SHINee - Солдатик (1/1)

Иногда мне кажется, что так уже было, было когда-то давно и было больно. Не знаю, не знаю, я, кажется, схожу с ума. Я захожу в репетиционный зал и смотрю на него, стоящего перед зеркалом. Он держится за поручень, тонкие пальцы сжимают тёплое дерево, он тянет ногу, весь тянется в струнку - как балерина. И я не могу подойти - храбрости не хватает, словно держит эта чёртова робость, не пускает к нему. Он красивый. Такой красивый, что на глаза наворачиваются какие-то глупые слёзы восхищения. Музыка тихая, совсем медленная - он не репетирует танец, он, кажется, просто танцует для удовольствия. Своего. Для моей боли.Так происходит каждый день. Каждый день я прихожу, останавливаюсь в дверях и смотрю на него. Он танцует и почти никогда не замечает меня. А если замечает, то улыбается солнечно и остро, тянет ко мне руки, всё такая же струнка. Но меня держит робость, похожая больше на суеверный страх, и я только отрицательно мотаю головой. Почти незаметно. - Нет, любимый мой, нет... Солнце испаряется из его улыбки, он весь словно потухает, и опускает руки. И больше не танцует. А потом приходят чужие, забирают его у меня, уводят куда-то: наряжают, расчёсывают шёлковые волосы, подводят и без того красивые глаза, обещают лучшую жизнь. А он всё смотрит на меня и смотрит. Словно умоляет спасти. Остановить это всё. Или, хотя бы, не оставлять его одного. Но я не могу, мне сейчас никак нельзя: чёртов вывих лодыжки, дурацкий гипс - я остаюсь за кулисами и отпускаю его танцевать перед камерами одного. А я стою, дурак дураком, как Стойкий Оловянный Солдатик, глупо подгибая больную ногу, и всё смотрю и смотрю - я могу смотреть на него вечно. - Ты подождёшь меня, пока я закончу выступление, Онью-хён? - быстро спрашивает он, выбегая к камерам. - Да, любимый мой, да... Он, конечно, меня не слышит, но знает, знает, что я буду ждать. Ждать, сколько угодно. Ждать, пока не сдадут нервы, пока не останется сил терпеть, прощать всему миру, что он, мир, ворует у меня моего Темина. А потом, совсем скоро, как уже было, я сорвусь, кинусь за ним, под жаркий свет софитов, испепеляющий и беспощадный, и сгорю. И он сгорит. И останется крохотной обгоревшей обгоревшей блёсткой в озерце олова.