Глава 4. Гордон. Харлин, Клэр (1/1)

Rammstein ?You Hate?http://pleer.com/tracks/1744858CDpkДжеймс Гордон был не просто озадачен исчезновением Джокера, он ощущал полное бессилие. Комиссар, умудрённый опытом человек, седой глава полиции Готэма, к своему стыду временами начинал впадать в отчаяние. Он не принадлежал к числу тех, кто за годы деятельности вырабатывает душевный иммунитет к определённым вещам. Воспоминания о последних минутах перед смертью Харви Дента выхолаживали нутро даже по прошествии многих месяцев, и иногда ему казалось, что вместо крови по его сосудам растекается жидкий лед. Джеймс оттягивал момент с заявлением в прессе о побеге Джокера. Ему не хотелось всего лишь несколькими словами ввергнуть город в панику, воспоминания о которой были ещё свежи, и вновь проводить психологическую работу с населением. Комиссар рассуждал так: если он увидит хотя бы малейшую закорючку, отдалённо намекающую на почерк Клоуна, то поступит согласно уставу. Гордон взял всю ответственность на себя и в течение почти года никакого заявления так и не сделал. Всё ещё более усугублялось тем, что психопат действительно не подавал никаких знаков своего присутствия. Что-то было не так. Это было хуже всего. И именно это напрягало до разрыва сухожилий — неизвестность.?Затишье перед бурей? Он набирает повстанческую армию? Он тихо и не спеша обкладывает город взрывчаткой? Он перевербовал Бэтмена и они вдвоём готовят переворот? Да-а, тебе бы отключиться, парень, — Джеймс снял очки и устало прикрыл глаза. — После того, что натворил "Белый рыцарь", будешь тут думать. Джокер показал нам всем, что может сделать бензин и пара пуль и отправился в "Аркхэм" победителем?. — Грань между здравым смыслом и абсурдом становилась еле заметной.Гордон всё ждал, когда "начнётся". Но ничего не начиналось. Нервы были на пределе, а измученная бдительность медленно погружалась в дремоту. Первые полгода комиссар держал подчинённых, так сказать, в режиме полной боевой готовности. Но месяцев через восемь полиция Готэма перешла на повседневное несение службы. Шеф полиции очень хотел тайно встретиться с Бэтменом. Нет, не для того, чтобы просить о помощи в поимке беглеца. Да, ему было нужно обсудить поведение Клоуна, прокачать варианты предполагаемого развития событий. Но ещё более Джиму было нужно просто поговорить с Бэтменом как с человеком. Ведь на деле всё оказалось именно так, как и вещал Джокер, пронзая насмешливым взглядом диких глаз из темноты холодной допросной, освещённой лишь светом старой настольной лампы. Именно сейчас Гордон ощущал себя по-настоящему одиноким. Может, это было и не так на самом деле, но Джеймс ощущал это. Он запомнил каждое слово психопата (?Психопата ли??), каждую интонацию и каждый взгляд. Воистину маньяк обладал каким-то гипнотическим воздействием на людей. Теперь он догадывался о подобном влиянии на Дента сразу после гибели Рэйчел и ужасной травмы лица. И на этого его психотерапевта Харлин Квинзель тоже, скорее всего (?Невозможно поверить во влюблённость?), было оказано незаметное давление. Гордон вдруг задумался о том, что было бы, если бы и он сам поговорил тогда с психом подольше и пообстоятельнее? А ведь Бэтмен тоже разговаривал с ним в допросной и ещё там, высоко над землей, без свидетелей... ?Зря он не... зря он сохранил ему жизнь. Сейчас я бы сделал всё возможное и невозможное, чтобы оправдать поступок Тёмного рыцаря, если бы он убил Джокера, — комиссар сидел за своим столом, потирал двумя пальцами переносицу и думал о том, как глубоко нужно было засунуть весь этот ненужный пафос, принципы, правила, личные стоп-краны и избавить город от одного единственного недочеловека. Просто взять и вырвать эту раковую опухоль вместе с мясом раз и навсегда. — Ничего. Покровило бы, поболело и зажило. В конце концов, правила и существуют для того, чтобы их… Нет, не так. О, комиссар, да вас задело вражеским снарядом… В каждом правиле существуют исключения — вот так?. И он бы смог, по крайней мере, опять же, сделал бы всё возможное и невозможное, чтобы примирить Бэтмена с самим собой, если бы тот совершил убийство. Но поговорить обо всём этом ему было не с кем. А если выразиться точнее, поговорить об этом он мог только с Бэтменом. Как никогда прежде Гордон хотел сорвать маску с Тёмного рыцаря и посмотреть в его лицо. Он даже готов был принять то, что под маской может увидеть кого-нибудь из знакомых и малоприятных лиц. Он бы смирился. Ради Бэтмена. Ко всему прочему он не мог выбросить из головы странное нападение на супругу адвоката Питера О’Шонесси. ?Адвоката дьявола?. — Гордон мрачно усмехнулся. Ведь престранная же картина выходила: молодая женщина, жена известного юриста, ночью, одна (пусть даже делая сноску на праздник), в центре города забирает свой автомобиль с парковки. А мимо вот как-то так невзначай, проезжает миллиардер Брюс Уэйн и совершенно случайно становится свидетелем разбойного нападения на женщину (прожигатель жизни прожигает её не только круглосуточно, но и повсеместно, хм, да). Более густой туман на эту историю напускало то, что адвокат был совсем не в курсе местонахождения своей супруги, а только лишь ожидал её на банкете, куда она так и не явилась. Но эти двое "путников в ночи" давали показания довольно слаженно. Да и адвокат был вполне удовлетворён преподнесенной историей, по крайней мере он им верил или делал вид. Комиссар в который раз хмыкал и играл бровями, пытаясь выстроить мало-мальски правдоподобную картину. Ну не мог он поверить в такое совпадение. Годы практики отметали все случайности. Выходкам Уэйна Гордон удивляться перестал, хотя не удивиться в тот раз не смог: фейерверки, устроенные им в тот же вечер на своём же банкете, — это слишком даже для такой экстравагантной личности. Захотел вдруг переплюнуть городской салют — да не вопрос. Ну, а после вздумалось ему проехаться ночью по городу — почему бы и нет.Кстати (вот это "кстати" перечеркивает многое в данной истории), Брюс Уэйн был за рулем в ту ночь, и он не был пьян. И это после праздничного вечера, на котором многие видели его с бокалом спиртного в руках и утверждали — Уэйн был изрядно навеселе, особенно, когда запускал фейерверки (а как же иначе такое может прийти в трезвую голову). Он что, только притворялся пьяным? Но зачем?Итак, нестыковка номер один есть.— Клэр, — Джим произнёс это имя вслух, надеясь, что отозвавшись в его барабанных перепонках, оно поведает нечто большее, чем комбинация звуков. Тёмная лошадка, существующая довольно нехарактерно для её статуса. Обычно не только законные супруги, но и просто любовницы стремятся появляться на публике и сопровождать повсюду своих ставших известными в свете мужчин. Женщины по своей природе и в основной массе одинаковы. Им нравится вся эта светская суета, банкеты с прессой, возможность показать себя миру. Но её Гордон увидел впервые в клинике Уэйна.Основным инициатором подачи заявления в полицию по факту нападения с нанесением увечий посредством холодного оружия был О’Шонесси.?Карьерист. При первой же возможности спелся с Уэйном?.Возможно, комиссар Гордон не поехал бы в эту клинику сам лично, если бы не сбежавший Джокер. Тогда Джим хватался за любую верёвочку, в надежде, что она выведет на след главного маньяка. А тут не случайная дама пострадала, а жена его адвоката. Но то, что он увидел в глазах пострадавшей, даже отдалённо не походило на естественную реакцию женщин, оказавшихся в идентичных ситуациях. Там не было страха или состояния аффекта, никаких следов паники и ни одного намёка на вопрос с надеждой: ?Вы же его обязательно поймаете, правда?? Смертельная тоска выглядывала на него из глаз, словно из двух прудов, затянутых тиной. И абсолютная апатия ко всему происходящему. Врач говорил, что такова реакция пациентки на перенесённый шок. Но шеф полиции давно научился различать степени и разновидности последствий шока от различных источников воздействия. Несомненно, она перенесла сильное потрясение и находилась в депрессии. Но когда комиссар задавал ей конкретные вопросы о напавшем человеке, то ожидаемых эмоций не наблюдалось. Нет. Не так ведут себя испытавшие на себе насилие и боль, когда задаются прямые вопросы об их мучителях.Несовпадение номер два имелось. Массу вопросов вызывало само ранение Клэр. По рассказам потерпевшей и свидетеля маньяк был в маске красного дьявола — такие продавались на каждом углу во время праздника. Сначала он потребовал наличные, которых не оказалось, потом сделал попытку сорвать с женщины одежду, но, заметив Уэйна, впопыхах ранил её ножом, убегая. Зачем он это сделал, если мотивация была в ограблении или насилии, а преступник скрывался под маскарадным костюмом? Хотя, психов в Готэме хватает. Вопрос, собственно, в характеристиках самой раны: достаточно глубока, но не задела ничего лишнего и была нанесена безупречным лезвием настолько аккуратно, что складывалось следующее впечатление: преступник долго готовился, рассчитывая силу удара и траекторию вхождения лезвия в тело под одеждой. Это было идеальное ранение, которое так же тянуло на чудесное совпадение, в которое комиссар снова не верил.Невязка номер три налицо.Но дело это замяли в конце концов. Подобных нападений на женщин больше не было зафиксировано, а миссис О‘Шонесси примерно через полгода забрала своё заявление, дабы "избавить полицию от одного из нераскрытых преступлений". Что это? Великодушие или заведомая уверенность в том, что преступника никогда не поймают? Потому что в отличии от факта ранения преступника не было вовсе? И версия, что эту рану ей нанёс сам Брюс Уэйн, тоже была безосновательна и после дачи показаний, учитывая психологические моменты общения миссис О‘Шонесси и мистера Уэйна, отпала сама собой. Тогда получалось, что они укрывали настоящего преступника? Но зачем?Нестандартное поведение жертвы — несоответствие номер четыре.В конце концов, после того как заявление было отозвано, Джеймс решил забыть это дело. Гордон сделал свои выводы по поводу всего произошедшего, которыми предпочёл не делиться, а самый главный был таков: к Джокеру это не имеет никакого отношения, а всё прочее осталось на совести участников событий. Только вот забыть он не мог. Этот случай был из тех, о которых комиссар не забывал. Его практика показывала, что такие вещи так просто не исчезают, и рано или поздно всплывают ранее скрытые факты.Между тем общественность оставалась в счастливом неведении о побеге и исчезновении Джокера. Со всего персонала "Аркхэма" была взята подписка о неразглашении тайны. После негласных допросов сотрудников психбольницы наблюдавшая Джокера психотерапевт Харлин Квинзель попала под подозрение Гордона. То, каким образом Джокер сбежал, говорило об одном — ему помогли. Да, у Квинзель было специальное медицинское образование, но отсутствие должного опыта и багажа практики могло сослужить плохую службу в общении с монстром. Джим не понаслышке знал, какое воздействие имеет Джокер на людей. Конечно, Гордон немного не понимал мотивации докторши в помощи своему пациенту, если таковая имела место быть. ?Уж явно не тем, что вскружил ей голову! — Гордон скептически морщился. — Или она просто не рассчитала своих сил и ему удалось...? — тут комиссар терялся и попросту не мог уверовать в то, что в Джокера можно влюбиться по доброй воле. Он горестно возводил глаза к небу при этой мысли. Квинзель успешно прошла тест на детекторе лжи. Однако, за молодой докторшей была установлена слежка в первые полгода после происшествия и с неё была взята подписка о невыезде. Она благополучно уволилась из "Аркхэма" по собственному желанию и стала заниматься частной практикой. Здесь тоже ничего. И вот, сегодня утром комиссар полиции Готэма Джеймс Гордон получил запрос из Италии на Джокера.?Сюрприз, так сюрприз. Тянет на рождественский, хотя до Рождества ещё далековато?.Гордон — солдат, преданный своей службе. На официальный запрос он выдал реальную информацию. Комиссар был почти уверен, что это Джокер. А Италия... Вдруг глаза Джеймса Гордона расширились — в его голове возникла цепочка из звеньев: Джокер — Италия — Брюс Уэйн — Клэр О'Шонесси, которая замкнулась(?) — Джокер...А Италия — тема, на которую он бы хотел пообщаться с Брюсом Уэйном, в связи с частными перелетами. — Джокер, — второе слово, которое меж своих размышлений комиссар произнес вслух.Он глядел на фотографию Клоуна. Вдруг покосился на дверь, выпрямился, надел очки и пробормотал себе под нос:— Так ведь и подумают, что я по нему соскучился.Гордон убрал дело в сейф и закрыл замок.***Харлин присела на край стола в своём так называемом кабинете и удручённо посмотрела вдаль из окна офисного здания.Это уже второе помещение, которое она сняла. В первом был реальный кабинет, где она и практиковала, а это было снято в центре города специально и персонально для её долгожданной пациентки. Вышло затратно, но она и не планировала долго занимать новый офис. Харлин руководствовалась тем, что нужно узнать ответ только на один вопрос — знакома ли эта особа с Джокером ближе чем следует замужней женщине. Уж такой пустяк она должна, обязана выяснить на раз-два. А после кабинет будет уже не нужен в обоих случаях вариантов ответов. Оставалось несколько минут до встречи, то есть, конечно же, сеанса лечебной психотерапии с… ?Чёрт…?В эти последние минуты Харлин вдруг начала съеживаться изнутри от накрывших воспоминаний её общения с Джокером. И непонятно, с чего вдруг пришло ощущение своего уже существующего как факт проигрыша в ещё несостоявшемся поединке.?Прекрати мандражировать. Помни, кто ты, а кто она, — пыталась успокоить себя доктор. Но Харлин всё же отдавала себе отчёт в том, что действительно совсем не знает, кто она такая, а самое главное — кто она для него. — А ты сама-то ему кем приходишься, м, Харлин?? — продолжала изводить себя докторша.Теперь в её воспоминаниях взгляд бездонных глаз Джокера, обрамленных почти серой кожей век, казался совсем не зовущим и многообещающим, а холодным, насмешливым и матовым, будто поглощающим любой свет. Взгляд бесстрастного убийцы во всех применимых смыслах. И тут же в сердцевине ревности Харлин представал тот незнакомый блеск в его глазах, с каким он смотрел на... эту... И как неприятно и унизительно было бессчётное количество раз перематывать запись их встречи с камеры наблюдения. На тот момент она уже не могла оправдать себя тем, что просто продолжает далее изучать своего подопечного. Дело зашло слишком далеко и пересекло ту самую точку невозврата. Что доктор Квинзель тогда только не делала, чтобы в глазах её пациента мелькнул хотя бы отблеск того взгляда. Но нет. Не мелькнул. Ни разу.Её передернуло от воспоминаний дальнейших событий и от чувства унижения в те моменты, которое со временем росло, как сорняк.Психотерапевту ужасно хотелось курить. Злость и негодование, так некстати уступившие прямо сейчас место неуверенности и тревоге, ушли на дно переполненной чаши. Ещё одна капля — и всё, пиши пропало.?Нервы ни к черту. Самой бы сейчас на сеанс. Хе. Кое к кому, ага, былое вспомнить: как по коридорам смердящим бегала, чтобы… чтобы только голос услышать… Дьявол!? — Квинзель удалось вернуть себе злость, но не уверенность.Харлин резко оттолкнулась от стола, подошла ближе к окну.Тень сомнения обволокла голубизну её глаз. Что же с ней случится, если удастся узнать самое страшное? Об этом Харлин вообще старалась не думать, у неё не было четкого ответа на один простой вопрос, "как?" ?Как выдержать её присутствие и не вцепиться ей в волосы? Как смотреть в её глаза и не выцарапать их? Как слушать её трёп и не двинуть по зубам, из-за которых он вылетает??Доктор достаточно долго ждала, когда её бывший пациент вспомнит о ней самой или хотя бы о том, что она для него старалась. С каждым днём, и уж тем более месяцем, надежда угасала. Зато одно маленькое сомнение разрасталось, как ядовитый плющ, и обвивало всё существо Квинзель, туго затягиваясь на шее что аркан. А жажда мести зрела и подпитывалась соками этого самого плюща, как личинка, из которой вылупился монстр. Она, сопоставляя все факты, особенно тот, что Джокер ни разу не дал о себе знать, всё больше убеждалась в его предательстве. Именно предательстве. Использовал по полной программе и выкинул. И унизил как женщину. ?А эта крыса?? Харлин не знала наверняка, могло ли что-то связывать с ней Джокера до "Аркхэма". Да это и не было особо важным. Важным было поведение её пациента во время и после появления незваной гостьи в лечебнице. Стук в дверь она не просто услышала. Харлин его ощутила физически. Раскалённый до бела молоточек заострённым концом трижды вломился в её заледеневшее сердце и трижды отдался колокольным звоном в разгорячённом мозгу.Клэр постучала и вошла. Навстречу из-за стола с левой стороны кабинета вышла красивая молодая блондинка в дымчатом костюме с красной отделкой и сразу протянула руку для знакомства:— Здравствуйте, — проговорила она с улыбкой. — Миссис О’Шонесси? — окинула взглядом сверху вниз вошедшую и поправила очки. — ?Так вот ты какая. Мышь. Серая. Отряд грызуны. Интересно... Прослеживается стабильная мания к мышам. Мистер Джей, вы же не кот. Легкая зоофилия?.— Добрый день, — ответила Клэр, пожав руку доктора — Да. Можно просто Клэр. — Выдавила подобие улыбки.?Хм. Не нравится упоминание семейного статуса?? — Харлин принялась за дело.— Рада знакомству, миссис Клэр. Меня зовут Фрэнсис, доктор Фрэнсис Квинзель. Проходите, пожалуйста, и располагайтесь поудобнее, — она жестом указала на кушетку, стоявшую диагонально по отношению к её столу, и направилась к своему месту.?Что ж ты встала? Смелее, тебя ждет маленький сюрприз!? — Психолог была в злорадном предвкушении.Клэр чувствовала себя по-дурацки. Замешкавшись, слегка огляделась по сторонам, делая вид, что что-то ищет в сумочке, но заметив на себе пристальный взгляд, всё же двинулась к кушетке.Приблизившись, увидела что-то вроде прямоугольной коробочки; наклонилась — игральные карты.— Э-э-м… доктор Квинзель, а здесь, кажется, карты лежат, — взглянула на доктора и жестом указала на кушетку.?Да что ты! Кажется? Так протяни свои грабли и тащи долбанные карты сюда!? — Харлин еле сдерживалась — нерешительность и замешательство Клэр вызвали волну ярости. Глубокий вдох — совладала:— О, — улыбнувшись, покачала головой, — это один мой пациент снова оставил. Любит, знаете ли, пасьянсы раскладывать. — Сделала неопределенный жест рукой.Квинзель, вздохнув, стала вставать с кресла, но Клэр опередила:— Я подам, — взяла коробочку и хотела сделать шаг по направлению к столу, но оказалось, что под коробкой лежала ещё одна карта — джокер.Рука Клэр замерла над картой. Сердце сбилось с ритма, в горле появился несуществующий ком, который она сглотнула. ?Это же просто карта... Для кого-то?.?И это только начало, миссис?.Харлин наслаждалась реакцией девушки, начиная тревожиться.Прошло секунды три, и Клэр подобрала карту. Повернувшись, увидела безмерно заинтересованный взгляд доктора Фрэнсис. Подойдя к столу, положила коробочку и джокера, борясь с неприятными ощущениями.— Благодарю вас, миссис О’Шонесси, — пропела Квинзель, ленивым жестом руки укладывая коробочку на столе.Клэр невольно бросила взгляд на стол, и глаза вдруг зацепились за яркие цвета — игрушка, которая всколыхнула воспоминания о детских страхах. После прочтения произведения Стивена Кинга "Оно" Клэр возненавидела всех клоунов, а с ними заодно и цирк. Клоун Пеннивайз.?Ну, вот тебе раз… как неожиданно и как пунктуально?, — за последнее время, пережив массу негатива, Клэр, не смотря на ранимую душу, обрела частичку здорового цинизма:— Хм, какой милый, — Клэр слегка усмехнулась. — Никогда бы не подумала, что у психолога на столе может находиться нечто подобное.— Вам нравится? — доктор, не сводившая всё это время с пациентки глаз, удивлённо вскинула брови.Харлин с неприязнью отметила, что у девушки в улыбке проступают небольшие ямочки на щеках.— Извините, не люблю клоунов, — заключила Клэр, и вернулась к кушетке.?Кроме одного?? — мысленно прошипела Харлин, сверля спину Клэр горящей злобой.Настроение "пациентки" на серьёзную конструктивную беседу со специалистом высшего класса, как заявил Питер, исчезло. Психолог, на столе у которого детская страшилка, вызывает по меньшей мере недоумение. Её так и подмывало сострить что-нибудь на этот счет.Взгромоздилась на кушетку: ?Хорошо, что в последний момент сменила юбку на джинсы. Идиотское положение, как ни глянь... Ха, найди десять отличий от гинекологического кресла. Сейчас и ковыряние начнётся, пускай с другой стороны, но проникновение внутрь обеспечено?.— Это мой талисман, — Квинзель медленно перевела взгляд на стол, борясь с раздражением, и погладила указательным пальцем торчащие дыбом красные волосы маленького острозубого монстра. — Знаю, это может показаться странным, что у человека моей специальности присутствует нечто... подобное в кабинете. Но должна вам признаться: этот злобный клоун мне очень дорог. Это подарок одного близкого человека. Можно сказать, тоже клоуна… в своем роде... — она снова подняла глаза на девушку, — он погиб.— О... Простите. Я невольно сделала вам больно. Просто...— Не стоит извинений. Вы же не ясновидящая. И это моя ошибка, что клоун у меня на столе. Но он помогает мне в созерцании людских душ и напоминает мне о тех временах... А впрочем, это неважно, — Харлин улыбнулась, часто моргая, словно прогоняя навернувшуюся не вовремя слезу. — И знаете, вы — первая, кто его заметил. — Она снова смотрела на Клэр, которая была совсем не рада, что заговорила об этой игрушке. — Доктор Квинзель, мне очень неловко, что все так вышло...?Я — первая…?— Нет-нет, все нормально. Теперь я буду просто убирать клоуна в ящик, чтобы впредь он не вызывал недоумения у моих пациентов. Спасибо вам, Клэр, что высказали свои мысли вслух. Могу себе представить, что и другие могли тоже испытывать дискомфорт, глядя на него, однако так и не решились сделать замечание.— Извините ещё раз, я вечно говорю лишнее, язык мой — враг мой. — Клэр чувствовала вину.— Ну, что вы, какие извинения, я говорю вам спасибо. Хоть я и психиатр, но как человек и ещё более как женщина, имею неосторожность давать волю некоторым слабостям. Вы же просто помогли мне яснее ощутить рамки дозволенности. Ведь часто не только доктор помогает пациенту, но и пациент доктору, — Харлин многозначительно посмотрела на Клэр. — А в целом, я клоунов тоже недолюбливаю, и это связано с тем человеком, который безвременно оставил этот мир. — Ладно, — она вздохнула будто прогоняя мрачные мысли, — что-то я разговорилась, хватит обо мне. Умеете вы вызвать на откровенность. Я и не помню, чтобы так долго о себе с пациентами беседовала, да и вообще с кем-либо, — она посмотрела на миссис и покачала головой, выражая восхищение: — Могу поспорить, вы — хорошая подруга. Квинзель была довольна собой, но курить хотелось так, что руки дрожали мелкой дрожью.В ответ Клэр только виновато улыбнулась. Уже давно она не ощущала себя настолько не в своей тарелке. И правда, чего-чего, а уж на откровения из личной жизни психотерапевта она никак не надеялась, спеша на встречу. Наоборот, ожидала тучу вопросов к своей персоне.?Но она права: тоже человек и женщина, возможно, у неё есть своя трагедия, на лбу ведь не указано, а я с предвзятыми умозаключениями, эх, перца мне на язык!?— Ну, что же, теперь ваша очередь, — доктор широко улыбнулась. — Скажите, а почему вы не любите клоунов, Клэр?Пока что всё шло как по маслу и Харлин начала убеждаться в правильно продуманном плане. Но, благодаря плану же, она выяснила для себя нечто, заставившее задуматься как раз о том, чего больше всего опасалась.— Из-за него и не люблю, — просто ответила Клэр и взглянула на доктора.У Харлин внутри что-то ухнуло, она контролировала себя, но это ?из-за него? прозвучало как-то очень недвусмысленно. Доктор решила уточнить, не договаривая вопроса до конца:— Из-за... — она поправила очки.— Из-за Пеннивайза, — Клэр кивнула на "талисман".?Ой ли...? — Квинзель расстреляла её взглядом.— Что ж, это вполне объяснимо. Детские фобии иногда умирают лишь вместе с нами. А вот страхи, которые мы заимели во взрослой жизни, вполне можно не просто держать под контролем, а вообще изгнать из нашей головы и… сердца.Клэр уставилась на свои пальцы, теребившие обручальное кольцо. — М-м, давайте я вам помогу, Клэр. Ваш супруг, чего уж там таить, рассказал, что вы пережили трагедию несколько месяцев назад. Я понимаю и соболезную, потеря ребенка иногда воспринимается женщинами как его смерть. Но мистер О’Шонесси сказал, что вы почему-то вините в этом себя, по сути воздвигая персональный ад. — Харлин делала комплимент за комплиментом своей выдержке и мысленно вручила себе Медаль Почета*.Сердце Клэр забилось слишком резко, слишком мучительно, заставляя обратить на себя внимание, умоляя избавить его от подобных пыток. Минувшие события пробуравили её сознание болезненными воспоминаниями. Она ещё ниже опустила голову и практически замерла, стараясь выровнять дыхание.— Клэр, — докторша тоже склонила голову, глядя поверх очков, стараясь заглянуть в глаза пациентки, — я уверена, что вы ни в чём не виноваты. Кроме того вы сами являетесь жертвой нападения маньяка, и он вряд ли будет винить себя в этом.?Вот же Пит. Зачем было всё выворачивать наизнанку перед чужим, пускай даже и врачом. Муж называется. Близкий человек, — она разозлилась. — Хотя бы меня спросил сначала. Как всегда, небось, хотел как лучше. Теперь уже интересно что ещё она обо мне знает??Больше всего Клэр сейчас не хотела оказаться в положении глаза в глаза с мисс Фрэнсис. А её отмалчивание как раз к тому и вело, что психотерапевт элементарно может встать и подойти поближе. Поэтому, заметив, что докторша сделала движение словно собираясь подняться, Клэр решилась подать голос:— Надеюсь.— Надеетесь? — после небольшой паузы удивленно поинтересовалась Квинзель. — На что? ?Это что сейчас было? Дерзость?!?Клэр вздохнула:— На отсутствие обострённого чувства вины у маньяка.— Хм-м, что ж, понимаю. Сейчас вы занимаетесь воздвижением баррикад, — Харлин облокотилась на спинку кресла, скрестила руки на груди, — и мешать вам в данный момент не имеет смысла. Так, миссис Клэр??Пронесло?, — мысленно облегченно выдохнула "пациентка".— Почему же? Мешайте, если надо. Я не ребёнок, понимаю куда пришла.— А вот мне кажется, что вы как раз таки ребёнок, Клэр. Вы ведь рано лишились родителей, а вместе с этим и детства. Это и понятно, какое беззаботное детство может быть у сироты. Сколько вам было, когда ваши... мама и папа безвременно...— Простите, а это и есть тот самый психологический метод, которым вы будете мне мешать в постройке баррикад? — Клэр почти задохнулась возмущением от принёсших боль слов. Доктор ковырнула до крови.— Вот этой самой обидой на мои слова вы и подтвердили мои догадки. Хотя только что заявили, что понимаете, куда пришли. Вы и есть ребенок. Ваша психика была ранена, и дальнейшее развитие её остановилась на том моменте, когда вы получили те душевные страдания. Несколько минут ранее вы случайно задели мои чувства, а я сейчас намеренно сделала вам больно. Нарыв необходимо вскрыть, чтобы выпустить гной и обеззаразить. Вы же понимаете, что лекарства не всегда сладкие на вкус, а хирург режет плоть в одном месте, чтобы весь организм мог нормально функционировать. — Квинзель поправила очки. — Вам ведь свойственна инфантильность, замечали?Клэр опять чувствовала вину, разбавленную стыдом и унижением. И была согласна со словами психотерапевта. Она безразлично взглянула на доктора Фрэнсис:— Свойственна. Наверное.— Вот. И поэтому подсознательно вы и не хотите брать на себя ответственность за собственные поступки. И именно отсюда ваше нежелание становиться матерью. Вы не хотите иметь детей, не хотите обременять себя заботой о них на всю свою дальнейшую жизнь. Это ваше подсознание противится, потому что в вас ещё не проснулся инстинкт материнства, вы не готовы жертвовать собой ради детей. Природа мудра, инстинкты мощны и всегда подсказывают нам правильное решение.Харлин вздохнула и распрямила складки на лбу, образовавшиеся во время монолога.?А вот такой подлости я не ожидала от тебя, мой... дорогой Пити. Осталось надеяться, что ты не рассказал ей о наших постельных подробностях, которые сейчас было бы о-очень кстати посмаковать?. — Клэр ощутила себя окончательно преданной. Она часто дышала, плотно сжимая губы и зубы, уже не скрывая своего гнева.Харлин Квинзель мысленно выдала себе вторую Медаль Почета.— Клэр, — Фрэнсис с сожалением покачала головой, — вы не должны винить себя и в этом. Ведь кто как ни мать и прививает нам, девочкам, материнские инстинкты и далее воспитывает и укрепляет их. Вы были лишены этого обычного для миллионов девочек опыта. Надо признать, что судьба не очень благосклонна к вашей персоне. Я вам сочувствую и весьма. Всё, что произошло с вами, драматично. Но, как говорится, — она широко улыбнулась, — Господь одной рукой забирает, а другой восполняет. Клэр, судьба наградила вас прекрасным, заботливым и любящим супругом!Харлин заглянула ей в лицо.Пациентка слегка затравленно, но злобно посмотрела исподлобья на психолога.— Вы разве не согласны? Миссис О’Шонесси? — Квинзель наконец-то подвела к самому главному.Клэр сжала челюсти чуть ли не до треска, желваки выступили на её скулах.— Клэр, — Харлин сложила перед собой руки и чуть встряхнула ими, изобразив страдальческую мину, — ради бога, не злитесь. Ваш муж облегчил нашу с вами первостепенную задачу. Он рассказал о вас практически всё что нужно, поэтому надо сказать ему спасибо, иначе мне пришлось бы клещами всё из вас вытягивать. Мы бы и к пятому сеансу не разродились. Он вас просто обожает! И я завидую вам белой завистью.Клэр перевела взгляд на носки своих туфлей:?Ага. Чужие мужья особенно хороши?.— А вы что-то сникли совсем, — доктор проникновенно склонила голову набок. — Может быть, есть что-то, о чём ваш супруг не мог поведать? Или... есть нечто, о чём он не догадывается? Если это так, то это останется между нами, не беспокойтесь, существует врачебная тайна. И если есть подобные моменты, то, как правило, они и являются настоящими ключами к проблеме. Мы же не хотим остаться бездетной алкоголичкой, которую, в конце концов, поверьте мне, бросит даже самый любящий супруг. ?Это было лишнее, мать твою!?А вот тут где-то в сознании пациентки раздался щелчок, по которому она превратилась из пай-девочки, воспитанной и примерной миссис, в ту, которая и нашла приключения в "Аркхэме".?Ну и хватит, — она решительно вздохнула. — И, раз меня нарекли инфантильным тинэйджером, то я просто обязана не подвести профессионала и оправдать это?.— Доктор Квинзель, — Клэр кашлянула пару раз, что-то мешало в горле, — я очень благодарна вам за вскрытие нарыва. Это было феерично, гной забрызгал весь кабинет. Надеюсь, у вас ответственная уборщица. И, — она прищурилась, разглядывая что-то в районе правого плеча мисс Фрэнсис, — отнесите костюм в прачечную.С последними словами Клэр встала и взялась за сумочку.?А с тобой, милый мой супруг, поговорю потом?.Улыбка Харлин Квинзель моментально сползла от неожиданности. В первую секунду она чуть не потерялась. Во вторую — справилась со вспышкой гнева. В третью — собралась и снова сделала жалостливо-снисходительное выражение лица, одновременно выходя из-за стола. Она не могла допустить такого, чтобы эта девка не пришла к ней снова:— О, миссис О’Шонесси, ваша реакция вполне предсказуема, как была бы предсказуема реакция подростка с только ещё формирующейся психикой. Но, поверьте мне, психотерапевту с опытом клинической психиатрии, потом вы мне ещё спасибо скажете.Клэр натянуто улыбнулась, вздохнула и хотела распрощаться, как вдруг в дверь постучали. Харлин тут же попросила:— Пожалуйста, минутку подождите, я сейчас вернусь. Не хотелось бы вот так вот и расстаться.Клэр вдохнула, шумно выдохнула и процедила сквозь зубы:— Хорошо.Квинзель вышла за дверь. Послышался диалог двух женских голосов. Действительно, через минуту доктор вернулась, не закрывая за собой плотно дверь и оставаясь возле выхода.— Что ж, миссис Клэр, я очень надеюсь на ваше благоразумие. Обдумайте мои обидные во многом слова с хорошей долей самокритики, параллельно анализируя события всей прошлой и настоящей жизни. Я не прощаюсь, потому что верю в ваши спящие инстинкты и желание обрести душевный покой. Ведь вместе с нами страдают и наши близкие, подумайте о них.— Счастливо оставаться, доктор, — Клэр взглядом снизу вверх, так как блондинка на шпильках заметно превосходила её в росте, поставила точку, и прошла мимо в дверной проём.— До свидания, Клэр, я не прощаюсь. — Квинзель не спускала с неё глаз.Клэр сделала шаг по коридору и увидела на полу что-то... фиолетовое... типа... Она остановилась, не в силах отвести взгляд, наклонилась и подняла — кожаная перчатка, почти такая же, а может, точно такая, как у...?Сначала карта, потом клоун, теперь перчатка. Словно чьи-то злые шутки. Результативно подлечилась?.— Что с вами, миссис О’Шонесси, — спросила доктор, скрывая глубочайшую заинтересованность.?...Или он опять подает знаки? Чушь!?— Кто-то обронил, — она протянула доктору Фрэнсис перчатку, досада превращалась в желание найти виноватых, а тут этот высококвалифицированный флуоресцентный взгляд, и Клэр не удержалась: — Наверное, ваш любитель пасьянсов потерял? Не сводя глаз с миссис, Харлин взяла у неё из руки перчатку, вновь отметив в своём виртуальном блокноте, что глаза у Клэр нежно-зелёного оттенка, весьма выразительны и притягательны:— Чем вы так обеспокоены, Клэр? Это, — она развернула в руках мягкую фиолетовую кожу, — всего лишь перчатка.Клэр внимательно проследила за манипуляциями докторских пальцев и подняла на неё полные иронии глаза:— Ещё недавно весь Готэм шарахался от куска фиолетовой ткани, едва показавшейся в переулке, а мне нельзя удивиться перчатке, будто только что снятой с руки Джокера? Или сейчас мою реакцию вы тоже классифицировали как достойную прыщавого школьника? И странно, вроде как лето на улице. Пускай даже конец лета, холодного, дождливого, но явно ещё не сезон надевать кожаные перчатки, ах, если только они, конечно же, не фиолетового цвета и не принадлежат вполне опредёленной личности! А как считаете вы?!Клэр уже ничуть не старалась скрыть явное раздражение.Харлин дважды моргнула, скользнув по аккуратному вздернутому носу и чувственным мягким губам девушки. Она опять сделала отвратительные отметки о высоких скулах, остром подбородке и проклятой маленькой родинке шоколадного цвета на левой щеке. Воображение вдруг явило ужасную, омерзительную картинку: его тонкие пальцы гладят эту родинку, теребят кожу, а потом губы в шрамах соприкасаются со щекой с еле заметной ямочкой и, раскрывшись, жадно впиваются в этот насмешливый рот...Харлин захотелось взять эту особу за шею и размазать по стене...Всё так же смотря на девушку, сняла очки и тихо, не поддерживая горячность собеседницы, произнесла:— Джокер сидит в "Аркхэме", — губы чуть тронула быстрая улыбка.Клэр ну вот просто ничего не могла с собой поделать — её разобрал смех. Истерика. Она взяла себя за переносицу, стараясь прикрыть рвущийся хохот, понимая, что настало самое время убираться восвояси.— Простите, — только и смогла практически выкашлять Клэр, быстро удаляясь по коридору в направлении лифтов.Квинзель вернула на место очки, надела перчатку и сжала руку в кулак. Вся её сущность вопила о явном подозрении на связь между этой сучкой и её бывшим подопечным.— Пока что я приму твой смех в качестве маленького нервного срыва. А если я окажусь права в своих догадках, то этот смех станет твоим последним в жизни. Дрянь.Наверное, впервые Харлин Фрэнсис Квинзель хотела ошибиться. И как бы ей не было тошно, но, проанализировав "сеанс", она с сожалением признала, что Клэр вовсе не серая мышь, а, скорее, разноцветная кошка. Своенравная и взбалмошная, но приспособляющаяся, подстраивающаяся, а если надо, и маскирующаяся под невинного котёнка ради обладания желанным куском мяса.?Хорошо прикидываешься. Муженёк тебя недооценивает, дорогуша. Но ничего, я помогу. Вам обоим?.Закрывая дверь за собой дверь кабинета, психотерапевт уже перекраивала дальнейший план действий.***