Ночь в столице (1/1)

Подозрительный шорох и глухой звон оружия различаются даже сквозь голоса спорящих торговцев. Курогане плавно, но быстро проходит вперед, вскидывая руку в останавливающем жесте. Торговцы мгновенно замолкают. Не сговариваясь отступают к тюфякам, группируясь и доставая кинжалы. Привыкли к нападениям, это хорошо. Меньше проблем для Курогане.Шорох нарастает. Враги скрываются, когда их заметили? Наивные. Или группируются для атаки? Курогане отступает к клетке, загораживая замершего Фая. Бесшумно достает длинные клинки, пригибаясь для атаки. – Накройся одеялом с головой, – цедит он, не отводя взгляда от раскидистого дуба. – И носа не показывай, что бы ни произошло.Фай послушно шуршит позади. Торговцы нервно оглядываются, кто-то раскрывает рот… и в этот момент враги нападают. Гурьбой валятся на Курогане, сразу определив сильнейшего. Хах, думают взять его числом. Первому ассасин вонзает клинок под горло, одновременно блокируя чужой меч. Отбрасывает поверженного и с размаху сносит голову второму. Приседает, уходя от удара третьего, и вскакивает на ноги, вспарывая его брюхо. С садистским наслаждением глубже всаживает клинок в окровавленный живот, ухмыляясь жутко и дико. И резко отбрасывает руку, роняя жертву на землю. Оставляя умирающего задыхаться в кровавой рвоте.А за каждым его действием пристально наблюдают два огромных синих глаза, блестящих из-под темного пледа.Секундный взгляд глаза в глаза. В лице Фая нет страха. Он очарован и поражен. Но не напуган. Ему привычна смерть. Возможно ли, что он сам – убийца? Курогане некогда размышлять. Он сражает противников, не позволяя никому приблизиться к клетке. Забрызгивает себя и одеяло потеками крови, оставляя Фая абсолютно чистым. А торговцы с переменным успехом отражают остальные атаки. Есть раненые. Возможно, убитые – Курогане не всматривается. Ему нужно лишь ?доставить груз в столицу?. Про спасение докучливых торгашей никто не говорил. Хорошо хоть отвлекают на себя часть нападающих – да сколько же их? Поди целый отряд пришел по их души. Или это разбойничья банда? Где же лидер? Курогане уже заскучал с этими слабаками. Так он всех перебьет, прежде чем трусливый лидер осмелится…На него выскакивают двое. Курогане замахивается, но ублюдки ловко блокируют его руки и цепными канатами. Он взбрыкивается, рыча как пес, и тщетно пытается сбросить путы. Силы неравны, противники едва его удерживают. Курогане не одолеть такими подлыми трюками, но им и не нужно его убивать. Ибо наконец-то является лидер.Только нечеловеческое чутье позволяет увидеть опасность позади. Курогане оборачивается – и замирает в непростительной секундной заминке. Уродливый бугай заносит секиру, целясь точно в голову. Курогане дергается, почти выпуская клинки. Даже если уклонится – не избежит удара. Лишиться руки или головы – не самый приятный выбор.Время катастрофически сужается, заостряя внимание на мельчайших деталях. Ему не хватает двух секунд, чтобы вырваться! Мечется раненым зверем в путах, и цепь невыносимо медленно сползает с запястья. Широкое лезвие касается левого плеча… и с яркой искрой соскальзывает вниз, не оставляя и царапины. Даже одежду не разрезает! Бугай удивленно выпучивается, теряя равновесие и нелепо заваливаясь вперед. Секира грузно входит в землю. Непозволительная оплошность.Курогане одним рывком скидывает цепи и легко вскакивает на секиру, балансируя на древке. Бугай не успевает даже головы поднять. Курогане сносит ее двумя скрещенными клинками и скидывает тело на оставшихся двоих. Грубо вспарывает грудную клетку, и кровь брызжет в лицо, заливая глаза. Но плевать. Они едва не убили его. Собакам – собачья смерть.Последнее тело грузно валится на истоптанную землю. Курогане выпрямляется, взмахивая клинками и сбрасывая потеки крови. Торговцы таращатся на него во все глаза. Они никого не убили, только ранили. Идиоты. Побежденные враги обязательно вернутся забрать свой долг. Слишком расточительно оставлять их в живых. Курогане зло фыркает, порывисто оборачиваясь к клетке. А вот взгляд Фая совсем иной. Без тени страха или отвращения. Он едва заметно улыбается, придерживая сползающий плед. Смотрит спокойно и уверенно, словно и не сомневался, что Курогане победит. И его алогичная безмятежность поднимает новую волну гнева. Ассасин в два шага преодолевает разделяющее их расстояние и вскидывает клинок, приставляя лезвие к обнаженной шее. От порывистого движения светлые волосы взлетают вверх и опускаются на плечи мягкой волной. Но Фай остается неподвижен. Даже улыбаться не перестает! – Ты! – зло выплевывает Курогане, ненавидяще смотря в синие глаза. – Отвел секиру! Ублюдок, ты вмешался в мою битву! Фай прищуривается, а улыбка напротив становится шире. Он знал, что Курогане так отреагирует. Читает его как отрытую книгу, прекрасно предугадывая все реакции. А потому так спокоен. И на клинок у шеи ему наплевать. Самоуверенный выродок! Курогане сорвано выдыхает, крепче сжимая рукоять. Острое лезвие царапает шею, и по бледной коже неспешно скатывается багровая струя. Пачкает одежду и течет сильнее, стоит надавить на клинок. – Хэй, ассасин! – раздается позади, и Курогане непроизвольно замирает. – Совсем в драке забылся? Этот парень абсолютно безопасен в своей клетке! Он при всем желании ничем бы тебе не помог! Нам его до столицы везти, а ты такими темпами угробишь парня раньше любых наемников!И весело смеется, даром что по плечу не хлопает, хамло. Курогане раздраженно морщится, не отводя взгляда от Фая. Тот также смотрит в глаза, и не пытаясь защититься от клинка. Ворот рубашки уже темен от крови. Остается раздраженно цокнуть и убрать оружие в ножны. Фай легко улыбается и взмахивает рукой. Сволочь. Небрежно поправляет ворот, пряча кровоточащую рану.Фума прав. Еще одна такая выходка – и он грохнет чертового фокусника быстрее любых разбойников.*** – Так ты все-таки заметил мою магию! – восклицает Фай, сияя глазами, так и горящими восторгом. – Все так быстро произошло, я едва успел нарисовать заклятие! Ой, не смотри так, я правда не хотел вмешиваться! Но и потерять тебя тоже не хочу.Курогане нахохливается, раздражено косясь на фокусника. Первая волна гнева прошла, и вечером он уже относительно спокойно говорит с белобрысой сволочью. По крайней мере, без желания прикончить прямо сейчас. – Я бы не умер, – зло цедит ассасин. – Только бы задело. – Задело? – скептически вскинутая бровь. – Да он бы отсек тебе левую руку! Что бы ты тогда делал? Искал протез?В синих глазах пляшут смешинки. Явно ведь что-то другое имеет в виду. Одни загадки без ответов. – В тебе не было страха, – произносит Курогане после паузы. – Ни за себя, ни от вида мертвых. Тебе плевать на смерть тех, кого ты не знал.Фай понимающе хмыкает. – Обычно люди шарахаются от тебя? – вкрадчиво спрашивает, переплетая пальцы. – Не волнуйся, меня таким не удивить. Хочешь секрет? Я долгое-долгое время жил в яме среди неразлагающихся трупов. – Человек разлагается за пару недель. – Но только не в стране вечного льда и холода. Там, где никогда не бывает солнца. – Твоя родина?Фай нервно дергает плечом. Но взгляда не отводит, продолжая тянуть губы в улыбке. Из него никакой притворщик. – Хочешь услышать мою историю? – Плевал я на твое прошлое.Синие глаза пораженно распахиваются. Секунда – и удивление меняется неприкрытым восторгом. Курогане даже теряется от такой реакции. А придурок расплывается в счастливой улыбке, словно ему не нагрубили, а в любви признались! – Я и не сомневался, – тихо шепчет Фай, пряча лицо в ладонях. – Курогане.Удивительно, но в разговорах с ним вся злость сходит на нет. Фай не замечает его ярости, почему гнев ассасина и обтекает его, как вода. Фокусник странно успокаивает, а его доверие подкупает, прося открыться и сблизиться. Курогане давно привык к одиночеству. Сам по себе, вдали от людей. Все разговоры ограничиваются коротким обсуждением заказов. Не привязываясь ни к кому, не позволяя связать себя…Но Фай – первый, кем Курогане настолько увлекся. И кто заинтересован в нем как в человеке, а не наборе смертоубийственных характеристик. Кто видит в нем не бездушного Черного ассасина, пачками вырезающего людей. Возможно ли, что Курогане первый, кто увидел в Фае Фая?Но все это неважно. Завтра они прибудут в столицу и расстанутся навсегда. Курогане не должна заботить судьба Фая, у которого нет причин оставаться с жестоким наемником. Это был интересный опыт в череде кровавых убийств. Но у них нет никаких точек соприкосновения кроме этого имени – ?Курогане?.Они никто друг другу. *** В столицу они прибывают с заходом солнца. Центральная площадь немноголюдна. Народ спешит запереться по домам с наступлением сумерек. Но расслабляться рано. Курогане скидывает капюшон, осматривая высокие дома. Как всегда, по центру столицы он бродит лишь в полутьме. Город отчаянно не любит таких ?асоциальных элементов?, как он. Даже пришлось на время покинуть столицу, заметая следы стелс-задания.Фума довольно щурится, благородя за отличную работу. Вручает обещанный мешочек золота и все же панибратски хлопает по плечу, желая успешного пути. Курогане хмуро пересчитывает монеты, не вслушиваясь в трескотню торговца. Не обращай на него внимания – сам отстанет. – А с этим что? – кивок на клетку, не отвлекаясь от счета. – О, что я слышу? Черному ассасину впервые не наплевать, что будет с его целью после выполнения заказа? – Едкий смех, и Курогане зло дергает плечом, прожигая Фуму гневным взглядом. – Ха-ха, прости-прости, не удержался. Но не волнуйся! Он тебе не нравится, верно? Уже скоро его казнят.Последняя монета падает в мешочек, и Курогане вскидывает недоверчивый взгляд, сбиваясь со счета. Фума довольно улыбается, щурясь пробивающемуся из-за туч солнцу. – Его ведь посадили в клетку за обвинение в ереси. За время нашего пути Совет как раз подготовил протокол обвинений. Казнь назначена на завтра. А жаль, парень-то интересный, на многое способен. Вот только его магия не может существовать в этом мире.Фай сидит, прислонившись к клетке и устремив ясный взгляд в небо. Слышит ли он? Знает ли, зачем его привезли в столицу? Слишком беззаботен для приговоренного к казни. Ладони непроизвольно сжимаются в кулаки. – Нахрена нанимали меня, если его все равно казнят? – зло цедит Курогане, едва сдерживая подступающий гнев. – Наемники грохнули бы его еще в лесу. – О, так ты думал, они убивать его пришли? – брови Фумы взлетают вверх. – Это же фанатики! Секта просвещения, ты точно о них слышал! Они хотели выкрасть еретика и спасти. Знаешь, как быстро по стране разносятся слухи о всяких чудесах? Они заочно его своим богом провозгласили! Ногти глубоко впиваются в ладони, и по пальцам текут струйки крови. Торговая сука. – Но наемника и не должны интересовать детали задания, верно, Черный ассасин? От тебя требовалось ?доставить груз в столицу?, с чем ты великолепно справился. Что ж, было приятно работать с тобой. Надеюсь на дальнейшее продуктивное сотрудничество! Сотрудничество? Ха, конечно же! Решение приходит в секунду, а гнев лишь добавляет уверенности. Курогане и раньше не сомневался в своих действиях, делая лишь то, что считает нужным. Как и сейчас. Резко выхватывает клинки и одним махом сносит верхнюю половину клетки. И какой дурак сделал ее из такого легкого материала?! Разговоры разом смолкают. Торговцы замирают, таращась на него во все глаза. Взгляд Фумы вообще не прочесть. Прячется за своими темными очками, мерзавец. А Фай неспешно поднимается, выпрямляясь во весь свой немалый рост. Коварно улыбается, смотря на Курогане сверху вниз. – Крибле крабле бумс, – произносит он, вырисовывая в воздухе светящие символы. Позади гулко икают. Курогане смотрит только в синие глаза, не опуская занесенного оружия. – Заклинаю тебя, Черный ассасин, – продолжает Фай, опасно ухмыляясь. – Спаси меня и спрячь, чтобы никто не нашел. Защищай меня всеми силами, ведь отныне твоя жизнь принадлежит мне!И, мать его, бросается на шею, душа в крепких объятиях. Курогане шарахается, а Фай лишь прижимается ближе. Подтягивается на руках, вставая почти вровень. – Скорее, – едва слышно выдыхает на ухо, опаляя кожу теплым дыханием. – Пока они не пришли в себя.Дважды повторять не нужно. Курогане убирает клинки, грубовато перекидывает охнувшего Фая через плечо и срывается прочь, исчезая в вечернем тумане. Погони не слышно, да и вряд ли опешившие торговцы рискнут гнаться за смертоносным наемником. Тем более управляемым неадекватным еретиком. Но слухи быстро разносятся по столице. Завтра только и разговоров будет, что о его выходке. Совет наверняка еще охрану пошлет на их поиски. Перепуганный народ не успокоится, пока еретика не казнят. Черному ассасину же нечего бояться. Его не одолеет никто. Пусть только попробуют напасть!Курогане несется через весь город, не чувствуя чужого веса на плече. И останавливается только в одном из своих убежищ на чердаке заброшенной гостиницы. – Уф, вот ты быстро бегаешь! – весело восклицает Фай, когда его грубовато роняют на пол. – Даже я запыхался! А ты и не устал вовсе! – Что это, нахрен, было? – обрывает его Курогане, раздражено запирая замки и осматривая чердак на предмет ловушек и вторжений. – Я всего лишь позаботился о моем спасителе! Теперь все думают, что это не ты предал своего нанимателя, а я заколдовал тебя и заставил меня освободить! Имя Черного ассасина не будет запятнано! – Оно уже запятнано от и до. И нанимателя я не предавал. Уговор был доставить тебя в столицу. Я доставил. – И даже плату успел получить! Ай да мой Курогане!Ассасин выпрямляется, сощуриваясь. Фай тепло улыбается, смотря в глаза. Курогане отвечает выразительным взглядом, и фокусник легко хмыкает. – Холодновато, не думаешь? Давненько здесь никого не было. Добавим пару градусов?Ведет ладонью, рисуя витиеватые символы, и под ногами фокусника разгорается яркое пламя костра. Но не расползается по комнате неуправляемым пожаром, а клубится в одном месте. Фай садится перед огнем, грея руки. – Теперь, полагаю, я должен все объяснить? – шепчет он, щурясь от яркого пламени. – Ведь ты освободил меня. – Я сделал это потому что захотел, а не чтобы ты рассказал свою чушь. – Это не чушь! Но поверить… будет сложно. Знай – Куро-тану я всегда говорю правду. Никогда ему не лгу. И с тобой буду предельно откровенен. Даже если мои слова будут казаться полнейшей глупостью. – После вот этого? – усмехается Курогане, кивая на огонь.От него исходит приятное тепло. То, чего так не хватало в лесном походе. Курогане далеко не неженка и давно привык обходиться минимумом удобств, но этот огонь… удивительно приятен. Особенно в такой компании. Он подсаживается к Фаю, не сводя с него пристального взгляда. Тот задумчиво улыбается, смотря на огонь. Блики пламени пляшут в светлых волосах, делая их похожими на золото. – В этом мире нет магии, почему меня и окрестили еретиком. Однако она есть на моей родине. И в других мирах тоже. Видишь ли, на самом деле миров великое множество. Это измерение далеко не единственное на свете. И моя магия это подтверждает, – легкая улыбка. – И в многообразии миров совсем неудивительно встретить знакомых людей. Но в других измерениях у них иная жизнь, пусть лица и имена те же самые. Та же душа. Но это совсем иной человек…Быстрый взгляд в глаза – и снова на огонь. – Вот и тебя я принял за своего Куро-пона. Раньше я никогда не встречал двойников. Да я даже подумать не мог, что ты – не он! И так удивился, когда ты спросил, откуда я знаю твое имя. Глупое лицо у меня было, да? – Глупейшее, – согласно кивает Курогане, вспоминая ошарашенные синие глаза. – Неужели я так похож? – Один в один! Даже глаза щуришь и ухмыляешься также! Говорю же – и имя, и внешность, и душа – все одно! Поэтому я знал, что ты освободишь меня из клетки.Как самоуверенно. Курогане внимательно рассматривает Фая, а тот глядит на него в ответ. Пришелец из другого мира… Кажется бредом, но Курогане заставляет себя не удивляться и поверить. Его шокировало только первое проявление этой ?магии?. Сейчас же это кажется естественным. Как и существование других миров, в которых живет еще множество Курогане. – Какие у вас отношения?Улыбка Фая теплеет. Он чуть склоняет голову, обхватывая колени руками. – Чтобы спасти меня в одном из миров, он заставил меня пить его кровь до конца жизни. А в другом без сомнений отсек руку ради моей жизни. А я отдал ради него всю свою магию. – Но у тебя есть магия. – Я вернул себе вторую часть. Да и пить его кровь мне теперь не нужно. А рука, значит, так и осталась одна. – Мы много путешествуем по мирам. Мы и еще два наших спутника. – Зачем? – Раньше – спасая нашего друга. А сейчас – потому что мы семья. – Я тебя не понимаю, – тяжелый вздох.Фай легко смеется. Смех его звучит невероятно приятно и тепло. И сам он выглядит прекрасным в свете пламени. Курогане непроизвольно подсаживается ближе, не сводя взгляда с чужестранца. Точнее – с иномирца. – Я рад, что встретил именно тебя в этом мире, – шепчет Фай, оборачиваясь к нему. – Курогане. Тонкие губы изгибаются в улыбке, произнося его имя по слогам. Медленно и певуче. И смотрит прямо в глаза, неотрывно. На Курогане давно так не смотрели. И не улыбались столь тепло. Да и имя свое уже очень давно не слышал. А этот парень компенсирует тишину всех предыдущих лет. Знающий его и не знающий абсолютно. Фай, неожиданно свалившийся на голову и спасший жизнь в бою. Словно оплачивает долг перед своим ?Курогане?. Рука сама зарывается в золото мягких волос. Фай прикрывает глаза, подаваясь на ласку. Спокойный, расслабленный. Никто так не ведет себя с Курогане. Доверяя. Полностью принимая. Фай увидел его жестокость и не оттолкнул. Полностью вверяет себя в его руки. Трепетно отвечает на каждое движение, и не думая сопротивляться. Курогане подается вперед и накрывает его губы поцелуем. Тихо трещит пламя костра. На улице глухо шумит праздно шатающийся народ. Курогане еще раз проводит языком по тонким губам и отстраняется. Фай внимательно смотрит на него, больше не улыбаясь. И выражения лица не прочесть. – А ты смелее Куро-тана, – тихо выдыхает он. Курогане неспешно перебирает его волосы, смотря в глаза. – Только этим и отличаюсь? – Не только. Фай наконец осторожно улыбается, касаясь запястья. Но руку не убирает. Лишь щурится довольно, мягко поглаживая выпирающую косточку. – Он не убивает врагов. Куро-тан мечник, но он лишь один раз лишил человека жизни. И то – спасая меня. Ведь иначе тот человек убил бы меня. – Это слабость. Врагов нельзя оставлять в живых. Они придут мстить. Никого не убивая лишь увеличиваешь их количество. – У него есть причина оставлять врагов в живых. Когда я только его встретил, Куро-тан как и ты отчаянно рвался в бой. Так и мечтал о сильном противнике. Сейчас же он гораздо спокойнее и рассудительнее. – Не иначе как ты постарался, – усмешка. – Возможно, – лукавая улыбка. – А знаешь, чем вы еще отличаетесь? Куро-тан никогда не называет меня по имени. Курогане непонятно хмурится. Перебирать мягкие волосы – одно наслаждение. Не менее приятно видеть, как Фай довольно жмурится, когда он задевает чувствительное место за ушком. – Ты сказал, он трижды тебя спас. – Да он всех нас по именам не называет. С начала путешествия! А ты так свободно зовешь меня ?Фаем?… – У меня нет страха перед чужим именем. Ты – Фай, поэтому я и зову тебя Фаем. Да ты и сам не называешь его имени. Что за ?Куро-тан?? – А еще Куро-пон, Куро-рин и Куро-руру! У него много прозвищ! – Веселый смех. – Одно время я называл его по имени… Но больше не буду никогда. Что за глупое возвышение имен. – Странные у вас отношения, – беззлобно ворчит Курогане и перемещает ладонь на затылок Фая, притягивая к себе.Тот, коротко ойкнув, послушно утыкается в грудь. Да так и замирает, не вырываясь. Лишь устраивается удобней, кладя ладони на грудь. Курогане зарывается носом в ворох спутанных волос, неспешно вдыхая запах фокусника. Огонь тихо трещит, согревая. Жарко. Хочется раздеться. – Курогане. – М-м-м? – Мне нужно найти моих спутников. – Зачем?Ладонью вниз по волосам, касаясь оголенной шеи. Тихий выдох. – Я волнуюсь за них. Шаоран-кун тоже маг, а Мокона совершенно не вписывается в законы этого мира. Что, если их тоже схватят? Да и они наверняка беспокоятся обо мне. – Что будешь делать, когда найдешь их?Ты обещал не лгать. Как выкрутишься? Курогане чувствует принятие Фая. Ему хорошо с ним. Бросать его явно не собираются. Ни сейчас, ни после. Фай не уйдет по своей воле, и поиск спутников – лишь предлог. Попытка убедить самого себя. – Какое-то время будем в этом мире, а после переместимся в следующий. Мы не задерживаемся долго в одном месте.Честный. Курогане смещает ладонь на его плечо, привлекая к себе. Фай довольно щурится, с готовностью облокачиваясь на него. Почти ложится. Наглый. Но у них и вправду мало времени чтобы смущаться или изображать невинность. – Ты ведь отпустишь меня? – А смогу удержать с твоей-то… магией? – усмешка. – Еще заколдуешь и сотрешь все воспоминания о себе. – Ха-ха, даже если бы умел, я бы ни за что не стал этого делать. Воспоминания – самое ценное, что есть у людей. Даже если дорогой человек покидает нас… Наши воспоминания навсегда останутся с нами. Они имеют огромную цену. Слишком жестоко стирать их или подменять другими.Правильные слова. Искренние слова. И вновь Фай говорит загадками. Оставляя Курогане ломать над ними голову всю оставшуюся жизнь. Из костра выпрыгивает искра и потухает, не достигая пола. – Ночи в столице холодны. Не отходи от меня, Фай.Теплая ладонь ложится напротив сердца. Лучший ответ. Как и то, как он позволяет мягко опрокинуть себя на пол подле разгорающегося огня.