29. С дьявольской усмешкой (Джокер и Харли Квинн) (1/1)

— Убей его, детка. Просто выстрели. Ты же умеешь. И она стреляет. Практически не глядя, куда. Но с блестящей точностью. Он научил, наблюдал, как она совершенствуется в этом искусстве.?— Ударь её, детка. Давай. И она бьёт. Наотмашь. Своей битой. Которая стала, её второй рукой. Она не видит лица того, кого лупит, как мошку, а крики мошки доставляют ей неземное удовольствие. Почти такое же сильное, как оргазм.?— Перережь ему глотку, детка. Мне хочется посмотреть, как ты это делаешь. Ты же умеешь? И она ведёт остриём ножа по шее очередной жертвы. Все они одинаковые. Тонкие, бледные, хрустят. Из всех хлещет кровь фонтаном, ручьём. Умопомрачительное зрелище. Зачем она это делает? Иногда Харли задаёт себе этот вопрос. Иногда даже возвращается мыслями к тем временам, когда была хорошей девочкой. Правильной, а значит, скучной. Зачем она это делает? У неё нет ответа на этот вопрос. И никогда не было. Ей лишь бы не быть правильной, обычной. Ей лишь бы не быть как все. Ей лишь бы видеть, что он доволен. И как он, натянув дьявольскую усмешку, шепчет:?— Детка, я тебя люблю. Она знает, что это неправда. Что он, в том смысле, в каком принято понимать это, не дорос до любви. Не понимает любви. Но она нужна ему, важна ему, необходима ему И она сделает всё на свете, пойдёт, на что угодно, только бы видеть притягательно-дерзкую улыбку на его губах. Только бы слышать чаще и больше это такое остро необходимое:?— Я. Тебя. Люблю.