Часть 2 (1/1)

В основании ножки, там, где она прикручивалась к остальному стулу, была спрятана скомканная записка. Тиму пришлось поддеть её карандашом. Достав её, он тут же прикрутил ножку на место, и, усевшись на починенный стул, развернул смятую бумагу. Он сразу узнал резкие толстые буквы.?Дневник в 4 столбике кровати?, — писал Джейсон Тодд. Тим почему-то подумал, что записку должен немедленно уничтожить. Страх был глупым, детским и суеверным, но в то же время отделаться от него Тим не мог.Потому что Джейсон спрятал от Ра’с аль Гула какие-то свои записи и нашёл способ сообщить об этом своему преемнику.?Зачем? и ?почему? были лишь крохотной частью тех вопросов, которые вызывала эта записка. От того, как пугали возникающие вокруг него загадки, Тиму стало холодно, хотя он сидел в двух свитерах и тёплых джинсах.Одно было очевидно: Джейсон Тодд боялся Ра’с аль Гула, и знал о нём что-то, что не должен был знать.— Жив ли ты вообще? — Тим задумчиво сощурился, порвал записку на мелкие клочки и, подумав, спрятал их в кармане сумки, чтобы сжечь позже.Немного постояв напротив кровати, он наконец решил, что четвёртый столбик находится в изножье с правой стороны. На каждой из ножек был деревянный набалдашник, видимо, чтобы у кровати не было лишних углов, и Тим уже догадывался, что имел в виду Джейсон Тодд.Набалдашник откручивался. Внутри оказалась полость, но полость эта была пуста. Тим нервно моргнул, хотя и почувствовал странное облегчение. Будто кто-то давил ему на плечи, а теперь перестал.Прикрутив набалдашник на место, он проверил остальные столбцы, но ни в одном ничего не нашёл, а некоторые так и вовсе оказались прикручены намертво. Но если там пусто, то зачем Джейсон оставил ему записку? Был ли это розыгрыш? Или тайник Джейсона нашли и опустошили раньше?Но какие секреты могут быть у экологического террориста Ра’с аль Гула? Что он скрывает? Люди знают, что он начинал эпидемии, свергал правительство, на его совести не один и не два теракта. Ра’с захватывал корабли, взрывал здания, рушил строящиеся здания. И ничего из этого не было секретом.Так что же тогда нашёл Джейсон?Тим снова зябко поёжился, потёр руки, пытаясь согреться, и влез под одеяла, скинув ботинки у кровати. В горле застрял ком плохого предчувствия, и что бы Тим ни делал, его никак не удавалось отогнать.Чем больше он прокручивал в голове этот день, тем больше его интересовала дальнейшая судьба Джейсона Тодда.?Пожалуй, — подумал он, глядя на сереющее небо за окном, — я напишу мистеру Уэйну письмо, и приложу туда записку для Джейсона. Пусть Брюс сам его разыщет и передаст мои вопросы?.Письмо он написал за ужином. Сложил вдвое и засунул в конверт, но не стал писать адрес издательства, решив дождаться утра и перечитать его, прежде чем отдать поставщикам провизии.***Утром он проснулся, как всегда, зарывшись лицом в подушки. Солнце уже поднялось достаточно высоко, так что Тим, стремясь продлить свой и без того слишком тревожный сон, прятался от него в душной темноте пуховых перин.Теперь он поднялся на руках, сел поудобнее и неуклюже потёр лицо. Тихо зевнул, потянулся, отметил, что уснул в одежде, и только тогда открыл глаза.Рас уже сидел у него за столом. Тим вздрогнул, хотя ничего нового в этом не было.— Доброе утро, — старик держал в руках какое-то письмо, и Тиму понадобилось несколько мгновений на то, чтобы понять, какое именно. — Вы написали мистеру Уэйну письмо?Тим удивлённо моргнул и нехотя начал выбираться из под одеял.— Доброе, — хрипло ответил он. — А вы его прочитали?— Ну, должен же я быть уверенным, что вы не выдаёте ему моих тайн, — Ра’с аль Гул расплылся в доброжелательной улыбке и вдруг подмигнул ему: — Я читал и ваши письма жене, которые вы передавали через поставщиков провизии. Вы очень трепетный, — он сложил лист с посланием Брюсу Уэйну и вложил его обратно в конверт, а потом поднял со стола записку Джейсону. — Это стенография? Боюсь, мы не можем позволить вам передать записку в таком формате, — он поднялся с места, разрывая записку. — Впрочем, я и не понимаю, зачем вам ему писать…— Мне интересно… почему он оставил эту работу, — Тим возился со шнурками, и только завязав их, поднялся. — Тем более, что самую сложную часть он уже сделал.Рас посмотрел на него, подозрительно сощурившись, будто лис, который вот-вот набросится, и Тиму стало не по себе. Потом старик вдруг вздохнул, немного разочарованно и устало, бросил ошмётки от записки Джейсону в карман и взял Тима за плечо.— Я не хотел вам этого говорить, Тимоти, — он посмотрел на него как-то сочувственно и подтолкнул к двери. — Джейсон сошёл с ума. Видимо, он не рассчитал свои силы, и одиночество и клаустрофобия выпустили его внутренних демонов.Тим вышел в коридор, развернулся и удивлённо уставился на старика. Тот, казалось, всё ещё был переполнен сожалением, и смотрел на своего второго Призрака печально и снисходительно.— Но… Но вы сказали, что он уехал из-за разногласий.— Не совсем, — Ра’с повёл его по коридору в столовую. — Просто я побоялся, что вас напугает история о его недуге, и вы не захотите остаться.Тим запнулся, но шага не сбавил. Он нервно сощурился, размышляя. Сумасшествие объясняло и спрятанную в ножке стула записку, и оказавшийся среди присланных вещей дневник, и кучу порванных записей. Тим только сейчас задумался, что присылать ненужные заметки никто из Призраков ни за что бы не стал. Но в коробке с посылкой были даже они. Потому что это была не посылка. Это было всё, что осталось от Джейсона Тодда в этом месте.— Вы знаете, какой ему поставили диагноз? — тихо спросил Тим. Ра’с покачал головой и ответил, хотя явно не горел желанием это делать:— Кажется, шизофрения. Лечат электричеством. Или какие сейчас есть прогрессивные методы? — он сжал плечо Тима чуть сильнее и мягко улыбнулся. — Ну, думаю, вам это не грозит. Вы-то нормальный.— Ну… хотелось бы верить, — Тим нервно облизнул губы и перешагнул порог столовой. — Вы прочитали рукопись?— Я начал, — Ра’с сел на своё место, как всегда во главе стола. Он не ел, как это обычно и бывало, только следил за тем, как Тим опускается на скамейку и берёт со стола столовые приборы. — Пока мне нравится, — он улыбнулся. — Нужно будет внести пару корректировок, и переписать от третьего лица, — он сцепил руки в замок и снисходительно сощурился. — Я ведь просил вас, Тимоти, написать мою биографию взглядом человека со стороны, без ностальгических плачей по Валахии, или что там вписал Джейсон.Тиму подали суп, и он осторожно дул на него, прежде чем отправить очередную ложку в рот.— Напишите о своих впечатлениях. Каким вы меня увидели, и какой узнали мою историю, — продолжил Ра’с. Тим обречённо вздохнул и опустил ложку обратно в тарелку, устало переведя взгляд на старика.— Я же говорил вам, Ра’с, я не могу этого сделать. Как минимум этого не позволит Уэйн. Прочитав рукопись, когда я привезу её, он заставит меня переписывать, чтобы это была ваша автобиография. Он не пустит в печать книгу с моим именем на обложке.— Ну, насчёт Уэйна я бы не был так уверен, — Ра’с аль Гул отвёл взгляд и задумчиво улыбнулся, кажется, рассматривая ковёр и размышляя о том, как может уговорить Уэйна указать на обложке имя Призрака.— И, как я уже говорил, я сам не могу позволить себе совершить такую ошибку. Я не хочу терять деньги только из-за того, что мне захотелось славы, — Тим покачал головой и замер, дожидаясь, пока Ра’с ответит. Старик медленно обернулся, глядя ему в глаза, и тихо хмыкнул:— Какой вы жадный, Тимоти.— Я не жадный. У меня есть жена, я планирую завести детей. Я должен на что-то их содержать, — Тим закатил глаза. — Когда мне было шесть лет, началась Великая депрессия. Нам, конечно, ещё повезло, и мы пострадали не так сильно, как другие. Но знаете что? Я не хочу, чтобы мои дети испытывали хоть какую-то нужду. Так что я готов поступиться гордостью, — он замолчал и на секунду стушевался, будто засомневался, стоило ли говорить это заказчику, но тут же одёрнул себя. В его попытках быть практичным не было ничего глупого, скорее наоборот: одна похвальная расчетливость.Рас аль Гул сохранял молчание долгую минуту, внимательно рассматривая Тима, будто дожидаясь, пока тот испугается, отступит, уступит и заберёт свои слова обратно. Но Тим только смотрел на него в ответ, слегка нахмурившись и стиснув зубы.Наконец старику надоела игра в молчанку.— Интересно, — сказал он, — кто убедил вас в том, что вы не достойны громкого имени? Что у вас не хватит таланта стать знаменитым писателем, семья которого всегда будет в достатке, ведь отец семейства — любимец любопытного читателя? — он пожал плечами, и Тим подумал, что Ра’с пойдёт на попятную и перестанет уговаривать его переписать всю рукопись от лица Тима Дрейка. Но Призрак ошибся.— Думаю, я сумею найти способ убедить мистера Уэйна в вашей и его неправоте, — уверенно произнёс Ра’с, и у Тима сердце ушло в пятки. Заказчик оказался катастрофически упрямым. — Вы ешьте, Тимоти. Пока суп не остыл, — с улыбкой подсказал старик, и тихо рассмеялся.Тиму ничего не оставалось, кроме как согласиться с его предложением и заняться поглощением пищи. Это было лучше, чем пытаться преуспеть в заведомо проигрышном споре.***Рас передал ему рукопись поздней ночью. Тим не выдержал и пошёл прогуляться по крепости, чтобы размять ноги и избавиться от гнетущего чувства, преследовавшего его с тех пор, как Ра’с открыл правду о Джейсоне Тодде. Безделье то и дело толкало его на размышления о первом Призраке, о мелочах, пробудивших в нём спящее сумасшествие, и о том, действительно ли он был безумен ещё до того, как приехал в Лигу теней.Мысли эти не давали Тиму сосредоточиться на чтении и анализе Хемингуэя, сбивали с толку, когда он пытался отвлечься, вспоминая философские загадки или число Пи. В конце концов, они утомили его так, что он вылетел из комнаты и весь день провёл слоняясь по коридорам, пока не засел в углу в зале для тренировок, наблюдая за одинаковыми синхронными движениями воинов армии Ра’с аль Гула.Там его и нашёл посыльный. Тим постарался не думать о том, что за каждым его шагом следят, но не удивился, когда ниндзя с рукописью в руках бесшумной тенью вырос за спиной. Они всегда знали, где он и чем занимается, но поддаваться паранойе Тиму не хотелось, даже несмотря на кричащее голосом Стефани чувство самосохранения. Он слишком хорошо запомнил историю Джейсона Тодда, чтобы искать лишний повод для развития шизофрении ещё и у себя.Получив рукопись, он не стал пролистывать её, пока сидел на тренировке ― даже с места не сдвинулся. Он молча продолжил наблюдать за плавными движениями затянутых в чёрные одежды ниндзя, прижав к себе рукопись и нахмурившись. Его снова начала грызть какая-то тревога, будто плохое предчувствие, но уловить причину он никак не мог. Ответ крутился на языке, но никак не хотел становиться словами, и Тиму всё не удавалось его сформулировать.Тим пошевелился, только когда ниндзя закончили тренировку. Всё это время он словно и не дышал, боясь нарушить пронзительную тишину в зале, но теперь опять стал самым громким человеком в крепости Лиги теней. Он поднялся, скрипнув деревянными половицами, шурша одеждой и шумно вдыхая и выдыхая воздух, и вышел, развернувшись на пятках.Рукопись он открыл, когда добрался до своей комнаты. Первый комментарий был на первой же странице. Ра’с аль Гул написал своим витиеватым мелким почерком:?Мне нравится. Но я хочу, чтобы вы полностью переписали её, как мы договаривались. Пишите её от себя?.Тим устало опустился на стул, сложил руки на рукопись и уронил на них голову. От отчаяния хотелось кричать. Ра’с аль Гул мог разрушить всё, что он так долго строил. Тим с самого детства пообещал себе, что сумеет обеспечить своей семье уверенность в завтрашнем дне и стабильность. Он не был готов жертвовать подарками для Стефани или своим чудесным домом ради каприза сумасшедшего старика, но он был почти уверен, что не сможет его переупрямить.Он снова и снова думал об этом, потому что старался смотреть на мир реалистично. Он был убеждён, что хороший Призрак не будет хорошим писателем по умолчанию.Ра’с аль Гул так не считал. И поэтому и мысли не допускал, что, соглашаясь на его условия, Тим рискует всей своей жизнью.— Попробую его переубедить, да? — он приподнял голову и посмотрел на улыбающуюся Стефани на фотокарточке. — Что я не так гениален, как он думает. Предложу переписать биографию в псевдоисторический роман, но не более, — он тяжело вздохнул, протянул руку и уже привычно провёл пальцем по щеке сфотографированной жены. — Как мне тебя не хватает, Стефани, — печально протянул он и замолк. Решение он принял, и теперь главное было от него не отступать.***Ра’с аль Гул взял его измором. Он при Тиме написал письмо Уэйну, запечатал и передал ниндзя, чтобы те отправили его в Готэм. Ещё пару дней после этого Тим следовал за ним неотступно, снова и снова повторяя, что старик его переоценивает, и что литературный талант Призрака велик не настолько, насколько это необходимо для высоких продаж. Лидер Лиги теней, казалось, не пытался его услышать, и лишь отмахивался и улыбался, снова и снова полагая, что это не он ошибается в оценках способностей молодого Призрака, а сам Тим оказался невеждой, слепым к своим собственным талантам.В конце концов Тим придумал жалкое подобие компромисса, которое, похоже, служило больше для успокоения его самого. Но он цеплялся за него как за спасительную соломинку.Они заключили что-то вроде пари, из тех, которые так любил в последние годы заключать Коннер (разве что без плевков на ладони). Ра’с согласился остановиться на варианте автобиографии в том случае, если рукопись от лица самого Тима окажется объективно плохой. Старик подготовил длинный документ, написанный от руки, в котором оговаривалось, по каким критериям он будет оценивать текст, и они пожали друг другу руки. Тим попросил на исполнение месяц, чтобы перебрать заметки свои и Джейсона, прежде чем он приступит к работе. Ра’с аль Гул на эти условия согласился с подозрительной лёгкостью.Заключая это пари, Тим думал, что не может быть ничего проще, чем написать текст плохо. Особенно, когда ты этого хочешь. На что он не рассчитывал, так это на то, что он может подвести сам себя. Тим легко входил в раж и начинал работать не отрываясь от печатной машинки. Казалось, ещё чуть-чуть, и он пустит корни, или станет с главным атрибутом каждого писателя единым целым.Он написал о собственных впечатлениях от крепости и странного старика, и о том, как слушал его историю, а потом изучал заметки того, кто был Призраком Ра’с аль Гула раньше. Тим умолчал о судьбе Джейсона Тодда, и скрыл его имя, разумно предположив, что несчастному страдальцу не нужно лишнее внимание.Таким был только пролог. А с первой главы и до самого конца Тим пересказывал историю террориста Ра’с аль Гула, какой он её услышал и запомнил, и какой её потом прочитал и записал. Текст получился немного сухим, но уверенным и спокойным. Когда старик как-то пробежался глазами по недопечатанным с вечера строчкам, он вдруг рассмеялся и заметил:— Похоже на этого вашего, — он щёлкнул пальцами и вскинулся, словно щелчок помог ему что-то вспомнить. — На Хемингуэя. Сразу видно, кто ваш любимый писатель, — он выдержал паузу, пока Тим молил бога, чтобы Ра’су не нравилось такое заимствование. Ра’с моментально его разочаровал: — Мне нравится намного больше, чем ваша предыдущая рукопись. Суховато, но искренне.— Вы так говорите только потому что хотите остаться при своём мнении, — заметил Тим. Он уже привык каждое утро выбираться из под груды тяжёлых одеял, но всё ещё не привык каждое утро встречать Ра’с аль Гула.— Нет, Тимоти, я так говорю, потому что это правда. Вы пишете так же хорошо, как и он, — старик похлопал по обложке лежащей на столе книги и улыбнулся. Тим покачал головой, и запустил пальцы в свои спутанные волосы. За почти три месяца они заметно отросли, но он решил не спрашивать хозяина о наличии в террористической организации своего цирюльника, опасаясь, что тогда Ра’с его ещё и подстрижёт.— Вы не можете сравнивать меня с Хемингуэем, Ра’с, — простонал Тим. Он закутался в свитер и сел на краю кровати, как раз напротив старика.— Почему это?— Ну, для начала, я пишу трезвым, — выдержав паузу, сказал Тим. Хозяин дома, однако, воспринял его всерьёз:— Что говорит о вас скорее в положительном ключе, и…Тим перебил его, подняв руку:— Я пошутил, — он прикусил губу, раздумывая и попытался сформулировать, чем же он отличается от Эрнеста Хемингуэя. — Моя жизнь не была и вполовину такой потрясающей, какой была его жизнь в моём возрасте. Я пишу так же отрывисто, но моим словам не хватает насыщенности. Моя проза рубленная, в то время как его — лаконична. Кроме того, его книги охватывают жизни людей, они создают цельную картину мира и учат, раскрывают правды и характеры, и… — он запнулся, встретившись взглядом с Ра’сом, будто кто-то заставил его замолчать.— Но ведь и он с чего-то начинал. Расскажите о его первой книге.— ?Вешние воды? ? — Тим насупился. — К ней сложно серьёзно относиться, он тогда только начинал, пробовал себя, мол, а вдруг удастся стать сатириком, или… Ра’с, прекратите на меня так смотреть.Ра’с аль Гул широко улыбался и щурился, снова, по-лисьи. Он искренне радовался тому, что загнал Тима в угол, и разве что в ладоши от счастья не хлопал.— Будем считать, что все ваши предыдущие работы, юный Эрнест, это ваши ?Вешние воды?. А моя биография станет вашей ?Фиестой? , — Ра’с снова похлопал по книге и поднялся. Тим же так и продолжил сидеть. Он поднял голову, заглянул старику в глаза, удивляясь, что теперь тот ещё меньше похож на старика, и тихо спросил:— Почему вы делаете это? — он замер, дожидаясь ответа в странном оцепенении. Ра’с подошёл к нему вплотную, коснулся тонкими длинными пальцами его лица, и Тима обожгло холодом ― будто руки хозяина дома были сделаны из снега.— Вы мне нравитесь, юный Эрнест, и я бы хотел, чтобы вы и ваша жена жили в достатке. Конечно, ещё больше мне бы хотелось, чтобы вы, Тимоти, сидели по правую руку от меня, — его глаза потемнели. Тим хотел было вскочить и оттолкнуть его, но не смог пошевелиться. И дышать. Лёгкие скрутили чьи-то невидимые ледяные руки, и он не мог ни вдох сделать, ни выдох.— Но я не могу оставить вас у себя под крылом насильно, — с сожалением произнёс старик, всё ещё по-отечески поглаживая его щёку. — Поэтому я хочу, чтобы вы стали моим голосом. Но голосом моим может стать только лучший, — он поднял руку, касаясь лба Тима, и едва слышно произнёс: — Я выбрал вас, юный Эрнест, потому что вы гениальны, и у вас глаза цвета горного чертополоха. Вы даёте мне надежду, что я смогу найти наследника, — он отстранился, убирая руки, пожал плечами и направился к двери. Тим, наконец-то, снова смог вдохнуть и тут же закашлялся.В голове надрывался голос его возлюбленной жены, кричащий о том, что нужно бежать прямо сейчас. Но Тим оставался на месте. Вернее, он поднялся и послушно пошёл за Ра’сом, мысленно пытаясь найти объяснения тому, что только что произошло.Быть может, не только Джейсон сошёл с ума, сидя в этой крепости взаперти. Быть может, и старик, прославившийся на весь мир своими терактами, на деле намного безумнее, чем кажется.Это пробудило в нём уснувшую было тревогу, и Тиму пришлось спрятать руки в карманы, чтобы не заметно было, как они дрожат.Впрочем, вилка всё равно предательски стучала о край тарелки каждый раз, когда Тим замирал, чтобы выслушать Ра’са или что-то ему ответить. Они обсуждали уже написанную часть рукописи, и старик продолжал стоять на своём: он убеждал Тима, что неизвестное имя на его биографии не оттолкнёт потенциальных читателей, и в конце концов Тим почти сдался. В глубине души он всё ещё был слишком напуган, чтобы снова вступить в спор с возможно безумным и точно жутковатым стариком.— Вы должны перестать бояться и рискнуть, Тимоти, — твердил ему Ра’с. Тим только устало качал головой.— Ра’с, мне почти тридцать лет. Думаю, что в следующем году мы со Стефани заведём ребёнка. Если бы у меня не было жены, если бы у меня не было обязательств… — в очередной раз начал он и снова запнулся, глядя на Ра’са. — Вам совершенно плевать на мои доводы, Ра’с.— А вы планировали всю свою жизнь пробыть Призраком? — подумав, спросил старик.Тим замер и нервно моргнул. Жутковатое впечатление от странной выходки хозяина дома понемногу начинало развеиваться.— Мы действительно должны об этом говорить? — наконец ответил он.— Конечно, ведь ваш страх перед каким-то мифическим ?крахом карьеры? не даёт мне получить ту рукопись, которую я хочу, — старик развёл руками. — Кроме того, я почти уверен, что мистер Уэйн относится к вам достаточно хорошо, чтобы помочь вернуться к работе Призрака, если продажи моей биографии будут слишком малы, — он улыбнулся.— Если, конечно, он меня не уволит, — скептически ответил Тим и замолчал. Кажется, он всё ещё иррационально побаивался этого старика, потому что руки у него продолжали мелко дрожать, сколько бы раз он не повторил себе, что ему уже сильно за пять лет, чтобы верить в какие-то глупости и бояться странных стариков.— Ладно, — сдался Тим. — Я напишу рукопись так, как хотите вы. Но я почти не сомневаюсь, что на моё имя на обложке никто не клюнет.— Вот и увидим, — Ра’с довольно сощурился и кивнул. Он сцепил руки в замок, положив их на стол, улыбнулся и больше за весь завтрак не проронил ни слова.***Работа пошла гладко. Тим смирился со своим положением и решил, что проще написать биографию так, как просит Ра’с, а вернувшись, начать искать работу на бирже или сочинять тексты для кричащей рекламы, направленной на домохозяек. Перспектива не радовала, но он был уверен, что Стефани поддержит его, и они найдут выход. В крайнем случае, он всегда может стать коммивояжёром и продавать ноги на пружинках.Писать стало легче. Он перестал сдерживаться, постоянно оглядываясь на Ра’са, и размышляя, как описал бы те или иные события старик. В этом была главная сложность работы Призраком — каждый из них должен был уметь влезать в чужую шкуру и рассказывать истории чужими словами. Призраки копировали стиль речи, подстраивались под заказчиков, создавая тексты, впитавшие то, чем были их ненастоящие авторы. Тим приехал, чтобы стать Призраком Ра’с аль Гула, чтобы написать его историю его словами, плавными и завораживающими, со всем странными оборотами речи и диковинной смесью современного английского и английского, теряющего актуальность. Тим даже размышлял о том, как отразить его восточный акцент, но всё это было зря. Теперь он мог использовать все свои наработки только в цитатах и предоставить свободу полёта и мысли самому себе. Будь Ра’с аль Гул Джеем Гэтсби, то Тим был бы Ником Кэрроуем, описавшим его жизнь и ставшим единственным человеком, который смог понять его и принять.Впрочем, согласившись написать биографию Ра’с аль Гула в таком виде, Тим не мог пробиться дальше крепкого защитного панциря. Старик всё ещё оставался загадкой, которую Тим и не стремился разгадывать. Он был жутким и безумным, постоянно разным, и это ужасно путало. В какой-то мере Тиму казалось, что именно такое непостоянство стало тем рычагом, который запустил машину безумия Джейсона Тодда. Сложно сохранять спокойствие, когда хозяин дома старится со скоростью ветра и так же быстро молодеет.На первую новую рукопись Тим потратил около полутора месяцев. К ней Ра’с подошёл намного строже, и вернул её исчёрканную, исписанную комментариями и сносками. Ещё месяц ушёл на переработку текста, прежде чем Призрак снова начал писать. Тиму пришлось снова сесть за машинку и стучать по клавишам дни напролёт. Иногда он замирал, устало разминал спину и долго смотрел на фотографию Стефани. Он истосковался по ней и не мог дождаться того момента, когда Ра’с разрешит ему уехать домой.***Дни были похожи один на другой, пока Тим не уронил карандаш.Щель между полом и кроватью была достаточно маленькой. Тим взял в руки линейку и попытался выкатить карандаш обратно, но вместо этого он достал мятый конверт.Тим удивлённо замер, тихо чихнул, вдохнув поднявшуюся пыль, и покрутил конверт в руках. На нём не было никаких пометок, но конверт был плотный и тяжёлый.Переполненный, пожалуй, было бы подходящим словом.Тим не знал, открывать его или положить на место. Он всё-таки жил в комнате безумца, который прятал записки в ножках стула и сейчас бился головой о мягкие стенки своей палаты. Может, в этом конверте отгадка причин его безумия? Или просто бессмысленный бред сумасшедшего?Нервно покусав губы, Тим пересел на кровать, потёр лоб и со вздохом вскрыл конверт. Там были вырезки, какие-то фотографии и записка стенографией. Джейсон как будто торопился и просто написал список:1. Ответ в началах глав;2. Это то, что я накопал, пока был в отпуске;3. Если ты нашёл это, значит, меня съели.Тим был близок к тому, чтобы поверить Джейсону. Ему на колени высыпался целый ворох газетных вырезок и фотографий, но последняя фраза всё изменила.— Псих. Просто он псих, — повторял себе Тим. Он сложил фотографии обратно в конверт, и почему-то положил его на место, под кровать. Все три фразы отпечатались в его памяти, хотя он и старался изо всех сил забыть о них.?Джейсон Тодд — сумасшедший, — повторял он себе. — Он сумасшедший, и это всё объясняет?.Какое-то время это помогало. Тим настолько погрузился в работу, что почти забыл про конверт под кроватью, снова и снова переписывая текст. Какие-то куски он выбрасывал, какие-то нёс к Ра’су, поднимаясь к нему в кабинет, и отдавал лично в руки. Иногда старик просил его остаться, и тогда Тиму наливали горячего кофе и приносили шерстяную накидку, чтобы он не замёрз. Ра’с при этом продолжал ходить по комнате босиком, задумчиво читая и перечитывая новые и старые куски текста. Потом они обсуждали их, Тим записывал комментарии старика и возвращался к себе.На день рождения он получил от Стефани вскрытый конверт с фотокарточкой. На обратной стороне было короткое послание: девушка не исписала открытку мелким почерком, а лишь сообщила ему, что дома всё хорошо, и что она с нетерпением ждёт дня, когда он вернётся. ?Моя любовь к тебе только крепнет, но мне ужасно тебя не хватает?, писала она крупными круглыми буквами. В конце она добавила короткое ?Стефани? и нарисовала небольшое сердечко. Тим прижал фотографию к груди, надеясь, что совсем скоро они снова встретятся, и замер так на короткое мгновение.Эта фотокарточка заняла почётное место рядом с предыдущей, Тим полюбовался на жену ещё пару мгновений, и только тогда снова приступил к работе.Ему пора было возвращаться домой, а для этого ему нужно было закончить рукопись поскорее.Вторая полная рукопись была закончена к середине августа. Тим лично отнёс её Ра’су, и попросил немного выждать после того, как старик закончит читать — где-то около недели, чтобы впечатление улеглось. Аль Гул согласился, задумчиво улыбнувшись, и вернулся к своим делам, а Тим начал шататься по крепости.Впервые за всё это время у него появилась возможность заглянуть к Ра’су в библиотеку. Порой он засиживался там, перебирая книги, изданные ещё до войны, спасённые от цензуры, вывезенные из других стран. Тим подержал в руках довоенное издание Герберта Уэллса на немецком языке, испытывая неуместное и странное благоговение. Он пролистал ?Ареопагитику? Мильтона, осторожно переворачивая полуистлевшие страницы книги, изданной в конце девятнадцатого века. Он поводил пальцем по строчкам записок Екатерины Второй, с сожалением отметив, что русский язык остался им не охвачен. Коллекция литературы у Ра’с аль Гула была впечатляющей, но удивительно аляповатой. Он будто сохранял без разбору то, что было редким. Да и не совсем понятно было, откуда всё это взялось в его собрании.В библиотеке Тим забивался в угол между перилами и книжным шкафом, подбирал ноги и зачитывался Ремарком и Оруэллом, цепляясь за них, как за осколок того мира, в котором он родился, вырос и по которому так отчаянно скучал. В библиотеке Ра’са нашёлся и Хемингуэй, что вызвало у Тима разве что саркастичный смешок. Он так и не понял, что скрывается за маской сердобольного улыбчивого хозяина с волосами, тронутыми сединой, но и не был уверен, что действительно хочет понять.День шёл за днём. Тим снова пил солёный чай вместо горячего кофе, дышал пылью в библиотеке, прижимал фотографию Стефани к сердцу и засыпал, придавленный к перинам весом множества одеял. Он будто застыл в этом времени, и неделя, которую он дал Ра’су на размышление, вдруг растянулась, превращаясь в вечность. Вечность была скучной и медленной, и это было тяжелее всего. В крепости Ра’с аль Гула ничего не менялось, так что порой ему и вовсе казалось, что у него горячечный бред и он проживает один и тот же день снова и снова.У его дверей наконец-то больше не дежурил ниндзя, и Тим почти перестал параноить и бояться, что за ним следят.На шестой день Тим написал Стефани длинное письмо о том, как он тоскует по ней, и как ему не хватает её улыбки. Он вырвал несколько страниц из своего дневника, немного подержал письмо над чашкой с горячим кофе, чтобы оно впитало терпкий аромат, и вложил в конверт. Вечером должны были привезти провизию, и он собирался отдать письмо человеку, которого он про себя называл ?добытчиком?. Ему было безразлично, что письмо прочтёт Ра’с аль Гул ― даже немного надеялся, что старик вскроет конверт и узнает, как истосковался по жене его Призрак и, может быть, устыдится. Тим ужасно хотел домой, и надеялся хотя бы получить отпуск. Его поездка не должна была затянуться больше чем на пару месяцев, но он пробыл на чужой земле долгие полгода, и сейчас не находил себе места.Когда привезли еду, он уже стоял у ворот. Облачённый в одну из своих курток, замотанный в шарф и вязанную шапку, он топтался на месте и дышал на руки, пытаясь согреться. Вообще-то во всём мире был август, и большая часть планеты понемногу начинала прощаться с летом, но крепость Ра’с аль Гула находилась высоко в горах. Температура здесь и в теплое время не поднималась выше пятидесяти четырёх по Фаренгейту.Тим дождался, пока ниндзя начнут разбирать ящики с едой и лекарствами, а потом зашагал к ответственному за доставку провизии человеку, пока тот трепал по холке ездовых собак и кормил их запечёнными кусочками печени.— Простите, — немного виновато выдохнул Тим и покрутил конверт в руках. — Вы не могли бы бросить это письмо в почтовый ящик, когда будете ехать за продуктами в следующий раз? — он шмыгнул носом и уставился на ?добытчика?. Тот отличался от других ниндзя только тем, что был одет как человек из ?внешнего? мира. Видимо, так он избавлялся от лишнего внимания. Он был единственным, кроме Ра’са, чьё лицо Тим видел хотя бы раз за эти месяцы работы в заточении, и даже чувствовал к нему кое-какую привязанность.— Ладно, — мужчина кивнул, спрятал письмо в карман куртки и отвернулся. Тим снова шмыгнул носом и уже собирался уйти, но краем уха расслышал, как ?добытчик? провизии перекидывается фразами с кем-то из других ниндзя, грузчиком. Он тоже кормил собак, говоря на непали и думая, что Тим не поймёт ни слова.Тим и правда почти не говорил на непали. И понимал не очень хорошо. Язык он пытался подучить, прежде чем отправиться писать биографию Ра’с аль Гула, но в Америке найти учителя или хотя бы хороший учебник ему не удалось. Зато Тим сильно подтянул его, слушая едва различимые шепоты армии главного экологического террориста мира, диалоги ?добытчиков? с ?грузчиками?, а иногда и самого Ра’са, беседующего со своими подчинёнными.Тим кое-как, но понимал, о чём говорят, ниндзя. Вернее, о ком.Они говорили о нём.— Кому это он письма всё время шлёт? — спросил ?грузчик?. Тим расслышал не все слова, но мозг находчиво подставил что-то подходящее по контексту.— Жене, — пояснил ?добытчик?. — Он не знает, что не вернётся к ней, — он сказал что-то ещё, но Тим не понял ни слова.— Домой он уже не вернётся?— Думаю, нет, — ?добытчик? обернулся, взглянув на Тима, и он тут же отвёл взгляд, расправил плечи и сделал глубокий вдох, надеясь, что со стороны он выглядит как человек, наслаждающийся чистым горным воздухом. На самом деле ему было холодно. И может, причина была не в том, что сегодня в горах было отнюдь не тепло.— Тоже исчезнет бесследно? — ?грузчик? почесал одну из собак за ухом и тихо поцокал языком. Тим первый раз видел, чтобы ниндзя проявляли столько обычных человеческих качеств. За полгода в крепости он почти поверил, что они скопированные много раз тени, потерявшие свою человечность и превратившиеся в идеальных убийц.— Ну, да. Хозяин убьёт его. Как первого, — ?добытчик? покачал головой. — Предыдущего жалко. Неплохой был парень. Добрый такой, понятливый.Тим не дослушал. Он продолжил делать вид, что он ничего не понимает, раскинул руки, будто потягиваясь, жизнерадостно улыбнулся и ушёл, развернувшись на пятках. Сердце у него в груди билось как сумасшедшее. Разговор этих ниндзя, казалось, всё менял. Тим тут же вспомнил записку Джейсона. ?Если ты нашёл это, значит меня съели?. Тогда они показались ему лишним подтверждением безумия первого Призрака.А что, если он не был шизофреником? Что, если он правда исчез, испарился, по воле самого могущественного и опасного человека в мире? Что, если Джейсон докопался до того, о чём знать был не должен, и погиб из-за этого?Тим усомнился бы в собственной адекватности, если бы не был уверен: знай ниндзя о том, что он их понимает, они не говорили бы о Джейсоне вообще. Ложная уверенность в невежественности второго Призрака сделала ниндзя достаточно наивными, чтобы опрометчиво выдать эту страшную тайну.Ужас услышанного проник в каждую его клеточку, и теперь Тим не мог ни успокоиться, не согреться. Он метнулся к себе в комнату, скинул куртку и влез под одеяло, ища под ними тепло и ощущение безопасности, но чем больше он прятался в своём тёмном гнезде, тем страшнее ему становилось.Он не знал, что ему делать. Ему не хватало Стефани и её веры в него. Ему не хватало понимания, за какую ниточку дёрнуть, чтобы сбежать в одночасье.***Из своего убежища Тим выбрался только когда стемнело. Он решил выйти из комнаты, сходить в уборную и умыться холодной водой. Это должно было вернуть ему трезвый рассудок и способность здраво мыслить. Может, это отогнало бы от него и назойливые мысли о словах ниндзя. Может, тогда он смог бы придумать, как отсюда выбраться.Холодная вода и правда его отрезвила. Он решил, что должен немного подождать. Посмотреть на действия Ра’са, а потом попроситься домой, хотя бы на пару дней. Ведь Джейсон ездил в отпуск — в этом Тим был уверен, об этом он писал в своей записке в том конверте, который Тим теперь не то что не хотел — боялся открывать.Он вытер лицо, взглянул на себя в зеркало и устало вздохнул. Провёл рукой по волосам, немного приглаживая их, выпрямился и пошёл обратно.Несмотря на принятое решение, Тим, однако, никак не мог перестать думать о Джейсоне Тодде. О том, действительно ли тот умер, и как. Довели ли его до самоубийства, отравили, подлив яд в кофе, или воткнули нож между рёбер? Ведь ниндзя Ра’с аль Гула были идеальными убийцами. Что им стоило расправиться с каким-то писателем? С таким же, как сам Тим.От этой мысли Тим вздрогнул и остановился. Обернулся в поисках нужной двери, и едва не запаниковал. Задумавшись, он свернул не туда… или пропустил поворот? Теперь он стоял посреди коридора в этой огромной крепости из камня и дерева, тихой, молчащей обители страха, и не знал, куда свернуть.Он решил идти вперёд, пока не найдёт какую-нибудь из знакомых комнат, чтобы от неё двигаться дальше, и старался никуда не сворачивать. Он шёл и шёл, в какой-то момент с удивлением заметив, что он перенял от ниндзя привычку ходить тихо. Раньше он постоянно шумел, шуршал одеждой, сопел и топал, а сейчас, видимо от страха, ступал мягко, будто крадущийся кот.Тим добрался до комнаты для тренировок и заметил, что в ней горит свет. Свечи и факелы здесь гасили, как только тренировка заканчивалась, и час был достаточно поздним, чтобы у большей части ниндзя был отбой. Но в зале для тренировок кто-то находился, и Тима сковал несвойственный ему суеверный страх. Он с трудом заставил себя заглянуть в щель между дверями и рассмотрел несколько фигур. Ра’с стоял в центре зала, облачённый в зелёно-золотую мантию. Он снова казался Тиму ужасно древним стариком, которому было больно даже просто двигаться. Он ходил туда сюда — три шага в одну сторону, разворот, три шага в другую. Напротив него выстроились полукругом штук пять ниндзя, а между ними и их хозяином сидели на коленях двое.Тим сощурился, пытаясь рассмотреть в жёлтых бликах людей, и узнал ?грузчика? и ?добытчика? , которых сегодня подслушал.— Вы должны были знать, что он слишком умён, чтобы не начать понимать непали, — отчитывал их Ра’с на том же непали. Почему-то Тим понимал его лучше, чем пару часов назад. — Теперь он знает, что Тодда убили, теперь он перестанет мне доверять.— Хозяин, я уверен, что он ничего не понял, — встрял ?грузчик?. Ра’с ударил его по лицу наотмашь и повысил голос:— Он всё понял! Я знаю, я чувствую его мысли. Он боится, и он знает правду. Он слишком умный, почему вам так сложно это понять, черви?Ра’с схватил грузчика за куртку одной рукой и поднял в воздух так легко, словно тот ничего не весил, а сам он не был развалиной.— Вы всё испортили. Теперь мне придётся убеждать его, что это ему только приснилось. Вы не представляете, сколько из-за этого будет хлопот, — прошипел он. — Не хватало мне, чтобы я из-за вас лишился такого шанса обладать наследником с глазами цвета чертополоха, — с каждым словом его голос всё больше был похож на звериный, и договорив, он вдруг резко выпрямился, будто натянулась струна, и открыл рот.Тим никогда в жизни не поверил бы, расскажи ему кто-то что-то подобное. Но он видел своими глазами, как тело ?грузчика? свело в жуткой судороге, как он выгнулся и закричал, и как он вдруг начал стареть на глазах. А Ра’с — молодеть.В зале поднялся ветер, огонь факелов задрожал, будто собрался погаснуть, и начал коптить. Ра’с аль Гул сделал ещё несколько глубоких вдохов, пока ?грузчик? не высох у него в руках, и не рассыпался пылью.?Добытчик? попытался было отползти в сторону или закричать, но упёрся в ноги окруживших их ниндзя. Бежать ему было некуда.— Ты всегда был слишком человечным для Лиги теней, — покачал головой Ра’с. Он отряхнул руки от пыли, которой стал один из его слуг, и поманил пальцем ?добытчика?.Тим нервно сглотнул, он понимал, что должен бежать, бежать немедленно — голос Стефани в его голове тоже судорожно повторял одно и то же слово ?Беги!? — но он не мог сдвинуться с места. Он замер, скованный ужасом, и не мог заставить себя пошевелиться. Он смотрел как заворожённый на то, как Ра’с знаком приказывает ниндзя поднять ?добытчика? на ноги, а потом выпивает его, как выпил до этого ?грузчика?. За несколько вдохов, пока от взрослого здорового мужчины, который был перед ним, не осталась одна лишь пыль.Тим сумел заставить себя сорваться с места только когда Ра’с снова начал отряхивать руки. Он нервно сглотнул, попятился и побежал по коридорам, по пути, который заучил за полгода наизусть, к себе в комнату. Тим влетел в неё и закрыл дверь, подпёр её спиной и замер, тяжело дыша и боясь, что его вот-вот настигнет хозяин дома, и убьёт его так же, как двух своих верных слуг. Как Джейсона Тодда. Как чёрт знает кого ещё до них.Тим попытался заставить себя успокоиться, а потом, буквально за одно мгновение, просто взглянув в окно, он решил бежать.Он передвинул стол так, чтобы заблокировать дверь, затолкал в сумку фотографии Стефани, рукопись Джейсона и книгу Хемингуэя. Немного подумав, он вытащил из-под кровати и пухлый конверт со всем, что нашёл на Ра’са первый Призрак. Тим натянул штаны потеплее, несколько свитеров и куртку, достал из сумки перочинный нож и стал судорожно кромсать простыни, из которых он собирался сделать верёвку.Он не совсем понимал, что именно делает. Он просто хотел сбежать отсюда, как можно скорее, как можно дальше от живущей в этой крепости нечисти. Тим всегда слыл человеком рациональным и современным, он шагал с прогрессом в ногу и не поддавался религиозному безумию. Но то, что он увидел только что, ставило под сомнения все его убеждения.Правда, думать об этом у него не было времени.Импровизированную верёвку он привязал к ножке кровати, надеясь, что она не отломается и не подведёт его в самый неподходящий момент. Впрочем, он был готов разбиться, лишь бы не попадать в руки Ра’с аль Гула, который оказался не столько террористом, сколько самым настоящим демоном. Или вампиром. Наверняка Джейсон Тодд знал, как это называется.Жалко, он не остался в живых, чтобы подсказать.Тим выглянул из окна и едва справился с головокружением и тошнотой. Впереди был горный склон, по которому ему предстояло спуститься без страховки и специального снаряжения. И всё же это было лучше, чем превратиться в пыль.Он бросил вниз сумку, обмотав её верёвкой, а дальше выскользнул из окна сам, спускаясь торопливо и неаккуратно, но до тех пор, пока верёвка из тряпок не кончилась. После этого начался его болезненный и долгий спуск вниз, с сумкой за плечами и паникой в сердце.***Тим толком не мог вспомнить, сколько шёл. Его мучили жажда, голод и усталость, но он не останавливался и не спал. Он постоянно боялся, что его вот-вот поймает Ра’с аль Гул, что его ждёт судьба Джейсона Тодда, что он тоже останется просто кучкой пыли на полу, и Стефани так и не узнает, что с ним случилось.Стефани. Необходимость вернуться к жене придавала ему сил больше, чем страх перед хозяином горной крепости.Тим чудом не переломал ноги, спускаясь с гор, а оказавшись внизу, стянул с себя куртку и даже не дал себе хоть немного передохнуть. Он упрямо шёл вперёд, не зная, куда именно идёт. Ему нужно было в город, потому что он опасался идти в деревни. Люди могли бояться Ра’с аль Гула так же сильно, как его боялся Тим, и тогда они предпочли бы выдать его старику, а не покрывать сбежавшую добычу.Почти отчаявшись, Тим вдруг набрёл на буддийский монастырь. Комплекс крохотных аккуратных зданий, как ему показалось, светился в лучах заходящего солнца, и Тим попытался прибавить шаг. Он слишком устал, чтобы идти быстрее, и с каждым метром он брёл всё медленнее и медленнее. Его заносило и шатало от переутомления, и когда он, наконец, дошёл до ступенек, он упал, выронив сумку, вдохнул полные лёгкие дорожной пыли и закашлялся. Потом он услышал чьи-то голоса, почувствовал, как чьи-то руки поднимают его, и попытался осмотреться.— Сумка, — попытался выговорить он, но только шевелил сухими обветренными губами.Тёмно-красные накидки монахов грели одним своим цветом. Он не понимал ни слова из того, что они говорили, но догадался, что ему хотят помочь. Его повели к главному зданию, и это было последним, что он помнил. Сделав первый шаг по ступенькам, он потерял сознание.***Он проспал несколько суток, и очнулся только на третий день сентября. К тому моменту монахи уже собирались молиться о спасении его жизни, и восприняли его пробуждение как хорошую новость — насколько хорошей она могла быть для уравновешенных буддистов.Ему запретили лишний раз подниматься со своей лежанки. Её сложили из нескольких других, и Тим подумал, что, наверное, несколько монахов спят на полу, чтобы сумасшедшему американцу было помягче. Ему стало стыдно, и он попытался извиниться за это, но его рвения, кажется, не оценили.Монахи говорили с ним по-тибетски. Тим их не понимал, и мог отвечать им только на английском, но быстро научился выражать свои мысли и просто жестами. Он постоянно пытался уговорить отвезти его в город, но монахи упорно уговаривали его остаться, пока он не наберётся сил.Тиму с трудом удавалось сохранять спокойствие. Он постоянно напоминал себе о том, что он находится на святой земле, и что пока он здесь, Ра’с аль Гул не сможет найти его, или навредить ему. Но Тим продолжал переживать за Стефани — он боялся, что сумасшедший старик найдёт её, и потому ещё сильнее рвался домой. Он должен был защитить её. Конечно, Стефани, самостоятельная и сильная, могла постоять за себя, но Ра’с не был ни фрицем, ни грабителем в маске. Он был чем-то иным. Чем-то неизвестным.Тим должен был вернуться.На третий день в монастыре Тиму разрешили подняться, чтобы он мог размять мышцы. Он прогуливался по садику, опираясь на предоставленную ему палку, потому что был ещё слишком слаб. Он постоянно останавливался, чтобы немного отдохнуть, перевести дух и просто немного расслабиться. Иногда его охватывали приступы паники, ему казалось, что его вот-вот предадут. Тогда он замирал и ждал, пока страх не уйдёт.В один из таких моментов он заметил своё отражение в воде небольшого пруда, и едва не задохнулся. Он запнулся, не в силах ни вдохнуть, ни выдохнуть, удивлённо глядя на бледного седого человека и боясь признавать в нём себя.Он выглядел постаревшим. Сломленным. Потерянным и потерявшим всё.Кто-то из монахов услышал его возню, когда Тим начал заваливаться на бок и вцепился в ближайшее дерево, схватил его за руку и заставил успокоиться. Он помог Тиму восстановить дыхание, и только тогда отпустил.— Ты спасся. Не для того, чтобы умереть, испугавшись себя, — произнёс он на ломаном непали, улыбаясь. Тим был готов поклясться, что в этих словах нет никакой буддийской мудрости, но почему-то они ему помогли.За всё время, что он провёл у монахов, Тим прикоснулся к сумке лишь однажды. Чтобы достать фотографию Стефани. Он положил её рядом со своей кроватью, чтобы улыбка возлюбленной напоминала, что он должен спешить, и тихо шептал ей обещания вернуться — каждый вечер. Он стремился к ней всем сердцем, но был слишком слаб, чтобы оказаться дома в ближайшее время. Он только надеялся, что и Ра’с аль Гул не сразу решит нанести визит его жене, и что она — пока — в безопасности.***Монахи отвезли его в город через две недели. Они постарались, чтобы он набрал вес и смог ходить без палки. Тим всё ещё испытывал приступы страха, суеверного ужаса перед темнотой, и иногда пугался теней. Но ждать больше было нельзя, и он уговорил монахов отпустить его.В городе он нашёл ломбард и сдал туда золотые часы, чтобы выручить деньги на билет до какого-нибудь из аэропортов Америки и на такси, до местного аэропорта. Сердце снова колотилось как сумасшедшее, но в этот раз не только от страха. Ещё и от радости предстоящей встречи.В аэропорту он не выдержал и потратил последние деньги на таксофон. Совладав с десятком разнообразных кодов, он набрал заветный номер и стал слушать гудки. Считал их с замиранием сердца, стараясь не думать о том, что трубку могут не снять.Он успел насчитать пять гудков, прежде чем они прервались и после тихого щелчка в трубке раздался сонный голос Стефани:— Алло?— Стефани, — выдохнул в ответ Тим. — Господи, это ты, — он зажмурился и прижался лбом к стеклянной перегородке. — Как я рад слышать твой голос.— Тим? — Стефани вскрикнула. Тим слышал по её голосу, что она улыбается. Он представлял себе её улыбку, и что совсем скоро сможет её увидеть вновь, и от этого прекрасного чувства становилось почти больно.— Тим, ты откуда звонишь? Ты приезжаешь наконец? — затараторила Стефани.— Из аэропорта. Слушай, я ужасно, невероятно тебя люблю, но мне нужно попросить тебя кое о чём, — он хотел продолжать слушать её голос, хотел рассказать ей, насколько сильно он её любит, насколько сильно скучает, но времени было всё меньше.— О чём же? — Стефани никогда не задавала глупых вопросов, никогда не требовала объяснений, если он говорил, что ему некогда что-то объяснять. Она вообще была человеком дела, и всегда просила переходить к этой части поскорее.— Позвони, пожалуйста, Коннеру? — Тим покусал губы и сделал глубокий вдох. — Прямо сейчас. Пусть встретит меня завтра вечером в аэропорту Готэма, хорошо? — он вцепился в собственные волосы на затылке, считая секунды тишины на том конце провода, и удивлённо охнул, когда Стефани рассмеялась.— Хорошо, я так и сделаю, — наконец сказала она. — Разбужу его, и попрошу тебя встретить. А что случилось, чудо-мальчик?Тим стиснул зубы и едва не заплакал. Она звала его чудо-мальчиком каждый раз, когда на неё накатывал прилив нежности. Когда она целовала и обнимала его, когда варила ему ягодный отвар, если он болел, когда ей хотелось просто напомнить ему, как он важен для неё. Даже когда ему перевалило за двадцать пять, она не перестала.— Я так люблю тебя, — шептал он в трубку вместо ответа. Он не мог рассказать ей всю правду по телефону. Не мог признаться, какой опасности её подверг. И тем более не мог рассказать, какой ужас пережил. Ему нужно было добраться домой во что бы то ни стало, целым и невредимым. И только перешагнув порог собственного дома, он сможет дать себе волю.— Я скучаю по тебе невыносимо, — повторил он.— Я тоже, сладенький, — вторила ему Стефани. Но в голосе её Тим уловил тревогу, и это напугало его самого. — С тобой всё в порядке?Он помолчал. Он не мог ей соврать. Но и не ответить не мог.— Нет, — наконец выдохнул он. — Но я справлюсь. Я доберусь до дома и всё расскажу.— Хорошо, — тихо отозвалась Стефани. — Я ловлю тебя на слове. Возвращайся, пожалуйста. Ты мне нужен.— Хорошо, — едва слышно выдохнул в трубку Тим. — Хорошо.Ему ужасно не хотелось прерывать звонок, и вместо него это сделал автомат. Оплаченное время закончилось, и ему пришлось выйти из кабинки, прихватив сумку.Растерянно побродив по холлу, он свернул в уборную, где умылся холодной водой и долго с удивлением рассматривал своё измученное отражение. Седые волосы. Он стал стариком за одну ночь. Но не уйди он тогда, от него и вовсе осталась бы только пыль.Он закрыл глаза и мысленно досчитал до пяти, а открыв их, обнаружил в уборной ещё одного человека.— Странная страна, да? — обратился к нему мужчина. Тим вздрогнул и обернулся, пристально глядя на нежеланного собеседника. Ему вдруг показалось, что он уже видел эти глаза, что он видел этого человека, когда лицо его было закрыто маской. И чем больше Тим смотрел на него, тем больше убеждался, что перед ним не обычный американский турист, а один из шпионов Ра’с аль Гула.Он нашёл его. Нашёл его, и заставит вернуться, если Тим не сумеет скрыться.— Эй, парень, — удивлённо уставился на него мужчина. — Ты в порядке? Ты какой-то бледный…Тим снова схватил свою сумку и вылетел из уборной, стремясь затеряться в толпе.И только после он понял, какую ошибку совершил. Кто угодно мог оказаться шпионом старика. Кто угодно мог работать на самого страшного террориста мира. И они приехали сюда не для того, чтобы взрывать людей или начать эпидемию.Они пришли за ним. За Тимоти Джексоном Дрейком. Чтобы вернуть его в святая святых Лиги теней и скормить своему лидеру.Одна мысль об этом вызвала у него очередную паническую атаку, так что Тим сел на пол прямо посреди аэропорта, закрыв голову руками, и поднялся только когда кто-то попытался схватить его за руку. Охрана что-то кричала ему, но Тим их не слушал. Он снова скрылся среди людей, задыхаясь от ужаса и надеясь, что он успеет сесть в самолёт до того, как его поймают.***Так и вышло. Уже сев в самолёт, Тим разрывался мысленно между предположением, что кто-то из экипажа или пассажиров может состоять в Лиге теней и выбрать этот рейс из-за него, и пониманием, что просто сходит с ума от паранойи.Он был слишком напуган, чтобы мыслить рационально. Ему нужно была помощь, и он надеялся, что получит её, как только окажется дома.Он окажется рядом с женой и лучшим другом. Позвонит Уэйну. Найдёт родственников Джейсона Тодда. И начнёт искать способ обезопасить своих близких. И только тогда, может быть, он сможет позволить себе немного успокоиться. Перестать просыпаться в холодном поту и прятаться от мира, живя с уверенностью, что любой незнакомец может оказаться предателем.Пока же у него постоянно дрожали руки и периодически хотелось кричать. Он сдерживался. Только улыбался устало, когда стюардесса спрашивала его, всё ли хорошо, и постоянно пил воду.Америка и Готэм были всё ближе. Стефани и Коннер были всё ближе. Осознание этого успокаивало и пугало одновременно. И всё же ему становилось легче. Он удалялся от жуткой крепости, а чем дальше от неё, тем дальше от безумного старика, выпивающего жизнь из провинившихся подчинённых.