Часть 1 (1/1)

- На-на-на, на-на-на, на-на-нанна, на-на-на, на-на-на, на-на-нан, - чуть слышное напевание срывалось со смоченных в алкоголе губ. Колонки разрывались сороковой моцартской симфонией. Бокал вновь пополнялся, сомкнутые глаза не замечали, как расплескивается содержимое, тонкие губы продолжали напевать. Еще несколько бокалов покоились на тумбочке, к ним снова присоединялась за несколько использований в течение многих лет мало опустошенная бутыль вина. На проигрывателе лежали многочисленные диски с музыкой любимых классиков, рядом было несколько открытых опустошенных коробочек. Каждый из этих дисков был любезным подарком знакомых. Их нового обладателя видели обаятельным, может, так оно и на самом деле было. Сороковую симфонию сменила тринадцатая серенада. Через темные шторы рвавшийся лучик света угасал. Их синий цвет блекл и сливался в единое серое марево с нежными, усыпанными цветами обоями, со светлым паркетом под витиеватыми ножками мягкого темно-коричневого кресла, такого же искусного столика ручной работы, подарка еще одного знакомого. Он не замечал, как наступал вечер. Теперь слух наполнял Реквием. На соседнем кресле вместо возможного вечернего посетителя лежал один из сборников со стихотворениями Пушкина, раскрытый на странице со ?Стихами, сочиненными ночью во время бессонницы?, перевернутый текстом вниз. В книжном шкафу, наполненном произведениями того же Пушкина, Шекспира, Блока, Пастернака, Маяковского было много пустого места от книг, находящихся в любых уголках квартиры, наводя небольшой там беспорядок, вея дымкой одиночества. Открыв глаза и причмокнув губами, поставил бокал к другим, опрокинулся набок, чтобы лечь в кресле. Актер запрокинул голову. Серая темнота била в широко распахнутые глаза. Подняв выше руку, стал водить по каким-то мысленным узорам на потолке комнаты. Направо, вперед, полукруг по часовой стрелке, опять направо, снова и снова направо. Моцарт, маленькая ночная серенада, как-то перемешался с музыкой Шопена. Актер нехотя отвлекся от занимательного лабиринта и пошарил на столике в поисках источника звука. Текст с ассоциативным привкусом Шопена заставил жмуриться от принесенного с собой света. Привыкнув к яркости, тот прочитал сообщение. Этот так легко дающийся ненавязчивый стиль. Нагло официальная подпись ?Владислав?. Наверняка ухмыляющиеся губы. Щурившиеся глазаи морщинки возле них. Актер расплывается в улыбке, мысленно принимая, конечно, такой ненавязчивый, но не терпящий возражений тон. Улыбка не сходила с губ, пока он лежал на кресле вплоть до того, как послышалсяпротяжный звонок в дверь. Развеялся во мраке дымчатый образ последнего воспоминания, осколки которого пропархали на пустующие от книг полки. Перед глазами был добродушный растрепанный шатен с серыми глазами под завидно густыми ресницами, курносый, с румянцем на щеках и лукавой улыбкой пухлых губ. Он вошел, бросил быстрый взгляд на шелковый халат хозяина дома и всунул в руки несколько цветков. Кстати говоря, цветков изрядно помятых. Актер тоже улыбнулся и направился обратно в комнату положить цветы на столик в комнате и, тем самым, впуская внутрь гостя. Щелкнул замок закрывающейся двери за входящим. Еще один щелчок – загорелся свет.- Выгнали? – не оборачиваясь, спросил у него. Положил розы на столик, туда же убрав с соседнего кресла литературу, уселся в свое, приглашая гостя. Улыбка еще не спала с губ обоих.- Женщины, – тот растрепал и так не уложенные волосы и сел напротив. Владислав был композитором. Творцом с завидным талантом. Многие его не выносили. То, как все сходит с рук без особых-то усилий, в то время как другие опытные борцы за славу трудятся день изо дня. То, как его желают женщины. Хотя все эти ненавистники и не подозревали о личности композитора, так часто навещающего друзей после новой ссоры с очередной бывшей поклонницей из-за его толи наглости, толи глупых шуточек, ошибку которых он упорно и искренне выяснял несколько часов после того, как они кого-то глубоко обидели.– Говорю тебе: я понимаю женщин. Цветы, подарки, лесть. Словом, джентльменский набор. Да как же! Сами они хотят от меня, сами не знают чего! Пришел сегодня к одной, помнишь, приглашал ты меня на ужин? Я ей предложил, мол, приятель хорош, вино, музыка, балкон с видом на их любимый закат – все что пожелаешь, вечер сказочный.

Владислав так и продолжал заливаться речью. Опершись локтями о колени, которые покрывали потертые джинсы, он наклонился к собеседнику и возмущенно выкладывал информацию. Польстило ли ему, что девушка смогла принять его за женщину, пригласившую ее возлюбленного, актер не знал. Он рассматривал глаза собеседника. Немного несимметричные. Это было не сразу заметно, но некая ошибка билась в глаза, заставляя вглядываться в лицо. Разглядывать так долго, сколько позволяет время беседы. Глаза светлые. Он всегда любил светлые глаза. Без биографий с многочисленными девушками и их поэмами об утопающих в глубокой синеве под ресницами. Но вот ресницы были канонно привлекательными. Обворожительная родинка под левым глазом дополняла милое творение. Не удивительно, что новые девушки так и вешались на это тело.

Он все увлеченно что-то рассказывал, разливал по бокалам неубранное вино, явно не уделяя времени оценить его качество.

- Влад, меня не убеждают твои эмоциональные оклики о том, как ты знаешь людей, - принял предложенный бокал, отпил.- А ты, Дима, никогда мне не верил на слово. Но я не обижаюсь, знаешь, - он опустошал бокал так, что можно было начинать беспокоиться за сохранность остатков вина, – А ты никогда своих связей на показ не выставляешь, с кем ты встречаешься? Как можно скрытностью так увлекаться? Или слухи о твоей ориентации не один лишь только глупый смех? – ухмылялся он, - Если не начнешь поддерживать мои монологи о несчастной любви, я стану проверять каждый дошедший до ушей слух, начиная с самых абсурдных, а, знаешь ли, таких занимательных, - он рассмеялся.- Ты-то проверять начнешь? – Дмитрий тоже улыбнулся смеху, – Ты, милый, уж точно полный натурал, - снова подлил в бокалы вина.На самом деле не могла не возбуждать мысль представления его друга в роли пассива. Но это была лишь мысль.- Она тебя отшила, так? Красивая хоть была? О цене подаренных цветов ты видно не задумывался даже.Оба бросили взгляд на три красные розы, которые видом своим говорили, как их в гневе возвращали обратно. Влад отмахнулся:- Да такая, как и остальные. Миленькая она, а какой демон все-таки внутри таится!?Миленькая? - пронеслось в голове актера. Он облизнул пересохшие длинные тонкие губы. Заправил худыми пальцами светлые распущенные волосы до пояса за ухо. Хотя женщины у Владислава самые разномастные, и какие он предпочитает наверняка остаётся загадкой и для него самого.Дмитрий посмотрел в сторону окна. За шторами больше не теснился свет.- Собираешься остаться на ночь?- Будто ты станешь возражать, - шатен снова ухмыльнулся. – Или у тебя встреча с кем-то другим?- Нет. Ни с кем другим.Диск с музыкой Моцарта уже затих. Композитор попивал вино. Актер чувствовал, как давит неловкое молчание. Он зарылся пальцами в блондинистые волосы. Встал, посмотрев на гостя, проговорил:- Я в душ. А после откланяюсь в царство Морфея. С Вашего позволения, - он театрально поклонился и направился в сторону лестницы на второй этаж.

- Жаворонок, - проговорил себе под нос оставшийся. Разлегся в кресле, как ранее хозяин дома, и так же начал думать о чем-то своем.

Дмитрий оперся рукой о стенку душевой, опустив голову под струю воды. Внизу живота ныло от предвкушения. Предвкушения? Он должен был понимать, что быть ничего не могло. Был ли он пьян? Был, но он был пьян неожиданным посетителем. Жмурился, сжимая кулаки так, что костяшки пальцев побелели. Жар внизу живота не унимался. Перед глазами который раз стоял образ желанного композитора. Повозившись с ремнем сорвать потертые джинсы, наполовину расстегнутую клетчатую рубашку и черную майку под ней. Вся одежда резала глаз так же, как неожиданный яркий свет от недавнего судьбоносного сообщения. На это тело и впрямь вешались не только девушки. Он несколько раз провел по ноющему члену рукой и сразу же кончил. Из тонких губ вырвался протяжный тихий стон, приглушенный струями воды, бьющими по спине. Дмитрия накрыла с головой внезапная усталость. Он наскоро оделся и направился к спальне, соседней со спальней для гостей. После душа голова не прояснилась, а лишь еще больше затуманилась. Проходя, актер бросил взгляд вниз по лестнице. Гостя в гостиной уже не было. Дмитрий решил, что он в нехватке собеседника последовал примеру хозяина дома и отправился в постель, поэтому спокойно направился в свою комнату. Он закрыл за собою дверь и обогнул стену помещения, представляющего из себя П-образную форму, остановился. На кровати сидел Владислав, безразлично листая еще одну не находящуюся на своем месте книжицу, на этот раз имеющую содержание ?Пигмалиона? Бернарда Шоу. Посетитель заметил вошедшего, отложил книгу обратно на тумбочку. Он расплылся в улыбке и быстро направился к актеру.- Дмитрий, - лукаво улыбался тот, - так с кем же ты встречаешься? Или твое сердце наполнила безответная любовь?***- Если не начнешь поддерживать мои монологи о несчастной любви, я стану проверять каждый дошедший до ушей слух, начиная с самых абсурдных, а, знаешь ли, таких занимательных, - Влад рассмеялся. Он припоминал слова одной говорливой поклонницы о встрече в магазине длинноволосого белокурого молодого человека, покупающего яркую женскую шляпку с полями. Это и вправду было забавно, может у этого хладнокровного актера дома коллекции шляпок? Он огляделся по сторонам, будто эти шляпки могли так и замахать ленточками с возгласами: "Мы здесь-здесь, Влад, актер нас спрятал в щели за холодильником!"- Ты-то проверять начнешь? – голос вывел Владислава из забавных размышлений, – Ты, милый, уж точно полный натурал.Натурал? Ах да, он подумал о слухе про свою ориентацию. Но разве это было тем забавным? Или почему-то его так волновало?Владислав чуть заметно прищурился.Композитор ухмыльнулся театральному поклону хозяина дома. Он разлегся в кресле и уставился в потолок. Он выуживал из памяти некоторые слова актера. ?Милый?. ?Ты-то уж точно натурал?. ?Она красивая?? ?Ночь... ни с кем другим?. Он тоже уставился на окно, завешанное шторой. Только недавно свет перестал пробиваться через щель в них. Жаворонок. Или это отговорка? Владислав привстал, потянувшись за уже наполненным бокалом. Бутыль к этому времени была уже наполовину опустошена. Мелодичная музыка давно перестала наполнять комнату. В ушах звенела тишина. Милый... Надо было, наконец, в этом разобраться.Владислав поднялся с удобного темного кресла и направился к лестнице. На втором этаже было темно. Только из-под одной двери кричала полоска света. ?Можно не быть поэтом, но нельзя терпеть, пойми, как кричит полоска света, прищемленная дверьми? - Влад припомнил чьи-то строки, услышанные от Дмитрия раньше. Подошел к двери, услышал шум воды. Он приоткрыл дверь ванной. В него ударило тепло, наполняющее комнату. Зеркала запотели. За стеклянной дверцей душевой горячие струи воды били по обнаженному телу, скрывая не только шаги постороннего, но и вырывающиеся из тонких губ стоны.Владислав закрыл дверь и направился в спальню хозяина дома.***- Дмитрий, - лукаво улыбался Владислав, - так с кем же ты встречаешься? Или твое сердце наполнила безответная любовь?Лицо Дмитрия дрогнуло, Влада это еще больше позабавило. Не дав тому возможности ответить, он прильнул к актеру губами, все еще ухмыляясь. Дмитрий распахнул глаза, почувствовав на своих губах чужие, шатен нежно целовал его. Легкий поцелуй закончился слишком скоро. Владислав нашел подтверждение догадкам. Взгляд Дмитрия был рассеян, сказать бы, он думал о своем, да нет, мысли его чуть позже начнут судорожно перебираться. Дыхание теперь сбивалось, учащалось, рот все еще был чуть приоткрыт.

Теперь Владислав не думал оставаться здесь более. Он знает на одну тайну актера больше, всякое желание это могло удовлетворить. Кто-то захочет углубляться в подробности?Рассеянный взгляд Дмитрия сосредоточился на госте. Он смотрел в упор, лицо его все еще выражало что-то неопределенное. Его черты лица чуть заметно подрагивали. Видно сейчас время продолжительного молчания давило на композитора в большой степени. Он, перестав, размышляя, рассматривать медленно, но разборчиво сменяющие одна другую эмоции актера, устремил на него взгляд, достаточно ироничный из-за приподнятых бровей, отстраненный, не такой спрашивающий, изумленный лишь каплю.

Владислав развернулся, направляясь к выходу, прежде растянув плотно сжатые губы во что-то и не напоминающее улыбку.

Он не думал, что мог переборщить. Решение уйти после такой информации о друге виделось разумеющимся. Пойти домой, а может заглянуть куда-то, ведь даже в столь поздний час навязаться кому-то, выпить и поговорить так же ненавязчиво, как виделось происходящее около часа назад, было не такой уж проблемой для этого композитора. Ведь все-таки он разбирался в людях.***Наверное, он и не думал ни о чем. Просто смотрел в небытие. Вдруг понимая это, задумывался, куда смотрит, переводил взгляд на различные узоры на стене позади гостя, но в то же время глаза его не фокусировались, они все смотрели в одну точку, ни на что-то в этой комнате, а куда-то вперед, в абстрактное пространство. Глаза начинали как-то побаливать, устремленные в никуда, почти не моргающие. В комнате было тихо. А тишина даже и не давила. Ведь может эта тишина была внутри Дмитрия, огораживая от окружения. Дыхание сбивалось, когда актер вспоминал о потребности организму воздуха. Все-таки организм больше воздуха желал чего-то, находящегося ближе расстояния вытянутой руки. Тогда Дмитрий, наконец, сфокусировал взгляд на стоящем близко объекте. Темные волосы и чуть заметно несимметричные глаза. Глаза светлые, глаза, устремленные на него. Не тупым, рассеянным взглядом. Взглядом осмысленным, изучающим что-то важное лишь для личного интереса. Для несильно бурного интереса. Поджатые губы, образующие красивую линию. Губы, недавно бывшие так близко.Тогда лицо композитора изменилось. Жалость? Насмешка? Надменность? Приподнял брови, смотря уже куда-то выше Дмитрия, перестав того изучать. Тогда глаза чуть прищурились. Не дав зафиксировать все эмоции, Владислав развернулся. Он уходил, что осознал Дмитрий, когда тот скрылся за углом П-образной комнаты. Взгляд Дмитрия, проследившего за уходящим, остановился на светло-голубой отделке стены. Единственный свет с коридора через теперь открытую дверь освещал голубые тона комнаты с золотистыми вставками, Красивые изгибы разумно немногочисленной мебели в помещении. Обилие зеркал, почти что отражающий предметы мебели в комнате и фигуру оставшегося там человека натяжной потолок придавали пространства и давали приятное разряженное освещение.

Стоял запах напряженности. Чуть уловимые ароматы, напоминающие о былом присутствии здесь посетителя.Слышались спускающиеся по лестнице шаги. Дмитрий направился туда достаточно внезапно даже для самого себя, быстрыми шагами пересекая комнаты, застав уходящего уже на выходе из квартиры. Недалеко так и лежали несчастные цветы.

***Владислав почувствовал сильную хватку, не заметил, как оказался прижатым к ближайшей стене прямо возле выхода. От неожиданного, быстрого передвижения ноги несколько мгновений не слушались, тело не сопротивлялось, не успев что-то осознать. Его сильно прижимали к стене, запястья были сильно сжаты чужой рукой, что заставляло поморщиться. На все его тело давило чужое, когда он почувствовал на своих губах навязывающийся поцелуй.В голове все прояснилось, Владислав сразу же пытался выбраться. Композитор отводил голову справа налево, обратно, пытаясь отодвинуться. Не на такое он рассчитывал! Но все равно он и не думал о провоцировании со своей стороны. Все это было неожиданно, он не хотел подобного, хотел лишь, чтобы эта инициатива прекратилась. Отправится к кому-либо, выпить и забыть о чужих тайных переживаниях, больше не сталкиваться с подобным. Только такие планы все ярче кричали в голове Владислав, в то время как тело не в силах было изменить неприятное положение. Задерживая подбородок гостя, Дмитрий ненасытно впивался в желанные губы, покусывая их, чтобы тот позволил углубить поцелуй.Хватка тонких пальцев на запястьях не ослабевала, тело сильно было прижато вторым к стене. Владислав чувствовал лишь неприязнь.Дмитрий отпустил его. Неожиданно, что Владислав на мгновение побоялся упасть, почувствовав возможность опираться на собственные ноги, а не висеть, прижатым к стене. Он глубоко вздохнул, позволяя наконец легким наполниться воздухом, которого так в этой смертельной хватке не доставало, но вздох облегчения сразу же сбился. Взгляд Владислава скользнул по хозяину дома, когда он моментально вылетал из проклятого дома.

Мысли взрывались в голове. Ярость, презрение, отвращение? Отвращение к чему? Или к кому?К себе.***В комнате снова было темно, как несколько часов назад, только теперь ни луча света не пробивалось через плотно задернутые шторы. Квартира погрузилась в тишину, музыка уже давно перестала играть.

Дмитрий осел на пол. Лицо буквально ничего не выражало. В квартире теперь не считая хозяина, было пусто. В отличие от взрыва мыслей Владислава, голова Дмитрия была опустошена. Мог ли он теперь задать себе вопрос, что сейчас произошло?

Много ли времени он сидел и не думал ни о чем? Наверное, сейчас бывший гость уже подыскал себе новое пристанище. Актер направился приготовить чай. Голова была пуста. Ветер разгуливал по пустоши, этот ветер сулил большие и неприятные перемены.