4. devils living in my head (1/1)

Воздух слишком тёплый и сжатый.Стены жмут.Свет фонарей пробивается через занавески, разрушая темноту комнаты.Кто-то дерётся и орёт под окнами.Всё вокруг так чертовски сильно бесит.Келлин снова берёт телефон и проверяет время. 3:38. За ночь он ни разу не сомкнул глаз, пялясь в потолок, находящийся слишком низко, и его это так раздражает. Такое чувство, что он на него давит, что медленно опускается, желая соприкоснуться с полом и расплющить Келлина, как жука, и он злится, злится, злится. Все время злится.Нервно и резко переворачивается на другой бок, накрывая голову руками, пряча лицо в локти, шёпотом считая от одного до десяти и обратно, а потом снова, а потом снова, а потом ещё раз. Херня. Это никогда не помогает, и он кричит в пустоту, подрываясь с душащей его постели и начиная наматывать круги по комнате. Крохотной, жмущей на каждый нерв комнате. Она никогда не казалась Келлину такой тесной, как сейчас. Весь мир так бессовестно тесен.4:23Келлин хватает себя за волосы, не имея понятия, куда деть эту всепоглощающую ярость на всё, что попадет в поле зрения, и выдёргивает по клоку каждой рукой. Адреналин бьет ключом по каждой клетке тела, его нужно куда-то деть, пока он не отравил организм, пока не убил. Келлин носится по комнате, рвёт волосы на голове, ходит, рвёт волосы, ходит, рвёт волосы и кричит, еле сдерживаясь. Ему не стоит кричать таким ранним утром, но эти звуки не могут просто застрять в его горле и остаться похороненными там, потому что иначе эта дрянь проест легкие, перестанет пропускать воздух, вольётся в артерии, просочится в мозг, убьёт. Келлин заламывает руки, кидает одежду в стены, ломает карандаши и швыряет на пол со всей силы, падает на колени и старается успокоиться, впиваясь пальцами в рёбра до синяков.Ему нужны таблетки.У него есть таблетки.Парень открывает ящик с такой силой, что тот не держится в тумбочке, но Келлину плевать, он ищет свои препараты дрожащими от необъяснимой злости и страха руками. Наконец-то, заветный пузырёчек оказался в ладонях, Куинн открывает его и кладёт сначала одну таблетку оттуда себе на язык, а затем вторую, и слегка давится, проглотив на сухую. Их стоило прекратить пить еще около месяца назад, и он прекратил?— вот, к чему это привело.Робкий стук в дверь. Ох. Вдох. Выдох. Ещё.—?Келлин? —?медленно открывая дверь, спросил тихо силуэт. Было очевидно, кто это,?— больше некому,?— но когда Виктор зашёл в комнату и можно было лучше разглядеть, что это именно он, парень резко испытал приступ стыда. —?Что случилось?—?Ни- ничего,?— пробормотал Келлин, в миг растеряв силы и уверенность в своих действиях. Или это таблетки сидели в глотке, перекрывая доступ словам?—?Что случилось? —?повторяет Вик строже, не купившись. —?Или весь тот шум?— это не ты?—?Извини,?— промямлил парень. —?Не хотел тебя разбу…Виктор включает свет, и когда глаза Келлина привыкли к яркости и раскрылись, он видит, как лицо его парня озарил шок, смешанный с обидой, сочувствием, а потом и злостью.—?Твою мать, Келлин, какого хуя?!—?Это не то…—?А что это? Хочешь сказать, ты не глотаешь снова эту дрянь? Я думал, что забрал у тебя всё в тот раз! —?кричит Виктор, и, о да, точно, он понятия не имеет, что с тех пор Келлин сидел на таблетках ещё полгода. Возможно, стоило ему рассказать немного раньше.—?Я бы, блять, умер, если бы у меня их не было! —?начинает кричать в ответ Куинн, ощущая, как агрессия понемногу возвращается обратно, не успев толком испариться.—?Ты бы умер, если бы я не отнял их у тебя тогда! А что ты творишь сейчас? Что за херню ты снова вытворяешь? Это из-за них ты тут бесился?!—?Нет, это благодаря ним я заткнулся спустя семь часов сраных мучений! —?оправдывается Келлин, и он говорит правду, правду, правду, Вик ошибается, Вик ни черта не знает. —?Я с десяти вечера сдираю с себя кожу, выдергиваю свои патлы и бросаю тряпки по комнате,?— (и это хорошо заметно теперь, когда горит лампа, освещающая следы буйности парня в виде бардака, валяющихся на полу клочках волос и расчесанных до крови рук, и Фуэнтес вздрагивает, обратив внимание на болезненно выглядевшую кожу своего парня).—?Ты мог позвать меня! Я в соседней комнате, я мог помочь.—?Интересно, чем? —?насмешливо спрашивает Келлин, злясь на парня так сильно. Он не понимает, не понимает, никогда не поймёт.—?Да какая разница! Мы бы придумали вместе, а вместо этого ты продолжаешь закидываться таблетками и делать это с собой. —?В голосе Виктора слышится так много боли, что Куинну жаль, что он такая убогая тварь, Куинн злится на себя, злится на Вика, на таблетки, на орущих всю ночь во дворе пьяниц, на стены, на себя, на Вика, на себя.На Вика.—?Мои методы?— не твоё дело,?— выплюнул Келлин, вставая с колен, чтобы быть выше своего парня, авторитетнее. Чтобы не выглядеть таким жалким.—?Мы в отношениях три года, Келлс, три ёбаных года. Твои проблемы?— моё сраное дело.—?Нет, не твоё! —?шипит он, и держаться становится всё труднее.—?А над твоим трупом убиваться уж точно будет моим.Воздуха слишком мало. Слышать это слишком больно. Кулаки сжимаются сами по себе, он ни в чём не виноват, он ничего не может и не понимает, но через секунду Виктор прикрывает щёку рукой, лицо пылает, его перекашивает гримаса удивления и… господи. Ненависть. Она просто читается в его глазах.—?Вик…—?Заткнись,?— сплёвывая кровью, обрезает его мексиканец. —?Не подходи ко мне, блять.Фуэнтес разворачивается и твёрдой, резкой, быстрой походкой выметается из комнаты, захлопывая дверь так, что с потолка отваливается кусок штукатурки, оставляя Келлина наедине с его виной и звоном в ушах.Грандиозно. Если никто тебя не любит, по крайней мере, ты можешь заставить их тебя ненавидеть.Келлин кричит на себя и бьёт стену. Только что он причинил боль единственному человеку, которому ещё было до него дело, кто правда о нём пёкся. С одной стороны, за три года Вик мог привыкнуть к тому, какой его парень псих. С другой?— Келлин просто долбоёб, отталкивающий всё, к чему прикасается. Ярость и ненависть к себе застилают его глаза, он видит только однотонную стену и кровь, много крови на костяшках своих пальцев и обоях.Парень сражался с мебелью, пока не заметил, что солнце светит уже ярче, чем лампа, и только тогда вышел из своего транса, полностью осознав, что произошло. Господи, он идиот, идиот.Он выходит из комнаты и видит на настенных часах в коридоре две стрелки, направленные к небу. Полдень. Отлично, чёрт возьми.Вик сидит в гостинной с огромным лиловым синяком на левой щеке, опухшими глазами и сигаретой между пальцев. Он никогда не выглядел таким разбитым прежде, кроме того самого раза полгода тому, когда ему пришлось обыскать все вещи своего парня и найти любые препараты и острые предметы, чтобы это не повторилось. Келлина вновь уколола острая вина за то, что он заставляет единственного, кто его когда-либо любил, чувствовать себя столь подавленно.Мексиканец заметил Куинна на входе в гостиную, но попытался не подавать виду, продолжая притворяться, что сосредоточенно изучает вид из окна и падающий пепел.—?Виктор,?— хриплым надламывавшимся голосом зовёт Келлин. Никакой реакции. —?Вик. Как ты?Фуэнтес грустно смеётся, не удосужившись даже повернуться к парню:—?Хреново, знаешь ли.—?Извини. Прошу, пожалуйста, прости меня, я не должен был…—?Что ты не должен был? —?спрашивает Вик, наконец смотря в глаза Келлину, и, боже, он точно плакал. —?Разбивать мне рожу? Врать, что слез с колёс? Пить свою хрень?Слова стоят в горле комом, а Куинн лишь виновато разглядывает пол, тяжело кивая. Да, за всё это. И больше.Набрав побольше воздуха и храбрости в легкие, он снова говорит:—?Я знаю, я?— полный мудак. Ты заслуживаешь людей куда лучше, но выбрал именно меня, и ты тратишь на меня столько времени и нервов, а я?— придурок, который этого не ценит. —?Он так паршиво извиняется, так паршиво. Звучит, будто плохо отрепетированная речь. Но отступать некуда. —?Мне очень, очень жаль, я никогда не хотел причинять тебе столько боли, без понятия, что на меня нашло, я просто… просто… Не оставляй меня, Вик. Умоляю. Я не справлюсь без тебя.Слёзы уже текли ручьями по щекам Келлина, капали на пол, и Виктор отвечает с малым намёком на сарказм:—?Похоже, ты и со мной не особо-то вывозишь.И Келлин рыдает.А в Викторе слишком много сочувствия и любви к этому хрупкому мальчику, чтобы остаться равнодушным. Поэтому уже через несколько секунд они оба сидят на диване, завернутые в объятия друг друга, и рубашка Вика мокрая от слез Куинна, а рука водит по его спутанным волосам в успокаивающем жесте. Фуэнтес шёпотом клянётся никогда его не оставить, повторяет это много раз, целует солёные от слёз губы своего парня, обещает быть рядом снова и снова.Келлину стыдно за то, что он такой слабый и жалкий, но с Виком он мог быть любым, не боясь, что его оттолкнут.Но он не может позволить себе быть чудовищем, разрушающим жизнь самым дорогим людям.И он клянётся Виктору в ответ, что это не повторится никогда и ни при каких условиях. Он больше никогда не нарушит слово, пока Вик ему верит.