Глава 9. Накануне (1/1)

Прошло много лет; много по меркам смертных, так что народы, подвластные Коре и Карбесу уже забыли, что их предки когда-то жили иначе. Забыли и людские короли о своих потерянных землях, и даже гондорцы не пытались вернуть под свою руку жителей Итилиэна, ставших теперь рабами владык из Черной Крепости. Казалось уже невероятным, что хоть один человек сможет позвать орлов на помощь - а без этого майар-оборотни не имели права вмешиваться в дела Средиземья. Такая позиция невольного ожидания, с одной стороны, дала орлиному племени много почти спокойных лет, позволивших вырасти и приготовиться к решающей битве их молодому поколению. Принц Иглид, сын короля орлов, за эти годы стал вполне взрослым юношей, отважным воином, разве что слишком горячим и несдержанным, мечтающим о подвигах не меньше, чем в детстве. В свое время Агуил и Араминта с трудом убедили сына, что они не имеют права объявить войну своим врагам по собственной воле. Иглид нехотя согласился тогда с их решением, но все понимали: стань он королем сейчас - мог бы и переступить через волю Валар. Для него все было просто: если где-то сгущается тьма, с ней следует бороться немедленно, не ждать позволения даже от самих богов. В этом сын Агуила был похож скорее на своих родичей по материнской линии - гномов. И, к смущению Араминты, когда Иглид повзрослел, у него стала расти борода, чего среди орлов никогда не бывало. Впрочем, эти обстоятельства не сделали ее сына чужим среди майар-оборотней, как она боялась. Орлы ценили воинов и королей не за внешность. А однажды зимой воины, облетавшие дозором окрестные горы, нашли в вечном снегу троих людей: мертвого мужчину, умирающую от холода женщину и еще живого младенца у нее в руках - маленькую девочку. Судя по одежде, они были обычными поселянами, и нетрудно было догадаться, что заставить их среди зимы идти в незнакомые горы могла лишь крайняя опасность. Орлам приходилось слышать, что Кора отдает младенцев на съедение паучихе Шелоб, за что та платит ей ценными советами.Когда Араминта склонилась над человеческой женщиной, все еще судорожно сжимающей в руках ребенка, та открыла глаза и взглянула в лицо королеве орлов. Черноволосая, с глазами лани, она даже сейчас, изможденная и умирающая, была необыкновенно красива, так что легко было представить, какой вырастет ее дочь. - Назови ее... Имедой, - проговорила женщина, протягивая ребенка Араминте. Затем руки ее бессильно опустились, и она замерла, иссиня-бледная, рядом с телом своего мужа. - Принесите мне молока! Или доставьте каких-нибудь дойных животных с равнин, - распорядилась Араминта, заворачивая ребенка в широкую полу своего плаща.- Ваше Величество, разумно ли оставлять человеческого птенца среди потомков орлов? - вкрадчиво произнес Галат. При виде его Араминта мгновенно вспомнила все свои былые подозрения. Она сама не могла разумно объяснить причин своего недоверия к первому министру - и ни к кому другому, - но ей вечно казалось, будто он что-то скрывает. И муж ее, и сын вполне доверяли Галату, и только Араминта никак не могла избавиться от подозрений, которые, впрочем, пока вроде бы никак не подтверждались. Впрочем, в этот раз вся королевская семья была вполне едина. Агуил, войдя в тронный зал как раз в этот момент, возразил своему министру:- Неужели ты думаешь, что нам следует оставить эту девочку в горах, где погибли ее родители? Или, может быть, вернуть ее людям, где ее, как сироту, ждет нищенство или рабство - ничего лучшего они пока что не придумали? Нет, она останется с нами до тех пор, пока не вырастет достаточно, чтобы выбрать себе путь. Кто знает, быть может, ее послали нам Валар.Иглид, подойдя к родителям, взглянул на уснувшего в тепле ребенка и неожиданно коснулся ладонью головы маленькой Имеды, будто это был котенок. - Ну вот, теперь у меня есть сестренка, - с улыбкой произнес принц. И никому из присутствующих тогда не приходило в голову, каким образом присутствие Имеды изменит в скором времени их жизни - совсем скоро по орлиным меркам.Ну а Имеде этого времени вполне хватило, чтобы вырасти и стать взрослой девушкой, действительно очень похожей на свою умершую мать. Она знала, кем были ее родители - их могилы, единственные в Орлиной Долине, дочь часто посещала. Но это не мешало ей любить Агуила и Араминту как своих родителях. Но, когда Имеда выросла, стало заметно, что они с Иглидом любят друг друга не как брат и сестра. Агуил с Араминтой поняли это почти сразу - достаточно было уловить хоть один взгляд, полный нескрываемой нежности, какие они бросали друг на друга. Родителей это радовало и беспокоило одновременно. Они знали, что Имеда смертна и, даже воспитанная орлами, вряд ли проживет дольше обычного человека. И что будет с их сыном, когда ее не станет? Но вмешаться сейчас, разлучив их - разве это лучше? В любом случае, не им было осуждать своих детей за сделанный выбор. Так или иначе, решено было выждать время и позволить Иглиду с Имедой разобраться самим, любовь это или просто увлечение, позволительное в юности. Но Араминте не суждено было увидеть, чем все закончится. Пророчество все же сбылось: новой войне суждено было начаться после ее смерти. Не естественной смертью ей довелось умереть: дочь последней из духов огня так и не успела постареть. Просто несколько дней подряд она была бледной и молчаливой, была печальна и легко уставала. И никому тогда не приходило в голову беспокоиться о здоровье королевы - она не жаловалась, а орлы ничего не знали о болезнях. А потом Араминта вдруг потеряла сознание и без звука опустилась на ковер. Агуил склонился над женой и с ужасом почувствовал ее горячую, будто раскаленную, кожу и услышал ее затрудненное, хриплое дыхание. И теперь королева Араминта уже вторую неделю лежала, сжигаемая жестокой лихорадкой, не видя и не узнавая никого вокруг. Агуил безотрывно сидел у ее постели все это время, в отчаянии глядя, как она мечется в бреду, слушая ее бессвязный шепот. Король орлов сам ухаживал за женой, расчесывал ей волосы, своими руками обтирал ее мокрым полотенцем и осторожно вливал в рот отвары растений, которые должны были помочь справиться с жаром. Не помогали. Но Агуил упрямо оставался рядом с ней, оставив все дела правления на Галата. И не позволял никому оставаться рядом с ними надолго. Даже Иглид с Имедой не должны были видеть мать такой, слышать ее бессвязные речи, от которых хотелось закрыть уши или провалиться сквозь землю. Но он не имел права уйти. Он любил Араминту здоровой, как же он мог покинуть ее теперь?Она видела все, что только предстояло в будущем ее семье и ее народу. Орлам - не гномам, ибо Араминта давно уже считала майар-оборотней своим народом. Видела развевающиеся траурные знамена над их замков и тучи, сгустившиеся над Орлиной Долиной. Ее сын сражался один против многих, и, не в силах справиться со всеми, падал под ударами мечей, израненный и оглушенный. Затем Араминта видела его, подвешенного за руки в железной клетке. Она не в силах была помочь сыну - ее руки проходили сквозь прутья клетки, будто она была привидением, и никто не замечал ее. Араминта пыталась заговорить с сыном - напрасно: он не слышал ее голоса. И тогда она закричала - отчаянно и страшно, как может только мать, у которой отняли сына. Но и этого крика никто не услышал. Лишь видение пленного Иглида развеялось туманом. И она увидела, как наяву, тронный зал их замка, Агуила на троне и Галата, со скорбным видом докладывающего королю о гибели его сына. "Нет! Это ложь, не верь ему!" - хотела закричать Араминта, но слова застряли у нее в горле. И ей осталось лишь молча смотреть, как ее муж неподвижно замер, будто окаменел, лишь в глазах его светилась боль - не та, о которой стонут и кричат, но та, что не позволяет даже дышать. Затем к Агуилу бросилась плачущая Имеда, и они обнялись на миг. После чего король орлов развернулся и покинул зал, не произнося ни слова. А вот и Галат приносит Агуилу какую-то бумагу, и тот подписывает ее, не читая, будто его не волнует уже ничто из происходящего на свете. Араминта видела при этом лицо Галата - он был счастлив, она готова была поклясться. Пройдя в тронный зал, он сел у подножия трона, с таким видом, будто не сомневался, что скоро и сам трон достанется ему. И воины нехотя приветствовали его, как регента. А вот Галат уже обольщает сладкими речами Имеду. Он, когда-то возражавший против принятия человеческого ребенка в царство орлов!И новая картина, самая яркая и пронзительная. Идет сражение, и армия орлов преследует воинов в черном по узким городским улицам. Лишь немногие из черных решаются защищаться. Во главе их сам Карбес - Араминта точно знала, что это он, хотя никогда его не видела. Агуил сражается с Карбесом один на один, он почти побеждает, хотя его удары странным образом не действуют на противника. И тут рука, обтянутая белым, появившись сзади, вонзает кинжал в грудь Агуилу. Араминта страшно кричит, увидев в сгустившейся кровавой дымке фигуру в белом.- Галат! Это он! Предатель... - яростно кричит королева, и... открывает глаза.- Тише, успокойся, - слышит она голос мужа, и холодная влажная ткань касается ее лба, щек, смачивает губы. - Ты очнулась, теперь все будет хорошо. Теперь Араминта ясно понимала, что происходит. Увидела склонившегося над ней Агуила. Как же он изменился за такое короткое время! Выглядит невероятно усталым и изможденным, волосы поседели наполовину. А ей столько следовало бы сказать ему... и Иглиду с Имедой тоже. Но ей не хватит сил сказать, как она любит их всех. Пока она еще с ними, следует сообщить главное.- Агуил, не верь Галату, - голос ее срывается хриплым шепотом, и муж поспешно протягивает ей бокал с кисловатым питьем. - Не верь! - снова умоляет она. - Я видела, он... он предатель и убийца! - Нет, тебе просто это снится, - убеждает ее Агуил. - Ты уснешь сейчас без мучительных кошмаров, и проснешься вновь здоровой и сильной, и тогда поймешь, как глупы были твои сны.Все напрасно. Он не верит ей даже в ее последние минуты.- Выслушай, прошу тебя. Я умираю...Дверь открылась, и Араминта увидела затуманенными воспалившимися глазами Иглида с Имедой. Молодая девушка плакала, не стесняясь, бросившись на колени перед ложем своей приемной матери. Араминта протянула руку, погладила девушку по волосам. - Имеда, тебе ждать и надеяться. Эстель - надежда без надежды, - королева орлов вновь закашлялась и послушно глотнула вновь напиток, поданный Агуилом. - Иглид, ты сделаешь правильный выбор. Лучше пятьдесят лет вместе, чем тысяча в одиночестве. Но Галат... - при звуках этого имени умирающая вновь принялась задыхаться, - Галат - предатель. Убей его!Она протяжно застонала, и Агуил подхватил жену на руки, укачивая, как ребенка. - Уйдите, - он махнул рукой сыну. - Успокойся. Среди нас никогда не было и нет предателей.Он думает, что она еще бредит, но на самом деле ее сознание ясно как никогда. Но у Араминты уже нет сил, чтобы объяснить все, что она видела. Кровь ее превратилась в жидкое пламя, и она - не ее мать, чтобы это выдержать. Агуил не верит ей. Жестокие боги, которым служит его род, не хотят позволить своим майар избежать опасности. Вот какова их награда.- Отнеси мое тело в Эребор, - прошептала умирающая. - В Орлиной Долине... не должно быть... могил. Она сжала руку Агуила, вглядываясь на прощание в его лицо. Она надеялась увидеть на его глазах слезы, облегчающие душу. Однако король орлов уже замкнулся в каменной неподвижности, которой, очевидно, предстояло стать его постоянным спутником до самого последнего превращения. - Я обещаю. Ты вернешься к гномам, если хочешь, - пообещал он. - Тогда Махал примет меня в свои чертоги, и, когда ты вернешься в Валинор, я... упрошу его разрешить нам встречаться... хотя бы так. А здесь... Валар дали нам не так уж мало времени, и я не жалею... ни о чем. Рука Араминты бессильно разжалась и упала. Агуил еще некоторое время напряженно вглядывался в лицо жены, затем склонился и поцеловал ее в лоб. Сейчас на его плечах лежал весь груз прожитых лет, немалый даже для бессмертного майар. А потом король орлов поднялся и открыл дверь, впуская народ, желающий проститься со своей королевой. Агуил видел, как плачут над ее телом Иглид с Имедой, но сам он не имел права проявлять слабость. Его миссия в Средиземье еще не была закончена, и решающая битва еще ждала его впереди.