Глава Вторая (1/1)

Следующие дни пролетели быстро и незаметно. Тисэ порой выходила за травами или практиковалась в новых заклинаниях, но часто просто садилась на кухню, взяв с собой какую-то из магических книжек. Однако больше, чем смотрела в свою книжку, наблюдала за Силки, за её умелыми руками, с каким вожделением и любовью она мастерила новые блюда, варила варенье, закладывала овощи в банки на зиму. Ей было приятно общество Серебряной, пусть она и разговаривала мало, девушке просто нравилось быть около неё, фею всегда окутывало нежное чувство домашнего тепла и уюта.Рут тоже любил спать у ног хозяйки, если та вязала в гостиной. Порой поднимая одно ухо, когда она выходила в сад, он быстро мчался к столу и норовил стащить какой-то кусочек курицы или другого лакомства, пока тут же не получал по лапам от недовольной, очень бдительной и чуткой феи. Вкуснее, на самом деле, было бы дождаться пышного обеда и мяса под ароматным соусом, но Рутом двигал какой-то инстинкт или азарт, наверное. Со временем Тисэ догадалась, что это у них было нечто наподобие игры, так же, как и когда Силки всё рвалась его помыть в ванной, а он трусцой убегал от неё, стряхивая уже нанесённое мыло с мокрой шерсти.Элиаса было мало видно последние дни, он то рано уходил, то пропадал в своей комнате, иногда запирался в ванной, девушка слышала, как подолгу текла вода. Тисэ не решалась первой с ним заговорить, не знала, как объясниться, давящее чувство закрадывалось к ней в грудь при мыслях об их последнем разговоре.Тем более она не знала, как сообщить, что Рут съел чек. Она тогда хотела бросить лист в камин, но медлила, не могла выпустить его из рук. Наблюдавший Рут одним рывком подпрыгнул к ней, уловил момент неосторожности, вырвал чек и проглотил его, сказав, что его желудок не хуже огня, и на этом тема была закрыта. Может, ей вообще не стоило сообщать Элиасу о судьбе бумаги, он бы итак не хотел её знать. Она вздохнула, снова уставившись в книгу по зельеварению, уже чувствуя подбиравшийся из печки аромат вишнёвого пирога.Элиас стоял в ванной за деревянной перегородкой перед большим обрамлённым зеркалом. На него смотрел голый белый череп с двумя витыми рогами и чёрными глазницами, в которых горели маленькие красные огни. Эйнсворт повернул голову вбок, разглядывая острые клыки, дотронувшись до самого большого и длинного из них. Потом он раскрыл пасть?— язык его был тоже длинный и какой-то слизистый. Чародей постеснялся высовывать его, чтобы ещё больше не смущать себя, сам факт, что он стоял перед зеркалом и разглядывал то, что у людей называлось ?лицом?, был для него нелепый, абсурдный. Он коснулся чёрными пальцами своих рогов, они тоже были длинными, ему нравились свои рога. Потом он разом преобразился в человека.Перед ним стоял мужчина средних лет со светлыми волосами и приятным, но каким-то неестественным выражением лица. Оно походило больше на лица тех, кого люди выставляли в магазинах с новой одеждой, они их называли манекенами. Да, лицо может поднять края губ, может сморщить лоб, может зажмурить глаза и широко раскрыть их, но что это значит? Элиас сжал веки, потом оголил зубы, потом раскрыл рот. Эти зубы совсем не походили на его клыки, они были меньше, хоть и численностью больше. Элиас постарался поднять края губ, немного сощурив глаза. Кажется, теперь он улыбался. Эйнсворт разом перевоплотился в прежний облик. Белая маска черепа всё так же безмолвно и отчуждённо смотрела на него из зеркала.Элиас выпустил воздух из носа, его череп был твёрдым на ощупь, совсем не как тот облик из крови и плоти, что носят люди. ?Я красивый???— подумалось ему,?— ?Тисэ мне однажды сказала, что я красивый, почему??. Он был искренне, безгранично, благоговейно счастлив, что она осталась. Нечто вдруг больно кольнуло его в той же области груди, когда он смотрел на розу в руках девушки. По описанию он больше походил на чудовище из сказки, у того тоже росли рога и шерсть. Свою шерсть Элиас скрывал в человечном теле и под белыми перчатками. Гастон был красивый, он чем-то походил на тот блондинистый образ, что смотрел на него из зеркала несколькими минутами раньше. Но Гастон мог только разрушать и никогда ничего не создавал.Элиас закрыл глаза, огоньки в его глазницах погасли, по руке начала медленно ползти ветка, покрытая шипами. Эти ветки, эти шипы никогда ничего не создавали, они причиняли боль. Он мог варить зелья, нашептать заклинания, но то была просто магия, книжные знания, ингредиенты, пропорции, слова, яркие, но пустые образы. Он высек свой посох, он шил игрушки, он ковал амулеты, но это было не то. Это было не так, чем когда он увидел сверкающую снежную равнину или первую распустившуюся белую розу. Он открыл глаза и вдруг решительно, окутанный необъяснимым чувством, светлым, лёгким, зовущим его вдохновением взглянул на длинные чёрные стебли и острые шипы, прикоснулся к ним, он хотел создать нечто красивое.Тисэ доедала сладкий пирог, запивая ароматным чаем. Сверху послышались шаги, быстрый ритм по скрипящим половицам. Элиас твёрдым уверенным шагом спустился с лестницы, прошёл мимо кухни и выбежал наружу, исчезая в саду. Девушка смотрела на него, замерев. Его взгляд был столь устремлён; он, казалось, даже не заметил её. Она видела край его развевающегося плаща, потом хлопнула дверь. Она лишь сейчас поняла, что замерла. Выдохнув, она взяла книжку, и, последний раз посмотрев на входную дверь, поднялась наверх к себе в комнату.Элиас подбежал к большому розовому кусту, переводя дух. Сотней невидимых глаз на него смотрели белые цветы и ещё не раскрывшиеся бутоны. Он взял один из них, сняв перчатку, проведя пальцами по бархатному лепестку. Он наклонился, почувствовав его аромат, такой нежный, приятный, его сердце вдруг забилось сильней, на душе сразу стало как-то тепло и спокойно. Он внимательно оглядел цветок. Множество белоснежных лепестков в завитых слоях окутывали хрупкую середину. Около самого подножья, соединения со стеблем распускались зелёные листья, а под ними… Элиас вздрогнул. Нечто больно кольнуло его в палец. Стебли были покрыты шипами.Он жил на земле столько лет, знал несчётное количество трав и растений, сам растил у себя в саду эти цветы, но лишь сейчас, когда горячая тёмная жидкость медленно стекала по его пальцу, понял, вдруг полностью осознал, что их стебли были покрыты шипами. Это были зелёные ветви, что ползли и опутывали деревянные поддерживающие их прутья. Это были те же ветви, те же стебли, что опутывали его руку, те же колючки, те же шипы. Он мог сотворить вокруг себя подобную терновнику стену, но на ней никогда прежде не росли цветы.Судорожно, в непонятном испуге, прерывисто дыша, он разом схватил ветвь, крепче сжимая её в руке. Белый цветок начал вянуть, гибнуть, Элиас мгновенно отпустил его, взглянув на свои руки. Потом, касаясь одной ладонью белого хрупкого тела, он вызвал на другой руке иные ветки, свои ветки с острыми чёрными шипами. Они извивались, опутывали руку, он закрыл глаза, стараясь представить цветок, что он касался свободной ладонью. Ветви зашипели, начали разделяться, тёмные листья с разорванными краями прорастали на них, в их середине разом раскрылось нечто, некий чёрный сгусток, он рос, набухал и вдруг разом рассыпался под дуновением ветра.Элиас молчаливо, в непонимании смотрел на свою ладонь, где виднелись пепельные осколки умершего цветка. Он устремил взгляд на розу, на белый куст, на то красивое создание, что всё ещё было в его руке, потом на мёртвый сгусток сухих листьев. Он снова зажмурился, убрав руку с розы, направляя все силы, всё своё воображение на белое душистое тело, давая ему форму, представляя светлые нежные лепестки, завитые края. Но в его руках снова оказалась мёртвая плоть, гниющий чёрный бутон, так и не сумевший распуститься.Элиас крепче сжал ладони, нашёптывая заклинания, вызывая в сознании тот цветок, ветви роз, всю прекрасную картину раскрывшихся перед ним белых бутонов. Но с его рук потекла чёрная слизь, посыпался серый песок и сухие шипы. Он упал на колени. Он смотрел на свои руки, на лужу чёрной бурлящей теневой жидкости. Он схватился за голову, за рога, потом вдруг резко, в дикой животной ярости схватился за стебель, желая уничтожить, сжечь, спалить злосчастный куст этих прекрасных цветов. Белые розы начали вянуть, стебли сохли, Элиас разом отпрянул, в ужасе, в лютом страхе смотря на содеянное. ?Чудовище может лишь разрушать?. Он отошёл, отскочил, подняв руки, с отчаянной мольбой, тоской взглянув на белые цветы. Они безмолвно качались на лёгком ветре, их белоснежные бутоны всё так же отдавали недосягаемой красотой. Элиас хотел последний раз коснуться их, но убрал руку, погрёб лицо в ладонях и растаял в собственной тени, убежав, исчезнув где-то в тёмной глуби леса.Приятный полумрак наполнял комнату, обволакивая всё в своём слабом свечении. Было тепло, душно, ночная прохлада ещё не успела пробиться сквозь тёмный шлейф надвигающихся сумерек. Густой воздух тяжёлым покрывалом ложился на деревянный пол, несмотря на открытое окно, за коим возвышалась жаркая стена уходящего летнего дня. Тисэ лежала на постели, устремив взгляд в потолок. Её мысли путались, сплетались, превращаясь в тугой ком и мгновенно распускаясь призрачными лентами, тающими дуновениями. Она смотрела пустыми глазами на танцующие тени, отбрасываемые тёмно-зелёными ветками с острыми шипами, что росли за окном?— тени медленно ползли по стенам, потолку, падали на её тело. Тисэ любила эти сумрачные создания, их гибкость, дрожащие края, рваные силуэты, в них было нечто жуткое, прекрасное. Каждое существо, каждое растение, каждая вещь отбрасывала тень, и их мрачная красота напоминала ей магию, рисуемые узоры непонятной, непостижимой, сумрачной стороны их хозяев.Девушка села на постель, подняв со столика небольшое зеркало, взглянув на свой отражающийся облик. На неё смотрело бледное лицо с тёмно-зелёными, в ночном свете почти что чёрными глазами. Тисэ положила зеркало обратно и упала на кровать. ?Эгоистка, какая же я эгоистка. Не хватало мне сначала падать в обморок и просыпать по нескольку дней, теперь ещё и ною. Уже Рут на меня поглядывает, а что мне делать? Моё тело Слей Бегги больше никому не нужно, я уже не подопытный кролик. Если раньше Элиас говорил, что чувствует тепло от моего присутствия, от улыбки, то теперь? Я не могу его касаться, не могу обнять его, а если посмею, то всё колотится внутри?,?— она горько усмехнулась.?Даже с этим злосчастным чеком я сразу разревелась, Рут так беспокоился обо мне, а я? Я не могу создать ничего красивого, я могу только причинить боль или что-нибудь разрушить. Мне нужно быть сильнее, что мне делать???— она убрала руки с лица, задумчиво наблюдая за расползающимися по комнате тенями.—??Всё стало холоднее у нас в доме. Рут, Силки, Элиас… надо что-то с этим сделать. Наколдовать им на лицо улыбку?,?— приятное тепло медленно закрадывалось ей в грудь,?— ?и думать о хорошем, внести в наш дом немного радости?.Возвращаясь домой, Рут заметил странное копошение, более яркий, мерцающий свет в окнах: по комнатам сновало множество силуэтов, быстро, энергично, весело, совсем не как в обычные тихие летние вечера. Что-то затевалось, таинственное, но тёплое, приятное. Зайдя внутрь, пёс сразу почувствовал аромат свежих ягод, мимо вдруг пронеслась Силки, так же бесшумно перебирая ногами, неся в руке поднос, скрывшись в дверях гостиной. Рут выпустил ведёрко пойманных рыб и трусцой побежал в комнату. Всюду сновали феи, кружась, хихикая, бегала Серебряная, расставляя подносы с вишнёвыми кексами, малиновым печеньем, соками, вареньем; около камина стояла Тисэ и натягивала пёструю цветочную гирлянду, за другой её конец держалась Ариэль и старалась прикрепить то выше, то ниже. Пролетающая мимо фея, хихикнув, заплела девушке в волосы белую розу, никто даже не заметил присутствие фамильяра, Силки помчалась снова на кухню, кружившиеся крылатые создания зажигали маленькие бумажные фонарики под потолком. Пёс лишь через мгновенье осознал, что в них летают светлячки.—?Иди сюда, помогай, нам твой рост нужен,?— Тисэ весело помахала ему рукой, подзывая к себе,?— ты выше меня, прицепи эту ветку вооон туда,?— и девушка указала на вставленный в стену позолоченный подсвечник,?— так ровнее будет.Рут в непонимании преобразился в человека и прицепил гирлянду.—?Что это вы затеяли?—?Вечеринка! У нас вечеринка! В честь лета! Летнего праздника! У нас вечеринка! —?наперебой щебеча, к нему разом подлетели феи, взявшись за его пряди кудрявых волос, закрутив в причёске, вплетая цветы. Ариэль быстро надела ему бусы из жёлтых одуванчиков.—?Вот, теперь ты красавец! —?и, захихикав в кулачок, соседка улетела на кухню, попутно утащив земляничную печенинку.—?И что вы задумали? —?Рут решился смириться с тем, что теперь он сам был похож на полевой цветок и подошёл к Слей Бегги.—?Мы решили устроить праздник, пусть будет весело, вон, как соседки рады,?— и Тисэ улыбнулась тёплой лучезарной улыбкой.Рут давно уже не видел её такой.—?Ты давай Силки помогай, хотя бы отмахивай всех, кто раньше времени хочет её выпечкой полакомиться. Хотя, скажу по секрету, я уже один брусничный кекс утащила, попробуй, они изумительны,?— и девушка приставила ладонь ко рту,?— только ей не говори.—?Немного ошарашенный и не менее радостный и довольный фамильяр направился на кухню, откуда послышался гром, писк, хлопки, какой-то хруст, визг уже самого Рута, а потом с кухни выбежала Силки с очередным подносом, скорее от греха подальше.—?Ну вот, всё готово, теперь осталось ждать хозяина дома? —?Ариэль задумчивым, но довольным взглядом окинула преобразившуюся гостиную, теперь больше напоминающую магическую цветочную поляну.—?Да, вроде бы… —?Тисэ тоже осмотрелась вокруг. —?Нет, стойте, самое важное забыла! —?и девушка мигом умчалась на верхний этаж. Через несколько минут она медленно спустилась, неся в руках большой запылившийся граммофон, неведомо сколько бездельно простаивавший в библиотеке.—?Погодите, я сама! —?немного приглушённым голосом выпалила Хатори, разом поставив музыкальный агрегат на стол, ещё придерживая подбородком несколько пластинок. —?Фух, я нашла их при одной из уборок, я и не знала, что это у вас есть и что за музыку вы слушали.Силки только вопросительно пожала плечами, очевидно, она сама не знала или давно забыла о существовании старого граммофона и его предназначения.—?Давайте посмотрим, что у нас есть,?— и, окружённая феями, девушка стала перебирать пластины. Ариэль взяла одну немного затёртую в синей упаковке?— коробка была раза в два больше её самой?— и, не без труда взлетев, она подняла её выше всех.—?Эту возьмите, эту возьмите!Тисэ аккуратно взяла пластинку.—??Вальс цветов, П. И. Чайковский?. Почему бы не попробовать? —?и под радостные писки соседок девушка настроила старый аппарат, придвинула рупор, поставила иголку на чёрную пластину.Тихие, приятные звуки полились из словно магического устройства: нежные ноты арфы, подобно воде, прозрачная струящаяся музыка. И вдруг издалека, из самой глуби граммофона раздались трубы. Запели трубы, а им в ответ откликнулись кларнеты, весело, загадочно. Подобно тёплой волне их окутали скрипки, подхватил целый оркестр. Флейты, арфы, скрипки, они пели разными голосами, перекликаясь, вливаясь в один волшебный прекрасный хор. Тисэ стояла, словно заворожённая, и другие тоже притихли, охваченные таинственной музыкой.Сверху послышались шаги, сначала медленные, но всё ускорявшиеся. Элиас спустился с лестницы, вдруг тоже замерев, в непонимании разглядывая открывающуюся ему картину. Рут, Силки, феи, Тисэ посмотрели на него, и лишь граммофон всё так же тихо играл свою волшебную музыку.—?Сидит ведь и притих, Колючка, а мы тебя все ждём! —?бойко воскликнула Ариэль и разом подлетела к чародею, усевшись ему прямо над один из рогов. —?Объявляю вечеринку открытой!После таких слов никто не заставил себя ждать дважды: феи разом закружились, кто танцевал среди мерцающих фонариков, кто разбрасывал цветы, кто решил отпробовать ароматного кушанья. Силки немного извиняющимся, но, несомненно, довольным взглядом посмотрела на Элиаса, а потом умчалась на кухню за подносом с напитками, пока за ней не полетели феи и не вернули обратно, мол, хватит всех обхаживать, танцуй и отдыхай. Эйнсворт посмотрел на Рута, но тот хитро фыркнул, поднял правое ухо и начал в такт музыки вилять хвостом.—?Мы решили вечеринку устроить, всё же лето. Пусть будет повеселее, гляди, как все счастливы,?— Тисэ подошла к чародею, взяла за руку. Её голос был немного не уверен, но и скрытая радость таилась в нём. —?Пошли танцевать?Элиас не знал, что ответить. Он стоял, как вкопанный. Он пробрался сквозь окно, быв лишь тенью, теперь его окружало столько тепла, столько мелькающих огоньков, светлых улыбок. Он смотрел по сторонам, даже не заметив, как в его рогах маленькие лесные жители заплели гирлянду из душистых белых роз.—?Я… я не умею танцевать,?— его голос тоже был немного не уверен, но и скрытая радость таилась в нём.—?Это не беда, я тоже не умею, но это весело, гляди, как красиво,?— Тисэ взяла его за руку.Множество искрящихся огоньков разом окружили его. Он ступил на середину волшебной поляны, и она мигом охватила, опутала его своей нежной дымкой. Музыка свежим ручьём струилась у его ног, поднимаясь в воздух, обтекая его тело. Он чувствовал лёгкость, невероятную, неописуемую лёгкость, ему вдруг казалось, вот-вот он оторвётся от земли, сольётся с вихрем разлетающихся красок. Он посмотрел вверх и увидел над собой парящие лепестки цветов, и всё вокруг кружилось, мерцало, смеялось.—?Это так красиво,?— он больше не знал, что сказать. Девушка весело улыбнулась.—?Я знала, тебе понравится. А теперь давай, просто делай, как я! —?и Тисэ крепче взяла его за руки, откинулась назад и закружилась с ним. Она перебирала ногами, он следовал за ней, всё быстрее, быстрее, он слышал музыку, и вдруг девушка топнула ногой, и в мелодии раздался какой-то звон. Тисэ подняла руки, словно вырисовывая движениями разных животных: вот она была оленем, вот белкой, вот походила на сову. Она двигалась легко и безмятежно, Элиас невольно сам поднял руки, отойдя на шаг, вслушиваясь в такт музыки, отбивая услышанный ритм. Под его ногами гуще стала расти трава, по рукам поползли стебли, рассыпаясь стаей теневых бабочек, он вдруг разом, неосознанно для себя, обернулся лицом в птицу, точь-в точь повторяя движения невесты. Тисэ вдруг так рассмеялась, что остановилась, Элиас разом осознал свой облик, он хотел смутиться, но громкий радужный смех пробил его, девушка обняла его, музыка пробирала их всё больше; Тисэ взяла его под руку, и они кружились вправо, потом подпрыгнули, пошли кругом другой стороной.Кто-то сменил пластину, послышались поющие голоса, заиграла флейта, барабаны отбивали старинный ритм под всё те же звуки арфы, но теперь в этом было нечто дикое, лесное. Тисэ обняла его за шею, он поднял её над землёй, вливаясь в обжигающий кровь ритм. Они устремили взгляд наверх: множество горящих фонариков обернулись мелькающими звёздами, рассыпанными в тёмно-синем небе среди крон деревьев. Они были единым целым, Элиас чувствовал, как бьётся его сердце?— радость, безграничная светлая радость наполняла, переполняла его, он готов был смеяться, вечно смеяться, держа свою невесту в крепких объятиях. Это было так красиво, и он стал неотъемлемой частью этой волшебной, безграничной, светлой, искренней красоты.Они упали наземь, девушка откинулась назад, всё ещё громко смеясь, Элиас последовал ей, они так и сидели на магической поляне, смеялись среди ярких блестящих цветов и таинственной музыки. Тисэ подползла к нему, всё ещё не в силах остановиться от смеха, накинув на себя часть его мантии. Она уже, кажется, утирала слёзы, и он тоже не мог удержаться, лизнув её по щеке, хохотнув ещё громче. Они сидели так, переводя дух, он чувствовал, как горят его пальцы, чувствовал, как бьётся его сердце. Тисэ смотрела на него и всё что-то говорила, он старался её понять, но мысли переполняли его голову, сплетались, образуя столь же буйный вихрь, он лишь обнял свою невесту, а она глубже зарылась в его мантию. Он хотел поднять её, но она сама встала, немного отойдя, сев в кресло, позвав его за собой, переводя дух. Он сел подле неё, они смотрели на кружащихся фей, на Рута, который подбрасывал Силки, а она бесшумно смеялась, и такая же детская радость озарила её лицо. Они слушали музыку, тот, казалось, созданный столь же магическими существами ритм, они улыбались, они были счастливы.Поздно ночью, когда последние феи вылетали через окно, радушно прощаясь, когда затихла музыка, когда гирлянды цветов снова превратились в узоры на стенах, а зелёная поляна рассеялась перед тёплым ковром и камином, Тисэ поднималась к себе в комнату. Она хотела уже нажать на ручку двери, как увидела недалеко в коридоре, в нескольких метрах от себя высокую тень, но голова её была украшена красивыми рогами, а на лице, девушка была уверена, сияла тёплая улыбка. Тисэ подошла к чародею, не зная, что точно хочет сказать. Он без слов наклонился и крепко обнял её. Она бережно взяла его лицо за подбородок и нежно поцеловала в лоб. Он, казалось, улыбнулся ещё больше.—?Спокойной ночи, Элиас,?— девушка отошла, повернулась и тихо, быстро исчезла в своей комнате.—?Спокойной ночи, Тисэ.