Ты женат, братец? (1/1)

17.12.2014"Сегодня снег валит, будто из ведра. Я не люблю холодную погоду и зиму в принципе, но сегодня определённо будет хороший день, ведь к нам в Англию приезжает братец. С нашей последней встречи прошло практически два года, я успел почти забыть его. Он и тётя, оба были заняты карьерой, мы встретиться никак не могли, а в этом году появились возможность, которую, я, конечно же, успустить просто так не мог.Интересно, а следующая наша встреча будет также нескоро? Надеюсь, что нет. Интересно, а братец изменился? Вроде, они с тётей общались по видеосвязи, когда я спал, как они думали. Голос у Амэи достаточно громкий, и я слышал, как она отвечает на его вопросы или наоборот их задаёт, либо просто что-то говорит. И почему-то говорили они только тогда, когда меня не было в комнате. Да и о чём были их диалоги – не помню, может, о чём-то важном, может, наоборот. Понятия не имею".На этом запись обрывается.По-английски Мирай тогда писал плохо, поэтому сейчас невозможно будет прочесть половину написанного, да и это последняя запись за 2014 год. Неизвестно, как прошла долгожданная встреча, и состоялась ли она вообще, ведь следующие шестнадцать листов вырваны, а после записи только про то, как проходят его тренировки, и про этого самого братца есть только пару слов, даты не стоит:"Он пообещал, что будет приезжать каждый год по мере сил и возможностей. Надеюсь, не соврал".– Ха, а ведь и вправду, братик не соврал: приезжает каждый год по мере сил и возможностей, уже как пять лет. Удивительно, с его-то характером, – автор дневника держал свою тетрадку в одной руке, а другой убирал челку с глаз – Чёрт подери, а зачем я тогда вырвал эти листы? Придурок.Он положил дневник обратно на полку, пусть пылится там, пока не вновь понадобится. Сейчас лето, двадцать восьмое июля. Третий час ночи, а парень сидит на кухне и, постукивая пальцами по столешнице – он делает так всегда, когда нервничает – пьёт кофе, поглядывая то на экран телефона, то на соседний дом. Сон никак не шёл – это снова из-за нервов. Поставив чашку с недопитым кофе на столешницу, парень встал со стула, подойдя вплопную к окну, положив на него ладонь. Глаза забегали, пытаясь найти хоть одно окно, где горел бы свет. Но нет. Стало неприятно, что не спит он однин. Мирай развернулся, идя к выходу из кухни, попутно кладя чашку в раковину.Вновь утро. Восходит утренняя звезда, и снова, день за днём, слепит глаза и без того невыспавшемуся ребёнку. Парень потирает глаза, и, морщась от непривычки к дневному свету, отворачивается на другой бок.– Господи, как уснул-то вообще? – судорожно выдыхает он, поднимаясь на локтях. Рыская рукой по постели, находит телефон с так и не отцепленными с ночи наушниками. Включает устройство, уменьшает яркость. – Чёрт! – Глядя на время, фигурист тут же подрывается с кровати, как огнём ошпаренный – время семь тридцать, а это значит, что мальчишка вновь опоздал на тренировку. М-да, ночные посиделки до добра ещё не доводили. Уже подбегая к дверям спорткомплекса, парень остановился, дабы отдышаться. Увидел Чада, его тренера.– Что, опять курите, тренер?– Что, Мирай, опять опаздываешь?Сделав последнюю затяжку, Карл убрал сигарету ото рта, затушил бычок, сложил руки на груди. Его ученик отвёл глаза и забежал в спорткомплекс, так ничего не ответив.– Утречко, Адам, – парень подошёл к своему шкафчику.— И тебе доброе, Мирай. Что, тоже опаздываешь?— Угу, – тихо пробормотал себе под нос Сайдзе, снимая пижаму, которую не успел заменить нормальной одеждой. На лице Адама появилась ядовитая ухмылка. Мирай, конечно, это заметил, но, тихо буркнув что-то себе под нос, конфликт провоцировать не стал.Дальше были четыре тренировки, длинной в четыре с половиной часа: две в зале, и две на льду.Фигурист буквально сбежал с катка по их окончанию, а Эванз, последовал за ним, как верная шавка за хозяином, и догнал только у входа в метро. Последний схватил "друга" за запястье и повёл к поезду.– Блять... – щаче всего матерными словами Сайдзе выражал своё недовольство, – он не хотел, чтобы Адам шёл за ним – и сейчас это исключением не стало – Пусти, Эванз, – фигурист покорно убрал руку. – За мной побежал? – ответом был кивок головой – Замечательно. На кой чёрт? – Твою мать, Сайдзе, тебя что, вообще не парит сложившаяся ситуация? Слушай, – подростки вошли в метро. Дойдя до поезда останавливающегося на нужной им ветке, мальчики встали у стены, ожидая – Мирай, давай обсудим...– нетерпеливый подросток перебил.– Тот вчерашний случай? – он усмехнулся, постукивая кончиками пальцев по бетонному столбу. – Давай. То, что вчера произошло – ошибка. Чёртова подростковая импульсивность, после которой у меня очень болит задница и щёки горят от стыда. Так вот, это было в первый и последний раз – скажем так, всё в жизни попробовать нужно. Прости меня, Эванз – выговорив это, он отстранился от столба, отходя от Адама ближе к краю платформы. А тот остался стоять на месте, провожая фигуриста взглядом.Садясь в полупустой вагон, парень погрузился в мир музыки, чтобы хоть как-то отвлечься и забыть тот омерзительный раз. Почему же ему было так противно, так ещё и от самого себя? Просто потому что тот Мирай, который любил и ценил себя, не стал бы спать с теперь уже бывшим лучшим другом просто ради интереса. Переступив порог квартиры, заперев за собой дверь, он скинул с плеч рюкзак. Пройдя несколько шагов, остановился, глядя на себя в зеркало:Образ начинала чёрная футболка с непонятной надписью на испанском; любимое серое пальто; самые обычные чёрные джинсы, а как вышенка на торте – точно такого же цвета кроссовки на шнурках и небольшой белой платформе. Мирай считай черты своего лица почти идеальными, но самыми обычными: карие глаза с синяками от усталости, бледноватая кожа, и, вечное гнездо из волос "цвета мустанга" – так всегда шутил он с друзьями. Парень видит себя таким каждый Божий день, выучил каждую морщинку на своём идеальном лице, каждый изъян, и каждое достоинство.Но, впрочем, всё как обычно.На утро фигуриста разбудил звук телефонного звонка на мобильном, который он вчера вечером оставил в рюкзаке, вместе с коньками и пижамой. Парень встал из-за стола, опёрся на него одной рукой. Ночь он провёл не в мягкой, уютной постели, а за столом, от того и спина начала ныть ещё пуще. Стул, на котором он сидел, с грохотом упал на плиточный пол, на это Сайдзе не обратил ни малейшего внимания.Растегнув рюкзак, юноша отрыл там шумящее устройство. На дисплее высветился контакт "Mommy??", так у него был записан брат.Мирай поспешно ответил на звонок и одновременно понёс коньки в угол комнаты, чтобы не валялись где попало.– Что надо? – оставив коньки где положено, фигурист поставил телефон на громкую связь.На другом конце провода раздалось шутливо-недовольное: – Я ещё ни слова не сказал, а ты сразу огрызаться... Впрочем, как всегда. Чего трубки не берёшь? Я ж и заволноваться могу.– Ой, будет он волноваться, как же. Не отвечал, потому что настроение было премерзкое, да к тому же, человек вставший в семь утра не будет кидаться тебе в объятья. — Разбудил, что ли? У тебя сегодня-то тренировки не будет? – Всё сегодня будет, но позже, сегодня ведь выходной! У меня к тебе есть вот какой вопрос: ты этом году к нам приедешь, нет?Мирай улыбнулся сам себе, положил телефон на стол, накручивая на палец прядь волос.–Да, приеду. В сентябре, наверное. А? Да, сейчас, секунду. Ладно, Мирай, давай, у нас перерыв закончился. – Такато поспешно положил трубку. – Ага, давай. Удачи, – положив трубку, сам для себя отметил: – "Мне послышалось, или там что-то по громкой связи объявили? Ага, скорее всего".Мальчишка потянутся и зевнул.***На Лондон понемногу опускается вечер. Зажглись фонари, и только они не дают городу погрузиться во мрак. Люди суетливо проносятся туда-сюда, спеша кто куда. Эту картину Мирай наблюдал из окна спортивного зала, сидя на подоконнике и жуя что-то типа жвачки. Тренировки на сегодня закончились, и сейчас он ждёт, пока часы на стене пробьют семь. В это время начинаются подкатки малышей, а сегодня почему-то захотелось поностальгировать. Взглянув на время, он спрыгнул с подокониика, идя дверям, ведущим на каток. Выведав у тренерки малолеткок, что сейчас будут подкатки у небольшой группы из них, Сайдзе уселся на второй ряд трибун, кинув рюкзак рядом. Через несколько минут послышался детский радостный крик, тут же пресечённый родительским "Тише!".Когда же детишки и пара родителей кого-то из них заходили на территорию катка, все без исключения ребята посмотрели на Мирай, сидящего на трибунах и шутливо машущего им, шёпотом спрашивали, мол, что это за дядька?Вот, эти дети стоят на льду, выстроившись в линию, а тренерка перед ними, объясняя и показывая, что и как они сегодня будут разучивать. ***Занятие началось, у кого-то всё выходило сразу, у кого-то – нет. У Мирай всё когда-то было также: первые коньки, первый выход на лёд, первое падение – это всё было ещё в Токио, ещё когда бабушка была жива, ну, а потом, с её смертью всё... изменилось. Сейчас не об этом.– Эх... Настольгия мучает... – прошептал он себе под нос, закинул ноги на первый ряд трибун, положил руки за голову. Смотреть куда-то вдаль было не очень-то увлекательно. Глаза начали медленно слипаться, а сознание – мутнеть. ***Сайдзе резко открыл глаза, и в тот же момент его ослепил яркий свет ламп, находящихся вверху. Мирай поднял голову. Посмотрел на лёд. Там не было ни тренерки, ни карапузов, ни их родителей, а это могло значить только то, что время уже перешло рубеж девяти часов вечера. Парень улыбнулся, пошёл по лестнице вниз. Спустившись, завязал шнурки на коньках, надел перчатки.Выйдя на лёд, он несколько раз объехал его по периметру, разминаясь. Встав посередине катка, вытянул руки кверху и улыбнулся так, будто делает это последний раз в жизни.Первая половина произвольной программы была почти идеальна, вот только четверной аксель никак не выходил, а ведь парень, заменяющий Мирай, месяц назад уже прыгнул его, и был готов заменить Сайдзе.Очередная неудачная попытка прыгнуть элемент, фигурист падает на лёд, больно ударяясь о него.– Чёрт! – вырывается из его уст, парень со всей силы бьёт о лёд рукой, после об этом сожалея. Поднимется на ноги. Выдыхает. Ещё раз. Разогнавшись, отталкивается от льда. Четыре оборота вокруг себя, и, наконец-то, настолько желанное приземление на ногу, а не на попу.– Вышло?! – парень делает новый заход на прыжок, приземляться на ногу, понимая, что и эта попытка увенчалась успехом. За спиной юноши слышутся медленные мужские шаги и хлопки в ладоши...– А, кажется, я только вчера менял этому ребёнку пелёнки... Умница, Мирай! – брюнет положил руки в карманы, остановился у бортика катка – А я же знал, что у тебя выйдет!На личике спортсмена появляется неловкая улыбка, он прикрывает рот рукой, чуть краснея.– Такато, ты-то что тут забыл? – вылетает из уст Мирай, лишь тот взглянул на брата. – Да так, ничего. Просто за тобой пришёл, а то час уже поздний.– Да... Да не на катке, а в Лондоне! Господи, почему в Англию прилетел?! Почему так рано?!– Эй, Мирай, а не ты ли сегодня звонил, и спрашивал, когда же братец приедет? Я думал, ты соскучился.Немного склонив голову на бок, Мирай меняет тему разговора:– Сколько времени ты тут вообще стоишь, а?–Да прилично уже, минут пятнадцать. И да, все твои падения на лёд видел, все слова слышал, – Брюнет усмехнулся.– Забудь, к чёрту.***– Амэя тоже дома? – задал вопрос Мирай, когда они со страшим стояли на пешеходном переходе, напротив которого уже был видены окна квартиры.– Заговорил наконец-то. Не знаю, когда заходил, её не было. А что, тётушка снова куда-то упорхнула? – загорелся зелёный сигнал светофора.– Ну вот и отлично. Можно будет не ложиться спать в десять часов.Да, уехала на какой-то семинар по своей хирургии. Хотя, мне кажется, что у неё появился хахаль какой, – было Мирай хотел поднести ключ к домофону, как вспомнил ту самую статью в журнале – Кстати о хахалях... – дьявольская улыбка заиграла на личике парня, – Как там твой ухажёр поживает?– Мой кто? – мужчина сделал вид, будто не понимает, о ком говорит брат, хоть это и было чертовски сложно. Взял у брата ключи, открыл дверь подъезда.– О, Боже, – Подойдя к лифту, что ещё не закрыл двери, оба сделали шаг в кабину. Младший нажал кнопку закрытия дверей – Дорогой мой, ну, я-то как никто другой ту статью помню.Вновь переступив через себя, Сайдзе-старший выпалил:– Ту статью? А-а, так это жёлтая пресса, Мирай. Ничего между нами не было и быть не может, мы ведь оба парни, – на данный момент Такато был не готов рассказать брату о его ориентации и отношениях. Может быть, чуть позже выпадет удачный момент?Двери лифта открылись, братья вышли на лестничную клетку.Уже вставляя ключ в замок, Такато посмотрел на брата, а тот, не теряя возможности, ответил:– Жёлтая пресса, говоришь? Мирай перешагнул порог квартиры, начал развязывать шнурки на кроссовках – Не надо мне врать, Такато. Не обманешь, уж слишком хорошо я тебя знаю. Да и сейчас знаю, что врёшь и не краснеешь, но поверю, и ловлю на слове, – быстрыми шагами Сайдзе-младший пошёл к себе.– Дитё, – произнёс Такато с усмешкой в голосе. Настроение улучшилось, Мирай умеет веселить.Закрыв дверь на замок, фигурист устало выдохнул, улыбка исчезла с лица. Он подошёл к зеркалу, начав говорить сам с собой.– Сначала три ночи подряд спал по три-четыре часа, потом отключился за столом, – чуть-чуть оттянув кожу около глаз, он посмотрел на глазное яблоко, начинающее понемногу краснеть из-за такого режима дня. Отойдя от зеркала, переоделся, небрежно сложив одежду на кровать. В дверь легонько постучали.— Мирай, я первым в душ, хорошо? – ребёнок с облегчением выдохнул. Не придётся выходить из комнаты, брат не увидит его таким раздражённым.– Иди, – коротко ответил он, отходя от зеркала. По шагам за дверью было слышно, что Такато отошёл от двери, да, в принципе, это было понятно по шуму воды, исходящему из ванной.Позже Мирай отпер дверь, выключил в комнате свет и улёгся на мягкую кровать, которая так и манила. Уже через несколько минут парень сладко спал.Примерно через полчаса Такато вышел из душа. В квартире было удивительно тихо, что немного пугало. – Мирай? – ответа не последовало.Парень прошёл по коридору, без стука вошёл в комнату к брату. Ребёнок спал, прижав ноги к груди, а голову - к коленям. Увидев эту картину, губы актёра расплылись в улыбке. Он подошёл к кровати, поправил одеяло.– Сладких снов, ребёнок, – он ласково потрепал волосы брата и вышел из комнаты, аккуратно прикрыв дверь.