Часть 7 (1/1)

Про гору Дафань в последнее время ходили разные слухи. Шептались об ужасных тварях и кровожадных гулях, и призраках — о ком только не. Отличное место, чтобы начать собирать новую мертвую армию... или хотя бы найти нового Призрачного генерала. Неудивительно, что Вэй Ин сразу же бросился сюда.С мечей они с учениками сошли у подножья горы и тут же начали прочесывать склоны. Лань Ванцзи все пытался представить себе, какой сейчас Вэй Ин — высокий или низкий, худой или толстый, красивый или... Сердце его сжималось.Затем они наткнулись на сети божественного плетения, Цзинь Лина и Цзян Ваньиня, и предвкушение Лань Ванцзи сменилось тревогой. За прошедшие годы Цзян Ваньинь не утратил ни высокомерия, ни свирепости. Он выглядел, как слизень, но Цзыдянь все так же опасно поблескивал на его пальце, и если только Цзян Ваньинь найдет Вэй Ина первым...На какую-то секунду Лань Ванцзи едва не поддался искушению убить Цзян Ваньиня — тогда Вэй Ин оказался бы в безопасности, хотя бы на время — но все же он еще не настолько сошел с ума. Цзян Ваньинь ушел, ученики тоже разошлись, и Лань Ванцзи остался один.Над ним, перечерченное спутанными ветками, возвышалось темное ночное небо. В просвете между листвой виднелись крупинки звезд и кусочек луны.Лань Ванцзи прислушался к себе и зашагал к Вэй Ину — сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее, как бы ни мешали цеплявшиеся за ноги порождения ада. Он успел как раз для того, чтобы услышать неуклюжее пение бамбуковой флейты — услышать песню, которую никогда не пел никому, кроме Вэй Ина.Вэй Ин. Это и вправду был Вэй Ин. Вэй Ин действительно вернулся.На какой-то миг — безумно короткий, затишье между двумя ударами сердца — безумие Лань Ванцзи расступилось, и он увидел Вэй Ина — чуть более низкого и чуть более худого, не такого резкого и не такого яркого, но все равно ослепительного... А затем черты Вэй Ина поплыли, и Лань Ванцзи видел только массу дрожащей, словно студень, забрызганной кровью плоти.Последние золотые искры внутри Ядра Лань Ванцзи растаяли без следа.Лепестки в его груди сорвались и закружились в темном вихре. Лань Ванцзи шагнул к Вэй Ину и сжал то, что было его рукой, хотя и выглядело как влажная гирлянда кишок.Он попытался убедить себя, что чувствует прикосновение кожи к прохладной коже – но чувствовал все те же влажные потроха.Где-то вне черной вселенной его безумия Вэй Ин замер и окаменел. Медленно повернулся к Лань Ванцзи. Возможно, глаза у него сейчас были алые, возможно, к ним возвращался родной серый цвет. Возможно, он уставился на Лань Ванцзи — вгляделся в лицо, в глаза — и побелел.— Лань Чжань, — выдохнул Вэй Ин, и Лань Ванцзи понял, что угадал правильно. — Лань Чжань, зачем ты... Что ты с собой сделал?На мгновение Лань Ванцзи почти увидел себя, как видел его Вэй Ин — такого же как всегда, и только глаза были черными, мертвыми.— Лань Чжань, — повторил Вэй Ин, как будто упрашивая, как будто умоляя сказать, что то, что он видит, неправда. Если кто и мог понять, что именно сделал с собой за эти годы Лань Ванцзи, то только он, только Вэй Ин.Неподалеку полыхал кустарник, кричали заклинатели, догорали в небе сигнальные огни. Медленно, невероятно, мучительно медленно тонкие, свитые в петли кишки потянулись к Лань Ванцзи — Вэй Ин протянул руку. Он коснулся его щеки, и Лань Ванцзи вжался в ладонь, которая выглядела, казалась и была — для него — не ладонью.— Вэй И...А затем к красно-желтым сполохам пламени прибавилась бело-лиловая вспышка от удара Цзыдяня. Он полоснул Вэй Ина с силой, способной свалить с ног любого обычного человека, и тот буквально рухнул вперед, на руки Лань Ванцзи.Сердце Лань Ванцзи перестало биться.Удар Цзыдяня прекращал любой насильственный захват тела. Удар Цзыдяня прекращал...Вэй Ин — бесформенная студенистая масса в черно-красных одеждах — в его руках вздрогнул — раз, другой. Нет, не Вэй Ина — Мо Сюаньюя. Вэй Ина снова больше не было. Цзыдянь вышвырнул его из этого тела, возможно, даже рассеял, и Лань Ванцзи так и не сказал ему... И теперь уже, возможно, никогда не скажет.— Цзян Чэн! — закричал Лань Ванцзи, и жажда крови поднялась в его душе ало-черным цунами. — Цзян Чэн!Он убил бы Цзян Ваньиня, наверняка бы убил — и с радостью бы умер сам... а затем навалившаяся на него плоть охнула, завозилась и возмущенно бросила:— Это что еще за новости! Думаешь, если из большого ордена, так можешь и людей колотить почем зря?Колени у Лань Ванцзи подогнулись, и он сел прямо там, где стоял, увлекая за собой — Вэй Ина, да, Вэй Ина. Это и вправду был Вэй Ин — никто другой просто был не способен вести себя так возмутительно.Лань Ванцзи запрокинул голову и расхохотался.Он был безумен, он умирал — но все равно смеялся и смеялся, и не мог остановиться.Вэй Ин лежал у него на коленях — приятная, теплая тяжесть, несмотря на свой жуткий облик. Вэй Ин был жив, Вэй Ин был здесь и, кажется, не собирался исчезать. Вэй Ин помнил его, помнил их... У Лань Ванцзи не было под рукой панциря черепахи, не было священных костей или стеблей тысячелистника, но на мгновение — на крохотное, смутное мгновение — он увидел себя и Вэй Ина и их неясное будущее — короткое, как жизнь фруктовой мушки, и бескрайнее, как океан.Счастливое, несмотря ни на что. Много позже, когда Цзян Ваньинь в гневе и сомнениях удалился вместе с Цзинь Лином, а ученики из Гусу Лань отправились в Облачные Глубины, Лань Ванцзи вел за повод осла Вэй Ина (выглядевшего как жуткое клыкастое чудовище), такого же громкого и невозможного, как его хозяин, а сам Вэй Ин не отрывал от него (всех восемнадцати) глаз.— Мм-м, — сказал Лань Ванцзи. Темная энергия в нем тянулась к темной энергии в Вэй Ине — это чувствовал Вэй Ин, это чувствовал он сам — но Лань Ванцзи предпочитал считать, что это тянутся друг к другу их души. Очень романтично и очень глупо, но он ведь Лань. Ланям можно.— Почему? — спросил Вэй Ин. — Ты никогда не стал бы темным заклинателем по доброй воле. Кто угодно, но только не ты.— Я стал им по доброй воле, — сказал Лань Ванцзи. Голос у него был ровный — и он и впрямь ни о чем не жалел. Глупо было жалеть, да и незачем.— Почему? — снова спросил Вэй Ин.Лань Ванцзи повернулся к нему, снял с плеча гуцинь и заиграл ?Призыв? — так, как играл его все эти тринадцать лет.