Небо на двоих (1/1)

Jun and Iori — MeiburushirobbuВо время одного из интервью у Джуна спросили, какое свидание он считает идеальным, точнее… Иных участников группы тоже озадачили этим вопросом, но в череде однообразных овеянных романтикой рассказов Матои и Иори, в завораживающей сдержанности ответов Рику и Кисаки именно ответ Джуна показался самым необычным. Веселясь, кажется, каждому собственному слову, розоволосый гитарист продолжал сидеть в обнимку со своим инструментом и вести диалог с ведущей, не забывая при этом то и дело бросать озорные взгляды в объектив камеры.— Знаете, я думаю, что идеалов не существует, — начал он весьма отдалённо, — но несмотря на это, я думаю, что я вполне могу считать идеальным свидание, которое запомнится на всю жизнь. Такое, знаете… Чтобы можно было в подробностях рассказать о нём своим внукам и правнукам.— О, Джун-сан имеет хорошие представления о своём будущем, — немолодая женщина бегло пробежалась по тексту в папке перед собой и похвально закивала, думая перейти к очередному вопросу, но гитарист и не думал обрывать на этом начатую речь.— Я хотел бы, чтобы это было что-то необычное, пугающее и даже опасное, — неожиданно заявил Джун, чем заставил и ведущую, и остальных согруппников обратить на себя ещё большее внимание, и, это самое внимание заполучив, он уже попросту не смог остановиться. — Вы только представьте, как должно быть здорово, если, возможно, самая важная в вашей жизни встреча начнётся не с банальных посиделок в кафе, а с ситуации, в которой сердце будет готово выпрыгнуть из груди от страха или же иных сильных эмоций.— Но не слишком ли это будет, если…— Да, конечно же, нет! Всё будет просто замечательно, — продолжил вдохновлённый своими мыслями гитарист, и наверняка камера, снимавшая его в этот момент крупным планом, не смогла запечатлеть и половину его восторга, едва сокрытого за цветной радужкой линз. — Вы только представьте…Джун, по правде сказать, и сам с трудом представлял, что нужно представить другим, точнее… он чувствовал это. Ощущал, где-то на подсознании, но не мог донести до остальных простыми предложениями. Каким бы большим ни был его словарный запас, не находилось тех слов, которые могли бы передать всю полноту эмоций, охватывающих гитариста от представления того — нереального, что уже выходило за стандартное понимание такого понятия, как свидание. Проще было сыграть — облекать чувства в музыку, нежели в иные звуки. И Джун не заставил себя долго ждать, проходясь по струнам первым мягким аккордом. И, несмотря на свою нежность, мелодия показалась всем немного настораживающей, колкой, с чередующимися падениями и взлётами эмоций, где подобно морю, от штиля до безудержной бури оставался один удар сердца.Наверное, каждый понял по-своему эту игру и каждый на мгновение, прежде чем озарить студию рукоплесканиями, задумался именно о своём понимании услышанного. И было в таком ответе куда большее, чем могли дать тесные рамки слов — в музыке была свобода. Джун знал это, а потому, будучи довольным произведённым эффектом, вскоре заскучал и всем своим видом показал дальнейшее желание продолжить интервью.Очередной вопрос и череда отвечающих обрела былую последовательность, в которой розоволосый с нескрываемым интересом слушал остальных, даже не подозревая, как цепко держатся иные за брошенные им слова. ***В помещении было темно и сыро. Пахло морскими водорослями и ещё чем-то, что не до конца пришедший в сознание Джун с ужасом принимал за запах разлагающихся тел. Попытка пошевелиться отдала в голове резким толчком боли и тошнотой. Вторая попытка встать не увенчалась успехом из-за наручников на сведённых за спиной руках. Пытаясь раскрыть глаза и понять, где же он находится, Джун с ужасом осознал, что глаза уже открыты, а темнота не хочет проходить и на миг, отчего создавалось странное впечатление от поглотившей его пустоты.Он хотел позвать на помощь, спросить, есть ли здесь кто-нибудь ещё, но вместо внятных слов, лишь обессилено промычал в кляп и ещё раз пошатнулся от нахлынувшего головокружения. Казалось бы, что плохого могло произойти во время его ночной внезапной вылазки в магазин… Джун понятия не имел, что район, в котором он проживает, может быть настолько опасным, что на живущих в нём порой нападали из-за угла и накидывали на лицо тряпицу с чем-то отключающим на неопределённый срок.Времени прийти в себя до конца и понять, как это могло произойти, и что делать дальше, Джуну не дали. Звук шагов, совсем близко. Яркая полоска света режет по глазам, ослепляя, и чьи-то крепкие руки подхватывают с пола, чтобы в следующий миг грубо вести куда-то, по возможности ускоряя шаг. Глаза не успевали привыкнуть к свету. Джун усиленно возмущался в кляп и с отчаянием понимал, что его запихивают в багажник. Ещё одна попытка заострить взгляд на размытом силуэте похитителя, и тесное пространство вокруг вновь укрывается мраком. На этот раз менее густым. Да и воздух здесь был более свеж, чем в предыдущем месте заключения, и это радовало бы… Если бы Джун понимал, что происходит.Мысленно вспоминая, кому из знакомых и не очень знакомых людей он за последнее время мог насолить своей музыкальной деятельностью или чем-то ещё, Джун невольно вслушивался в мерное гудение мотора и пытался освободиться от порядком поднадоевшего плена наручников. Спустя непродолжительное время возни, Джун с некоторым ненормальным сожалением понял, что ещё не нажил себе врагов или завистников, которые могли бы расправиться с ним так жестоко. Были фанатки… Но почему-то гитаристу они представлялись иначе, он искренне верил, что они… милее что ли, добрее и на подобное не пойдут. Вспоминая свой образ и свою роль на сцене, Джун ещё больше утвердился в правоте своего мышления, но пришла и иная мысль — что если его перепутали с Кисаки? Похожие образы, но роль басиста более тёмная, а оттого и для другого рода людей привлекательная.Огорчившись такой ошибке со стороны похитителей, Джун несильно приложился головой о капот машины и тут же услышал тихий щелчок, за которым последовала частичная свобода движений. Долгие ерзания и металлические браслеты, коими были увешаны руки гитариста, каким-то образом помогли сломать замок на одном из наручников, освобождая от плена хотя бы одну руку, чего было более чем достаточно. Благодаря самого себя и всех богов за такой подарок и надежду на спасение, Джун принялся лазить по карманам и едва не возликовал, стоило заветному мобильному обнаружиться.И вот тут-то возникала вторая более важная заминка. Время на часах подходило к полуночи — дозвониться в это время до кого-то из знакомых было более чем проблематично, а номер службы спасения… Джун от неожиданности забыл. Была ещё немного ненормальная мысль сообщить о случившемся в свой блог и приложить к посту фотографию с места происшествия. А внутренний голос, соглашаясь с последней идеей, предлагал ещё и прописать награду за спасение, наверняка, это увеличило бы активность фанатов. Отмахнувшись такого рода глупости, Джун осветил своё нынешнее место пребывания — ничего примечательного — чистая машина без единого намёка, который бы помог выдать её владельца. Тяжело вздохнув, он всё-таки попытался дозвониться поочерёдно всем согруппникам, но те трубку брать отказывались наотрез. И Джун верил — спят, наслаждаясь возможными крохами сна, и он спал бы, если бы в один миг не захотел посреди ночи апельсинового сока. Злосчастный поход за витаминами закончился поездкой в багажнике чужого авто в неизвестном направлении — это не могло не пугать. Подавляя в себе желание поддаться панике и начать стучаться во всё, что под руку попадётся, гитарист вслушивался в длинные гудки, представляя, как должно быть славно сейчас где-то далеко, на другом конце города, один из его согруппников посапывает, обнимая подушку.Вначале образ возник расплывчато, позволяя представлять на месте спящего кого угодно — строгого Кисаки, эмоционального Рику, взбалмошного Матои, но всё чаще картинка заострялась на Иори. Последний особенно чётко представлялся Джуну, спокойный и сильный в реальности, обладающий изысканной статью и умеющий преподнести себя публике, сейчас он виделся иным — улыбающимся во сне, светлые пряди, разметавшись по подушке, создают забавный ореол вокруг, словно бы сияя, лучась изнутри и озаряя своим светом утончённые черты лица. Джун как-то отстранённо понимает, что эта фантазия успокаивает его, а после он вновь погружается в представление картины, где длинные ресницы отбрасывают тонкие чёрточки теней на бледные скулы. Слегка подрагивают — Иори снится сон, и, кто знает, может быть в нём, всё происходит куда лучше, чем в реальности Джуна, где его всё ещё продолжают увозить прочь от знакомых мест.***Двое мальчишек опрометью неслись по старой, почти неиспользуемой дороге вздымающейся на холм. Поднимали клубы пыли, чихали и кашляли от них же, но всё равно продолжали свой путь. Едва не падали, спотыкались и почти задыхались от долгого бега, но всё равно бежали, зная, что осталось совсем немного.— Нас же убьют родители! — смех, вопреки сказанному, острыми клиньями разрезал глубину ночи.— Оно того стоит, знаешь же! — ещё одна попытка оступится в темноте, и легкая ругань на собственную неуклюжесть.— Джун, ты в курсе, что ты сумасшедший? — смеясь из последних сил, бросил младший паренёк и подал другу руку.— Конечно же, в курсе, иначе… как бы мы здесь оказались? — с готовностью хватаясь за протянутую ему ладонь, мальчишка весело рассмеялся и вновь бросился вверх по склону холма, меняясь с другом ролями и продолжая тащить уже его, чтобы через несколько минут, запыхавшись, вставать у самого края шаткого помоста и смотреть вдаль, ожидая.— Джун? — тихий шепот, каким лучшим друзьям вверяют самые драгоценные тайны.— Мм? — неотрывное слежение за ночной гладью, ожидание чуда застывает в глазах яркими огнями.— Мы ведь всегда будем вместе, правда? — робко, словно боясь спугнуть что-то.— Конечно, — брошено так легко и беззаботно, что младший на миг пугается беспечности этих слов, но секундой позднее его крепко обнимают, и дальнейший шепот доносится до него под первые всполохи волшебства этой ночи: — Тебе от меня никуда не деться, Иори. ***Движение прекращается неожиданно, в момент, когда тихий шум двигателя и мерное покачивание почти усыпляют пленника. Тот вздрагивает, подскакивает, почти ударяясь о капот вновь, и быстро прячет бесполезный мобильный в карман, а вместе с тем и пытается принять положение, схожее с тем, в коем его здесь оставили — имитировать своё беспомощное состояние и воспользоваться растерянностью похитителя в подходящее время.Ещё не слышно шагов незнакомца, но щелчок открывшегося замка на багажнике и стук захлопнутой дверки авто как нельзя лучше свидетельствуют о скором появлении похитителя рядом. Сердце бешеной птицей бьётся о грудную клетку. Сведенные за спиной руки скользят, когда ладони начинают потеть от поднявшегося волнения. Джун мысленно отмахивается от глупого воспоминания, что последний раз он так нервничал ещё в школе, когда о важном экзамене узнал за пять минут до его начала. Но сейчас всё куда серьёзней, на кону не успеваемость и репутация среди учащихся, на кону, возможно, находится его жизнь.— Сейчас или никогда! — мысленная мотивация неожиданно обретает голос. Джун резко ударяет ногой по крышке капота, и та с легким лязгом поддаётся, открываясь. Мрак снаружи ничуть не меньше, чем внутри закрытого пространства машины, а оттого и глазам ни к чему привыкать не приходится. Быстро выскакивая из авто на асфальт, гитарист осматривается, пытаясь сориентироваться в незнакомом месте. И прежде, чем он поворачивается в сторону предполагаемого похитителя, до него доходит осознание местоположения машины — близость к крутому обрыву, ограждённому железным забором — они находятся на немалых размеров возвышенности, будто бы предназначенной для любования простирающемся внизу, в отдалении от холма, городом. Сейчас он — пестрящий огнями — похож на яркое озеро, чья легкая рябь искрится в лунном свете. Завораживающая картина, которая неподобающим образом сказывалась на первоначальное желание Джуна бежать прочь без оглядки.— Красиво здесь, правда? — раздался рядом неожиданно знакомый голос, ещё больше усиливающий ощущение правильности происходящего. Джун хотел обернуться, увидеть, что не ошибся, но крепкие руки объятиями легли ему на плечи, не позволяя этого сделать, а заставляя смотреть вперёд, на всё то же завораживающее озеро дышащего жизнью мегаполиса. На плечо лёг чужой подбородок, и теплое дыхание коснулось щеки. Почему-то Джуну казалось, что всё это ему снится, слишком уж нереальным было ощущение, рождающееся от этого шепота, от близости стоящего к нему человека. Родного человека. И он хотел уже было что-то ответить, возмутится или же задать кучу вопросов, но в итоге смиренно молчал, когда нежное, почти неслышимое ?смотри? коснулось его слуха.И он смотрел, вперёд, туда, где пёстрыми цветами распускались пышные бутоны фейверков. Один за другим, а после, одновременно сменяли они друг друга, простираясь над речной гладью и удваивая свой свет в отражении воды. Далёкий шум взрывов всколыхнул в самом сердце почти забытое воспоминание, и руки неожиданного похитителя, словно бы почувствовавшего это, ещё сильнее обняли гитариста. И Джун, волнуясь уже иначе, нежели ранее, понимал, что эта ночь именно то — желанное, что столько времени просило его глупое сердце. И дело было даже не в безумной идее похищения, пришедшей не ему, а в том, что во всей этой рабочей суете он стал забывать самые важные вещи. Например то, что последнюю субботу июля ни за что нельзя было проводить дома — фестиваль фейверков, событие, которое всегда нужно было отмечать…— Вместе, — выдохнули губы прохладный воздух ночи, и розоволосый накрыл невольно изученные до мелочей пальцы своими. Теперь, когда на губах начинает играть тёплая улыбка, Джун сожалеет лишь об одном. — Это идея должна была посетить мою голову, причём, уже давно.— Возможно, — выдыхают ему всё так же в щёку, а после, касаются виска лёгким поцелуем, — но теперь мы ведь всегда будем вместе, Джун?— Конечно, — неотрывное слежение за цветными всполохами огня, которые гитарист наблюдает уже в отражении тёмных зрачков своего друга, в следующий миг… Джун уже знает, что захочет сделать в следующий миг, а пока — маленькая слабость — вернуть воспоминание до конца, признавая, что он помнит всё: — Тебе от меня никуда не деться, Иори.