12. Прошептать на ухо (Говард Воловиц и Бернадетт Ростенковски) (1/1)

Это странно. Бернадетт наблюдает за тем, как Говард возится с их крошечной дочерью, и… ревнует. Она должна испытывать любовь к супругу и ребёнку, гордость за то, какой прекрасный из Говарда получился отец (в этом, впрочем, она никогда нисколько не сомневалась), счастье от того, какую чудесную обрела семью, в которой царят мир и покой. Она должна быть спокойна и благодарна за всё, что произошло с ней в отношениях с этим чудесным мужчиной. Но она ревнует. Той тихой, но беспощадной ревностью, которая точит сердце, словно червяк, грызёт душу, будто яблоко. Она пытается отвлечься, не думать ни о чём, уйти с головой в работу, общаться с друзьями, и даже слушать зануду-Шелдона, но ревнует. Ревность, словно навязчивый квартирант, поселилась в её сердце, и совершенно, как видно, не намерена съезжать оттуда. Ревность стала постоянной спутницей, назойливой мухой. Бернадетт, конечно, старается. Пытается скрыть своё состояние от мужа. Надеется, что Говард не настолько прозорлив, чтобы не заметить неприятных перемен в ней. Но он, конечно, замечает. Подходит ближе, обнимает сзади, за плечи, мягко обволакивает, нежно прижимает к себе:?— Милая, что случилось? —?голос его, как всегда, бодрый, но не бодрит.?— Ничего?— отнекивается Бернадетт, и пытается улыбнуться.?— Я же вижу, что что-то не так. Тебя что-то тревожит. Рассказывай. Бернадетт быстро сдаётся. Ей нравится, когда Говард решителен. В таких случаях он снова напоминает ей, за что же она его больше всего полюбила. Она поворачивается к нему, беспокойно глядя в глаза, вздыхает, ищет его взгляда, с каждым мигом становящегося всё более взволнованным:?— Просто… Понимаешь, я люблю Хэлли. Наша малышка прекрасная, я очень рада, что она у нас есть. Но ты так много времени уделяешь ей, а мне меньше…?— Милая, это лишь потому, что она маленькая, и постоянно требует внимания. Я только хочу разгрузить твои обязанности. Помочь тебе.?— Знаю, но,?— слова пулей вылетают изо рта, срываясь с уст,?— я ревную. Говард замирает. Несколько секунд смотрит на неё, не скрывая удивления. Но, в конце концов, удивление сменяется улыбкой. Ласковые ладони осторожно ложатся на талию, всё ещё тонкую, несмотря на роды. Он склоняется над её лицом, прикасается губами к мочке уха в поцелуе, и нежно шепчет:?— Всё равно я люблю тебя. Больше всего на свете.Бернадетт тоже улыбается.Она верит.