся только одно - найти труп, закопанный среди одинаковых могил.
– Ох.. ничего не помню, честно. Я тебе сильно мешаю? Голова болит жутко, можно я отлежусь и пойду к себе?Голос дрожал, будто в темном всё ещё обитал тот пробирающий до мозга костей страх, что не покидал тогда, когда он снова увидел труп. Вживую. Не с картинки. Фобия сведёт его в могилу, однажды. Однажды, но не сейчас, когда руки Минсока заботливо ложатся на чужие плечи. Парень укладывает старшего на диван и с непонятной, скорее даже непривычной лаской укрывает его. Ответ напрашивается сам - отпускать тёмного Ким не намерен.
– Лежи. Я бы и сам тебя не пустил, и.. у меня есть новость для тебя. Не знаю, обрадует она тебя, или нет, Но скажу я тебе это, когда отдохнешь. Мне нужно работать, будь тихо, ладно?Теперь уже в голосе привычная грубость с нотками побуждения и властности. Не удивительно, на самом деле, Бэк привык. Может быть, капля властности и грубости в голосе Минсока приносит Бену неистовое удовольствие. Нам же этого не узнать.
Кивнув в ответ, парень отворачивается к стене. Делая вид, что снова спит, он перебирает в голове накопившиеся за пару минут мысли. Спиной чувствует чужой прожигающий насквозь взгляд и.. улыбку? Сам не может сдержать улыбки. Всё же, сон в действительности забирает его в свои объятия, в то время, как Ким расхаживает по кабинету, туда-сюда перетаскивает массивные папки с документами, пыхтит и бурчит себе под нос о том, как ненавидит, когда у всех образовались планы в самый ответственный момент и наконец находит свободную минутку.
Чашка крепкого кофе, как никогда, бодрит, придает сил и просто прогревает изнутри. Приятное тепло.. не столько даже от кофе, сколько от комочка счастья, мирно сопящего на диване. Словно ребенок, Бэкхён ворочается, вздергивает носик и дует губки. Честно? На него охота глядеть, пока глаза не устанут. Приятные черты лица, красивые изгибы тела, сладкое сопение.. он тянет к себе не только внешне. Что же у него внутри на самом деле? Загадка. Может быть, это поистине капризный ребенок, а может, это всего лишь маска, за которой скрывается всё тот же лицемер с надменной улыбкой.
Ким не может понять, разобраться, все мысли в голове, словно навечно запутавшийся клубок ниток, который парень, то и дело, распутывает, но есть ли в этом смысл? Смотря на старшего, лишь опускает голову, в очередной раз не понимая, чего хочет. Бэкхён, вроде бы, и кажется безобидным, но.. Мин ещё не до конца понял, как меняется механизм внутри него: по щелчку пальца ли из дитя он превращается в странного самолюбивого типа?
И всё же, светлый не верит до конца, что любовь способна настолько растопить сердце, затуманить разум и напрочь отбить рассудок. В прочем, он и сам о любви знает мало, разве что, только из книг с самым сопливым и софтовым содержанием. Там понятие любви очень обобщённое и не совсем правдивое, давайте будем реалистами, книги с романтичным содержанием написаны лишь, чтобы приукрасить реальность и ввести в заблуждение, но Минсок не поддается. Он хочет сам понять, что это, своим сердцем, душой.– Люблю тебя, Бен Бэкхён.Шепчет совсем тихо, разбавляя шёпотом немую тишину, затем отворачивает голову и улыбается, так мягко, без капли привычной грубости. Может, самому себе, может, слышит, что Бэк проснулся или же всё это время даже глаз не сомкнул, но улыбка всё ещё проступает на лице, растворяясь где-то в потоке нежности.
А Бэкхён, признаться, не спал до поры, до времени. Он хочет кричать от того, насколько его переполняют эмоции от услышанного, хочет поцеловать Минсока, обнять, хочет впервые взять его за руку, чтобы потом никогда не отпускать, да даже на ментальном уровне. Не может терпеть такого скопления бабочек в животе и поднимается с дивана, подходит к Мину, разворачивает его к себе и смотрит в глаза, опускаясь на самое их дно, будто в душу заглядывая.
– Я..Дверь кабинета открывается, отбиваясь о стену, и Ким отталкивает парня от себя, как чужого, будто ничего не было. Он.. боится? Боится рассказать кому-то? На душе становится обидно, но Бен не подаёт вида. Привык, на самом деле. Всегда держит всё в себе, а обиды там столько, что, кажется, избавиться от нее будет проблематично. Вся жизнь - сплошная обида, абсолютно - от самого детства, где мальчику элементарно не разрешали погулять с одногодками со двора, вплоть до того времени, когда он полюбил Минсока. Удивительно, как весь негатив вмещается в хрупкое тело, как его ещё не прорвало, как он держится и держит порой на ногах других. И только слезы помогают, скатываясь прозрачными хрусталиками по щекам.
– Минсок, там..Кенсу вбегает, как ошпаренный, весь зашуганный, чем-то до боли впечатленный, хватается за всё, вплоть до самого друга, лишь бы удержаться на ногах из-за отсутствия энергии. Одышка говорит о том, что явно бежал. В голове тревога, страх. Глаз дёргается. Су, как припадочный, молвит что-то непонятное, почти бьётся в истерике, мертвой хваткой вцепившись в чужую руку.
На часах четыре утра - любимое время убийцы. Интересно только, почему Су не спит? Почему носится? И главное, от кого он носится? Стрелки часов с пугающим на данный момент звуком сменяют друг друга, меняют положение, отдаются в голове эхом.
– Су, что случилось?