1. Стайлз/Стюарт (1/1)

?Привет, Стайлз. Кстати, заметил? Это довольно забавно. Мы никогда с тобой не называли друг друга ?брат?, ну или там ?братик?, ?братишка?, ?братюня?, ?бро? – никакой подобной лабуды, ни со стёбом, ни со злостью, ни с этой дурацкой родственной любовью – никогда. Наверное, казалось глупым напоминать об очевидном, когда и так каждый новый знакомый, провтыкав пару минут, выдаёт это дебильное: ?А вы братья, что ли??. Нет, блять, нас клонировали от Джонни Деппа. Ты знаешь, что я не люблю писать, но ты _даже не догадываешься_, сколько их было – таких вот записок, тебе предназначенных. Смею надеяться, что никогда не узнаешь, я их сжигал, но поверь на слово: больше, чем ты думаешь. Поговорить с тобой вечно так хотелось – но так и не хватило духу, смелости, борзости, честности, сил… Рядом с тобой я слабак – вот она, печальная правда жизни. На бумаге-то врать нет смысла: топором не вырубишь, действительно, но я могу скормить огоньку от твоей же зажигалки этот листок в любую минуту, когда захочу. Лови ещё один хедшот: рядом с тобой я – задыхаюсь. С самого, сука, рождения. От всей той жизни, что в тебе – искрит, бурлит, играет. Ты же яркий, светишься, лучишься каждой глупой родинкой на щеках и шее, как дурацкое конопатое солнце. Не задумывался, откуда её в тебе столько, этой жизни? Я скажу тебе. Ты утаскиваешь мою. Коль уж они связаны, это вполне логично, да? Вот только ты х о р о ш и й, Стайлз, ты бы не стал этого делать, если бы понимал. А теперь последний ?бум?: Я сам тебе её отдавал. Смейся, плачь, проклинай меня, но я абсолютно искренне всегда считал, что тебе нужнее. Ты же с детства весь – вечно в синяках, ушибах, а тут ещё связался на свою голову с оборотнями – и никогда не удивлялся, как тебя не загрызли в первой же драке? Идёшь на охоту с МакКоллом? Двойная порция удачи, Стайлз. Умерла ваша подруга… Держи, вот, мои силы, все, что есть. Мне так жаль. Боишься пригласить грёбанного Хейла на выпускной – забирай крошки храбрости, не стесняйся, мне они теперь уже точно не понадобятся. Ха, как же я его ненавидел. Когда он появился, и ты втюрился _по уши_, сперва в его тачку, потом в его щетину, потом в абсолютно ебанутый взгляд серийного убийцы, потом ещё в какую-то хуету. Когда он свалил, а ты ревел той ночью так сильно, что мне пришлось лечь рядом и обнять тебя, чтобы хоть немного успокоить. Ещё сильнее я его ненавидел, когда он вернулся. А сильнее, чем за это – только когда он позволил себе бросить тебя окончательно. Бросить Скотта, бросить всех и умереть, и от чего – от какого-то бредового яда, серьёзно? Хейл, мудачина, ты вот для этого мне столько лет трепал нервы, хотя даже не удосужился познакомиться лично, ублюдок. Я отдавал себя тебе, Стайлз, утекал из собственного тела, как воздух из лопнувшего шарика, и любовь была последней каплей. Единственное, чем я не мог поделиться – впрочем, тебе почти всегда этого хватало и самому, – так это счастьем. Я никогда не был счастливым. Хоть где-то стабильность, уже неплохо. Ты, наверное, думаешь, зачем я тебе это всё рассказываю. (Здесь должны звучать раскаты грома и таинственный зычный голос эхом: ?Потому что время пришло, брат мой!?) Или нет, всё куда прозаичнее: я сегодня ночью пойду и сброшусь с крыши школы. Мой последний тебе подарок: завтра занятия, скорее всего, отменят. Надеюсь, ты понял, что я пытался донести, основную идею, суть: я и так изнутри уже практически мертвый. Так что никого не вини и не грусти слишком уж… братишка?. Листок выпадает из дрожащих пальцев. Стайлз костяшками стирает слёзы, но, заслышав из окна звук заводящегося мотора, вскидывает голову, подрывается и вылетает из комнаты, вниз по лестнице через две ступеньки, во двор. *** Получасом ранее *** – Тебе совсем не обязательно уезжать. Стайлз перебивает его даже до того, как он входит в комнату – это так привычно, что Стю только закатывает глаза: – Я на дистанционном обучении, тебе этого мало? Хочешь, чтобы я пропустил экзамены? Это не тот тон, который ?сделаем-вид-что-я-возмущаюсь?. Это тон, который означает: если брат сейчас задумчиво кивнёт, или шепнёт ?да?, зажмурившись, – Стю останется. – Ладно, – Стайлз долго смотрит и, наконец, кивает, смешно фыркая: – Когда будешь сдавать историю – можешь взять немного моей удачи. – Мы оба знаем, что у тебя её нет. Стю никогда не любил долгих прощаний, но в этот раз почему-то всё ещё мнется у двери, будто прикидывая что-то мысленно. Потом наклоняется, оставляя на полу, у носков своих кед, сложенный конвертом листок. Поднимает настороженный взгляд: – Нашёл у себя в столе. Написал тебе пару лет назад, когда, ну, помнишь… совсем плохо было. Не воспринимай слишком серьёзно, ладно? И, Стайлз… прочитай его после того, как я уеду. – Угу. Он бросается к письму, как только за Стю закрывается дверь: его ведь не заставили поклясться битой, а остальное не считается. – Стой, Стюарт! Он задыхается, летя под колеса чудного новенького фордика брата, и всё-таки успевает затормозить его до выезда за ворота. Стю удивленно опускает стекло: – Эй, ну что ты. Стайлз, говорю же, давняя история, это все в прошлом и ничего не значит, не надо… – Мой тупоголовый старший б р а т и к, – перебивает, запыхавшись, облокачивается о дверцу с той стороны, – хотел напомнить тебе всего одну вещь. Целоваться через небольшое окошко пиздец как неудобно, особенно потому что он пытается обхватить лицо Стю ладонями, и прижиматься губами к губам ровно столько, сколько человек может протянуть без воздуха, плюс ещё секунд десять, и сильно-сильно, до дрожи. В первый раз, на крыше школы в ту ночь, когда Стайлз не спал, когда почувствовал что-то плохое и п о н я л, и проследил, и н е по з в о л и л – было куда более страшно.– Я тебя люблю, – произносит, тем не менее, категорично-твёрдо, и, получив в ответ тихое ?я тебя тоже?, хлопает по капоту и отходит в сторону. – Кстати, мы, наверное, вместе умрём, – задумчиво бросает вслед, и Стю, кажется, слышит: вздрагивает и так выворачивает руль, что едва не врезается в столб. Вернувшись в комнату, Стайлз подбирает с пола несчастный листок и замечает пару строк на обратной стороне – постскриптум. ?P.S. Моё тебе завещание. Можешь забирать мои комиксы и постельное белье со Спайдерменом, и всю мою форму для лакросса. Не реви, особенно из-за мудаков. И не прячься от мира за этой очаровательной нервностью, рассеянностью и потерянным видом. Не закрывайся в своих рубашках в клетку, в изгрызенных карандашах и обкусанных ногтях. Дыши полной грудью, ещё, глубже. Тебе ведь по силам буквально всё. Потому что ты – это мы оба?.