Эпилог (1/1)

Мне становилось всё труднее возвращаться домой. Кажется, меня путали с Нагато, но бои не в альт-формах американцев разубеждали. Поначалу они удивлялись, что с ними сражается женщина, а после привыкли. Что ж, в бою я не уступала никому, я защищала свои эсминцы и транспорты, но первой никогда не атаковала.В этот раз меня зацепил Вашингтон, не сильно, всего лишь порезал левую руку. Вашингтон поплатился за это куда более серьёзной раной, пострадали два самолёта, что его сопровождали. Я никому не позволяла нападать на свои конвои, даже Айова, случись ему оказаться рядом, узнал, насколько злыми могут быть японские линкоры.Я шла по затемнённым улочкам Куре к знакомому маленькому домику, где жила наша семья, когда мы были не в порту.– I'm home, – негромко сказала я, открывая входную дверь.На меня из спальни тотчас уставились круглые глазёнки Синано.– Окаа-сама! – пролепетал он.Тодзи выглянул следом, помахал и улыбнулся усталой улыбкой.– Окаэри, любимая. Сейчас я накрою на стол. Иди мыться, а мы с Синано о тебе позаботимся.Я обняла их по очереди, сбросила грязную форму на пороге бани и опустилась в горячую воду. Я пока слабо понимала, что уже нахожусь дома, а не ками знают где, но горячая вода и чистая домашняя одежда помогли мне привыкнуть.– Окаа-сама, – Синано забрался ко мне в о-фуро и погладил по перевязанной руке. – Сильно болит?– Нет, уже нет, – я обняла его. Мой славный маленький авианосец родился пятого октября. Я любила осень, Тодзи осенью появился на свет, и теперь вот Синано. Он рос быстро, рос сильным и любимым. Даже Нагато его обожал, впрочем, может потому, что мой сын был похож на меня и на его родных детей: черноволосый, темноглазый, смышлёный.– Кто это сделал? Я вырасту и отправлю к нему все свои самолёты! Я сокрушу его! Или их! Никто не должен обижать окаа-сама!Тодзиро, будучи в отпуске, начал тренировать сына. Весной Синано должен будет переехать в поместье к Конго-сама. Ведь кому ещё мы могли доверить наше дитя?– А папа новые стихи писал, – наябедничал Синано. – Что-то там про криптомерию. Я ничего не понял, но Конго-сама обозвал его дураком, сказал, что Басё в могиле перевернулся от таких стихов!– Криптомерия сливой не станет, даже зимой, когда все деревья похожи, – продекламировала я и рассмеялась.Тодзи не менялся. За это я его и любила.– Эй, дети Рюдзина, господа морские драконы, ужинать пора! – Тодзи заглянул в баню. – Госпожа моя, вы намочили повязку.– Ничего страшного, – я лёгким шлепком выгнала уже одетого сына и крепко прижалась к мужу. – Может, ужин подождёт?– Не могу отказать, – его глаза потемнели, Тодзи с силой, но ласково провёл ладонями по моей спине. – Синано, ужинай без нас, маме нужна моя помощь!От Тодзи пахло морем и табаком. А ещё – домом, в который хотелось возвращаться.Если я возвращаюсь домой снова и снова, где меня любят и ждут, значит, боги благоволят к нам и Императорскому флоту. Залог работает, а значит, всё так, как должно быть.