Светлячки (1/1)

Пак Чанёль. В этой несчастной парочке слогов скрывается так много для Бэкхёна. Наверняка, даже больше, чем в человеке, которому это злополучное имя принадлежит. Хотя нет – в нём целый мир, по крайней мере, для Бэкхёна. Такой уютный мирок в сумерках с небольшим пролеском и бескрайним морем блестящих светлячков.Чанёль большой, сумасбродный и… теплый. Это всё, что запоминает Бэкхён после первой встречи с ним. Он даже имя-то забыл спустя час, хотя, казалось бы, новенький он, а тут такой приём. Этот парень нарушил личное пространство, с такой волшебной легкостью хватая за руки, обнимая за плечи, что прям голова кругом. И, главное же, застряли возмущения в горле до следующего дня и утреннего ?привет? слегка хриплым, пусть и без того басовитым голосом. Бэкхён думал, что надо бы вспомнить имя, и что ему бы пошел рыжий цвет. Яркий.Когда, спустя бесконечные тренировки танцев/пения/манеры поведения на сцене, Чанёля красят в обжигающе рыжий, они уже друзья, наверное, лучшие. Бэкхён не очень уверен, но Чанёль всегда рядом, а Бэкхёну нравится его сумасшедшая улыбка. Бэкхён с удивлением запускает изящные пальцы в густые, чуть жестковатые волосы, и Чанёль прикрывает глаза с не слишком длинными подрагивающими ресницами, льнет к прохладной чужой ладони. Он похож на маленького щенка - ладно-ладно, на щенка переростка, - но внутри Бэкхёна кто-то подло надувает гелиевый шарик, и он чешет согнувшегося в неудобной позе Чанёля за ухом, ощущая какую-то легкость под легкими.

– Дурак, - звонко смеется в пустом коридоре Бэкхён и не успевает понять, то ли гелий захватил всё тело вплоть до мозгов, то ли Чанёль действительно целует его пальцы почти невесомо, но испепеляющее горячо, как открывается дверь и хмурый Сухо напоминает, что репетиция, вообще-то, идет для всех.Бэкхён с детства хотел петь. Петь много, красиво и для всех. Чтобы внутри людей при звуках его голоса лопались стеклянные снежные шары и заполняли чувством примерно таким же, как Рождество. А ещё Бэкхён никогда не понимал преувеличенной темы любви. Он пел свои песни чувственно, стараясь вложить душу, смотря тысячи фильмов, дорам, читая множество книг, чтобы понять, что в этой любви такого. Чтобы петь от души, как говорил его преподаватель по вокалу. Но… пока одноклассники слали глупые письма, дарили неловкие улыбки и шоколад в определенные дни, Бэкхён все не мог их понять. Потому что он учился и пел. Он любил песни, любил музыку, и его искренне возмущало ?Это не то, Бэкхённи? от учителя, приправленное снисходительной улыбкой.И какая же подстава от судьбы, что, когда он добился желаемого, – он будет айдолом в группе от одного из самых известных агентств; его услышат тысячи, сотни тысяч, да что там – миллионы! - именно сейчас он понял, почему все так носятся с этой любовью. Но его любовь была совершенно неправильной. Пусть яркая, но неодобряемая обществом. Она улыбалась особенной улыбкой для него с утра и по вечерам, когда плохо и хорошо, когда он счастлив и страдает. Его любовь сгребала его в уютные горячие объятия, сдавливая до хруста костей, но от этого, как по мановению волшебной палочки, чудесно легчало вмиг. Она несла чушь в мир, заражала счастьем, блестела глазами и умела столько всего. Но Бэкхён был не готов обменять мечту на это зыбкое и непонятное доселе ему чувство. Ему было страшно. Честно-честно страшно.Поэтому Бэкхён часто наигранно злился, намеренно отталкивал, забирал тонкие пальцы из чужих грубых рук, не слушал песни и рассказы, забывал о прогулках и просьбах, не чесал за ушами, не смеялся на шутки, не пускал в постель холодными ночами. И не важно, что сам мерз, страдал и изнывал. Но Чанёль не сдавался, пользуясь хотя бы мигами на сцене, когда Бэкхён не может оттолкнуть, ведь играет роль. На сцене они все немного актеры. Чанёль лишь надеялся, что никто не заметит, насколько он предательски искренен, когда спускается на ступеньку, чтобы стереть нахмуренный взгляд Бэкхёна из-за комплекса в росте. Насколько крепко его пальцы переплетаются с чужими. Что никто и никогда не заметит, насколько рваное дыхание, когда Бэкхён рядом. И главное, что никто не услышит и не поймет, как громко стучит сердце… громче музыки и собственного низкого голоса.Бэкхён хочет петь. Это всё, что ему надо в жизни. Но у него в организме недостаток гелия, рыжести и сумасшествия. Потому он сдается, впервые становясь на цыпочки, а не заставляя согнуться Чанёля, чтобы что-то ему сказать. Он не дотягивается до уха, зато нарочито откровенно для них и незаметно для других скользит пальцами по его руке от плеча вниз. И Чанёль улыбается, намекая, что двери в уютный мир светлячков всегда открыты для Бэкхёна, чтобы он ни делал и ни хотел.