3. pretend that you are warm (1/1)

Вику никогда не нравилось идти в одиночестве. Даже ободряющая музыка в наушниках не помогала избавиться от противного чувства всепоглощающего одиночества и тревоги, что кто-то может идти позади, что он не заметит, как его окликнут, чтобы просто поздороваться или уберечь от несущегося на него грузовика. На самом деле, в наушниках было даже страшнее, но и без них ходить по улицам было испытанием, ведь малейший шорох заставляет оборачиваться, а собственная тень — дрожать. Вик не был трусом или параноиком, или что-то вроде того. Наверное. Просто ему было легче, когда кто-то шел рядом и отвлекал от навязчивых страхов.Вик только убеждался в том, что не зря боится бродить в одиночку с музыкой на полную громкость, когда из-за спины вихрем к нему кто-то подлетает, обнимая за плечи, останавливая биение сердца парня на пару секунд. Но каждый раз было приятно осознавать, что это не маньяк, не полиция, не какой-то псих или кто-нибудь, кому в четвертом классе Виктор задолжал десять баксов и кого благополучно забыл, а сейчас его собирались бы ограбить в качестве мести. Далеко нет, это был лишь Келлин, и от его вида Фуэнтес вздыхал с облегчением каждый раз, но просил Куинна больше так не делать. Он все равно делал. Из раза в раз, сколько его ни проси. Он — просто большой ребенок. И тем не менее, этот большой ребенок составлял компанию Виктору всегда, когда встречал его посреди улицы, даже если ему было совершенно не по пути; направлялся он в противоположную сторону, но всегда говорил мексиканцу, что им определенно лежит одна и та же дорога. Вик понятия не имеет, что Келлину никогда не нужно идти до его дома или работы. И он не узнает. Вероятно, он бы мог начать опасаться своего друга, скрашивавшего ему частые одинокие прогулки и пути до магазина, потому что то, что тот его, в какой-то мере, преследовал, могло бы полностью оправдать все опасения Виктора насчет немо сопровождающих его незнакомцев. Не то чтобы Келлин был незнакомцем или преследовал его нарочно. Просто ему нравилось провожать Вика всюду, и он знает, что это взаимно. Вик был счастлив встретить Келлина снова, возвращаясь с чьей-то — он сам не помнил чьей — вечеринки, ведь даже небольшая концентрация алкоголя в его крови подмешивала туда же долю излишнего адреналина, и фобия проявлялась чуть более остро, чем обычно. В добавок ко всему, стоял весьма поздний вечер, на небе уже можно было различить созвездия, а воздух становился прохладным, что характерно для начала сентября. И тут так кстати совершенно ненароком проходивший в то же время в том же месте Боствик — он всего лишь был на той же вечеринке и заметил, что Виктор уходит в компании самого себя и своей паранойи, и не мог не уйти оттуда тоже спустя пару минут — развеял напряжение, сидевшее свинцом в груди Виктора. — Черт, — чуть не задохнувшись и схватившись за сердце выругался Вик, но начал смеяться, поняв, что находится в безопасности. — Келлин, ты придурок! Ты следишь за мной? — Не-а, — отрицательно кивнул Куинн. Он выглядел довольно пьяным, отметил про себя Фуэнтес, но оно и ясно. Парень хихикнул и продолжил: — Ну, может, немножко, — он показал большой и указательный пальцы, чтобы они почти соприкасались. — Вот настолечко. Я просто заметил, что ты уходишь, и... ну, тоже пошел.— Зачем?— Ты же не любишь идти в одиночестве, вот, я подумал, эм, что ты будешь не против, — немного виновато смотря на свою обувь сказал Келлин, и Вик не мог злиться на него или напрягаться излишним вниманием парня по отношению к нему. Не то чтобы он собирался. — И впрямь. Тебе же по пути?Келлин начал кивать головой в ответ настолько энергетично, насколько позволяло ему его не очень трезвое состояние, и парни направились в сторону дома Фуэнтеса. Вик подметил, что из одежды на Куинне только джинсы, тряпочные кеды и футболка Good Charlotte, а температура воздуха была градусов десять или около того, и, разрезав висящее между ними молчание, в меру заботливо спросил:— Чел, тебе не холодно?Парень не сразу понял, о чем мексиканец говорит, но через пару секунд смысл и цель вопроса дошли до мозга, и Келлин сказал, что нет, все в порядке. Возможно, он просто не чувствовал холода из-за выпитого, а может солгал, или просто не заметил собственного озноба, будучи погруженным в тепло карих глаз Вика, которых он явно не мог видеть в расстелившихся над городом сумерках. Боствик просто помнит, как они выглядят, и этого хватает, чтобы согреться. Однако, Виктора ответ не удовлетворил.— Нет, Келлс, тебе холодно. Ты весь дрожишь, черт.— Ну и что? — по-детски спросил он, искренне не понимая, в чем проблема. — Не будь идиотом. На. — Он протянул Келлину свою джинсовку, которая вряд ли сильно спасла бы парня от холода, но определенно была лучшим убежищем, нежели футболка с коротким рукавом. Куинн накинул ее как плащ, не влезши, поблагодарил друга и надеялся, что сейчас они просто продолжат идти, но Вик все равно не успокаивался.— Ты пьян и замерзаешь, — заботливым, но каким-то указывающим тоном озвучил Фуэнтес и без того очевидное. Пока Келлин не успел что-либо опровергнуть, он продолжил: — У меня есть идея. Ты всегда провожаешь меня, предлагаю обмен ролями на сегодня. Где твой дом? Вроде бы, не так далеко, верно?Келлин выглядел каким-то напряженным и сбитым с толку этим планом и вопросом, но, не найдясь, что придумать, сказал правду:— Вообще-то, не особо. В шести автобусных остановках отсюда, если точнее. И в протвоположную сторону. Брови Вика поползли вверх:— Так далеко? — Куинн смущенно кивнул. — Но ты говорил, что тебе по пути, когда провожал меня. — Тебе не нравится ходить одному, а мне не нравится, когда тебе плохо, — виновато бубнил парень, понимая, что его тайное становится явным так внезапно. Но Вик снова не злился, он... смеялся? — Что смешного?— Ничего, просто, — слабо посмеивался Виктор, — это мило, знаешь. И неожиданно. Очень. Ох, теперь я точно должен провести тебя в ответ. — Но тогда ведь тебе придется возвращаться одному, — грустно и чуть ли не умоляюще о шансе поддерживать хорошие традиции мямлил Куинн. — Переживу. Давай, идем к остановке. Как часто ходят автобусы к твоей? Мне должно хватить на проезд... — тараторил мексиканец, роясь в карманах под полное непонимание своего друга. Келлин был слишком пьян и влюблен, чтобы сопротивляться. Парни зашли в автобус, на который указал Келлин, обнаружили полно свободных мест, что было неудивительно, учитывая столь поздний час, и уселись на сдвоенное. Куинн совершенно ужасно контролировал себя и свое тело, поэтому он даже не обратил внимания на то, как уложил голову на колени Виктора и слегка приобнял его, укрываясь джинсовкой. Неясно для него, почему, Фуэнтес вздрогнул и резко вдохнул, слегка напугав Боствика.— Ты ледяной, — прошептал на вдохе мексиканец и приобнял Келлина в ответ. Тот хотел извиниться за принесенный дискомфорт, но язык не слушался, как и любые другие мышцы, и он просто расслаблялся в крепких и теплых руках Вика. Спустя пять остановок, расстояние между которыми было достаточно большим, чтобы Вик еще раз поразился тому, сколько лишнего пути преодолевает Келлин каждый раз, провожая своего друга, Фуэнтес вспомнил, что им осталась всего одна, и слегка потряс плечо Боствика, прошептав ему на ухо, что уже пора помалу собираться на выход. Выйдя обратно на улицу, Келлин поежился от ударившей по нему с новой силой прохлады, и, заметив дрожь парня, Вик хотел вновь заключить его в объятия, но так было бы крайне неудобно идти, так что он преодолел это желание и просто посоветовал плотнее обернуть джинсовку вокруг себя. — Куда дальше?Келлин неопределенно помахал руками, и Вик толком не понял, что парень хотел этим жестом выразить, но после он пошел вперед сам, и Фуэнтес решил просто довериться и идти туда же. В конце концов, Келлин лучше знает дорогу. — Не замерз? — заботливо спросил Виктор где-то через минуту пути, видя дрожь парня. Келлин отрицательно промычал, и это была явная ложь, но ничего сделать с ним нельзя. Большой ребёнок и отвратительный обманщик. У одного из домов Куинн наконец остановился и свернул с улицы к двери. Очевидно, это был его дом. Подойдя к двери и вставив ключ в замочную скважину со второй попытки, он повернулся к Фуэнтесу и благодарно улыбнулся. Он выглядел невероятно счастливым и красивым в свете звезд, блестящих на радужках его глаз, запутавшихся в его волосах, сверкающих на его коже и широко растягивающихся в радости губах. А через секунду на его лице прояснело, будто бы он вспомнил что-то очень важное, парень встрепенулся и стянул с себя одолженную джинсовку. От резко обдавшего его холода, он начал дрожать с новой силой, и Вик больше не мог ничего с собой поделать. Он крепко обнял Келлина, ледяного, хрупкого и пробиваемого насквозь ознобом. Почувствовав, что парень почти перестал содрогаться и его кожа стала капельку теплее, он собрался отстраниться, но Куинн притянул его за подбородок к своему лицу и прикоснулся своими холодными губами к губам Виктора. От неожиданности Фуэнтес слегка открыл рот, и он думал, что это выдумки и клише, но Боствик правда воспользовался этой возможностью, чтобы углубить поцелуй, а мексиканец даже и не сопротивлялся. Будто бы только того и ждал последнюю вечность. Их поцелуй отдавал свежим сентябрьским воздухом и виски. — Спасибо, — пробормотал Келлин в губы Вику. Его глаза сияли и было неясно, то ли от наворачивавшихся слез, то ли от отражавшихся в них созвездиях. — И тебе. — За что?Вик не ответил вслух, но имел ввиду абсолютно все: проводы, понимание, помощь, этот вечер, этот поцелуй.— Как тебе идея сходить завтра на горячий кофе? В здании, — уточнил Фуэнтес. — Ты не замерзнешь. — А ты мне и не дашь, — улыбнулся Куинн, и, наверное, это значило ?да?. — Спокойной ночи, Вик.— Спокойной. Чмокнув Келлина в щеку и дождавшись, пока он зайдет в дом, Виктор направился обратно к автобусной остановке, и этим вечером он впервые добирался домой без намека на тревогу.Возможно, он просто больше не чувствовал себя одиноким.