3. Вальтер (1/1)

Видит Бог, он не хотел смерти Ойгена! Эта тварь умирать не собиралась, а Ойген перестал дышать! Вальтер выпустил цепь из рук, бросился к Ойгену и принялся хлопать его по щекам.– Эй, Ойгенхен, дыши, как же я без тебя одолею эту тварь? Ойген!Но Ойген был мёртв, а Блюхер хохотал, держась за горло.– Браво! Бра-во! Флагман Кригсмарине убил собственного адъютанта! Всё верно – незачем вам жить, пародиям на людей и корабли! Вы готовы убить друг друга, лишь бы урвать себе хоть кусочек жизни!– Это не так! – Вальтер не мог выпустить мертвое тело из рук, хотя его сердце требовало убить Блюхера сейчас, когда отчаяние придает сил. Но пальцы оказалось невозможно расцепить. И Вальтер прижал его к себе крепче, утыкаясь в белобрысую макушку. Кажется, по его лицу текли слёзы. Кажется. Одно дело – приказать Ойгену идти в Брест, бросая его в океане ослепшего и потерявшего скорость, и другое – убить его, убивая Блюхера. В первый раз он хотел спасти Ойгена, во второй раз… Теперь у него язык не поворачивался назвать это спасением. Хорош спаситель!– Твой ад, – Блюхер похлопал его по плечу, – даже лучше моего. Я не мог придумать такое даже в своих кошмарных снах, прости за каламбур. Потрясающе. Я могу уйти, оставив тебя с ним, и ты будешь тысячи лет сходить с ума. Интересно, как скоро ты начнешь… – он вдруг запнулся. – Нет, это всё-таки тот, кто был моим братом. Нелюбимым, но всё же.– А я согласен, – пробормотал Вальтер, оборачиваясь. – Вот это я точно заслужил. Если ты не тронешь Ульриха, я готов. Только не забирай его. Я… Не отдам. Не отдам, слышишь?! – выкрикнул он в отчаянии.– Я сломал непотопляемую гордость Германии, – Блюхер снова рассмеялся. – Я сделал то, что не удалось Королевскому флоту! Крейсер-неудачник сломал любимую игрушку фюрера! Ха-ха!Вальтер не слушал его, он поднял тело Ойгена на руки и попытался уйти прочь. И цепь больше не удерживала Ойгена на месте.– И что же ты не говоришь о долине смертной тени? – крикнул Блюхер вслед. – Самое время читать псалмы за упокой души!Вальтер не ответил, он упрямо шагал вперед, не глядя ни на фальшивое небо, полное воды, ни на песок. Только непонятный серый туман впереди – вот его цель. Он выйдет за границы этого места и окажется под водой, на самом дне? Прекрасно. Его ждут там чудовища? Отлично. Что угодно, только не радость Блюхера. Что угодно, да.В конце концов, Блюхер как-то преодолевает воду. Чем умерший не до конца Вальтер фон Бисмарк хуже Рихарда Блюхера?Вальтер безрадостно думал о том, что не успел сделать множество вещей: поздравить сына с первой наградой, купить Оскару новую миску для воды и новый ошейник от блох, отправить покаянное письмо Редеру, что Цеппелина стоит достроить побыстрее, потому что без авианосцев они уже проигрывают. И не успел сказать Ойгену, как много он для него значит. Никогда не говорил, даже в те недолгие минуты здесь. Идиот.Шаг за шагом, он приближался к серой границе. И настал момент, когда он вошел, вдохнул, зажмурился от сырости.Серый туман надвинулся, заволок зрение, обжёг легкие, и Вальтер почувствовал, что тонет, что вот-вот задохнется. Он оттолкнулся от дна, позволяя неожиданному водовороту увлечь его за собой. Но тело Ойгена он по-прежнему сжимал в руках.А после он открыл глаза и выкашлял из легких какую-то мерзкую зеленоватую слизь. И Ойген – живой Ойген!!! – подал ему чистый носовой платок.– Господи, – сказал Ойген. – Я всё-таки вытащил тебя.– Нет, – прохрипел Вальтер. – Это я тебя вытащил! Вот так сжал, – он показал как, – и вытащил! Ты не помнишь, потому что ты умер! Там был серый туман и водоворот. И я прошёл сквозь туман!– Когда ты меня нечаянно отправил на тот свет, я очнулся, – Ойген смущенно улыбнулся и подал ему стакан воды. – А потом я попытался думать о тебе, очень упорно думать, звал, бродя по твоим трюмам, а после пришел сюда. И ты очнулся. Блюхер лгал, говоря, что мы не можем очнуться от наведённого им кошмара. Я смог. И ты тоже.– Это тоже может быть кошмаром, – растерянно сказал Вальтер. – Как мне убедиться в том, что это на самом деле?– Это место тебе не знакомо, а значит, ты не можешь видеть его во сне.– Это не ответ. Ничего не понимаю, – сказал Вальтер и отхлебнул из стакана. – Ладно. Хорошо. Мы живы. И Блюхер жив. Даже если это очередной кошмар, то проще считать всё реальностью, а с кошмарами разбираться после того, как устраним их причину. Что будем делать?– Для начала лечить тебя, – Ойген с непривычной заботой поправил на нем одеяло. – Ты отдыхай. А я завтра приду и расскажу, что придумал.Вальтер сжал его пальцы. К сожалению, тело плохо его слушалось, кажется, он сильно ослаб за время заключения в том подводном аду. Поэтому рукопожатие получилось слабым. И Ойген накрыл его ладонь своей. От ощущения тепла чужой руки, от запаха кофе и сдобы, которыми пахло от кителя Ойгена, у Вальтера кружилась голова.– Господи, Ойгенхен…– Прощаю в первый и в последний раз, – строго сказал адъютант. – Я позволял вольности, считая нас обоих мёртвыми, но сейчас я хочу напомнить свою просьбу, чтобы ты больше никогда не звал меня этим именем. Пожалуйста.Вальтер нахмурился.– Эй, я вообще-то рыдал над твоим мёртвым телом. И не намерен больше отказываться от тебя и своих чувств. Поэтому… Поэтому иди к черту со своими нотациями. Я убивал тебя дважды, не хочу убить в третий, потому что я очень расстроен, Ойгенхен.И поднес его руку к своим губам. А получив оплеуху, рассмеялся.– Черта с два, Ойген. Черта с два…– Не сейчас, – Ойген резко поднялся, его сабля покинула ножны. – Я чувствую тебя, Рихард!– Называя меня по имени, ты даешь мне власть над собой, – проклятый Блюхер выступил из тени. Знакомое лезвие наливалось призрачно-зеленым светом. – Вставай, позор Кригсмарине, хватит отлеживаться. Разрешим наш спор раз и навсегда!– Ойген, дай мне оружие, – Вальтер спустил ноги на пол и поежился от холода. Он хотел спать, он чувствовал себя слабым и уставшим, не способным на долгий бой. А после ухмыльнулся – как же было здорово чувствовать! – Я с тобой не спорил, но раз ты покусился на моего друга, на моего сына и наш флот – то я не вправе остаться в стороне!– Ваше оружие, корветтенкапитан! – отчеканил Ойген, подавая свою саблю. И удивительным было, что он вот так спокойно подчинился. А потом Вальтер понял: сила голоса, в ней всё дело, он заговорил, не рассчитав силы, и Ойген подчинился. Хотя, кто знает, может он и не был против сейчас. Есть вещи, которые линкор, флагман и мужчина обязан встретить лицом к лицу.– Благодарю вас, оберлейтнант! – голос подчинялся ему! Все богатства интонаций и обертонов! Боже правый, как же прекрасно было ощущать всю мощь обеих форм и их возможности! – Оберлейтнант Рихард Блюхер, я признаю вас виновным в покушении на товарищей по оружию, а также в убийствах и саботаже!Голос гремел, заполняя тишину и всё здание норвежского военного госпиталя, он отразился от корпусов кораблей, стоявших в Бергене на приколе, и вернулся в палату, парализовав Блюхера. Сияние его сабли померкло, сам Блюхер казался подавленным и раздраженным.– Я не признаю тебя вправе меня судить, – выплюнул он, глядя Вальтеру в глаза.– Я всё ещё твой флагман, Рихард, – Вальтер хмыкнул и подошел к нему, опираясь на саблю. Ойген метнул в него гневный взгляд, но промолчал.– Иди ко мне, – Вальтер отбросил оружие. – Иди ко мне, Рихард, – он говорил как давно потерянному сыну, который вернулся домой после долгих лет отсутствия. – Рихард, Риххи… Прости нас.– Вальтер, что ты делаешь?! – Ойген бросился к отброшенному клинку. – Вальтер, это уже давно не наш Блюхер! Это морской дьявол, а не крейсер, это не мой брат!А Блюхер, которого больше не удерживала чужая воля, сделал шаг к нему, острие его сабли прочертило глубокую борозду в деревянном полу.– У меня не было отца, – глухо выговаривал Блюхер. – У меня не было любящих братьев, у меня не было корабельного кота. Зато у меня есть сила держать ваши души в своих руках, я могу перерубать цепи ваших жизней своей саблей. Зачем мне нужна твоя забота и твоя любовь? Зачем мне это, когда я уже умер?– Чтобы быть живым, – ответил Вальтер, протягивая ему руку. – Ты ведь можешь шагнуть обратно, так? Я буду тебе отцом, братом, другом, я найду тебе корабельного кота. Только сделай выбор!– Выбора нет, – Блюхер отчаянно улыбнулся, так улыбались его братья – Эрих Хиппер и Ойген Рейнике, породу все-таки никуда не денешь даже за порогом смерти. – Я не могу избавиться от этой силы, я не могу перестать ненавидеть всё живое. Выбора нет. Отойди, линкор, ты мне мешаешь.Вальтер слишком поздно понял, что он сейчас сделает. И Ойген тоже, потому что они оказались рядом в тот момент, когда лезвие сабли уже нацелилось в грудь рейдера. Ойген громко вскрикнул, когда оно прошло сквозь его ладони, а дальше Вальтер задержал его и придавил Блюхера к полу.– Слушай меня внимательно, Рихард, мать твою верфь, Блюхер! Я, Вальтер фон Бисмарк, приказываю тебе жить, и только посмей мне сдохнуть, я знаю, где тебя достать! Кошмары, говоришь? Это я твой худший кошмар!Блюхер смотрел на него, словно он был самой смертью, господом богом или кем-то еще столь же могущественным. А Вальтер только потом понял, что бил голосом в полную силу.Уже потом кто-то тряс его за плечо – обессилевшего и сонного. Кто-то влил в него кружку глинтвейна, кто-то накинул на плечи одеяло, кто-то перебинтовывал Ойгену руки, кто-то требовал ответа, как в палате оказался погибший год назад крейсер, как-как-как…– Да идите вы к дьяволу морскому, – сонно сказал Вальтер и рассмеялся. А после приказал взять вон ту саблю, да-да, вон ту и сломать её, а обломки выбросить в ближайший вулкан. И снова рассмеялся, увидев облегчение в глазах двух крейсеров, так похожих друг на друга.А после в палату ворвался третий крейсер, старший из них, вцепился в братьев и тряхнул как следует. Вальтер не слушал, что он им кричит, он гладил прибежавшего Оскара и ухмылялся застрявшему в дверях сыну.– Ты был прав, без тебя я всё провалил.– Угу, – Ульрих ухмыльнулся краем рта. – Старый ты идиот, ни на минуту нельзя одного оставить.А после шагнул и крепко его обнял.Можно было считать, что кошмар закончился, но следовало сделать миллион дел: как-то объяснить командованию, откуда появился третий тяжелый крейсер и что с ним произошло. Мысль о том, чтобы рассказать всё, как есть, Вальтер отмёл сразу. Им тогда покоя не дадут всякие кретины из ?Аненербе?, а жизнь и без того с января сорок второго не сахар. Вальтер гладил сына по спине и мысленно составлял письмо Редеру.– Я вижу, что ты мыслями не здесь, – негромко сказал Ульрих. – Отдыхай, завтра поговорим.Вальтер угукнул, оглянулся, желая переговорить с Ойгеном, но того в палате, как и его братьев, уже не было. Остался только Оскар, басовито мурлычащий у него на коленях.– И никто так мне и не сказал, какое сегодня число, – пожаловался ему Вальтер и прикрыл глаза.Когда он открыл их снова, в палату заглядывало неприветливое норвежское солнце, нос щекотал запах от чашки кофе, которую держал в забинтованных ладонях Ойген.– Доброе утро, соня. Как спал?– Без кошмаров, – честно ответил Вальтер. – Скажи мне, сколько дней меня не было?– Сорок, – Ойген вручил ему чашку. – Ты еще в неплохой форме, надо заметить.Вальтер фыркнул и отхлебнул кофе. Кофе, как и ожидалось, оказался божественным.– Много дерьма придется разгрести, – он не спрашивал, он печалился. Всё-таки, флагман есть флагман, он должен вести людей в бой, а после должен разгребать то, что эти люди творят, пока они на суше. Даже если они не люди, разница невелика. – Где Рихард?– На гауптвахте. Там безопаснее всего. Немногие в курсе, что он вернулся, немногие его помнят, поэтому новость не разошлась, – Ойген колюче улыбнулся. – Что будешь делать?– Скажем, что это один из отремонтированных катеров. Для начала. Во время ремонта ему повредило рулевой отсек, возомнил себя кем-нибудь и решил отомстить мне за что-нибудь, но своевременные и грамотные действия моего адъютанта… И так далее, – Вальтер мученически вздохнул. – Ты же сформулируешь эту чепуху красиво?– Конечно, – Ойген протянул руку и коснулся его лба. – Не волнуйся. Я хотел предложить тебе послать этот госпиталь к черту и стать моим гостем.Вальтер тряхнул головой, решив, что ему послышалось.– Что-что, повтори?– Я считаю это место небезопасным, – Ойген вскинул подбородок. – Я бы предпочел, чтобы ты находился у меня на борту до тех пор, пока мы не отбудем обратно в Германию.– О, – Вальтер потер подбородок и подумал, что было бы неплохо побриться. Интересно, кто ухаживал за ним эти сорок дней? Медсестры? Ульрих? Кто-то еще?– Поэтому допивай свой кофе, – голос Ойгена дрогнул. – Только не придумывай себе, что я это делаю по каким-то другим причинам.– Тобой движет только трезвый расчет и холодный ум, – безрадостно ответил Вальтер и отдал ему опустевшую чашку с гущей на дне. – Помоги мне одеться.– Только одеться?Вальтер фыркнул.Конечно, постель на борту Принца Ойгена была мягче, каша вкуснее, а вид из окна – лучше. Вальтер подтянулся и сел, косясь в иллюминатор. А Ойген уже принес ему гору бумаг на подпись.– Это был очень коварный план, – заметил он, вручая Вальтеру ручку. – Осталось пополнить запасы горючего, провести на борт под покровом ночи Блюхера, и можно возвращаться в Германию.– Разведданные? Не думаю, что англичане проспали сначала мой переход, а затем твой.– Я добирался самолетами, – ответил Ойген. – Так быстрее.– Ого, – Вальтер без особой радости принялся подписывать приказы и распоряжения. – Умный ход.– Подписывай. Там сто тринадцать документов, – Ойген ловко выхватил у него стопку подписанных. – Самое важное, что нужно было подписать еще вчера, но я пожалел тебя.– Мог бы за меня расписаться, – Вальтер ворчал и возмущался до самого конца, а потом отложил уже ненужную ручку. – Как насчет награды для героя?Ойген молча взял его за руку и поцеловал пальцы, которые до этого сжимали ручку. Вальтер от неожиданности дернулся и треснулся затылком о переборку, ругнулся и прикусил язык.– Предупреждать надо!– Ох, извини, – Ойген лукаво улыбнулся. – Есть еще стопка, там сто шестьдесят три письма. Нести?– Боже мой. Неси.После этой стопки ему достался поцелуй, настоящий, глубокий и долгий, настолько долгий, что Вальтер с непривычки закашлялся и долго пил. А после требовательно потянулся к Ойгену со словами ?Еще хочу!?.Так их и нашел Хиппер, приведший Блюхера. Оба старших Хиппера несколько минут ядовито высказывали младшему, кто он такой, раз позволяет себе такое на службе, Ойген слушал их с каменным лицом, но конец обсуждению положил Вальтер, велевший всем заткнуться. А потом обвел троих Хипперов взглядом и спросил:– Вас стучаться не учили, а тебя – запирать каюту?– Наш гамбургский петух выздоровел и решил, что он тут главный? – поинтересовался Хиппер в своей непревзойденной манере. – Так, братец Айсберг, предупреждаю: мне племянники не нужны.Ойген начал краснеть, но от продолжения ссоры всех спас Блюхер. Он просто сел с краю на койке Вальтера и тихо сказал:– Я придумал, как вам скрыть моё появление.Вальтеру было несколько не по себе находиться так близко с бывшим рейдером, но после того, как он вспомнил, как сам раскинул объятия и призывал Блюхера прийти к нему, стало чуть легче. Он всем им считается отцом-командиром, пусть он младше многих из них. Так тому и быть, значит. Могли и мамочкой окрестить, как беднягу Йорктауна. Тот, впрочем, не протестовал против такого прозвища, насколько Вальтеру было известно.– Я тоже придумал, – Вальтер прикрыл глаза, надеясь, что ему сейчас не вмажут в рубку из главного калибра. – Выдадим вас за субмарину, их никто никогда не помнит ни в лицо, ни по именам.– Я хотел предложить то же самое, – Блюхер кивнул. – Значит, субмарина. У которой проблемы с ходовой.– Именно. И контузия, которая мешает ей держать альт-форму, поэтому ее пока перевозят на первом корабле, который идет в нужную сторону, – Вальтер вздохнул. – Остались только документы, но герр Рейнике с этим разберется, не так ли?– К вечеру будут готовы, – Ойген кивнул. – Господа, если у вас всё, то я попрошу вас покинуть мой борт, герру Бисмарку всё ещё нужен отдых.Хиппер хохотнул, Блюхер молча пошел вслед за старшим братом. Куда – Вальтеру было плевать, потому что на койке рядом уже сидел Ойген, который тянулся к нему с поцелуем.– Что на тебя нашло?– Я понял, что Ульрих уже взрослый, а мы с тобой смертны, – Ойген слегка нахмурился, но ему удивительно шло это выражение лица, Вальтер умилился про себя, а потом стянул с него очки и поцеловал в кончик носа.– То есть, у меня карт-бланш.– И у меня тоже, – Ойген сел на него. – Учти, третьей твоей смерти я не вынесу. Найду тебя, где бы ты ни оказался, и убью окончательно.– Ульрих, кстати, мне то же самое говорил. Так точно, герр наставник, – Вальтер сжал его руки. – Эй, не дави на правый бок, болит. И сверху тоже не надо.– А ты не лезь к моему правому плечу и бедру, – Ойген погладил его по щеке. – Старики-инвалиды. Сколько песка я вытрясу из твоей постели?– Килограмм пять, не меньше, – Вальтер прижался губами к его губам и замер так. Сердце гулко колотилось в ноющие от напряжения ребра, но он игнорировал боль.– Ставлю на семь, пара из меня высыплется, – Ойген взъерошил его волосы. – На этом всё пока, тебе нужно набираться сил. Вечером тебя хочет навестить командир немецкого гарнизона, соври ему что-нибудь.– Совру, – Вальтер переплел пальцы с его. – Спать хочется.– Спи. Я посижу с тобой некоторое время, а после приготовлю тебе бумаги на вечер.Вальтер только ухмыльнулся: какой там карт-бланш, этот крейсер дал карт-бланш только себе – загрузить бюрократией своего бедного командира до смерти. Коварный-коварный крейсер.Он сам не заметил, как уснул, впервые за долгое время счастливый и умиротворенный. Засыпая, он радовался тому, что Ойген пересмотрел своё отношение, он и не надеялся, что это случится до конца войны. Если даже Датский пролив не заставил стать Ойгена мягче… Чудеса всё-таки случаются, даже с линкорами, так думал Вальтер.Его разбудили вечером. Блюхер пришел показать новые документы, Ойген вкратце рассказал сфабрикованную биографию и послужной список. Им повезло, хотя, как сказать. Одной из жертв Блюхера, когда он был еще рейдером, стала субмарина U-179. Вальтер и сам не помнил его, субмарин было слишком много, запоминались обычно только номера и фамилии капитанов, но сто семьдесят девятая был ничем не примечательной субмариной. Заложили, спустили, прошел ходовые, служил в норвежском гарнизоне, погиб в бою с противником. Внешне Блюхер был похож на погибшего, как могут быть похожи два светловолосых сероглазых немца среднего роста, чем Ойген и решил воспользоваться. А там уже было делом трех минут выдать Блюхеру знак подводника и переодеть его в свитер и куртку, да сменить фуражку с обычной на белую, которую предпочитали подводники.Блюхер выглядел подавленным.– Вас что-то тревожит, Рихард?Ответ Вальтера удивил:– Вы обещали мне кота, герр Бисмарк. С братьями я общий язык нашел, остался только кот. И тогда договор будет заключен.– Договор? – Ойген сел рядом с Вальтером, со стороны это смотрелось, как будто он решил Вальтера защитить от чего-то. Вальтеру это не понравилось.– Договор, – Блюхер едва заметно кивнул. – Вам должно быть ведомо, герр корветтенкапитен, что вернуться во второй раз сложно. Должно быть что-то, что зовёт на этот берег. У вас есть кот, который приносит вам удачу, а остальным несчастья, мой брат и ваш сын. Они как три якоря. Достаточно одного, на самом деле, а у вас три, очевидно, кто-то из высших сил к вам благоволит. Меня вернули потому, что я пообещал служить. Я убивал подобных себе, приносил морю покой – и мог существовать дальше. В конце концов, нас для этого создавали, только у рейдера не было обязательств перед правительствами и адмиралами, он был сам по себе, им двигало желание убивать. Вы разорвали мой старый договор, а новый пока не заключен. Меня могут заставить вернуться обратно.Вальтер кивнул.– ?Я буду тебе отцом, братом, другом, я найду тебе корабельного кота?. Я не отказываюсь от своих слов. Ойген, подай мне китель и брюки, пожалуйста. Мы с Рихардом идём искать ему кота.Ойген неодобрительно покачал головой.– На ночь глядя?– Берген большой, я думаю, чем раньше начнем – тем быстрее найдём, – беззаботно ответил Вальтер. – Ойген, брюки. Пожалуйста.Выражение лица Ойгена было восхитительным – удивленное и при этом сердитое.– И вы же не думаете оба, что я вот так просто отпущу вас обоих в Берген? – ядовито спросил он.– Вот кому следовало быть нашим флотским папочкой, – Вальтер, чертыхаясь, завязывал шнурки. Как он отвык от этого.– Боже меня упаси, я и так папочка для флагмана – сопли утри, ботинки подай, кофе принеси, – Ойген так забавно ругался, не будь в каюте Блюхера, Вальтер быстро бы его угомонил, но средний Хиппер портил все фантазии. Поэтому Вальтер резко вскинул руку, призывая Ойгена к молчанию.– Я тоже тебя очень люблю, герр наставник, – сказал он. – Рихард, а какого цвета должен быть ваш кот?– Белый, – не задумываясь, ответил Блюхер.Вальтер не стал спрашивать, почему. Белый – значит белый. Ночью проще найти белого кота. Нет, он не собирался красть домашнего любимца у местных бюргеров, боже упаси. Просто в порту всегда полно кошек. Он сам когда-то нашел Оскара именно в порту. Настоящие корабельные коты родом как раз из порта, были даже самые настоящие династии корабельных котов.Вальтера шатало всеми бергенскими ветрами, но от руки помощи в лице Ойгена он отказался. Они обошли порт, Оскар, увязавшийся за ними, стал их проводником. Было удивительно, как он находит здесь дорогу, и когда только успел изучить здесь всё.Блюхер отверг предложенных норвежскими рыбаками серых и полосатых. Наконец, кто-то из немецких моряков, которых взволновало появление флагмана в компании адъютанта, предложил пойти в одну из маленьких пивных.– Она тут одна такая, – обер-фенрих был слегка пьян и старался в сторону Вальтера не дышать. – Там название рунами написано, а на вывеске сисястая фрау со щитом.– Валькирия, – предположил Ойген.– Ы-ыгы. У них на кухне живет белая кошка, которую звать Фрейей, и она недавно окотилась. Как знать, может вам повезет.Ойген сунул веселой компании купюру в двадцать, что ли, рейхсмарок и зашагал вперед.– Я знаю, где это. Эрих любит там бывать, – сказал он, не оборачиваясь.– Не было нужды поощрять продолжение их кутежа, – заметил Вальтер. – Если им завтра в море?– Если им завтра в море, то такова жизнь, – Ойген пожал плечами. – Я всего лишь заплатил за нужную информацию, которая не относится к нашей службе напрямую. Согласись, было бы глупо, если бы ты собрался поощрить их, завершись наши поиски удачей.– Я даже не думал об этом, – признался Вальтер, без особого успеха пытающийся его догнать. – Эй, сбрось скорость!Блюхер молча шел позади.На самом деле у пивной было название ?Молот Тора?, которое с вывеской ну никак не соотносилось. Об этом, конечно же, сказал Ойген, которому не повезло оказаться рядом с Хиппером во время лекции о рунах. Да, это тоже сказал сам Ойген. Вальтер едва подавил желание потрогать его лоб: такая разговорчивость Ойгену была несвойственна. Может, это Норвегия так на него подействовала? Хотя, в сорок первом таким и не пахло, вот в чём дело.Блюхер сразу забился в угол и попросил себе пива.– Я забыл, что это такое, – смущенно сказал он. Его улыбка как будто отразилась на лице младшего брата.– Тебе нужны подтверждения, что это не твой персональный кошмар, в котором ты жив? Что ещё тебе нужно для подтверждения и закрепления реакций? Какое-то блюдо, женщина, выход в море?– Я подумаю, – Блюхер с жадностью припал к своей кружке.Вальтер с минуту наблюдал за семейной идиллией, все-таки, эти крейсера были похожи друг на друга, не как две капли воды, но как два корабля одного типа. А после встал и отправился на кухню, Оскар вновь увязался следом, негромко мяукая.На кухне, конечно, стоял дым коромыслом, жарились колбаски и орешки, рыба и прочие твари морские. Когда к нему обернулась дородная фрау в белом халате, Вальтер широко улыбнулся и помахал. Когда ему было нужно, он мог очаровать даже само море, не говоря уже о женщинах. И только с Ойгеном эти штучки не работали, увы.– Доброго вечера, – он сказал это по-норвежски, наверное, допустил при этом пару ошибок, потому что фрау повар усмехнулась.– Что вы тут забыли, гер? – она перебросила лопатку из руки в руку. – Не терпится получить свой заказ?– Нет, я еще ничего не заказывал, фру, – Вальтер обезоруживающе улыбнулся. – Мой кот разузнал, что у вас тут есть белая кошка по имени Фрейя, и она недавно окатилось. Один из моих друзей ищет себе корабельного кота – славного и белого. У вас нет белых котят?На него долго смотрели, как на ненормального, затем фрау повар склонила голову к плечу и покивала.– Ты не человек, гер, – сказала она. – А тот, кому ты ищешь кота, он хороший человек?– Он тоже не человек, – Вальтеру вдруг стало неуютно. – Смотри, фру повар, он всю жизнь был совсем один. У него было два брата, старший и младший, но они были сами по себе, а он сам по себе. Это плохо, потому что каждому нужен кто-то, кто будет с ним рядом. Даже такие как мы дорожим семьями. Но если нет семьи, то мы заводим корабельных котов. В море тяжело без тепла, фру повар.– Пойдем, – она поманила его за печи, уставленные здоровенными кастрюлями литров по пятьдесят, в которых что-то булькало и шипело. За печами был ряд шкафов с баночками и мешочками. А за шкафами – закуток, в котором лежала корзинка, где спала большая белая кошка и два ее котенка.– Их двое осталось, рыжий Ярве и белый Нордкап. Ярве у нас заберут рыбаки, а Нордкапа я отдам твоему другу. Но при одном условии, – она подняла палец.– При каком? – Вальтер напрягся.– Вы закажете жареную селедку, – она рассмеялась и вручила Вальтеру сонный белый комочек. – Нордкап – это мыс.– Я знаю, проходил мимо, – Вальтер коротко поклонился и завернул котенка в свой шарф. – Четыре порции селедки, фру, потому что мой кот ест много и с удовольствием.Оскар стукнул его лапой по ноге, мол, чего наговариваешь на честное животное.Когда он вернулся, братья тихо о чем-то разговаривали, причем Ойген имел вид деловой, а Блюхер виноватый. Возле каждого стояло по пустой кружке, а дева-подавальщица уже тащила к ним полные.– А у вас всё по-семейному, – Вальтер плюхнулся на свой стул и сунул Блюхеру шарф. – Его зовут Нордкап. А сейчас мы будем есть жареную селедку, и это не обсуждается.– Это же ваш шарф, – тихо проговорил Блюхер. – Ну, тот самый.– Угу, но это когда-то не помешало тебе вытереть об него саблю, – фыркнул Вальтер. – Вернешь потом, только не забудь постирать.Блюхер долго смотрел то на котенка, то на Вальтера, затем встал, вручил котенка в шарфе младшему брату и порывисто обнял Вальтера, который только-только взялся за свою пивную кружку. Хорошо, что удержал.– Вот теперь я чувствую себя живым, – шепнул Блюхер. – И больше ничего не надо.– А раз ты живой, то можешь забыть о том, что обязан мне. Просто живи, как должен был жить, – шепнул Вальтер ему на ухо. – Без оглядки на братьев и меня, хорошо?Две горячие капли упали ему за шиворот, Блюхер быстро закивал и вернулся на своё место. Ойген вернул ему котенка, а после осторожно обнял.– Я ничего не понимаю в том, что между вами с Вальтером происходит, но я просто рад, что ты улыбаешься, брат, – Ойген поправил очки. – Жаль, здесь нет Эриха, он бы…– Всё испортил! – проворчал Вальтер. – И так нормальная семейная атмосфера, не наговаривай!Селедка, кстати, оказалась божественной.