6. Fabel (Басня) (1/1)

Потянулись унылые, тягостные дни. Каррутерс сто тысяч раз проклял и Вудли, и себя, и даже горничную, по вине которой Вайолет нашла злополучное письмо. В первое утро после ссоры Вайолет рано вышла к завтраку и, не ожидая, пока Каррутерс начнёт разговор, холодно сказала:– Я продолжу эту комедию только ради Сары.И действительно – в присутствии девочки она сияла улыбкой, шутила, болтала и играла на пианино. Стоило Саре выйти из комнаты, Вайолет превращалась в ледяную статую. Она просто отказывалась отвечать, когда Каррутерс с ней заговаривал. Неважно, просил ли он прощения, взывал к её рассудку или напоминал о том недолгом счастливом месяце – она как будто не слышала. Однажды (это он впоследствии вспоминал с особенным стыдом) он схватил её, когда она поднималась к себе в комнату, и попытался поцеловать. Вайолет не сопротивлялась – она насмешливо посмотрела на него:– Какие ещё нужны доказательства? Перестань превозноситься над беднягой Вудли, ты ничем не лучше. Каррутерс отпрянул от неё как ошпаренный. Через несколько секунд он услышал ставший привычным скрип ключа, и к горлу подкатил колючий комок.Через несколько дней после этого происшествия он взмолился:– Вайолет, обещаю, я буду отдавать тебе, лично тебе в руки, каждый пенни, что принесут мои африканские прииски. Только прости меня!На это она ответила, но всё тем же ровным голосом:– Ты же так и не понял. Денег мне не жаль ни капли, свои драгоценные пенни можешь оставить себе. А мне хотелось бы знать, почему ты не открыл мне всей правды сразу. Жгучий стыд стиснул сердце, как тиски. Каррутерс почувствовал, что к глазам подкатили слёзы.– Потому что… потому что ты бы меня тогда покинула, – простонал он.От презрения, с которым посмотрела на него Вайолет, ему захотелось провалиться под землю. Вдобавок ко всему Сара, хотя они усиленно делали при ней вид, что ничего не изменилось, стала что-то подозревать. Не зря Каррутерс слышал, что дети многое чувствуют, даже то, что от них скрывают. Он неоднократно ловил на себе встревоженный, непонимающий взгляд дочери, а вскоре Сара даже начала отказываться от совместных прогулок и старалась как можно быстрее выйти из-за стола, явно ощущая напряжение, царившее в семье. Каррутерсу уже мерещилось, что она побледнела и исхудала. На исходе третьей недели подобного существования (неужели всего лишь третьей недели?..) он не выдержал. – Я снова поеду в Африку, Вайолет, – сказал он за завтраком. – Вудли тебя уже не тронет, а так места здесь спокойные, можешь не бояться. – Хорошо, – бросила она. Даже для порядка не уточнила, когда он собирается возвращаться!– Я прошу тебя лишь одно: заботься о Саре. Бедная девочка из-за нас и так уже страдает, не оставляй её. – Конечно, нет. Я, кажется, говорила: только ради неё я всё ещё здесь.– Потом, может быть, я устрою дела так, чтобы работать в Лондоне. Так я смогу и навещать Сару, и… и не слишком утомлять своим присутствием тебя.– Хорошо, – повторила Вайолет. – А я тоже прошу тебя об одном: как ты там будешь добывать в Африке деньги, я всё равно не узнаю, но больше ни с кем не поступай так подло, как со мной. ?Вайолет, не говори так, дорогая, радость моя…? Но Каррутерс уже понял, что ей меньше всего хочется слышать слова любви. – Обещаю, – твёрдо ответил он. Может, ему показалось – в его отчаянной надежде могло и показаться, – но он увидел, как на мгновение блеснули её глаза.